Синеглазый

По моей спине пробежала дрожь, отдаваясь между бедер предательским теплом. Что он хочет? Меня? Или… он что-то знает?

Я практически вылетела из кухни, сердце колотилось как сумасшедшее. Что это было? Флирт? Угроза? Неужели он знает, кто я?

Нет, невозможно. Он был ребенком, когда это случилось. Пятилетним мальчиком. Не мог помнить.

И все же… этот изучающий, проникающий взгляд, словно он видел то, что я пыталась скрыть.

Убирая кабинет на втором этаже, я случайно задела рамку с фотографией на столе. Она упала, стекло треснуло. Я в панике подняла ее, и сердце остановилось.

На фото был Виктор – молодой, улыбающийся, в дорогом костюме, с маленьким темноволосым мальчиком на руках. Мальчик смеялся, запрокинув голову, демонстрируя глаза точь-в-точь как у отца.

Денис. Маленький Денис, на чьем детстве отразилось моё преступление.

Комната поплыла перед глазами. Я оперлась о стол, чтобы не упасть. Воздух стал густым, как патока, невозможно было вдохнуть. В ушах звенело, а сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди.

Чей это кабинет? Чья фотография?

Я перевернула рамку, прочитала имя на бирке. «С. Маркова, финансовый директор». Светлана. Его мать. Вдова Виктора.

Меня затошнило. Я опустилась на корточки, прижав ладонь ко рту. Мир сузился до этой фотографии, до улыбающегося лица человека, которого я убила, до невинных глаз ребенка, детство которого я разрушила.

И до женщины, которую я сделала вдовой.

Мне нужно было бежать. Немедленно. Подальше от этой компании, от этой семьи, от этой фотографии, напоминающей о моем преступлении.

Но я не могла даже встать. Ноги не слушались, а тело била крупная дрожь.

– Что вы делаете в моем кабинете?

Я вздрогнула от резкого женского голоса. В дверях стояла элегантная блондинка лет пятидесяти, с безупречной укладкой и в идеально сидящем костюме. Ее взгляд скользнул от меня к фотографии в треснувшей рамке и обратно.

– Я… – мой голос дрогнул, – я случайно задела рамку. Простите. Я заменю стекло.

– Не стоит, – она подошла, взяла фотографию из моих рук. Ее пальцы с безупречным маникюром легко коснулись изображения. – Это старое фото. У меня есть копия.

Я кивнула, не в силах произнести ни слова. Светлана Маркова. Я стояла перед женщиной, мужа которой лишила жизни.

Узнает ли она меня?

Нет, конечно нет. Тогда, в зале суда, она видела молодую женщину с длинными каштановыми волосами и отчаянием в глазах. Сейчас перед ней была совсем другая женщина. Жизнь изменила меня до неузнаваемости, хотя я и старалась сохранить внешность насколько возможно.

– Вы в порядке? – спросила она, вглядываясь в мое лицо. – Вы очень бледная.

– Да, просто… – я сглотнула, – мигрень. Бывает иногда.

– Понимаю, – она кивнула. – Можете закончить позже, если нужно.

– Нет, я… я закончу сейчас, – я начала лихорадочно протирать поверхности, стараясь не смотреть на нее.

– Как вас зовут? – вдруг спросила она.

Она узнала меня? Вспомнила?

– Анна, – ответила я, не в силах солгать.

– Анна, – повторила она задумчиво. – Вы недавно работаете у нас?

– Да, третий день.

– Я вас раньше не видела, – она смотрела на меня с каким-то странным выражением. – А мой сын?

Сердце пропустило удар.

– Ваш сын?

– Денис Марков, ведущий разработчик, – она улыбнулась, но глаза остались холодными. – Вы убирали его кабинет?

– Да, вчера, – выдавила я.

– И как он вам показался? – в ее голосе появились странные нотки.

Что это? Допрос?

– Обычный молодой человек, – я пожала плечами, стараясь выглядеть безразличной. – Я не особо обращаю внимание на сотрудников.

