ЭТО ТОЖЕ ПРОЙДЁТ

ЕЛЕНА ФИЛАТОВА

ЭТО ТОЖЕ ПРОЙДЁТ

ПРОЛОГ

Есть встречи, которые происходят дважды.

Первый раз – когда мы к ним не готовы. Мы слишком молоды, или слишком заняты построением того, что считаем важным, или просто не понимаем языка, на котором с нами говорит судьба. Тогда встреча остаётся семенем, брошенным в землю нашей памяти.

Второй раз – когда мы готовы полностью. Когда прожитые годы, совершённые ошибки, пережитые потери сделали нас способными распознать то, что всегда было предназначено нам.

Между этими встречами могут пройти годы. Мы меняем страны, создаём семьи, теряем и находим себя. Мы думаем, что живём разными жизнями. Но на самом деле мы просто идём к тому единственному моменту, когда семя прорастёт.

Время – не река, а океан. Прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно. И иногда любовь знает об этом больше, чем мы сами.

Эта история – о том, как любовь ждёт. И о том, что некоторые вещи действительно остаются навсегда.

ГЛАВА 1

Первая любовь – это когда мы влюбляемся в саму возможность любить.

Мы ещё не знаем, что некоторые встречи происходят не для того, чтобы

остаться, а для того, чтобы научить нас узнавать настоящую любовь,

когда она придёт.

Харьков, октябрь 1999 года. Алине пятнадцать лет

У Алины было два медленных танца, которые изменили её жизнь. Первый – с незнакомым мальчиком на дискотеке в 1999-м, под «Летний дождь» Талькова. Второй – с учителем физкультуры на выпускном, под завистливые взгляды одноклассниц. Между этими танцами – три года взросления и горькое открытие: красота и преданность не являются залогом счастья. Но в тот октябрьский вечер, стоя у дверей ДК, она ещё верила в сказки.

Алина остановилась у входа в Дворец культуры, сжимая в руках маленькую сумочку с застёжкой-молнией. Из-за тяжёлых дверей доносилась музыка – «Modern Talking» смешивался с русской попсой, звучало что-то ритмичное и манящее. Сердце билось так, будто она собиралась на экзамен, а не на обычную дискотеку.

Воздух пах осенней прохладой и дешёвым табаком – старшеклассники курили у входа, пытаясь выглядеть взрослее.

– Ну что стоишь? – толкнула её в плечо подруга Света. – Все уже внутри.

Алина посмотрела на своё отражение в стеклянной двери. Тёмно-зелёное платье, которое мама перешила из своего старого, сидело идеально, подчёркивая тонкую талию и изящную линию шеи. Длинные золотистые волосы она заплела в косу, но несколько прядей выбились и мягко обрамляли лицо. На подбородке вскочил маленький прыщик – она весь день мазала его зубной пастой, но он всё равно был заметен. А улыбаться не хотелось – передний зуб слегка налезал на соседний, и это казалось ей ужасно уродливым.

– Я нормально выгляжу? – неуверенно спросила она.

Света закатила глаза:

– Алин, ты что, слепая? Ты же такая симпатичная!

Алина не ответила. Она в это не верила. Когда смотрела в зеркало, видела только недостатки: слишком тонкую шею (как у цапли, думала она), слишком большие глаза (выпуклые, как у лягушки), слишком острые скулы, кривой зуб, этот ужасный прыщик. То, что другие называли аристократической красотой, ей казалось… неправильным. Странным. Как будто природа собирала её из запчастей от разных людей.

Толкнув тяжёлую дверь, девочки вошли внутрь.

Зал тонул в полумраке. Красные и синие прожекторы лениво скользили по потолку, время от времени выхватывая из темноты танцующие пары. Воздух был густой от сигаретного дыма и дешёвого одеколона «Тройной». На сцене диджей крутил пластинки на двух «Technics», а из динамиков лилось что-то энергичное – «Руки Вверх» только входил в моду.

Алина прижалась к стене, наблюдая. Ей нравилось быть наблюдателем – так безопаснее. Можно было изучать людей, не привлекая к себе внимания. Хотя внимание к ней всегда притягивалось само, как бы она ни старалась стать невидимой.

– Смотри, – шепнула Света, смуглянка с чёрными косами, кивая в сторону сцены. – Игорь пришёл.

В голосе Светы звучали радость и предвкушение, она заметила Игоря в прошлый раз, и он ей очень приглянулся.

