Полная версия
Впервые за время проведенное в военной части, Элис оказалась в той среде, что была до боли знакома. Учебный класс. Добровольцам не заняло много времени, чтобы оборудовать его. Каждый сидел отдельно за своим столом и слушал лекции Мясникова. Первый урок был посвящен основам основ. Звания, должности, типы и рода войск, находящиеся в подразделениях Krieg Korps. Вся информация подавалась емко и в то же время доступно. Сержант за это время сильно изменился в характере, становясь похожим больше на строгого учителя, чем на ходячий кошмар.
После небольшого перерыва – начался второй урок, который вел один из солдат. Мужчина рассказывал про вооружение, технические данные, где применяется и прочее-прочее. По сравнению с сержантом, который отправился по своим делам, предоставив обучение добровольцев солдатам, он был более лоялен и даже отвечал на тупые вопросы без крика. Информации, которую приходилось запоминать, в голове становилось очень и очень много, но впереди ждал еще один урок. Один из самых важных уроков для пехоты, как назвал его новый солдат ставший, временным учителем. Тактика боя.
Это был самый длительный урок по сравнению со всеми остальными. В нем раскрывались часто применимые принципы использования тактики в современной войне. Для многих новобранцев стал понятен следующий фактор, пехотинцам достается самые сложные и опасные задачи на поле боя. Ближний бой, так называется то, когда враг находится в нескольких сот метров перед тобой. У тебя нет возможности вызвать артиллерию, запросить помощи, которая прибудет лишь через несколько минут. Даже запуск дронов, является затруднительным. По статистике в ближнем бою погибает наибольшее количество солдат, но самое страшное было впереди. Учитель перешел к главному. Зачистка помещений. Это самое опасное, что предстоит выполнять пехотному взводу. Любое нарушение основных правил, может привести к потерям не только бойца, но и всего отряда зачистки.
К тому моменту, как сержант вернулся и сообщил об окончании теоретических занятий, наступил вечер. Легкий прохладный ветер продувал улицы военной части, небо медленно заволакивало тучами. Первый месяц лета в этом региона, радовал многих и удручал одновременно, ведь поговаривают, что может начаться сезон дождей. Элис лишь из интернета знала, что такое этот сезон дождей, и надеялась не узнать на практике. Она не особо любила дождь, который сбивал краску с домов и улиц, людей и создавал серость. Поглощающую все, серость.
Ужин прошел спокойно. Элис показалось на миг, что ее слова, сказанные в обед, возможно, даже ранили чем-то новых знакомых, потому что ей пришлось есть одной. Одной без своих знакомых, ведь трудно найти в общей столовой место, где не будет никого из соседей. Девушка мало слушала и вникала в их разговоры, отчасти даже несколько личные разговоры. Такие люди есть везде, в школе, на улице, в магазинах, буквально везде. Они разговаривают о своих жизненных проблемах, интересах и много о чем еще, буквально не обращая внимания на людей вокруг. Элис уплетала свой ужин как можно быстрее – ей хотелось небольшого одиночества, подумать обо всем.
После ужина Мясников собрал добровольцев вновь на плацу. Вновь легкая физическая нагрузка, бег, приседания, отжимания, а потом еще около часа погонял их по строевой подготовке. Элис, несмотря на все это, начала медленно понимать, как живет армия. Все вокруг походило на школу, только на целый день. Жесткое расписание, дисциплина и порядок. Единственное, но самое важное отличие. Кричащий сержант, хотя и в ее школе были кричащие на учеников учителя. Отличие в том, что они делали это изредка, а Мясников будто не говорил иначе, из-за чего у Элис стала прорастать небольшая, все еще в зерне, но привычка.
Вымотанные после всего, добровольцы вернулись в казармы, их все еще сопровождали солдаты Krieg Korps. Единственное напоминание, что ты подобен заключенному, что ты можешь умереть за любой проступок. Это напрягало многих, но и к этому привыкаешь. Перед отбоем у них еще было два часа свободного времени, на что угодно. Кто-то отправлялся в душ, смывая с себя всю грязь и пот накопившиеся за день, кто-то просто лежал, смотря в потолок, кто-то общался обо всем на свете со своими новыми знакомыми. Элис долгое время не могла подойти к своей кровати, на которой сидела Эмили и чистила ботинки. Девушке, казалось, что она виновата и следует извиниться, но не находила слов, как начать разговор. Генри и Итан не помогут в этом деле, да и кто они вообще. Наглые парни, что, скорее всего, пытаются найти женского внимания. Спустя десять минут раздумий, Элис все же решилась идти без какого-либо плана.
