Бернаут

Пара, тоже ожидающая своей очереди, внимательно нас рассматривала. Им было в два с половиной раза больше лет, чем нам, но искренности и чувств между ними было больше, чем мы изображали, раз в пятнадцать.

– Волнуешься? – спросил я, чтобы просто заполнить паузу.

Жаклин подошла к окну, раскрыла его и, не глядя на меня, бросила:

– Нет.

Ее лицо настолько не умело скрывать эмоции, что это было даже комично. Все девушки, с которыми я имел дело раньше, владели искусством вранья в такой степени, что агенты А.Н.К.Л. бы позавидовали. Но не эта. Тем невероятнее было то, что она согласилась на сделку.

Двери зала распахнулись. Я протянул руку, Жаклин замерла, вздрогнула, а потом наши пальцы все-таки переплелись.

– Леди и джентльмены….

Дальше шла абсолютно стандартная речь. Мою фамилию, как обычно, исковеркали. Я дал свое согласие на все. Настала очередь Жаклин.

– Согласны ли вы быть вместе в горе и радости, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас?

Рука Жаклин в моей руке ощутимо дернулась, и я сжал ее чуть сильнее.

– Да.

Она отвечала с таким непроницаемым лицом, как будто ее вели на казнь, ей-богу. А мне было наплевать. Меня волновали только возможности, которые открывал для меня этот брак. Не более.

– Если кто-то в этом зале считает, что данный союз не должен быть заключен, пусть говорит сейчас или молчит вечно.

Мы одновременно обернулись, потому что, кроме нас двоих, женщины из мэрии и приготовившегося заснять первый свадебный поцелуй штатного фотографа, в помещении никого не было.

– Простите, по привычке, – неловко произнесла она, приподняв плечи.

На моем безымянном пальце появилось кольцо. Простой ободок из белого золота. Руки Жаклин дрожали, а взгляд казался каким-то мутным. Но я заметил у нее на носу несколько забавных веснушек. Как будто кто-то случайно брызнул кисточкой. На щеках их не было.

– Властью, данной мне штатом Калифорния, объявляю вас мужем и женой…

И где-то здесь, между фразой «Можете поцеловать невесту», вспышкой камеры и вскриком работника мэрии, Жаклин приоткрыла рот, будто ей не хватало воздуха, и начала медленно клониться набок. Я успел поймать ее до того, как она рухнула на мраморный пол.

– Все нормально, просто душновато, – прохрипела она. Значит, все-таки не потеряла сознание. Вот засранка.

– Может, позвонить девять-один-один? – спохватился фотограф.

– Не стоит. – Жаклин попыталась подняться, но ее фальшиво повело в сторону. И я, не колеблясь, подхватил ее на руки. Взвизгнув, девчонка вцепилась мне в плечи.

– Мы уже можем идти? – спросил я, на ходу обернувшись к ошарашенной сотруднице мэрии. Та кивнула, а потом растерянно добавила:

– Поздравляю.

– Давайте подержу вам дверь, – предложил фотограф, подскочивший к нам.

– Спасибо, – кивнул я и под изумленными взглядами ждущих своей очереди вынес невесту на руках, как если бы мы действительно перешагивали порог нашей новой жизни.

Как только зеваки остались позади, Жаклин тут же пришла в себя и стала выворачиваться:

– Поставь меня!

– А вот хрен тебе. Ты запорола свадебный поцелуй. Теперь у нас даже фотографий с церемонии не будет. Ну, разве что кроме тех, где ты демонстративно в обморок падаешь.

– Между прочим, мне правда поплохело.

– Ага, как же. Ты совершенно не умеешь врать. – Я перехватил ее поудобнее. – Боже, какая же ты тяжелая.

На самом деле она была невысокой и стройной и весила не так уж много, а после стольких лет вытаскивания застрявших то в грязи, то в трясине, то в песке мотоциклов вообще казалось пушинкой, так что я мог бы и подзаткнуться, но молчание никогда не было моей сильной стороной. К тому же девчонка так усердно хмурилась и поджимала губы, изображая страдалицу, что хотелось хорошенько надавать ей по заднице.

– Это я тяжелая? – принялась возмущаться Жаклин с раздражающе восхитительным упрямством. – Это просто ты ростом не вышел! Хлипкий и тощий!

Вот же засранка. Нет, я, конечно, знал, что ни высоким ростом, ни разворотом плеч не отличался, но в моем мире эти «недостатки» наоборот, работали лишь во благо. Марс всегда был крупнее меня, вот почему те трюки, что я выполнял почти не напрягаясь, давались ему с бо́льшим трудом. Когда ты находишься в воздухе, каждый лишний сантиметр – дополнительная, иногда почти непреодолимая преграда.

– Слабак! Поставь меня на место!