Алина проследила взгляд подруги. У края сцены стоял высокий парень в тёмной рубашке и джинсах. Ему было лет семнадцать, может, восемнадцать. Игорь Молчанов учился в университете, в другом городе, приезжал в родной город между сессиями и иногда появлялся на подобных мероприятиях. Говорили, что у него есть мопед «Карпаты». Говорили также, что он никого не замечает.

Но сейчас он смотрел прямо на Алину.

Их взгляды встретились через весь зал, и что-то сжалось в груди. Зелёные глаза девушки расширились от неожиданности. Игорь оттолкнулся от стены и медленно пошёл к ней, не сводя взгляда.

– Ой, мамочки, – выдохнула Света. – Он идёт сюда.

– Не может быть, – прошептала Алина, но ноги вдруг стали ватными.

Обе девушки затаили дыхание, глядя на приближающегося молодого человека.

Игорь остановился прямо перед Алиной. Вблизи он оказался ещё выше, чем казалось издалека. Серые глаза, правильные черты лица, лёгкая щетина. Пахло от него не одеколоном, как от других парней, а чем-то свежим – мылом и морозным воздухом.

– Привет, – сказал он просто.

– Привет, – ответила Алина, удивившись, что голос звучит нормально.

– Потанцуешь со мной?

Алина инстинктивно прикрыла рот рукой – вдруг он заметит кривой зуб? Но Игорь мягко отвёл её руку от лица.

– Не прячься, – сказал он тихо. – У тебя красивая улыбка.

В этот момент диджей поставил что-то медленное. Алина узнала мелодию – «Летний дождь» Игоря Талькова. Песня была грустная, почти трагическая, но почему-то в этот момент показалась самой красивой в мире.

Алина кивнула, не доверяя голосу.

Игорь протянул руку, и она положила свою ладонь в его. Кожа у него была тёплая, гладкая и приятная. Он повёл её в центр зала, где уже кружились другие пары.

Летний дождь, летний дождь, начался сегодня рано…

Игорь обнял её за талию, и Алина почувствовала, как по спине пробежала дрожь. Она никогда не танцевала так близко с парнем. Не знала, куда девать руки, как двигаться, куда смотреть. Но тело почему-то знало. Оно подстраивалось под его ритм, позволяло ему вести себя по кругу.

– Как тебя зовут? – спросил он, наклонившись к её уху.

– Алина.

– Красивое имя. Подходит тебе.

Она подняла глаза и встретила его взгляд. В нём не было той хищности, которую она привыкла видеть в глазах парней. Было что-то другое – восхищение, но осторожное. Как будто он тоже боялся спугнуть этот момент.

Летний дождь, летний дождь, моей души омоет рану…

– Ты не из нашей школы, – сказала Алина.

– Не-а. Я уже учусь в университете. Компьютеры. – Он помолчал. – А ты?

– Десятый класс.

– Молодая ещё.

В его голосе не было снисходительности. Скорее, сожаление. Как будто эти пару лет разницы – непреодолимая пропасть.

– Не такая уж молодая, – возразила она и тут же покраснела от собственной смелости.

Игорь улыбнулся – впервые за весь вечер. Улыбка у него была тёплая, немного грустная.

– Не такая уж, – согласился он.

Песня заканчивалась. Последние аккорды «Летнего дождя» растворились в гуле голосов, и диджей поставил что-то быстрое – «Руки вверх». Пары вокруг начали расходиться или переходить на энергичные танцы.

Но Алина и Игорь стояли, не разнимая рук.

– Ещё потанцуем? – спросил он.

– Да.

Они танцевали всю оставшуюся дискотеку. Медленные песни и быстрые, знакомые и незнакомые. Говорили мало – музыка была слишком громкой. Но слова и не нужны были. Между ними возникло что-то неуловимое, но очень реальное. Нить, которая с каждой минутой становилась прочнее.

Когда включили свет и объявили окончание вечера, Алина не поверила, что прошло уже четыре часа. Время остановилось где-то в тот момент, когда она впервые положила руку на его плечо.

Выходили молча. На улице был октябрь – холодный, звёздный, пахнущий первым снегом. Алина поёжилась, и Игорь снял свою потёртую кожаную куртку, накинул ей на плечи. Куртка была тяжёлая, тёплая, пахла им.

– Проводить тебя? – спросил он.