– Эмили, извини за то, что сказала в обед, – произнесла девушка, подходя к своей соседке по койке и становясь возле нее.
– А, Элис. Да господи, забей. Все нормально, – Эмили прекратило свое занятие и посмотрела на собеседницу.
– Но…
– Забей. Ясно? Просто забей, – тут же перебила Эмили, не давая, попытаться, даже объясниться Элис, – и хватит смотреть с таким лицом, словно виноватая в чем-то. Присаживайся, – Эмили чуть отодвинулась в сторону, освобождая места для девушки.
– Просто… Ладно, – Элис повинуясь словно приказу, уселась рядом, но осталась все еще напряженной.
– Слушай, здесь все напряжены, некоторые вообще на грани. Им блин по двадцать пять с хвостом лет, а ты вообще только школу закончила. Сколько тебе, восемнадцать? – Эмили слегка повернулась в сторону девушку вполоборота, закидывая ногу на постель.
– Семнадцать, – Элис под добродушным взглядом своей знакомой, все же стала приходить немного в норму, – я пошла в пятилетнем возрасте.
– Ну вот! Так что, я вообще удивлена, как ты держишься. Да ты сильнее любого из нас здесь, – Эмили улыбнулась, легкой улыбкой, словно своей подруге. – и я серьезно, – с этими словами девушка легонько дотронулась носа Элис и сделав «буп», убрала. – пошли покурим.
– Я не курю, – тут же отчеканила Элис, словно свою заповедь.
– Господи, постоишь рядом, – Эмили надела ботинки и встала перед знакомой, приглашая ту, жестом за собой. – Пошли! Поболтаем о женском.
Девушки вместе вышли из казармы, под присмотром одного из солдат. Парень даже протянул зажигалку, дав прикурить сигарету. Эмили и Элис расположились недалеко от входа, на углу здания, так чтобы их было трудно заметить при выходе из казарм. Вечернее время медленно сменялась ночью. Загорались огни фонарей, освещая только главные проезжие улицы военной части. Во многих домах в окнах горел свет. Иногда доносились громкие звуки, напоминающие разговор. Изредка по улочкам проходило пара-тройка солдат Krieg Korps. Мужчина, что сопровождал их, встал в нескольких метрах от девушек и делал вид, будто не слушает их разговор.
– У тебя же есть семья, да? – наконец голос Эмили потревожил их молчание. Девушка медленно вбирала в свои легкие дым, стараясь растянуть сигарету как можно дольше.
– Да, мама и папа. Еще младший брат. Ему сейчас восемь, – Элис оперлась на стену спиной, слегка поднимая голову к небу. – Родители и настояли на том, чтобы я отправилась по повестке.
– А мои меня выгнали из дома, когда корпорация дала мне назначение в журналистику. Сказали, что у меня теперь есть работа, жилье и образование. Сказали, чтобы я начала взрослую жизнь отдельно от них, – Эмили говорила это медленно и с некоторой долей грусти в голосе, – и таких, как я множество. Родители больше не думают, что делать со своими чадами. Корпорации дают все. Это вроде хорошо, но… – сделав значительную паузу, девушка в один мах докурила сигарету и, выдыхая столб дыма, продолжила, – но, после… Когда я начала жить отдельно. Мне чертовски не хватало их в своей жизни. Я типа понимаю все… я уже взрослая и прочее-прочее… Черт, так хочется приехать иногда к ним, чтобы они меня поддержали.
– Эмили… – Элис повернула голову на свою собеседницу и увидела у нее слезы, медленно спускающиеся по щекам. Инстинктивно, не ожидая от самой себя, девушка обняла Эмили обеими руками.
Они простояли так несколько минут, обнимаясь и ища утешение и поддержку друг у друга. Элис не понимала, не понимала, как взрослая девушка может волноваться о таком. Почему ее, это так мало беспокоило. Она сама хотела отчасти поскорее выбраться из родительского гнезда, начать жить взрослой жизнью, без контроля и упреков. Без требований и ссор.
– Ну все, коротышка… все, хватит, – Эмили потрепала свою знакомую по голове и освободилась из объятий. Сейчас девушка вновь стала той, которую Элис видела постоянно. Добрую, улыбчивую и оптимистичную девушку. – Спасибо.
