ЭТО ТОЖЕ ПРОЙДЁТ

– Я знаю, – сказала Людмила. – Но ты прежде всего девушка, а потом уже «девушка Игоря».

Алина смотрела на маму с недоумением. Для неё было непонятно то, что Людмила пыталась ей донести. В её жизни был только Игорь, и никого другого не существовало.

Людмила поняла, что спорить с дочерью бесполезно, и решила сменить тему:

– Пойдёшь сегодня на дискотеку?

– На дискотеку?! – У Алины загорелись глаза, она обожала танцевать. – Да! Можно?!

– Нужно! – засмеялась Люда.

Вечерние танцы

К вечеру в пансионате собралось человек сто отдыхающих. На веранде заиграла музыка – эстрада девяностых, что-то ритмичное и весёлое. Алина надела то же белое платье (другого всё равно не было) и впервые в жизни не пожалела об этом.

Когда она появилась на танцплощадке, музыка словно зазвучала специально для неё. Тело само знало, как двигаться под ритм. Каждый шаг, каждый поворот получались естественно и красиво. Золотистые кудри развевались в такт музыке, белое платье кружилось, как у принцессы из сказки.

Алина танцевала и растворялась в каждой песне. «Комбат» Любэ, «Владимирский централ» Круга, «Руки вверх» – всё, что звучало с эстрады, отзывалось в её душе. Она закрывала глаза и представляла, что рядом танцует Игорь. Как бы он обнимал её во время медленного танца, как смотрел бы в глаза…

Вокруг танцплощадки стояли молодые люди и тихо смотрели на неё. Любовались. Кто-то пытался пригласить на танец, но она была так поглощена музыкой и мечтами об Игоре, что никого не замечала.

– Русалка, – шептал кто-то.

– Красавица…

– А глаза зелёные, как море.

Но Алина слышала только музыку и думала только об одном: как жаль, что Игоря нет рядом. Как было бы прекрасно танцевать с ним под звёздами, у самого моря.

Мечты у берега

Поздно вечером, когда музыка стихла и отдыхающие разошлись по номерам, Алина сидела на берегу моря и смотрела на звёзды. Волны тихо накатывали на песок, где-то вдалеке мерцали огни рыбацких лодок.

– Не спишь? – Рядом села мама.

– Не хочется. Такая красота вокруг.

– И о чём думаешь?

– Об Игоре. И о том, как мы будем жить в Америке.

Людмила удивлённо посмотрела на дочь:

– В Америке?

– Ну да. Ты же получишь визу, заберёшь меня с собой. А Игорь приедет следом. Мы поженимся, купим дом у океана. У нас будут дети, хорошая работа… – Алина мечтательно смотрела на звёзды. – Представляешь, мам? Каждый вечер будем сидеть вот так у моря и быть счастливыми.

– Алиночка…

– А может, даже не у океана, а где-нибудь в центре Америки. Говорят, там такие красивые города! Мы купим большой дом, Игорь будет программистом – он же такой умный, выучит язык. А я… а я стану психологом. Буду помогать людям.

– Доченька, это всё очень неопределённо…

– Но ведь возможно? – Алина повернулась к матери с горящими глазами. – Ты же подашь документы на визу? Значит, есть шанс?

Людмила обняла дочь за плечи. Как рассказать семнадцатилетней девочке, что шансы ничтожны? Что виза – это лотерея? Что даже если получится, жизнь в Америке совсем не похожа на сказку?

– Шанс есть, – тихо сказала она. – Но нужно быть готовой к любому повороту судьбы.

– Я готова! – горячо ответила Алина. – Готова ко всему, лишь бы быть с Игорем.

Людмила молчала, глядя на звёзды. А Алина продолжала мечтать вслух:

– Мы будем такими счастливыми, мам. Игорь будет приходить с работы, а я встречать его дома. По выходным поедем к океану – плавать и загорать. А зимой пойдём кататься на лыжах в горы…

– Откуда ты знаешь про лыжи в горах?

– Из фильмов! Там всегда так: счастливые семьи катаются на лыжах и пьют горячий шоколад у камина.

Людмила улыбнулась. Дочь рисовала себе жизнь как в голливудском фильме. И пусть. Пусть мечтает. Ещё успеет столкнуться с реальностью.

– А дети у нас будут красивые, – продолжала Алина. – С зелёными глазами, как у меня, и умные, как Игорь. Мы назовём сына Максимом, а дочку… как ты думаешь, мам, как назвать дочку?