– Спасибо, но я с подругой.

Света стояла чуть поодаль, деликатно не мешая. Но Алина видела, как она смотрит на них с грустным лицом.

– Увидимся ещё? – В голосе Игоря было что-то уязвимое.

– Не знаю, – честно ответила Алина. – Мама… она строгая.

– Понятно.

Он снял куртку с её плеч, и холодный воздух сразу пробрался под тонкое платье. Но холод был не только снаружи – что-то оборвалось внутри, как будто кто-то выключил музыку посреди самой красивой песни.

– До свидания, Алина.

– До свидания, Игорь.

Он развернулся и пошёл прочь, руки в карманах джинсов. Через минуту растворился в темноте между хрущёвками, оставив только запах морозного воздуха и ощущение, что мир навсегда изменился.

– Вы красивая пара, – то ли с горечью, то ли с грустью выдохнула подошедшая Света.

Алина опомнилась от волшебства и с чувством вины посмотрела на подругу:

– Света… Я не знаю, что сказать… я не понимаю, как это всё произошло…

Света, видя искреннее замешательство подруги, смягчилась и сказала:

– Ничего не надо говорить, Игорь сделал свой выбор. Он выбрал тебя. Ну и ладно! Я себе другого найду, поближе и покрасивее! – сказала, повеселев, брюнетка, обнимая подругу. – Зачем мне нужен жених с другого города?!

Алина не ответила. Она смотрела туда, где исчез высокий силуэт, и впервые в жизни чувствовала, что происходит что-то большее, чем обычный дискотечный флирт. Что-то, что нельзя контролировать и предсказать.

Что-то, что изменит всю её жизнь.

И она ещё не знала, будет ли это к лучшему или к худшему. Знала только одно: дороги назад больше нет.

ГЛАВА 2

Харьков, зимний вечер 2000 года. Алине шестнадцать лет

Электричество отключили в шесть вечера. Как обычно, без предупреждения. Алина сидела за письменным столом, пытаясь дочитать «Войну и мир» для школьного сочинения, когда комната вдруг погрузилась в темноту.

– Мама! – крикнула она в сторону кухни.

– Знаю, знаю, – донёсся усталый голос Людмилы Петровны. – Иди сюда, на кухне теплее и есть свет от горящих комфорок.

Алина встала, кутаясь в старый пуховый халат. Под халатом было два свитера, джинсы, а под джинсами – ещё одни спортивные штаны. Выглядело нелепо, но в квартире было так холодно, что даже так она ощущала, как мороз пробирается сквозь стены панельной девятиэтажки.

На кухне горели все четыре конфорки газовой плиты. Синие язычки пламени были единственным источником света и тепла в квартире. У стола сидела бабушка Зина, закутанная в три платка, и грела руки над открытым огнём.

– Воду тоже отключили, – сообщила мама, не поворачиваясь от плиты. – Вчера ещё.

Алина кивнула и придвинула стул поближе к огню. За окном завывал январский ветер, а где-то в соседней квартире плакал ребёнок. Наверное, тоже замёрз.

Людмила Петровна стояла спиной к дочери, но Алина видела, как напряжены её плечи под старой вязаной кофтой. Маме было сорок один год, но за последние годы она постарела на десять. Волосы поседели, появились глубокие морщины вокруг глаз. Работы не было уже много месяцев – школу, где она преподавала историю, закрыли «на реорганизацию». Зарплату не платили больше года.

– Мам, что готовишь? – спросила Алина, хотя по запаху уже понимала.

– Курицу.

В духовке что-то шипело и потрескивало. Алина почувствовала, как во рту появилась слюна. Мясо они ели редко – на праздники, да и то не всегда. Обычно это были макароны с маслом, картошка, иногда яйца. Курица была роскошью.

– Откуда курица? – осторожно спросила она.

Мама обернулась. Лицо у неё было усталое, но решительное.

– Я её сегодня не продала. Весь день простояла у метро, никто не берёт. Слишком дорогая для людей. – Она вздохнула. – Завтра протухнет. Так что или мы её сейчас съедим, или выбросим.

Алина знала, что мама торгует едой. Покупает у оптовиков курицу, молоко, яйца, а потом перепродаёт на улице с небольшой наценкой. В школе стыдилась рассказывать подругам, чем занимается мать. Учительница истории с многолетним стажем стоит у метро с сумками продуктов…

Но сейчас, вдыхая аромат жареной курицы, она чувствовала только благодарность.

