Замуж за врага

Она бросает эту фразу и, демонстративно поставив мне на тумбочку стакан воды и таблетки, уходит.

Господи…

Прикрываю глаза, дышу. Раз, два, три. Почему? Почему именно со мной?

Дверь снова открывается, и в комнату опять заглядывает Лиля.

– У тебя полчаса. Потом придет визажист. Не будешь готова – пеняй на себя. Я тебя прикрывать не стану.

Я хочу жить. Несмотря ни на что, мне страшно умирать. Тем более от побоев. Я не удивлюсь, если этим и закончится. До этого я понимала, что отношение дяди ко мне не будет таким же, как у родителей. Видела его недостатки. Но я даже не могла представить, что он способен на такое!

Кое-как собираюсь с силами, выпиваю таблетку. К моменту, когда приходит визажист, мне немного полегче. В зеркало боюсь смотреть – все так болит, что кажется, я сплошная гематома.

Девушка, которая делает макияж, не задает ни одного вопроса, но я все же успеваю заметить в ее взгляде жалость.

– Так, ну долго еще? – заходит в комнату дядя. Я невольно вздрагиваю от его голоса. Деревенею, смотрю перед собой, боясь с ним встречаться взглядом.

– Три минуты, и готово, – щебечет девушка.

И ведь правда – ровно через три минуты отпускает меня. Оказывается, мне еще и платье подобрали максимально закрытое. Почему – я понимаю, когда переодеваюсь. Следы вчерашнего еще не проступили в полной мере, но даже так уже становится понятными во что это превратится вскоре.

Спускаюсь вниз, по-прежнему глядя в пол.

– Наконец-то, – ворчит дядя, а для меня его голос, как будто пистолет к виску приставили. – Хватит строить из себя несчастную, – вдруг рявкает он, а я вздрагиваю и перестаю дышать. – Ты – счастливая невеста. Запомни это. Если Камаеву что-то не понравится…

– Я поняла.

Дорогу почти не замечаю. Слишком много мыслей, слишком много страха. Мы приезжаем в какой-то офис. Пока едем в лифте, дядя дает свои ценные указания:

– Веди себя достойно. Ты – Черкасова! Не хами и не оттягивай на себя внимание. Твое дело – поставить закорючку, и все.

Я лишь киваю. Не хочу с ним разговаривать. Мне кажется, я смогла найти хрупкое равновесие, надо затаиться и просто переждать все это безумие. Но как только переступаю порог кабинета, куда нас приглашают, меня снова парализует от страха. Однако теперь перед моим будущим мужем – Ильясом Камаевым, с которым я сразу же встречаюсь взглядом.

9 Ильяс

Внешний вид моей невесты вызывает недоумение. Зачем демонстративно обряжать ее в закрытое платье? Чтобы показать что?

К тому же выглядит в нем Аврора, прямо скажем, так себе. Я не сторонник того, чтобы моя женщина выставляла себя напоказ. Но и такое… вызывает раздражение. Потому что Черкасов в очередной раз пытается пустить в глаза пыль.

Но вряд ли ему с этого что-то обломится.

– Надеюсь, в этот раз мы не опоздали, – вроде как шутит эта тварь, лживо улыбаясь.

Данияр, который снова вызвался поприсутствовать, раздражается. Но молчит.

– В этот раз нет, – снисходительно отвечаю. – Проходите, присаживайтесь. Юристы подойдут с минуты на минуту.

– Конечно. Аврора, давай, – он делает шаг к девчонке, и дальше происходит странное. Она дергается, будто даже голову в плечи втягивает, словно этот шакал ее вот-вот ударит. Бледнеет, пытается улыбнуться, заметив, что я на нее смотрю, и подходит к одному из кресел.

Замечаю, как недовольно щурится Черкасов, но ничего не говорит, а следует за племянницей.

Меня настолько поражает увиденное, что я зависаю. Что это такое, на хер, было?