– Эй, я не коротышка, – немного гневно ответила Элис, сверля взглядом знакомую.
– Ладно-ладно, Элис.
Обнявшись еще раз, они в скором времени вернутся в казарму. Приняв душ и необходимые процедуры перед сном, девушки лягут на свои кровати. Спустя недолгое время, в казарму войдет сержант, чтобы огласить на всю казарму: «Отбой», – и переведя свет в ночной режим, оставит добровольцев наедине с их возникающими мыслями.
Часть 1. Глава 3
Двенадцатое и тринадцатое июня для добровольцев прошли без значительных проблем. Жесткий график, составленный в первый день прибывания, не претерпел каких-либо серьезных изменений, кроме завтрака. Теперь новобранцы вдоволь могли насладиться утренним приемом пищи длительностью в час, прежде чем начать физические нагрузки на плацу. Элис за эти два дня смогла более менее втянуться, как и все остальные. Крик сержанта стал обыденностью, он редко превышал громкость своего «обычного» разговора. Только на физических нагрузках, когда он вновь всех назвал кучкой не на что ни годных отбросов. Лорену тогда доставалось больше всех. Сержант комментировал буквально любое его неверное выполнение упражнений. К сожалению для многих, Мясников не только лишь ему уделял свое внимание. Доставалось всем.
Теоретические занятия, для Элис давались легко. Это было той же школой, просто иной предмет изучения. Она порой даже задавала интересные вопросы на них, что подмечали учителя, проводившие лекции. Здесь было ее поле боя, на котором она могла делать значительные успехи, по сравнению с физической подготовкой. Элис всерьез изучала все что преподается, найдя свою отдушину в этом месте, который все еще вызывал иногда страх и опасения за будущее.
Вечерняя физическая нагрузка сменилась полосой препятствия. Вот где действительно начался ад для Элис. Она не справлялась со многим, слышала крик и ор сержанта, так что аж закладывало уши. Ее показатели были самыми худшими во всем отделении. Для нее, это было действительно трудно. Эмоционально и физически она выгорала после них. Не хотелось ничего, кроме как лечь и ничего не делать. Хотелось бросить все, убежать, но бежать было некуда. Тот вариант, что ей предложили, как альтернативу, отметался сразу. В это время на помощь приходили разговоры с Эмили, Генри и Итаном.
Нет, они не говорили ей, что она справится, что сильная и прочее. Они просто отвлекали ее разговорами о чем угодно. Например, Генри рассказал, что у него есть сестра, которая еще ходит в школу. Рассказывал, как он пугал ее ухажеров и всячески оберегал, а потом она даже заявила ему, чтоб он перестал это делать, ведь она уже взрослая. Потом он уехал в Сибирь. Генри за эти разговоры, никогда не рассказывал о том, что там происходило, и всегда переводил разговор в другое русло.
Итан, как-то рассказал о своем детстве. Он жил в плохом районе города, к нему часто подходили более взрослые дети с целью затереть за жизнь. Он всегда дрался с ними. Его избивали, даже нос как-то сломали, но он раз из раза продолжал это делать. «Если дашь слабину, от тебя никогда не отстанут», – так он сказал в конце своего рассказа.
Эмили же, почти постоянно трещала без умолку. Ее рассказы в основном были о ситуациях на интервью, о журналистике и всяком таком. Иногда она ругалась с Генри, хотя назвать это руганью, было бы слишком. Скорее это было похоже на взаимный обмен колкостями. Они словно испытывали на прочность свои характеры, а может, просто два похожих человека. Элис в такие моменты снова возвращалась в школьные воспоминания, которые теперь очень и очень далеко.
Четырнадцатое июня началось и шло как обычно, кроме теоретического обучения. Первой и второй лекцией занимались солдаты Krieg Korps, рассказывая о первой медицинской помощи и тактики ведения боя. После окончания, когда добровольцы еще отдыхали, в ангар вошел Мясников. За ним следовали еще несколько солдат из Krieg Korps, таща с собой груженые ящики. Новобранцы быстро вернулись за свои столы, когда сержант вытаскивал из уже открытого ящика винтовку.
– Это то, чему вы можете доверять свою жизнь. То, с чем вам необходимо будет делить постель. Вы должны знать свое оружие, как своих близких и родных. Ваше оружие, это часть вас самих, если кто-нибудь потеряет или сломает его, я лично устрою ему разговор с предками. Всем ясно?