– Мам, а может, не стоило тратить газ? – спросила Алина дрожащим голосом. – Вдруг и его отключат?

– Не отключат, Алин. Газ отключают последним. Иначе люди замёрзнут насмерть.

Людмила открыла духовку, и по кухне разлился удивительный запах. Курица зажарилась до золотистой корочки, кожица потрескивала от жира. У Алины заурчало в животе так громко, что это услышали все.

– Терпи ещё пять минут, – улыбнулась мама. – Почти готово.

Алина прижалась к столу всем телом, пытаясь согреться. Ноги в двух парах носков всё равно были ледяными. Дыхание превращалось в пар. В такие моменты она мечтала не о принцах и красивых платьях, как другие девчонки её возраста. Она мечтала о тепле. О горячей ванне. О квартире, где не нужно спать в куртке.

– Бабуль, а в войну было так же холодно? – спросила она.

Бабушка Зина покачала головой:

– В войну по-другому было, внученька. Знали – враг там, за линией фронта. А сейчас… – Она махнула рукой. – Сейчас враги везде. И в правительстве, и в банках, и на улицах. Своих грабят хуже чужих.

– Мама, не пугай ребёнка, – мягко сказала Людмила.

– Да какой она ребёнок? Шестнадцать лет уже. Пора знать, в каком мире живём.

Алина действительно не чувствовала себя ребёнком. Детство закончилось где-то тогда, когда рухнул Советский Союз, а вместе с ним – всё то, что казалось надёжным и вечным. Теперь она была взрослой девушкой в стране, которая каждый день меняла правила игры. Где учителя торговали на рынках, а бандиты ездили на «мерседесах».

Мама выключила духовку и осторожно достала противень. Курица была красивая, румяная, но небольшая – старая несушка, которую забили после того, как она перестала нестись.

– Ножи и вилки слишком холодные, – сказала Людмила. – Будем руками.

Они сели вокруг маленького кухонного стола, освещённого только пламенем конфорок. Мама разорвала курицу на части. Алина взяла кусочек грудки и медленно откусила.

Мясо было жестковатым – старая курица, – но для неё это был вкус счастья. Она жевала медленно, стараясь растянуть удовольствие. Жир стекал по пальцам, но было так вкусно, что хотелось плакать.

– Мам, – сказала она, проглотив первый кусок, – а помнишь, когда мы последний раз курицу ели?

– На Новый год. Котлеты из фарша делала.

– А целую курицу?

Мама задумалась:

– Не помню. Давно.

Они ели молча. За окном выл ветер, где-то капала вода, в соседних квартирах хлопали двери. Обычные звуки девятиэтажки зимним вечером. Но в этом молчании было что-то особенное. Не горе и не отчаяние. Скорее, спокойная грусть и странная благодарность за то малое, что у них есть.

– Это тоже пройдёт, – тихо сказала Алина, сама не понимая, откуда взялись эти слова.

– Что? – не расслышала мама.

– Ничего. Так… думаю вслух.

Но фраза засела в голове. «Это тоже пройдёт». Холод пройдёт. Голод пройдёт. Плохие времена всегда заканчиваются. Но почему-то в этой фразе было и что-то грустное. Потому что хорошие времена тоже проходят. И вот этот момент – семья за столом, тепло огня, вкус курицы – он тоже не будет длиться вечно.

– Знаешь, что я думаю? – сказала мама, откладывая обглоданную косточку. – Мы отсюда уедем.

– Куда? – удивилась Алина.

– В Америку.

Бабушка фыркнула:

– Люда, ты совсем с ума сошла? Куда нам в Америку? Кому мы там нужны?

– Мне там нужна Алина, – твёрдо сказала мама. – Живая и с будущим. А здесь у неё будущего нет. Будет стоять, как я, у метро с курами до самой старости.

– Но как? У нас же денег нет даже на хлеб, – прошептала Алина.

– Найдём. Накопим. Продам квартиру, если понадобится. Главное – цель поставить.

Людмила говорила спокойно, но в голосе была сталь. Алина знала эту интонацию. Когда мама так говорила, возражения бесполезны. Она уже всё решила.

– А Игорь? – Алина покраснела, произнося это имя.

Мама внимательно посмотрела на дочь:

– А что Игорь?

– Ну… мы же… мы встречаемся.