Нет, я не собираюсь сочувствовать этой девчонке – она, как и ее семья, прогнила насквозь. И я собираюсь отомстить каждому, кто носит фамилию Черкасовых. Но…

Неужели дела в этой семье еще куда хуже, чем я предполагал? В моем понимании поднимать руку на женщин – это зашквар. Даже если она заслужила, всегда можно найти более работающий способ наказать, чем бить. Нормальный мужик умеет контролировать свой гнев и не срывать его на том, кто априори не даст сдачи.

Встречаюсь взглядом с братом и отбрасываю ненужные мысли.

К черту. Меня это не касается. Аврора – лишь билет, который поможет мне подобраться к Черкасову достаточно близко, чтобы отомстить. Не более.

– Давайте начинать, – говорю, когда все уже на месте.

Мой юрист дважды проверяет содержимое брачного договора. Что-то уточняет, но я не вникаю особенно в юридические формулировки – в этом плане я спокоен. Во-первых, этот парень мне предан от и до. По достаточно весомым причинам. А во-вторых, пункты, которые обсуждаются, на самом деле ничего не значат и добавлены лишь для отвода глаз.

Я же наблюдаю за будущей женой.

Меня воротит от мысли, что она запятнает собой место моей супруги.

Дочь нашего врага.

Вряд ли бы отец одобрил подобное – все-таки он учил, что жена – это надежный тыл.

Но его нет, и решать теперь только мне.

Аврора сидит так, словно ей штырь вогнали в позвоночник. Прямая, словно палка. Смотрит только перед собой, а еще едва заметно вздрагивает и напрягается, когда Черкасов повышает голос и начинает спорить. А уж когда он прикасается к ее руке, ее реакция становится слишком явной.

Напоминаю себе, что она тоже Черкасова. А значит, тоже виновата, и ее руки тоже в крови моего отца.

Но все равно в груди появляется отчетливое желание вмешаться, которое приходится глушить.

– Можно подписывать, – наконец, говорит юрист. Передает мне бумаги. В этот момент поднимаю взгляд и смотрю на Аврору. Та сидит бледная, словно ее вот-вот поведут на казнь. Хотя в чем-то так и есть. По сути, приговор ей уже вынесен.

Ставлю подпись и подвигаю договор ей.

– Твоя очередь, невеста.

Краем глаза замечаю, как жадно и цепко следит за ней Черкасов. Интересно, это он ее так запугал после того, как девчонка сбежала? Держал взаперти, или что?

– Ну, вот и отлично! – с явным облегчением произносит Михаил, хлопнув в ладоши. – Ресторан уже забронирован, приглашения тоже разосланы.

– Как оперативно, – ухмыляюсь его прыти.

– Так чего тянуть-то? Жених есть, невеста тоже. Бизнес ждать не будет, да, Ильяс?

– Не будет, – медленно киваю, запоминая этот момент и представляя, как эта тварь будет захлебываться своими криками, когда я доведу свой план до конца.

– Тогда и мы займемся делами, – жирный боров, довольно улыбаясь, встает из-за стола. Смотрит на племянницу, а та сидит потерянная, кажется, еще немного, и шлепнется в обморок. Даже интересно – как же она решила сбежать-то, если внутри нет характера ни на грамм? Серая, бледная, никакая.

Абсолютно бесхребетная и неинтересная.

– Вы кое-что забыли, – неожиданно вмешивается Данияр.

– О чем ты? – тут же настораживается Черкасов.

– Раз уж мы берем в нашу семью вашу племянницу, будет справедливо подтвердить ее чистоту. Нам шлюхи не нужны.

Брат скалится, довольный своим фокусом, я же едва сдерживаюсь, чтобы не выругаться.

Мальчишка. Куда лезет? На хер? Плевать мне, что у нее там между ног. Недолго ей носить мою фамилию. Так на черта?