– Да, сэр!
– Начнем с простого. Основным вооружением пехоты в Krieg Korps считается штурмовая винтовка AR24, капризная и нежная до чертиков, – с этими словами сержант показывал оружие перед собой. – В вашем случае, у вас нет времени на полноценную подготовку армейского стандарта, поэтому вы будете постигать все в кратчайшие сроки. У вас есть час на то, чтобы научиться делать хотя бы частичную разборку оружия для его чистки. Начнем по порядку!
Первым в порядке было раздача автоматов новобранцем. Полноправные солдаты раздавали их, кладя на столы перед учениками. Вскоре перед глазами Элис лежало оружие смерти. Его прямая конструкция, черная окраска, вновь напомнили ей о том, что она уже в другом мире. Сержант по своему обыкновению кричал, рассказывая о том, как устроен автомат. Где находится спусковой крючок, ствольная коробка, прицел и прочее-прочее. Он рассказывал все это так, будто перед ним сидели дети начальных классов. Потом началась разборка и сборка. Сержант показывал медленно, пока добровольцы повторяли за ним. Солдаты Krieg Korps следили за каждым движением учеников, иногда помогая им и показывая, как правильно сделать разборку.
У Элис выходило скверно, но не потому, что она не могла запомнить или повторить движения за сержантом. Ее разум будто отказывался держать в руках оружие смерти. Несколько раз детали винтовки выпадали у нее из рук, на что вскоре обратил внимание уже сам сержант. Его быстрые и громкие шаги разносились по ангару, и когда он был уже совсем рядом, уши закладывало от его крика.
– Рядовой Мерсер, у вас руки из жопы? Или, может, они приспособлены для чего-то другого?
– Никак нет, сэр, – уже по привычке, громко ответила Элис, вставая из-за стола. Это походило на отчитывание провинившегося ученика, как в школе.
– Тогда в чем твою мать, проблема, рядовой? – лицо сержанта было, чуть ли не впритык к уху Элис, может, он думал, что так дойдет быстрее? Девушка ловила на себе взгляды других учеников. Она долгое время пыталась найти подходящие слова, явно зля своего учителя.
– Это оружие, сэр, – такой тупой ответ, не ожидала и сама Элис от себя, попытавшись исправить, она добавила, – оно убивает людей, сэр, – это звучало еще более тупо. Она понимала это, но сказанного не вернуть, и уже была готова к чему угодно.
– А ты у нас пацифистка, что ли? – с этими словами сержант, начал отходить от девушки и прохаживаться по своеобразному классу, смотря на остальных своих учеников. – Перед вами лежат просто куски железа и пластика. И больше ничего. Оружие не убивает, убивают люди, что жмут на спуск. Вы же не задумываетесь о том, что нож, которым вы пользуетесь изо дня в день, тоже является оружием? Потому что мать его, вы с помощью него готовите себе еду! А кто-то, таким же ножом режет людей в переулке! Но раз ты у нас такая умная, – Мясников с серьезным лицом полной злобы посмотрел на Элис, а потом перевел взгляд на одного из стоявших солдат. – Солдат, принеси даме АК-314К, раз ей не нравится наше оружие. Рядовой Мерсер, собрать винтовку и сдать! Остальные, чего разинули рты? Продолжать выполнять упражнение!
Элис села обратно на стул, пытаясь сбросить с себя волнение, страх и растущее негодование на саму себя. Корила себя за тупейший ответ сержанту, пока пыталась собрать винтовку в первоначальное ее состояние. Пальцы дрожали, перед глазами вновь все плыло. Ей приходилось вновь и вновь перебарывать свое состояние, чтобы продолжить выполнять приказ. Отдав рядом стоящему солдату AR24, она ожидала, слушая, как другие выполняют упражнение. Звук стука металла расходился внутри помещения, периодические выкрики сержанта, подсказки от солдат. Все сливалось в какофонию звуков. Пока прибежавший солдат не положил новый автомат перед ней.
По сравнению с предыдущим, который был чуть ли не с завода, новый и смазанный. Этот выглядел, так, будто его достали прямо из боевых действий. Множественные сколы на поверхности, различные перемотки, которые явно были нужны для нормального функционирования, но которых не должно быть изначально. Пока Элис рассматривала автомат, она даже не заметила, как сержант оказался рядом с ней.