– Это тебе решать, когда время придёт.

– Может быть, София? Красивое имя…

Волны шептали что-то своё, звёзды мерцали в чёрном небе. А на берегу сидели две женщины – мать и дочь – и одна мечтала о прекрасном будущем, а другая молилась, чтобы реальность не оказалась слишком жестокой к этим мечтам.

Людмила долго молчала, а потом тихо сказала:

– Правильно, дочка! Мечтай! А может быть, и правда сбудется. Главное – не переставай мечтать!

Русалка Азовского моря слушала шум волн и строила планы на американскую жизнь с любимым человеком.

Она ещё не знала, что путь к этой мечте займёт годы разлуки. И что её ждёт выбор между верностью прошлому и правом на счастье.

ГЛАВА 4

Центральный рынок, Харьков, зима 2001 года. Алине семнадцать лет

В пять утра, когда февральский мороз сковывал лужи на тротуарах, Людмила Петровна Власова уже стояла у автобусной остановки с двумя сумками и картонной коробкой. В коробке лежали куры – восемь штук, которых она купила накануне у знакомого фермера в пригороде.

Ещё год назад Людмила Петровна была уважаемой учительницей истории в одной из лучших школ города. Но когда зарплата стала стоить меньше буханки хлеба, а семнадцатилетняя дочь нуждалась в еде, одежде и учебниках, пришлось делать выбор.

Теперь она торговала курами на центральном рынке. И никому не рассказывала зачем.

– Тётя Люда, опять с птицей? – окликнула её соседка Нина, которая тоже ехала на рынок со своими вязаными кофточками.

– Да вот, подрабатываю, – коротко ответила Людмила, поправляя коробку. – На учительскую зарплату не проживёшь.

Нина покачала головой.

– Людка, ну это же… как-то неприлично. Ты же образованная женщина. Может, репетиторством лучше заняться?

– Репетиторством тоже занимаюсь, – сухо ответила Людмила. – Но этого мало.

Она не стала рассказывать, что у неё есть план. Большой, невероятный план, о котором знают только мама и Алина. План, который требует денег. Много денег.

В автобусе было холодно и тесно. Торговцы ехали на рынок с самым разнообразным товаром, каждый молчал, думая о своём. Людмила смотрела в заледенелое окно и считала в уме.

«Если сегодня продам всех кур по хорошей цене, будет тридцать долларов чистой прибыли. За месяц – почти тысяча. За год…» Она не позволяла себе загадывать так далеко. Но мечта жила в ней, как тлеющий уголёк.

Рынок в семь утра уже кипел жизнью. Людмила нашла своё обычное место в мясном ряду, расстелила на прилавке чистую белую простыню, аккуратно разложила кур.

– Курочка домашняя! – начала она привычную торговлю. – Свежая, деревенская!

В свои сорок два года Людмила Петровна выглядела строго и достойно даже здесь, на рынке. Седеющие волосы аккуратно убраны в пучок, спина прямая, взгляд твёрдый. Покупатели чувствовали – с этой женщиной можно иметь дело, она не обманет.

– А куры точно свежие? – спросила пожилая покупательница.

– Вчера забили, – честно ответила Людмила. – Если не поверите – не берите.

– Почём?

– Пятнадцать гривен за килограмм.

– Дорого. У Галки дешевле.

– У Галки и качество другое. Мои куры на вольном выпасе росли, зерном кормлены.

Покупательница подумала и купила самую крупную курицу.

Торговля шла неплохо. К обеду она продала восемнадцать кур из двадцати. Оставшихся двух решила забрать домой – пустить на суп. Семье тоже нужно питаться.

– Людмила Петровна? – услышала она знакомый голос.

Обернувшись, увидела Марину, бывшую коллегу по школе. Учительница русского языка стояла рядом с прилавком и смотрела на неё с плохо скрываемым удивлением.

– Марина, привет, – спокойно произнесла Людмила.

– Ты… торгуешь?

– Торгую.

– Но как же… У тебя же высшее образование…

Людмила начала складывать оставшихся кур в коробку.

– Марина, мне не стыдно честно зарабатывать. – Она посмотрела подруге в глаза. – А что в школе говорят?

– Ничего особенного. Жалеют, что потеряли хорошего педагога.

– Ну и пусть жалеют.