– Еще одно слово, – пригрозил я, – и закину тебя на плечо, кверху задницей. Выбирай, в какой позе тебя встретят папарацци.

– Чего? – Она повернула голову и увидела, что у мэрии действительно собралась гудящая толпа. Одна из пар уже готовилась к эффектному выходу и позированию перед камерами. Улыбаясь друг другу, молодожены держались за руки, жених поправлял на невесте фату.

«Это наш шанс», – подумал я и, опередив их на два шага, вынес Жаклин из здания под дружные крики толпы и дождь из риса. На улице ярко светило солнце, так что пришлось с непривычки зажмуриться.

– Улыбайся, – только и успел шепнуть я.

Щелкнули затворы камер. Выстрелила бутылка шампанского. Раздались свист и аплодисменты.

– Это не они! Не они! – выкрикнул кто-то, и люди тут же зашлись смехом, радостно похлопывая меня по плечу.

Проходя мимо одного из фотографов, я протянул ему свою визитку и две банкноты по пятьдесят долларов:

– Сбрось сюда, что получилось.

Тот кивнул, мол, без проблем. Ну вот, хоть со свадебными фотками разобрались. Как только вблизи показалась лавка, я сбросил на нее Жаклин и смерил ее сердитым взглядом. Она гневно посмотрела на меня в ответ снизу вверх, приложив ладонь козырьком, потому что солнце светило ей прямо в лицо. Я присел на корточки, чтобы мы оказались на одном уровне.

– Что еще? – раздраженно бросила она. Я подцепил ее лицо за подбородок. Девчонка даже не дернулась и взгляда не отвела.

– Не насмотрелся, – ответил я, пристально глядя ей в глаза. – Вот гляжу на тебя и думаю, какая забавная штука судьба. Ведь не встреться мы тогда, перед твоим домом престарелых, оба не стояли бы здесь сейчас.

– Знаешь, как ты меня бесишь?

– Знаю, – улыбнулся я, приподняв ее руку, на безымянном пальце которой теперь было надето кольцо. – Но один поцелуй могла бы и перетерпеть.

– Нет, – сурово произнесла она, выдернув ладонь. – У тебя был всего один шанс, и ты потратил его на глупый спор. Теперь выкручивайся как можешь. Целоваться я с тобой больше не собираюсь.

Резко встав, так что ткань ее платья хлестнула меня по лицу, она развернулась и ушла. А я, все еще сидя на корточках, посмотрел ей вслед и тихо произнес:

– А придется.

***

Чтобы осознать, насколько велика любовь человека, нужно понять, чем он ради этой любви жертвует. Иногда любовь не требует ничего. А иногда она – сплошь алтарь, на который ты кладешь что-то снова и снова. Моя всегда была вторым вариантом.

Вот и сегодня, оставив заполненные документы в миграционном офисе, я думал, почему я опять попался на эту удочку?

Любовь. Сумасшедшая любовь. Полет. Эйфория. Наркотик. То, что невозможно выжечь из сердца. Одни считают этот спорт чуть ли не самым зрелищным в мире. Другие называют происходящее чистым безумием. Девяносто девять процентов из нас получают травмы на каком-то из этапов собственной карьеры. Девять из десяти – в возрасте до восемнадцати лет. Но, несмотря на это, мы продолжаем этим заниматься. Почему? Я и сам до сих пор не нашел ответа. А может, его и не существует вовсе, ведь разве любовь выбирают?

Люди кричат о том, что мы сумасшедшие. Игроки, соревнующиеся наперегонки со смертью, а может, наоборот, поцелованные ею. Возможно. Но именно где-то здесь, в самом сердце погони, и разворачивается наша жизнь.

Зал замирает. Звук исчезает, заглушаемый мерным стуком пульса в ушах. Огненные столбы вырываются из расположенных вокруг пушек. Через твои руки проходит вибрация, гулом отдается в сердце и остается в нем же. Эту любовь не вытравить даже страху.

– Эй, – раздался в наушнике голос Лилиан, когда я взял трубку. – Только не говори, что ты это правда сделал?! – прокричала она.

– Вот и не буду.

– Бланж!

– Что?

– Я не могу поверить! Ты просто ненормальный. Этот чемпионат даже третьей части того, что ты сделал, не стоит! Господи, бедная девочка!

– Ну, на самом деле уже не такая и бедная, учитывая, что теперь мои счета – это ее счета. Даже с учетом брачного договора.

– Она согласилась?

– Как видишь.

– И ты даже не заставлял ее угрозами?

– Лили!

На том конце раздался вздох негодования.

– Прости, мне до сих пор сложно поверить, что ты гражданин США.

– Не так быстро, – ответил я, заходя в здание Федерации мотоспорта. – Если бы все было так просто, не пришлось бы ломать эту сраную комедию. Там еще почти год волокиты с документами. Первое собеседование через два месяца.