– А жаль, – она усмехнулась. – Мой сын – завидный жених. Но, конечно, не для всех.

В ее тоне прозвучало что-то снисходительное, почти презрительное. Словно сама мысль о том, что уборщица может заинтересоваться ее сыном, была нелепой.

Если бы ты знала, кто эта уборщица на самом деле. Если бы знала, что она уже однажды разрушила вашу семью.

– Я закончила, – сказала я, собирая инвентарь. – Простите еще раз за фото.

Она кивнула, не глядя на меня, уже погруженная в работу за компьютером. Я вышла из кабинета на ватных ногах, чувствуя, как по спине стекает холодный пот.

Мать и сын. Вдова и сирота. В одной компании со мной. Какая злая ирония судьбы.

Мне удавалось избегать Дениса до конца смены. Я видела его мельком в коридоре, но развернулась и пошла в другую сторону. Трусливо? Да. Но я не была готова к еще одной встрече. Не сегодня, когда нервы натянуты до предела, а в голове пульсирует боль от осознания того, в какую ловушку я попала.

Я уже собиралась уходить, переодевшись в свою одежду, когда в раздевалке появился он. Просто возник в дверях, словно материализовался из моих кошмаров.

– Как всегда прячешься, Анна? – его голос был низким, с хрипотцой, которая отзывалась где-то глубоко внутри меня.

– Нет конечно, – я нервно застегивала пальто, не глядя на него. – Я убираю, мне некогда.

– Я тебя напрягаю, – он подошел ближе, заставляя меня отступить к шкафчикам. – Ты меня боишься. Вопрос – почему?

Потому что я убила твоего отца. Потому что ты – мое живое напоминание о преступлении. Потому что от одного взгляда на тебя меня бросает то в жар, то в холод.

– Я не понимаю, о чем вы, – мой голос дрожал.

– Бросай это «вы», – он поморщился. – Мне всего двадцать пять, не делай из меня старика.

Двадцать пять. Как раз столько, сколько могло быть моей дочери. Той, которая отказалась от меня и теперь живет своей жизнью, не желая знать мать-преступницу.

– Хорошо… Денис, – его имя обожгло губы. – Я просто делаю свою работу. И мне пора домой.

Я попыталась проскользнуть мимо, но он перехватил меня за локоть. Его пальцы были горячими, сильными, обжигающими даже через ткань пальто.

– Что с тобой такое? – он наклонился, заглядывая мне в лицо. Его пронзительный взгляд был так близко, что я видела крошечные золотые искорки вокруг зрачков. – Ты вздрагиваешь от каждого моего движения. Смотришь на меня так, словно видишь призрака.

Если бы ты только знал, насколько ты прав.

– Я просто… не привыкла к вниманию, – выдавила я из себя. – Особенно от молодых людей.

– А сколько тебе лет? – его брови изогнулись. – Тридцать пять? Сорок?

– Сорок пять, – ответила я, и его глаза расширились.

– Серьезно? – он окинул меня оценивающим взглядом, который скользнул от лица вниз, задержавшись на изгибе бедер. – Никогда бы не дал. Хорошо сохранилась.

Это прозвучало почти как комплимент, если бы не легкая насмешка в голосе. Я почувствовала, как краска заливает щеки.

– Отпусти, пожалуйста, – я посмотрела на его руку, все еще сжимающую мой локоть.

– А если нет? – он наклонился еще ближе, его дыхание коснулось моей щеки. Запах мяты и кофе, смешанный с чем-то чисто мужским, ударил в ноздри, заставляя колени подгибаться.

– Зачем ты это делаешь? – прошептала я, не в силах отвести взгляд от его лица, таким пугающе похожим на лицо отца, и одновременно таким другим – более резким, жестким, неприрученным.

– Потому что ты интересная, – он усмехнулся. – Не похожая на других. И я всегда получаю то, что меня интересует.