Людмила не стала объяснять, что педагогом она ещё будет. Может быть. Когда-нибудь. В другой стране. А может, и не будет – неважно. Главное сейчас – Алина.

– А планы какие? – осторожно спросила Марина.

– Пока никаких. Живу одним днём, – солгала Людмила.

У неё не было привычки делиться планами. Особенно такими невероятными. Люди не поймут, будут отговаривать, а то и сглазят. Лучше молчать и делать.

Дома

Вечером дома Людмила пересчитала выручку. Двести семьдесят гривень минус изначальные расходы на закупки – это примерно тридцать долларов по чёрному курсу. Неплохо.

Алина делала уроки за кухонным столом. Семнадцатилетняя дочь знала о маминых планах и поддерживала их всем сердцем.

– Мам, как дела? – спросила она, не поднимая головы от учебника английского языка.

– Нормально. Восемнадцать продала.

– Хватает?

– Потихоньку копим. – Людмила открыла старую книгу Толстого, внутри которой был выдолблен тайничок. Там лежали доллары – её американская мечта в зелёных купюрах. – К лету должна набраться приличная сумма.

Алина подняла голову.

– А бабушка как? Не против?

– Бабушка умная. Понимает, что здесь у тебя будущего нет.

Действительно, шестидесятидвухлетняя мать Людмилы была единственной, кто поддержал безумную идею эмиграции. «Езжайте, доченька, – сказала она. – Здесь всё рушится. В этой стране у Алины нет будущего. У этой страны вообще нет будущего!».

– Мам, а ты не боишься? – тихо спросила Алина.

– Боюсь. – Людмила села рядом с дочерью. – Очень боюсь. Язык не знаю, работать придётся кем попало. Может, полы мыть, может, за стариками ухаживать. Но это лучше, чем здесь без будущего сидеть.

– А вдруг не получится?

– Получится. – В голосе Людмилы звучала такая уверенность, что Алина поверила. – Потому что я не отступлю. Мы с тобой сильные, мы всё преодолеем.

Алина обняла мать. В эти моменты она понимала, что у неё самая лучшая мама в мире – женщина, которая готова на всё ради дочери.

– Мам, а что если люди узнают? В школе, соседи…

– А что такого? – Людмила выпрямила плечи. – Я не краду, не попрошайничаю. Я работаю. Честно работаю. И если кто-то считает торговлю чем-то постыдным, это их проблемы, а не мои.

– Но ты же учительница…

– Была учительница. А сейчас я мать, которая борется за будущее дочери. И это важнее любых званий.

План в действии

Прошло время. Людмила продолжала торговать, никому не рассказывая о своих настоящих планах. Соседки думали, что она просто пытается свести концы с концами. Бывшие коллеги жалели «спустившуюся» учительницу.

А она копила доллар за долларом.

Постепенно в тайничке накопилось почти две тысячи долларов. Достаточно, чтобы начинать готовить документы и на билеты.

– Нина, – обратилась она к соседке на рынке, – я скоро заканчивать буду.

– Как заканчивать?

– Торговать. Накопила на то, что планировала.

– И на что ты накопила? – любопытно спросила Нина.

– На будущее дочери, – уклончиво ответила Людмила.

Больше она ничего не сказала. До самого дня отъезда в Америку никто из соседей так и не узнал о её планах.

Последний день на рынке

– Алинка, – позвала она дочь вечером, – завтра начинаем новую жизнь.

– Какую?

– Завтра еду в Киев подавать документы на американскую визу.

Алина замерла с учебником в руках.

– Правда?

– Правда. Хватит денег на оформление и билеты. Скоро мы будем в Америке.

И Людмила верила в это всем сердцем. Потому что когда мать борется за будущее ребёнка, ей всё по силам.

В тот последний день на рынке Людмила торговала как обычно. Никто не знал, что «тётя Люда с курами» больше никогда здесь не появится.

– До свидания, – попрощалась она с Ниной, собирая пустые коробки.

– До встречи в понедельник! – отозвалась та.

Людмила промолчала. В понедельник её здесь уже не будет.

Она шла с рынка домой и думала о фразе, которую недавно услышала от Алины: «Это тоже пройдёт». Пройдёт торговля, пройдут трудности, пройдёт всё плохое.

А хорошее – дочкино будущее в Америке – это останется навсегда.

ГЛАВА 5

Посольство США, Киев. Людмиле сорок два года.