– Знакомься, пацифистка. Автомат АК-314К и приставка «К» значит сразу две вещи: первое – крупнокалиберный, он под усиленный патрон, чем заводской автомат этой марки и второе – кровавый, который был прозван уже моим отрядом. Этот автомат, трофей с Сибирского конфликта и специально для тебя скажу, что с его помощью было убито сотни людей, он побывал в самых опасных точках и переживал десятки владельцев. Вот он, – сержант взял автомат в руки, – несет в себе смерть. Так что, приступаем к разборке, – он положил его вновь на стол и стал медленно показывать, как разбирать и собирать автомат. Казалось, что он вот-вот рассыпется в руках, но, к удивлению Элис, автомат даже не скрипел.
Тем временем, солдаты Krieg Korps занимались с другими добровольцами, перехватив эстафету сержанта и уже в полной мере обучали и помогали сладить с оружием всем. Сейчас это вновь стало походить на обычный школьный класс, где несколько учителей помогают учащимся с трудными задачами в их жизни. Где хоть и кричат, но показывают снова и снова, как делать важные вещи. Только не для Элис.
Автомат вызывал дикий страх, она повторяла все показанные движения сержанта быстро, максимально быстро для себя. Не потому, что, старалась выслужиться перед ним, а просто чтобы побыстрее убрать автомат из своих рук. Его холодная сталь словно впитывалась в кожу, пробирая до самых пяток. Элис будто видела перед собой людей, что стреляли из него, трупы, которые они оставляли за собой. Никто бы не поверил в это, поэтому она молчала, пытаясь вновь и вновь сделать разборку и сборку так быстро, как она могла.
– Боишься его, да? – почти под конец занятий, к удивлению Элис, этот вопрос сержант произнес обычным тоном. – Вижу, что боишься солдат. Значит, я не ошибся, – после этих слов он ушел проходить по ангару, проверяя работу остальных.
Девушка непонимающе смотрела вслед Мясникову, а потом перевела взгляд на собранный автомат перед собой. «Почему? Почему я и правда боюсь просто куска металла? Он же просто лежит передо мной и не может ничего сделать. Почему он вызывает такие ощущения?» – в раздумьях Элис провела последние минуты занятия.
– Итак, новобранцы, оружие на плечо, столы и стулья убрать! – сержант вновь по своему обыкновению кричал приказ, дождавшись, пока новобранцы выполнят его, он вновь построил их в строй. – Урок окончен. Вернуться к распорядку дня!
Странное ощущение беспокойство не покидало Элис ни на секунду. Обед прошел, как и обычно в общей столовой. Раздатчик еды вывалил картофельное пюре на поднос девушки, но на мгновение она увидела вместо этого кровавое месиво. Элис едва не перевернула поднос от неожиданности, но рука Эмили, стоявшей рядом, помогла удержать его. Бывшая журналистка смотрела на свою подругу с немым вопросом, но Элис, не видя его, направилась к столу. Звук стучащих столовых приборов медленно искажался, на всем пути. В один момент превратившись в звук выстрелов из автомата, когда Элис уже принялась за поглощение пищи. Она замерла. Эмили, в этот момент сидевшая напротив, не на шутку испугалась от такого вида.
– Эй, Элис. Элис, – позвала свою подругу девушка, чем вернула ее в реальность, но привлекла внимание Генри и Итана, что садились рядом.
– Все нормально, – кротко ответила Элис и отрешенно вернулась к приему пищи.
Эмили обратилась, с немым вопросом на лице, к парням, и уже три пары глаз рассматривали и изучали поведение Элис. Она пугала. Ее действия были чуть ли не автоматическими, при этом девушка смотрела будто бы в никуда. Абсолютно нереальный и отрешенный взгляд. Генри показал остальным, что лучше ее сейчас не трогать. Они так и поступили, решили оставить ее в покое. Быстро доев свой обед, Генри с Эмили, вышли из столовой, оставляя Итана присматривать за девушкой.
На улице стояла прохладная летняя погода, все еще держа всех в напряжение, что ливневые дожди обрушатся на этот уголок. Генри передал сигарету Эмили, и они оба закурили, облокачиваясь на стену здания. Парень держал долгую паузу, пытаясь вспомнить подобное поведение. Докурив одну сигарету, он тут же достал другую.