– И что ты собираешься делать?

– Пользоваться репутацией въедливого ублюдка. Я уже подал на гражданство, у меня есть соответствующий документ, а значит, если комитет откажет в участии, пригрожу им судом за дискриминацию. Вряд ли они захотят связываться.

– Бланж, ты чокнутый.

– Спасибо.

– Этот чемпионат того не стоил.

– Возможно.

– Я говорю серьезно.

– Я тоже.

Лилиан не понимала, почему я не мог отказаться, если кто-то бросал мне вызов. Изнутри это ощущалось как дыра, как незакрытый гештальт, как заноза, которая все время ноет, и ты не способен от нее избавиться. Еще в детстве, когда мне было восемь, я едва не утонул, решив переплыть озеро Сасамат7, при том что вода едва прогрелась. Не помню, как меня спасли. Помню, как орал отец и как отлупил меня в гараже нашего дома. Да и весенняя вода явно не пошла мне на пользу: я вскоре слег с воспалением легких. Отцу пришлось много врать, объясняя врачам, почему на моем теле столько синяков и ссадин. По официальной версии я неудачно упал с понтона. По неофициальной – получил урок. Наверняка он должен был научить меня осторожности, здравомыслию и пониманию, что любое действие вызывает последствия, но, увы, не научил.

В отличие от отца Марса, который увлекался мотоспортом сам и посадил трехлетнего сына на кроссовый мотоцикл, мой отец этот вид спорта ненавидел. Но так было не всегда.

Я же начал заниматься поздно, но, как говорил мой первый тренер, не мы выбираем мотокросс – он сам нас выбирает. И, наверное, я был тем самым счастливым подонком. Вот только Марс мне этого так и не смог простить.

– Лил, только это останется между нами.

– Не вопрос, – ответила она и положила трубку.

«Кабинет 18» – прочитал я на листовке, которую сжимал в руке, но просто не смог пройти мимо Марселя, который торчал возле стойки с надписью «Класс 50–65» – видимо, подавал заявку на участие в соревнованиях за кого-то из своих мелких подопечных.

– Че, все возишься, воспитывая личинки мотоциклистов? – съязвил я. Боже, каждый раз, как ни пытался, я не мог пройти мимо него, заткнувшись.

– Да, одну вон уже вырастил, – сухо ответил он, даже не поворачиваясь и не поднимая взгляда от бумажек. – Правда, вылупилась канадская мудачья гусеница.

Я хмыкнул:

– И я тоже рад тебя видеть, Марс.

Все вокруг считали, что мы недолюбливаем друг друга. Что это просто соперничество двух сильнейших, спортивный азарт, но лишь нам двоим было известно, насколько больше там было всего замешано.

– Пришел полюбоваться, как я выиграю мировой чемпионат? – отдав бумагу девушке за стойкой, поинтересовался Марс. После таких слов та посмотрела на него с нескрываемым интересом, мило улыбнувшись. Девчонки всегда обожали Марса, а тот отвечал им взаимностью. В шоу, в которое мы невольно оказались втянуты, были две ключевые партии. И конечно же, он всегда в белом, я – в черном, та самая темная сторона луны. Только мы давно переросли эти роли. – Через полтора месяца где-нибудь в баре посмотришь. Заодно выпей за мою победу.

– Зачем же? Я сам пришел подать документы и выиграть.

– Тебе отказали, Бланж. – Он развернулся и направился к выходу. – Угомонись уже.

Я же так и остался стоять, опираясь локтем о стойку.

– О нет, они передумали. – Я широко улыбнулся, наслаждаясь произведенным эффектом. – Я ведь теперь тоже гражданин Америки, ты не знал?

Марс остановился. Резко обернулся:

– Что ты несешь?

Его лицо стало непроницаемым. И без того острый профиль еще больше заострился. Взгляд упал на кольцо на моем безымянном пальце, который я демонстративно приподнял, словно средний.

– Любовь, Марс. Она творит удивительные вещи. Попробуй. А то тебе уже тридцатник скоро.

– И кто же она? Модель, начинающая певичка, актриса?

– Обычная студентка, фотограф. – Я развел руками. – Тебе стоит быть ближе к народу, Марс. Зазнался ты совсем.

– Опустился так низко, что решился на фиктивный брак?

Зашибись. Быстро же он сложил два и два. Хотя мы слишком хорошо знали друг друга, чтобы я мог надеяться на то, что до него не дойдет.

– Почему фиктивный? – с улыбкой спросил я. Доставать его, как капающая на голову вода, – тактика верная, многократно испытанная и всегда работающая. – Очень даже настоящий.

– Миграционная служба проверит.

– Ты не посмеешь.

Потому что это почти расписаться в своей неуверенности. Низко. Мелочно. Не в стиле Марса.

– Поспорим?