Людмила Петровна проснулась в четыре утра, хотя будильник был заведён на пять. Сон как рукой сняло – сегодня был день, к которому она готовилась долгое время. День, который должен был решить судьбу её и Алины.

Собеседование в американском посольстве.

Поезд из Харькова пришёл в Киев вечером накануне, и она переночевала в дешёвой гостинице рядом с вокзалом. Номер был крошечный и душный, но Людмила всё равно не спала – перебирала в уме документы, репетировала ответы на возможные вопросы.

В шесть утра она была уже готова. Тёмно-синий костюм, белая блузка, минимум косметики – строго, но достойно. В сумочке лежала папка с документами, которую она собирала месяцами: справки о доходах, банковские выписки, приглашение от несуществующей американской тёти (купленное за большие деньги у знакомого афериста), медицинские справки, фотографии.

И ещё одна папка – с «липовыми» документами. На всякий случай.

К посольству США на улице Юрия Коцюбинского Людмила приехала в половине седьмого. Очередь уже была – человек двадцать, в основном молодые женщины. Красивые, ухоженные, с дорогими сумочками и модными туфлями.

Людмила встала в конец очереди и огляделась. Почти все женщины были значительно моложе её – лет двадцати-тридцати. О чём они могли мечтать в Америке? О богатых мужьях? О красивой жизни, которую показывали в голливудских фильмах? Или просто о шансе на лучшую жизнь, как она?

– Первый раз? – спросила стоящая впереди блондинка в ярко-розовом платье.

– Первый, – ответила Людмила.

– Я уже третий. – Блондинка вздохнула. – Два раза отказали. Говорят, не верят, что я туристкой еду.

– А вы туристкой?

Блондинка хихикнула.

– Ну конечно. У меня там «подруга» живёт. Только они почему-то не верят в нашу дружбу.

Людмила поняла. Эта девушка, как и большинство стоящих в очереди, искала любого способа попасть в Америку. Замуж за американца, на работу, неважно – лишь бы вырваться из нищеты постсоветской действительности.

Но у неё была другая история. У неё была дочь.

В восемь утра посольство открылось. Охранники начали пропускать людей по одному, проверяя документы и назначенное время. Очередь двигалась медленно.

Людмила наблюдала за выходящими из здания посольства. Лица говорили сами за себя: счастливые, получившие визу, и расстроенные, получившие отказ. Отказов было больше. Намного больше!

– Людмила Власова? – наконец прозвучала её фамилия.

Сердце ёкнуло. Время пришло.

Консульский отдел поразил Людмилу своей стерильной чистотой и прохладой. За стеклянными перегородками сидели американские сотрудники – все молодые, все с одинаково вежливыми, но холодными лицами.

– Next! – крикнул консул, мужчина лет тридцати с аккуратной бородкой.

Людмила подошла к окошку.

– Доброе утро, – произнесла она по-русски.

– Доброе утро, – ответил консул с заметным американским акцентом, но по-русски. Даже не поднял глаз. – Документы.

Людмила протянула пачку документов. Консул быстро пролистал их, что-то записал в компьютер.

– Цель поездки? – спросил он, всё ещё не глядя на неё.

– Навестить сестру, – ответила Людмила, как и репетировала. – Она давно просит приехать.

– Сестра? Где сестра живёт?

– Лос-Анджелес.

Консул поднял глаза. В них читалось знакомое выражение – скептицизм и усталость.

– У вас есть деньги на поездку?

– Да. – Людмила протянула банковскую справку. В ней значилась сумма в три тысячи долларов – почти все её сбережения.

– Какая ваша работа?

– Учительница. Преподаю литературу.

– Учительница? – Консул удивился. – И у вас три тысячи долларов?

Вот оно. Самый опасный момент. Откуда у школьной учительницы в разорённой стране такие деньги?

– Я продала квартиру, – соврала Людмила. – Сестра очень больна. Я должна её увидеть.

Она старалась говорить с правильной интонацией – с болью за больную сестру, с желанием помочь.

Консул посмотрел на неё внимательнее. Потом снова уткнулся в документы.

– Как зовут сестру?

– Анна. Анна Петрова.

– Адрес?