– У нее ПТСР, – поджигая сигарету, тихо произнес Генри.
– ПТСР? – удивленно посмотрела Эмили на парня.
– Посттравма…
– Я знаю, что это, осёл, – Эмили жестом показала, что ей тоже нужна новая сигарета. – В смысле. Откуда? Как?
– Не знаю, но я видел пару раз такое, – Генри передал девушки новую сигарету и дал зажигалку, чтобы она прикурила. – Нам надо сообщить сержанту.
– Нам нельзя.
– Слушай, это не то, с чем мы сможем ей помочь.
– Я понимаю, понимаю. Черт, – Эмили не могла найти слов, чтобы возразить решению Генри, но она понимала, что это не вариант и надо что-то сказать. – Скажем и что дальше? Ее же не вернут домой. Да и кто ее лечить будет? Пулю в лоб и все их лечение.
– Если это выйдет из-под контро…
– Тогда я сообщу лично, – тут же перебила Эмили.
Обед, как и свободное время закончились, о чем сообщили солдаты в столовой. Элис, сидевшая все это прямо и смотря куда-то вдаль, словно робот, поднялась и отнесла пустой поднос. Итан следовал за ней, пока не встретился со знакомыми. Генри и Эмили шепотом рассказали об их разговоре, вводя его в курс дела. Тем временем добровольцы отправлялись на вечернюю полосу препятствий. У каждого на плече висела винтовка, что теперь станет их спутником на всю оставшуюся жизнь.
Все время, проведенное на полосе препятствий, Эмили, Генри и Итан не сводили глаз с сержанта и Элис, надеясь, что тот не заметит изменения в девушке. Они даже старались вести себя неаккуратно, заваливать простые упражнения, лишь для того, чтобы Мясников большую часть времени был отвлечен. У них это получилось, как им показалось. По виду Элис сложно было сказать, что с ней что-то не так, она выполняла упражнения, старалась изо всех сил. На крик сержанта, всегда отвечала тут же, но ее взгляд, сильно отличался от обычного.
Вскоре уставшие и вымотанные добровольцы вернулись в казарму. На четвертый день солдат, присматривающих за ними, осталось всего пятеро. К ним уже все привыкли и мало обращали на них внимание. Даже сейчас, когда Эмили смотрела за тем, что делала ее подруга. Элис медленно сняла свой АК-314К с плеча и поставила в открытый ящик. То, что произошло после, для Эмили стало настоящим шоком, разрядом тока, прошедшего по всему ее телу. Элис закричала, закричала так, словно ее раздирали на куски.
Она видела перед собой множество трупов, израненных, сваленных в кучу на огромном костре. Видела, как множество их глаз смотрели точно на нее. Слышала крик, раздавшийся в округе, – «Живее, у нас много работы!» Слышала где-то вдалеке стрекот пулемета. Непрекращающийся. Словно поставленный на повтор. Слышала позади себя взрывы снарядов, что взрывались, разнося жилую постройку на части. Грохот, всеобъемлющий грохот падающих стен, разбивающиеся вдребезги, словно стекло. Видела, как солдаты в военной униформе стаскивали людей в иной форме к костру, бросая их как поленья. Слышала крик матери и плач ребенка, пробирающие до самых костей. К Элис двигалась фигура, державшая перед собой автомат. АК-314. Словно гром раздался щелчок предохранителя. Солдат медленно начал направлять оружие в ее сторону.
– НЕ-Е-ЕТ! НЕ НАДО! НЕ СТРЕЛЯЙТЕ! – ужасный крик, нечеловеческий, вырывался изо рта Элис.
Добровольцы, находившиеся в спальном помещении, замерли, абсолютно не понимая, что происходит. Эмили под крик, быстро закрыла шкаф, убирая автомат из виду. Элис все еще продолжала кричать, сваливаясь на пол, начиная отползать назад, словно отчего-то. По ее щекам начали бежать слезы, непрекращающимся ручьем. Один из солдат подбежал к ней, когда крик сержанта, влетевшего в спальню, звучал с такой же силой.
– Что, мать вашу, происходит?! – ему хватило двух секунд, чтобы принять быстрое и самое действенное решение. Сержант подбежал к Элис и, схватив ее за шиворот, потянул за собой, оставляя всех новобранцев наедине с их потрясением. – Солдат, принеси ее винтовку! – крикнул Мясников, захлопывая дверь в свой кабинет.