Он выпрямился, самой позой показывая, что в его словах нет ни намека на шутку. В глазах читалось предельно ясно: его ненависть ко мне не меньше той, что я сам к нему испытываю. Я подошел ближе, произнеся:

– Слушай, козел, угомонись, а? Это честное соревнование, смирись уже.

– Не я первый это начал.

– О чем ты?

– Потому что ты, говнюк, испортил мой байк на «Red Bull Imagination».

– Что ты несешь, Марс? – Я скривился.

– Думал, я не замечу, что ты мотор мой пытался из строя вывести?

– Проспись, а? У тебя явно глюки.

– Вот и посмотрим, – процедил он, дернув на себя ручку двери.

– Мудак.

– Ублюдок.

Глава 8. Беланже

С нашей с Бланжем фальшивой свадьбы прошло три дня. За это время мы не встречались, не звонили друг другу и даже парой слов не перекинулись. Я знала: он занят документами, поэтому, не затягивая, прямо с утра понедельника тоже нырнула в это бюрократическое болото.

– Миссис Бэлэнджер?

Сотруднику службы социального обеспечения пришлось повторить дважды, пока я поняла, что он на самом деле обращается ко мне.

– А? Да! – Я подскочила, подбежала к стойке и протянула заполненные бумаги. – Только не Бэлэнджер, а Бель-анже, – разделив на две части, проговорила я. – С ударением на последнее е. – Прав был Бланж, говоря, что с фамилией придется помучиться. И, определенно, привыкнуть к ней.

Моя прежняя – Эванс, простая, словно стена сарая, и в то же время затертая, как старое ковбойское седло, уступала по частоте использования разве что Смитам и Браунам. Она была привычной, как разношенные ботинки, уютной и незамысловатой, но в то же время я дико мечтала от нее избавиться, ведь эту фамилию благодаря одному из Норманов носила моя мать, а быть частью ее семьи я давно не имела никакого желания.

«Жаклин Беланже» звучало как маленькое кафе где-нибудь в старом Париже. Как бокал вина на столе, застеленном хлопковой скатертью. Как залитые солнцем ступеньки Монмартра. И несмотря на то что Бланж не был французом, его франко-канадские корни в соединении с моим именем рождали нечто прекрасное. Словно поэма.

– Итак, миссис Бэлэнджер? Ой, вернее…

Я обреченно прикрыла глаза. Поэма, слова которой никто не мог выговорить.

– Неважно. – Я махнула рукой.

– Ваши документы будут готовы через десять дней.

– Спасибо.

До сих пор не верилось. Еще раз бросив взгляд на кольцо из белого золота на пальце, я поглубже засунула руку в карман и вышла из здания. Как я объясню это Кэсси? Ведь ей я наврала, что еду на свадьбу двоюродной сестры Бланжа в Фресно.

Казалось, она радовалась за меня сильнее, чем я сама. Даже вызвалась старое платье переделать. Да с таким энтузиазмом, что неудобно было отказать.

– Странный дресс-код, – бормотала подруга, зажав в зубах пару булавок и подгоняя платье под мой размер. – Кто одевает гостей на свадьбе в белое?

Я лишь пожала плечами, осторожно предположив:

– Кажется, Бен и Джей Ло?

– Сто процентов задали моду, – согласилась подруга. Тут же, приподняв подол, добавила: – Может, укоротим?

– Зачем?

– Если там будет лестница, то с девяностодевятипроцентной вероятностью в этом ты с нее навернешься, – рассмеялась Кэсс.

Я ущипнула ее за плечо. Из нас двоих это я всю жизнь падала, спотыкалась, билась бедрами об углы столов и поскальзывалась там, где поскользнулся было в принципе невозможно.

– Конечно, мы можем сделать ставку на то, что он тебя поймает, но обычно такие фишки только в фильмах исправно работают. В жизни ты распластываешься перед всей его родней и позоришься с триумфом.

– Кэсс… Ты не делаешь мне легче, – простонала я.

Она сочувственно посмотрела на меня снизу вверх:

– Тогда укорочу. Но ты будешь обязана выложить мне в понедельник все подробности. Поклянись.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Так называют в США выходцев из Канады. – Прим. авт.

2

Мотокросс Наций – ежегодная командная гонка по мотокроссу, в которой гонщики, представляющие свои страны, встречаются на так называемых Олимпийских играх по мотокроссу. – Прим. ред.

3

       Деревья, распространенные в некоторых регионах Северной и Южной Америки. Примечательны зеленоватым цветом ствола, мелкой листвой и способностью выживать в засушливом климате. – Прим. ред.

4

Человек, который вечно придумывает себе болезни. – Прим. авт.

5

Placebo «Fuck U». – Прим. авт.

6

Сеть автобусов междугороднего следования «Грейхаунд». – Прим. авт.

7

       Озеро в Канаде. – Прим. ред.