– Ты что это, намекаешь, что Аврора таскается по мужикам? – возбухает Черкасов.

– Если нет, то не составит труда подтвердить это, – продолжает паясничать Данияр. – У нашего врача, – добавляет наглец.

Юристы с обеих сторон делают вид, что вообще не слышат ничего, и они просто мебель. Грамотно.

Черкасов переводит на меня взбешенный взгляд. А я пожимаю плечами.

– Это справедливо, – соглашаюсь с братом, решив тоже побесить мудака. Не ругаться же с братом у него на глазах. Не сомневаюсь, что ублюдок выкрутится и здесь, если его девчонка уже поскакала на членах. Сейчас восстановить девственность – раз плюнуть. Так что для меня это лишь еще один повод унизить Черкасовых.

Аврора затравленно смотрит на дядю. Тот стискивает зубы.

– Хорошо. Будь по-твоему.

– До свадьбы всего несколько дней, – безмятежно добавляет брат, и я начинаю подозревать, что он что-то да знает. Может, Саид с Самиром что-то устроили девчонке? Если так, то…

Черт. Выходит, я буду трахать ту, что уже поимели мои братья?!

Пока я раздумываю над этим, Аврора вдруг встает из-за стола, смотрит прямо мне в глаза, да с таким вызовом, что я даже слегка удивлен.

Ну, и что еще задумала эта избалованная принцесска?

10 Аврора

– Я готова пройти прием у врача.

Мне требуется вся моя смелость, что еще есть, чтобы произнести эти несколько слов. Все время, пока шло обсуждение условий брачного договора, меня мутило. Ощущение, что я задыхалась, не покидало меня. Еще и Камаев, сидящий напротив, не давал расслабиться. Но теперь он казался мне куда более безопасным вариантом, чем дядя.

Его скрытую агрессию я чувствую каждой клеточкой. Она давит, мешает дышать. Я словно в ловушке, выбраться из которой невозможно.

Ильяс снисходительно хмыкает, переглядывается с тем, кто и заявил подобную дичь. Что-то в них двоих неуловимо общее. Возможно, он и есть брат. Лиля вроде бы говорила, что их четверо.

– Думаю, это лишнее, – вдруг заявляет дядя. – Документы подписаны, отыграть назад не выйдет.

– То есть ты отказываешься уважить нас? – голос Ильяса звучит ровно, без угроз. Но мне становится не по себе – такой леденящий холод сквозит в его взгляде.

Бездушный робот.

Дядя явно нервничает. Интересно, дело в том, что он боится, что следы его побоев будут видны, или в чем-то еще?

Отстраненно наблюдаю за их перепалкой. От меня, по сути, сейчас ничего не зависит.

– Мы же теперь семья, как можно, – в итоге сдается дядя. – Назначай время. Будет вам справка, – едва ли не рычит он. Хватает меня за руку, вызывая вспышки воспоминаний, и чуть не волоком уводит меня из кабинета.

Мы успеваем отойти достаточно далеко, до самого лифта, когда я все же вырываюсь. Кожу обжигает в том месте, где его пальцы прикасались. Меня передергивает от страха, и я отступаю.

– Какого черта ты вякнула? – шипит он на меня. – Я что сказал – сиди и не рыпайся.

– Я хотела как лучше.

– Ты дура? Или так уверена, что тебе нарисуют справку?!

– Так я же… У меня никого…

Дядя прищуривается, чуть остывая.

– Ну, если так… Ладно. Черт с ними. Пусть подавятся.

Потираю запястье, на котором уже проступили синяки. И я понимаю, что браслета нет.

– Идем, – командует дядя Миша, но я торможу.

– Я браслет потеряла. Наверное, в кабинете остался.

– Какой еще браслет, Аврора? Мне нужно вернуться в офис!

– Я быстро! – говорю и убегаю обратно.