Людмила назвала заученный наизусть адрес в Лос-Анджелесе. Адрес из объявления, которое она нашла в русской газете: «Семье нужна помощница по хозяйству и с детьми. Жильё и питание предоставляется». Людмила понимала весь риск – ехать к незнакомым людям в чужую страну, без языка, без связей. Она слышала страшные истории о том, как женщин заманивали такими объявлениями, забирали паспорта и превращали в рабынь. Но выбора не было.

Консул что-то печатал в компьютере. Минуты тянулись как часы.

– Вы замужем?

– Нет. Разведена.

– Дети?

– Одна дочь. Семнадцать лет.

– Она поедет с вами?

– Нет. Она учится в школе.

– Вы вернётесь?

– Конечно. Моя дочь в Украине. Я должна вернуться.

Это была правда. И, возможно, именно это спасло ситуацию. В голосе Людмилы зазвучали искренние нотки – нотки матери, которая никогда не бросит ребёнка.

Консул ещё раз пролистал документы, посмотрел на фотографии, снова что-то напечатал.

– Подождите, – сказал он и исчез в глубине кабинета.

Людмила стояла у окошка и молилась всем богам, в которых верила и не верила. «Пусть дадут визу. Ради Алины. Ради её будущего».

Через несколько минут консул вернулся. В руках у него был её паспорт.

– Виза одобрена, – сказал он, протягивая документы. – На шесть месяцев. Работать нельзя. Только туризм.

Людмила чуть не упала. Ноги подкосились от облегчения.

– Спасибо, – прошептала она. – Большое спасибо.

Консул уже смотрел на следующего посетителя.

Людмила вышла из здания посольства на подгибающихся ногах. Как только за ней закрылась тяжёлая дверь, силы окончательно оставили её. Она прислонилась спиной к холодной стене и медленно сползла вниз, опускаясь на корточки.

Весь накопившийся стресс хлынул наружу. Руки дрожали так сильно, что она не могла достать из сумочки паспорт. Сердце колотилось, как сумасшедшее. В горле пересохло.

«Господи, – думала она, – я же могла всё испортить. Один неверный ответ, одно подозрение – и всё. Вся работа, все мечты, вся надежда…»

Прохожие удивлённо оглядывались на женщину, сидящую у стены посольства, но Людмиле было всё равно. Ей нужно было несколько минут, чтобы прийти в себя, поверить в то, что это не сон.

Наконец дрожь в руках прошла. Она осторожно достала из сумочки паспорт и открыла его. Американская виза. Самая красивая картинка, которую она видела в своей жизни.

Только тогда она встала со стены, отряхнула пальто и направилась к ближайшей скамейке.

Она достала из сумочки мобильный телефон – старенькую «Моторолу», которую купила специально для этого дня – и набрала домашний номер.

– Алина?

– Мам! Ну как?

– Дали.

На том конце провода воцарилась тишина. Потом Людмила услышала всхлип.

– Правда?

– Правда, солнышко. Визу дали. На полгода.

– Мам… я тебя так люблю…

– И я тебя, дочка. Больше жизни. – Людмила вытерла слёзы. – Теперь я поеду первая, обустроюсь, найду работу. А потом ты приедешь. Мы с тобой всё преодолеем.

– А когда ты летишь?

– Скоро. Теперь надо купить билет.

Людмила не сказала дочери, что это билет в один конец. Что на обратный билет у неё нет денег. Что впереди – полная неизвестность, чужая страна, чужой язык, чужие люди.

Но у неё есть виза. А значит, есть шанс.

Вечером в поезде на Харьков Людмила сидела у окна и смотрела на проплывающие мимо украинские степи. Завтра она расскажет Алине подробности, начнёт готовиться к отъезду, продаст последние ценные вещи на билет и на первое время в Америке.

А потом начнётся новая жизнь. Жизнь, в которой она будет мыть чужие полы, нянчить чужих детей, с трудом объясняться на ломаном английском, быть прислугой с высшим образованием. Горько, но всё равно лучше, чем выживать и сводить концы с концами на постсоветской Украине – стране без будущего и с жутким настоящим.

Но это всё ради Алины. Ради того, чтобы через несколько лет дочь смогла учиться в американском университете, строить своё будущее, жить как человек.

«Это тоже пройдёт», – подумала Людмила, глядя на заходящее солнце. Пройдут трудности, пройдёт одиночество, пройдёт всё плохое.

А хорошее – останется навсегда.