– Встречаетесь? – Людмила подняла бровь. – А я думала, вы просто изредка видитесь тайком, потому что боитесь сказать мне правду.

Алина опустила глаза. Конечно, мама всё знала. Людмила Петровна вообще знала всё, что происходило в их доме и вокруг него.

– Если он тебя любит, – продолжила мама, – то либо поедет с нами, либо приедет потом. А если не поедет и не приедет, значит, любовь была не настоящая.

– Но мам…

– Алинка, – мягко сказала Людмила, беря дочь за руку. – Я в твоём возрасте тоже была влюблена. Думала, что без этого мальчика жизнь кончится. А теперь даже лица его не помню. Любовь – это прекрасно. Но будущее важнее.

Алина хотела возразить, что её любовь к Игорю – не детское увлечение. Что они понимают друг друга без слов. Что когда он обнимает её, весь мир становится правильным и безопасным. Но слова не шли. Возможно, потому что где-то глубоко внутри она понимала: мама права.

Огонь на плите тихо шипел. Курица была съедена до последней крошки. На столе остались только обглоданные косточки да капли застывшего жира.

– Мам, – сказала Алина, – это была самая вкусная курица в моей жизни.

– И в моей тоже, – улыбнулась Людмила. – Знаешь почему?

– Почему?

– Потому что мы её ели вместе. Втроём. И потому что завтра всё будет по-другому.

Алина кивнула. Она ещё не знала, во что превратится её жизнь. Знала только одно: это тоже пройдёт. И хорошее, и плохое. Всё проходит. Но память остаётся. И любовь остаётся. И надежда остаётся.

А больше ничего и не нужно.

За окном ветер стих. В квартире стало совсем тихо. Только пламя конфорок тихо шипело, согревая три женских сердца в холодной зимней ночи.

Фраза «Это тоже пройдёт» впервые произнесена. Но Алина ещё не знала, что эта простая мудрость станет её спутником на всю жизнь. И что скоро ей предстоит проверить её на себе.

ГЛАВА 3

Пансионат «Азовские зори», лето 2001 года. Алине семнадцать лет

Алина проснулась от того, что солнце било прямо в лицо через тонкие ситцевые занавески. За окном шумело море – не грозно, как бывает зимой, а ласково, убаюкивающе. Где-то вдалеке кричали чайки, а воздух пах солью и разогретым песком.

Впервые за долгое время она проснулась без дрожи от холода.

Людмила Петровна лежала на соседней кровати, укрывшись до подбородка простыней. Спала крепко – наверное, тоже впервые за долгое время. В свои сорок два года мама работала без выходных: с утра до вечера торговала на рынке, потом подрабатывала уборщицей в офисе. На эту поездку в пансионат потратила последние деньги, но сказала: «Алинка должна хотя бы раз в жизни увидеть нормальное лето».

Алина тихо встала, накинула лёгкий халатик и выглянула в окно. Пансионат располагался прямо на берегу Азовского моря. Небольшие домики утопали в зелени, между ними вились дорожки, посыпанные ракушечником. А дальше – бесконечная синяя гладь воды, которая на горизонте сливалась с небом.

Красота была такая, что захватывало дух.

– Мам, я на завтрак схожу, – прошептала она.

– Иди, доченька. Только не забудь взять с собой красоту, – сонно пробормотала Людмила.

Алина усмехнулась. Мама всегда говорила такие странные вещи. «Не забудь взять красоту» – что это вообще значит?

Она быстро умылась холодной водой из рукомойника, надела простое белое платье – единственное летнее, которое у неё было, – и попыталась заплести волосы в косу. Но кудрявые пряди цвета спелой пшеницы никак не хотели слушаться, выбивались и завивались сами по себе. В итоге она просто собрала их в свободный пучок, позволив нескольким локонам обрамлять лицо.

В зеркале отражалась семнадцатилетняя девушка: бледная после долгой зимы, с серьёзными зелёными глазами и всегдашней неуверенностью в каждом движении. Два года назад она встретила Игоря на дискотеке, и с тех пор они изредка виделись. Но сегодня мысли об Игоре отступали перед красотой моря и предвкушением отдыха.

Столовая находилась в главном корпусе. Чтобы попасть туда, нужно было пройти по центральной аллее мимо автобусной остановки, где по утрам собирались местные рабочие – мужчины, которые работали на стройках и заводах соседних городков. Алина знала, что они ждут заводской автобус, который увозил их на смену.