Браслет подарила мне мама, когда мне исполнилось четырнадцать. Это было накануне ее похищения. Мое последнее настоящее воспоминание о ней. Он слишком ценный для меня, чтобы просто отмахнуться и забыть. Пусть дядя потом и накажет меня снова. Плевать.

Но подходя к кабинету, я невольно останавливаюсь, потому что слышу то, что явно не предназначено для меня:

– Ты уверен, что девчонка нам нужна? – голос принадлежит тому самому гению, который предложил проверить мою невинность. – Она – дочь врага, Ильяс. И будет жить в нашем доме?!

– Не волнуйся, это не продлится долго, – мой жених отвечает не сразу.

– Отец бы не одобрил!

– Они все заплатят за смерть отца.

В груди холодеет от понимания того, что я слышу. Это действительно… так?

– Пока этот ублюдок только условия диктует! А ты ему потакаешь.

– Наберись терпения, Данияр, – строго возражает Камаев. – Всему свое время. Мы отомстим. И больше не вноси гениальных предложений. Я сам знаю, чем и когда унизить Черкасова. Перегнешь палку, все придется начинать сначала.

Закрываю ладонью рот и в ужасе смотрю на дверь, за которой, по сути, решается моя судьба в том числе. Вот так просто…

Один меня продал, а другой… Другой собирается отомстить за то, в чем я не участвовала!

Едва ли не бегом возвращаюсь к дяде. Тот раздраженно смотрит и, схватив за руку, тащит к лифту.

– Долго я тебя буду ждать?! – цедит он, а меня передергивает от омерзения, что он снова прикасается ко мне.

И только в лифте вспоминаю, что так и не поискала браслет.

– Что-то ты слишком бледная, Аврора, – вдруг говорит дядя. – Что-то еще задумала?

А я понимаю, что либо я расскажу ему то, что услышала, либо… стану соучастницей.

11 Аврора

– Б-браслет, – отвечаю, заикаясь.

– Что браслет?

– Не нашла. А он – мамин…

Дядя презрительно фыркает, кривится, но а я лишь сжимаю кулаки от бессилия. После того, как он меня проучил, я постоянно в ожидании, что дядя снова ударит. И это жутко выматывает. Сейчас я фактически остаюсь одна против всего мира. Ни папы, ни Кости, ни мамы…

– Забудь ты про свою безделушку, – приказывает он.

На улице провожает меня до машины, проверяет, что я села, и отдает приказы водителю и охране, и только после этого уходит в свою машину.

А меня конвоируют домой.

– Давайте заедем в кофейню, – прошу водителя.

– Не положено.

– Но почему? Время же есть.

– Не положено, – повторяет он.

Кошусь на охранника, но тот вообще даже не смотрит в мою сторону. Вздыхаю и отворачиваюсь к окну. С тоской вспоминаю, как еще полгода назад я ездила с Костей на рыбалку. Не любила это, обычно отказывалась, но если бы только знала, что очень скоро у меня не будет такой возможности, обязательно бы проводила с ним куда больше времени.

Дома меня буквально под конвоем отводят в мою комнату и… запирают. Возможно, это было и раньше. Но я так была шокирована после урока от дяди, что мало что соображала. А сейчас выходит, меня посадили под замок. Телефона у меня нет. Пожаловаться некому. Да и не вступится за меня никто.

В течение дня я окончательно понимаю, что теперь сижу под замком – еду мне приносит кухарка, на все мои вопросы только делает страшное лицо и мотает головой.

Видимо, дядя всех напугал так, что вряд ли кто-то решится помочь или хотя бы объяснить, что происходит.

Каждый день я жду, что за мной придут и, как племенную кобылу перед случкой, повезут к врачу на осмотр. Мне, и правда, нечего бояться в этом смысле – мужчин у меня не было. Да что там… Я и целоваться-то не умею. Не сложилось как-то. Сначала папа с братом оберегали, в школе, подозреваю, тоже проводили беседы с парнями, которые проявляли ко мне интерес. Наверное, будь они мне интересны, я бы злилась, а так…

Однако меня так и не отвозят к врачу. Зато Лиля приносит мне мое свадебное платье и заставляет примерить. Не знаю, где она такое нашла, но выглядит все это так себе.