ГЛАВА 6

Аэропорт Харькова, весна 2001 года. День отъезда Людмилы

Людмила Петровна проснулась в четыре утра, хотя самолёт на Москву улетал только в полдень. Спать всё равно не получалось – сегодня она покидала дочь. Навсегда ли? На сколько? Этого не знал никто.

Рядом с ней в кровати спала Алина. Семнадцатилетняя дочь дышала ровно и спокойно, но Людмила видела засохшие слёзы на её щеках. Вчера вечером они проплакали несколько часов, обнявшись и не в силах отпустить друг друга.

– Мам, а что если я тебя больше никогда не увижу? – шептала Алина.

– Увидишь, солнышко. Обязательно увидишь. Я за тобой вернусь.

Но обе понимали: это была неправда. Людмила не вернётся за дочерью – дочь приедет к ней. Если получится. Если повезёт. Если Людмиле удастся получить легальный статус в Америке, как-то закрепиться, оформить документы…

Если вообще что-то получится в этой безумной авантюре.

В шесть утра они позавтракали перед отъездом в аэропорт Харькова. Алина почти ничего не ела, только пила чай маленькими глотками и смотрела на мать так, словно пыталась запомнить каждую черту её лица.

– Мам, а ты не передумаешь? – спросила она в который раз. – Может, останешься? Мы как-нибудь здесь устроимся…

Людмила взяла дочь за руку.

– Алинка, посмотри вокруг. – Она кивнула на окна их хрущёвской кухни, за которыми виднелись серые здания девятиэтажек, унылый весенний пейзаж. – Посмотри, что происходит в стране. Заводы закрываются, люди не получают зарплаты месяцами, молодёжь спивается или уезжает, вокруг нищета и разруха. Здесь нет будущего. А в Америке…

– А в Америке что?

– В Америке ты сможешь стать кем угодно. Выучишься, получишь профессию, заработаешь деньги. Будешь жить, а не выживать.

Алина молчала. Она понимала логику матери, но сердце разрывалось от предстоящей разлуки.

– А бабушка? Она же старенькая…

– Бабушка сильная. И она понимает, что мы делаем правильно. – Людмила сжала руку дочери. – Она тебя не обидит. А я буду присылать деньги, как только найду работу.

– А если не найдёшь?

– Найду. Я же говорила тебе – буду полы мыть, посуду мыть, что угодно. Главное – закрепиться там, обустроиться. А потом привезу тебя.

В аэропорт три женщины приехали к девяти утра. Они сидели на скамьях в зале ожидания рядом, с Людмилой посередине, взявшись за руки, и каждая – со своими грустными думами – максимально пыталась запомнить этот момент и тепло ладони любимого человека.

В одиннадцать утра объявили посадку. Людмила встала, и у неё подкосились ноги. Она думала, что морально готова к этому моменту, но оказалось, что к такому подготовиться невозможно.

Алина тоже встала, и они просто стояли посреди зала терминала, обнявшись и плача. Вокруг сновали пассажиры с чемоданами, кто-то спешил на посадку, кто-то встречал прилетевших, но для Людмилы и Алины мир сузился до этого объятия.

– Мам, я тебя так люблю, – всхлипывала Алина.

– И я тебя, солнышко. Больше жизни. – Людмила гладила дочь по волосам. – Ты моё сокровище, моя гордость, мой смысл жизни. И всё, что я делаю, я делаю ради тебя.

– Я знаю. Я понимаю.

– Будь умницей. Слушайся бабушку. Хорошо учись. И помни – это временно. Мы обязательно будем вместе.

Последний вызов на посадку прозвучал как приговор.

– Мне пора, – прошептала Людмила.

– Не уходи, – Алина цеплялась за мать, как маленькая. – Пожалуйста, не уходи.

– Я должна. – Людмила осторожно высвободилась из объятий. – Смотри на меня.

Алина подняла заплаканные глаза.

– Я лечу туда не от тебя, а за тобой. Понимаешь? Я лечу за нашим будущим. И каждый день буду думать только о том, как быстрее привезти тебя к себе.

– Обещаешь?

– Клянусь.

Людмила взяла свой единственный чемодан и направилась к выходу на посадку. У самых дверей она обернулась. Алина стояла посреди зала вылета – высокая, худенькая семнадцатилетняя девушка с заплаканными зелёными глазами и золотистыми кудрями.

«Боже мой, – подумала Людмила, – что я делаю? Как можно оставлять такую красоту? Как можно оставлять ребёнка?»