Выйдя из домика, она сразу почувствовала на себе взгляды. Ничего необычного – мужчины всегда на неё смотрели. Но обычно это были быстрые, украдкие взгляды. А здесь…

Здесь время словно остановилось.

У автобусной остановки стояло человек двадцать – мужчины разного возраста, от молодых парней до седых дядек. Все они о чём-то оживлённо разговаривали, кто-то курил, кто-то читал газету. Но когда Алина появилась на дорожке, разговоры стихли.

Она шла медленно, стараясь не смотреть в их сторону, но чувствовала, как каждый её шаг провожают десятки глаз. Белое платье развевалось на лёгком морском ветерке, золотистые кудри мягко покачивались в такт шагам. Солнце ловило каждый завиток, превращая волосы в настоящий ореол.

– Господи помилуй, – услышала она чей-то тихий голос.

– Вот это красота…

– Как ангел белый.

Алина ускорила шаг, но не потому, что ей было неприятно. Наоборот – что-то тёплое и незнакомое разливалось в груди. Два года назад на дискотеке Игорь тоже смотрел на неё с восхищением, но тогда она была слишком юной, чтобы понять свою силу. А сейчас впервые почувствовала – на неё смотрят не просто как на хорошенькую девочку, а как на настоящую красавицу.

– Алина!

Она обернулась. К ней навстречу шёл Иван Петрович Семёнов, директор пансионата. Мужчина лет пятидесяти, загорелый, с добрыми глазами и седеющими усами. Накануне он лично встречал их с мамой, помог донести чемоданы, рассказал, где что находится.

– Доброе утро, Иван Петрович.

– Доброе, доброе.

Он оглянулся на группу рабочих, которые так и стояли, словно приросли к месту, и покачал головой.

– Видишь? Автобус уехал. Опоздали на работу.

Алина проследила его взгляд. Действительно – жёлтый заводской автобус уже скрывался за поворотом, а рабочие стояли и ругались.

– Из-за меня? – тихо спросила она.

Иван Петрович внимательно посмотрел на неё:

– Ты самая красивая девушка Азовского моря, Алина. Только сама об этом не знаешь.

– Не может быть.

– Может. Мужики не врут в таких вещах.

Он кивнул в сторону остановки:

– Эти ребята тут каждый день много лет стоят. Автобус никогда не пропускают. А сегодня пропустили. Думаешь, просто так?

Алина молчала, чувствуя, как щёки горят.

– Иди завтракай, русалка, – добродушно сказал он. – А вечером на танцы приходи. Увидишь ещё.

Алина кивнула и пошла дальше по дорожке. Шла она уже по-другому – не торопясь, не пытаясь стать невидимой. Плечи расправились, подбородок поднялся. В походке появилась та грация, которая всегда была в ней, но пряталась под неуверенностью.

Открытие

Весь день она провела как во сне. Загорала на пляже, купалась в тёплом море, читала книгу под тентом. И везде чувствовала на себе взгляды. Но теперь они не пугали и не смущали. Наоборот – каждый взгляд был как подтверждение того, что сказал утром Иван Петрович.

Она действительно красивая.

В два часа дня к их лежаку подошёл молодой человек – студент из Донецка, как он представился.

– Можно познакомиться? – спросил он. – Я Андрей.

– Алина.

– Очень красивое имя. Вы отдыхаете с родителями?

– С мамой.

– А можно пригласить вас на прогулку? Вечером? По набережной?

Раньше Алина бы смутилась, запнулась, сказала что-то невразумительное. Но сегодня что-то изменилось.

– Спасибо, но я не могу, – сказала она, внутренне улыбаясь образу Игоря в сердце.

– Жаль. А завтра?

– Вряд ли.

Андрей ушёл, а Алина лежала на лежаке и думала об Игоре. Как жаль, что его нет рядом в этом прекрасном месте.

– Зря рубишь с плеча, – сказала подошедшая Людмила. – Ты не монашка в келье!

– Я верна Игорю, разве это плохо?

– А откуда ты знаешь, что он так же верен тебе?

– Просто знаю! Мы же любим друг друга!

Людмила внимательно посмотрела на дочь:

– Что будет с Игорем – ещё неясно… А ты себя уже закрываешь от мужского внимания и других возможностей…

– Но мне не нужны «другие возможности», мама! Я хочу только Игоря!