Но мне плевать. Я отчетливо понимаю, что после моего побега дядя не пойдет навстречу ни в чем. И то, что я сижу который день под замком, красноречиво показывает его отношение ко мне.

Платье такое, что открытыми у меня остаются только ладони и лицо. Оно и понятно почему – с каждым днем результат урока от дяди расцветает на моей коже все новыми цветами – от насыщенно фиолетовых до красновато-желтых. И скорее всего, до свадьбы все это не успеет сойти. Но это уже не вызывает никаких эмоций. Да и с кем мне ими делиться? С Лилей, которая только и делает, что отпускает язвительные замечания?

К счастью, платье не нужно подгонять – и причин видеться с любовницей дяди больше не остается. Правда, она все равно заявляется на следующий день.

– Ты плохо выглядишь, Рора. Давай-ка выйдем в сад.

– Меня не выпускают, если ты забыла.

– Потому что ты сама дура, – фыркает Лиля. – Но сегодня в качестве подарка перед свадьбой Миша разрешил выгулять тебя. На, вот, надень очки и шляпу – там солнце сильное.

– Как собаку, – тихо бормочу, глядя в окно. Хотелось бы мне выйти из комнаты? Увы, но да. Я так устала сидеть в четырех стенах, что даже готова потерпеть компанию этой вредной тетки.

Про вынужденный маскарад ничего не говорю. Лишь удивляюсь, неужели дядя и правда стыдится того, что сделал?

Пока мы идем по дорожкам в саду, с тоской думаю, что уже завтра моя фамилия станет Камаева, и мне придется переехать в чужой дом к незнакомым людям, которые считают мою семью врагами. Я ничего не знаю о делах отца и дяди. И понятия имею, правду ли говорил Ильяс. Но во всем этом у меня выходит весьма незавидная участь – я словно разменная монета, кукла, которая нужна, чтобы сыграть какую-то партию.

А я всего лишь хочу жить своей жизнью…

Когда мы отходим достаточно далеко от дома, вдруг чувствую, как Лиля цепко берет меня за локоть.

– Скажи-ка, Рора, а ты уже подготовилась к тому, что будет в спальне? – спрашивает она, понизив голос.

Я тут же краснею от ее вопроса вот так в лоб. Впрочем, чему удивляться – это же Лиля. Для нее такое вполне ожидаемо.

– Нет? – разочарованно фыркает она. – Вот дурочка. Ты правда хочешь, чтобы Камаев не слезал с тебя всю ночь?

– Чего? – испуганно спрашиваю, даже забывая о неприязни к ней.

– А ты как думала? Учитывая их с Мишей разногласия, не удивлюсь, если Ильяс на тебе отыграется.

Невольно вспоминаю то, что услышала в день подписания контракта.

– И что мне делать?

Лиля театрально вздыхает, а затем достает маленький флакончик и передает мне так, словно хочет это скрыть.

– Вот, бери. Да прячь, дура.

Я быстро убираю флакончик.

– Что это?

– На свадьбе наверняка будет момент, так что добавь это в напиток жениху. И все пройдет легче.

– Зачем?

Лиля снисходительно смотрит на меня.

– Чтобы он уснул, конечно же. И вообще, я слышала, у него бешеный темперамент. Так что если не захочешь, чтобы он заездил тебя, то понемногу капай ему – и тебе хорошо, и он выспится.

– А зачем ты мне помогаешь? – спрашиваю чуть погодя, когда мы уже почти возвращаемся к дому.

– Жалко тебя, – пожимает она плечами. – А еще не люблю, когда мужики оказываются сверху.