Его взгляд опустился к моим губам, и я почувствовала, как внутри что-то обрывается. Он не собирается…

– Я видел, как ты смотрела на меня вчера, – продолжил он, его голос стал еще ниже, почти интимным. – Как дрожали твои руки. Как расширились зрачки.

Боже, нет. Он не может так на меня действовать. Это неправильно. Извращенно. Больно.

– Ты ошибаешься, – мой голос звучал неубедительно даже для меня самой.

– Я никогда не ошибаюсь насчет женщин, – его пальцы легко коснулись моей щеки, обводя контур скулы. От этого прикосновения меня пробрала дрожь. – И знаешь что? Я тоже не мог перестать думать о тебе. Всю ночь.

Нет. Нет. Нет.

– Это неправильно, – выдохнула я. – Я вдвое старше тебя.

– И что? – он пожал плечами. – Мне плевать на возраст. Меня интересуют люди, а не цифры.

Его пальцы скользнули ниже, к шее, легко касаясь пульсирующей жилки. Я чувствовала, как бешено колотится сердце, как перехватывает дыхание, как предательское тепло растекается внизу живота.

Двадцать лет без мужчины. Двадцать лет без прикосновений. Без тепла. Без близости.

И вот теперь он – сын человека, которого я убила – стоял в считанных сантиметрах, обволакивая меня своим запахом, своим теплом, своей энергией. Молодой, красивый, опасный.

– Я должна идти, – прошептала я, собирая последние крохи самообладания.

– Конечно, – он отступил, освобождая проход. – Но знай, Анна, я не из тех, кто легко отступает.

В его голосе звучала такая уверенность, что мурашки пробежали по коже. Он стоял, засунув руки в карманы, с легкой улыбкой на губах, наблюдая, как я нервно собираю сумку.

– До завтра, – сказал он, когда я проходила мимо.

Это прозвучало не как прощание, а как обещание. Как предзнаменование чего-то неотвратимого.

Я вылетела из здания на холодный воздух, жадно глотая его, словно человек, который долго был под водой. Меня трясло. От страха, от осознания сложности ситуации, от стыда за собственное тело, предательски реагирующее на его близость.

Сын Виктора. Тот самый маленький мальчик, который рос без отца, пока я отбывала срок.

И я хотела его. Боже, как я его хотела. Эта мысль была настолько неожиданной, настолько сбивающей с толку, что к горлу снова подкатила тошнота.

Я сползла по стене, обхватив колени руками, не чувствуя холода бетона сквозь тонкую ткань брюк. Слезы текли по щекам, но я не пыталась их вытереть.

Как мне выбраться из этого кошмара? Как справиться с внезапно вспыхнувшими чувствами?

Его пронзительный взгляд преследовал меня. Взгляд Виктора, смотрящий из лица его сына. Манящий. Гипнотизирующий.

Я знала, что не смогу сопротивляться вечно. Рано или поздно я сломаюсь. И эта мысль одновременно пугала и волновала.

ГЛАВА 3

Говорят, время лечит. Какая чушь. Время не лечит – оно загоняет боль глубже, заставляет привыкнуть к ней, как к хронической болезни. Ты не избавляешься от нее, просто учишься существовать, неся ее внутри.

Я не спала всю ночь. Снова. Третью ночь подряд с тех пор, как в мою жизнь ворвался Денис Марков – с его пронзительным взглядом, татуировками и дерзкой усмешкой. Сын человека из моего прошлого.

К утру я приняла решение. Я не могу уволиться – мне нужны деньги. Но я могу быть невидимой. Тихой тенью, скользящей по коридорам после закрытия офиса. Буду приходить позже, уходить раньше. Избегать его, как болезни. Как искушения. Как судьбы.

Глупая, наивная Анна. Как будто от судьбы можно убежать.

– Нашел! – его голос, низкий и хриплый, заставил меня вздрогнуть так сильно, что ведро с водой качнулось, расплескав часть на пол.