Тут я замечаю, как на территорию въезжает пара машин. Опять же – незнакомых, и я замолкаю, забыв задавать следующий вопрос. Торможу, ошарашенно глядя. Неужели Ильяс приехал?

Однако я ошиблась – мужчин, которые выходят из автомобилей, я не знаю. Зато, судя по всему, знает Лиля. Придерживает меня за локоть, не давая пройти вперед. Вижу, как дядя выходит встречать гостей, пожимает им руки, а затем они уходят в дом.

Я рвусь вперед, чтобы посмотреть, но Лиля шипит мне на ухо, продолжая удерживать:

– Не высовывайся! Или тебе жить надоело?

Ее голос звучит резко, так что я уже не сопротивляюсь, когда Лиля уводит меня подальше, обратно к беседкам.

– Кто это? – спрашиваю, оборачиваясь и пытаясь понять, куда пошли гости.

– Литовские. Головорезы те еще. Так что на глаза им лучше не попадаться.

– А зачем они здесь?

Лиля демонстративно фыркает.

– Ты же не можешь быть настолько глупой. Естественно, затем, чтобы договариваться о каких-то сделках с Мишей.

– Он ведет с ними дела?

Мне становится не по себе. Если уж бесстрашная Лиля предпочитает держаться подальше, значит, это и правда кто-то очень опасный.

– Как и твой отец, – весомо роняет она.

Это не то, что я хотела бы знать про папу. Поэтому поддерживать разговор на данную тему поддерживать желания нет. Лиля тоже теряет ко мне интерес, и только спустя полчаса, когда Литовские уезжают, мы, наконец, возвращаемся в дом.

В спальне я достаю флакончик и задумчиво кручу в руках. Как его использовать завтра? Я, безусловно, боюсь того, что будет, когда мы с Камаевым останемся одни. Учитывая все, что я уже знаю про него, и то, что услышала в офисе, обезопаситься – идеальный вариант. Но куда спрятать его?

Разглядываю платье, но, как назло, там нет корсета. Зато, оказывается, есть карман. Совсем небольшой. Будто специально сделанный. Когда примеряла, даже не заметила. Решив, что все же воспользуюсь средством, тщательно убираю флакон в карман и закрываю тот на молнию.

Эту ночь я сплю очень плохо. Синяки еще болят. И хотя это не идет ни в какое сравнение с тем, что было в первые дни, все равно я маюсь до самого утра.

В результате визажист, которая приходит, недовольно поджимает губы и ругает за то, что не выспалась как следует.

– Мы тебя, конечно, сейчас подрихтуем, но что же это за дело? – ворчит женщина. – Невеста должна быть свежей и отдохнувшей!

У меня нет ни малейшего желания спорить. Еще когда только узнала про свадьбу, я была уверена, что уезжать из родительского дома будет сложно. Сейчас все изменилось. Я меж двух огней – дядей и Камаевым. И я не знаю, кто из них страшнее. Тот, кто с легкостью избил меня за провинность, или тот, кто станет моим мужем уже через несколько часов.

И кто люто ненавидит нашу семью…

Лиля приходит, когда с макияжем и прической уже покончено. Она, естественно, в новом платье. Шикарном. Да и сама она, надо признать, выглядит очень хорошо. Все-таки дядя не жалеет денег для нее.

– Рора, ты еще не одета, – осуждающе произносит она. – Давайте шустрее. Время-время!

Визажист кивает и заканчивает последние штрихи. Остается только одеться. Когда-то я мечтала, что помогать в такой день мне будет мама. Что она успокоит мое волнение, улыбнется и поддержит.

Но мамы нет. Как и папы с братом. Я одна. Дядя – не в счет. Не после того, что он сделал. Отчасти я даже рада, что сегодня перестану быть Черкасовой. Носить одну фамилию с ним я не хочу.

– Смотри-ка, неплохо, – выдает Лиля, обходя меня по кругу. – Даже в таком платье, как принцесса.

Мне кажется, в ее голосе прорезается зависть. Но я, естественно, молчу об этом.

– Помни, Рора, мужики думают членом, – говорит она и подмигивает, явно уже навеселе.

А мне вот совсем нерадостно. Внутри все скручивается в узел. Пальцы дрожат, и когда я пытаюсь поправить прядь волос, в итоге делаю только хуже. Лиля недовольно цокает языком, бьет меня по рукам и делает все сама.

– Слишком бледная! Давай, улыбнись! Ты замуж все-таки выходишь!

– А если я не хочу? – едва слышно шепчу скорее для себя самой.

– Мало было в прошлый раз? – вдруг так же тихо спрашивает она. – Что ж ты за дура такая, а? Еще хочешь, чтобы поучили уму-разуму?

Жмурюсь, чтобы не видеть этого тошнотворного белого платья. Все меня раздражает и вызывает отторжение. В ушах нарастает гул, и я всерьез думаю, что вот-вот упаду.

– Аврора, подумай хорошо, прежде чем что-то выкинуть. Подставишь Мишу, он тебя не пожалеет больше. Если испортишь свадьбу, закончишь в канаве, – предельно серьезно говорит Лиля. – Давай, вот, выпей воды.

Мне непонятно, откуда у нее вдруг такая забота, но воду все же пью. Становится чуть легче. И ровно в этот момент дверь открывается, и в спальню заходит дядя.

– Готовы? Там гости пожаловали.

– Какие гости? – сипло спрашиваю, вспоминая вчерашний визит Литовских.

– А ты спустись, и узнаешь, – цинично усмехается он. – Давай, племянница. Не заставляй повторять дважды. Думаю, урок ты уже усвоила, – многозначительно добавляет дядя.

От его намека внутри все застывает. Кажется, даже сердце удар пропускает. Такая незаметная для других угроза для меня звучит как приговор. Покорно киваю и иду на выход. Спускаюсь на первый этаж, молясь, чтобы это был кто угодно, только не эти головорезы.

В ушах снова шумит. Видимо, это становится моим нормальным состоянием. Меня трясет, и туфли на высоком каблуке внезапно становятся неудобными и лишними. Мне требуется все мое мужество, чтобы пройти еще несколько шагов, прежде чем я вижу, что, вопреки всем договоренностям, Камаев приехал за мной.

Сам…

12 Ильяс

Когда Черкасовы, наконец, уходят, брат сразу же заводит разговор:

– Почему ты отпустил их просто так?

– А чего ты хотел?

– Почему не настоял на проверке? – продолжает кипятиться Данияр.

– Зачем? – холодно смотрю на него. Когда-то ведь и я таким был – горячим, скорым на расправу. И, наверное, оставался бы сейчас, если бы не смерть отца. – Чего ты добиваешься? Хочешь развалить весь план?

– Хочу унизить этих тварей! – вскидывается он. Сжимает кулаки. Его злость кипит так, что я отлично чувствую это, даже не глядя на брата.

– Остынь. И больше не встревай. Мы вроде договорились, и ты сам согласился…

– Ты уверен, что девчонка нам нужна? – внезапно спрашивает Дан. – Она – дочь врага, Ильяс. И будет жить в нашем доме?!

– Не волнуйся, это не продлится долго, – пытаюсь успокоить его. Меня и самого коробит приводить Черкасову в родительский дом.

– Отец бы не одобрил!

– Они все заплатят за смерть отца. Каждый, – чеканю, чтобы донести до младшего главное.

– Пока этот ублюдок только условия диктует! А ты – ему потакаешь!

– Наберись терпения, Данияр, – строго возражаю ему. – Всему свое время. Мы отомстим. И больше не вноси гениальных предложений. Я сам знаю, чем и когда унизить Черкасова. Перегнешь палку, все придется начинать сначала.

Брат бесится. И я его понимаю – самого корежит, что приходится использовать такие методы. Я всегда предпочитал иное.