Денис стоял в дверях кабинета на третьем этаже, скрестив руки на груди. Сегодня на нем была черная рубашка, подчеркивающая широкие плечи и узкие бедра, снова с закатанными рукавами, открывающими татуировки. Волосы взъерошены, словно он только что запускал в них пальцы. А глаза смотрели на меня с каким-то хищным удовлетворением.

– Ты постоянно избегаешь меня, Анна, – это прозвучало не как вопрос, а как утверждение. Он оттолкнулся от косяка и шагнул в кабинет, закрыв за собой дверь. Щелчок замка прозвучал как выстрел.

Сердце рухнуло куда-то в желудок. Легкие забыли, как дышать.

– Никого я не избегаю, – я выпрямилась, крепче сжимая швабру, словно это могло защитить меня. – Просто работаю.

– Врешь, – он сделал еще шаг ко мне, и я невольно отступила. – Последние два дня ты менялась сменами с другими уборщицами. Приходила в шесть утра, а не вечером.

Он заметил. Он спрашивал обо мне.

– У меня есть личные дела, – мой голос звучал неубедительно даже для меня самой. – Мне удобнее утренняя смена.

– Чушь, – еще шаг, и пространство между нами сократилось до двух метров. – Я специально приехал раньше сегодня. Чтобы поговорить с тобой.

Мурашки побежали по коже, нервные окончания вспыхнули, как бикфордов шнур. От его присутствия воздух в комнате, казалось, сгустился, стал тяжелым, наэлектризованным. Я физически ощущала его – каждой клеткой кожи, каждым нервом.

– О чем нам говорить? – я отступила еще на шаг, уперлась спиной в стол. Ловушка. – У нас нет ничего общего.

О, какая ирония. У нас слишком много общего, и ты даже не подозреваешь об этом.

Его губы дрогнули в усмешке, от которой что-то оборвалось внутри.

– Врешь, – повторил он тихо. – Я вижу, как ты смотришь на меня, Анна. Как вздрагиваешь, когда я рядом.

Он подошел еще ближе, теперь нас разделяло меньше метра. Я чувствовала тепло его тела, его запах – смесь дорогого парфюма, кофе и чего-то неуловимо мужского, первобытного.

– Денис, – мой голос дрогнул, – я не понимаю, чего ты хочешь.

– Тебя, – просто ответил он, и от этого короткого слова низ живота скрутило горячей спиралью. – С первого дня, как увидел.

Меня? Ты хочешь меня? Если бы ты только знал, кто я…

– Это… неуместно, – выдохнула я. – Я вдвое старше тебя. Я твоя… уборщица.

Он рассмеялся – низким, раскатистым смехом, от которого по коже пробежал электрический разряд.

– Если бы меня волновал возраст или статус, думаешь, я бы стоял здесь? – он наклонил голову, изучая мое лицо. – Меня интересуют люди, Анна. А ты – самый интересный человек, которого я встречал за долгое время.

Я не знала, что ответить. Горло перехватило, а сердце колотилось так, что он наверняка слышал его стук. Двадцать лет не смотрела в глаза мужчине, не ощущала этого напряжения между телами, этой химии, от которой плавятся кости и горит кожа.

– Почему? – прошептала я.

Он поднял руку, и я замерла, как кролик перед удавом. Его пальцы, смуглые, с четко прорисованными венами, легко коснулись моей скулы, обводя контур лица. От этого прикосновения словно разряд тока прошел сквозь тело, и я невольно подалась к его руке.

– Ты другая, – его голос стал ниже, интимнее. – В тебе есть глубина. Тайна. История. Когда я смотрю в твои глаза, то вижу… столько всего.

Если бы ты только знал, что именно ты видишь. Если бы только знал, какую историю я прячу за этими глазами.

Его большой палец скользнул по моей нижней губе, чуть оттянув ее. Этот жест был таким откровенно чувственным, что у меня перехватило дыхание.

– Кто ты, Анна? – прошептал он. – Что ты скрываешь?

Я убила твоего отца. Я отсидела двадцать лет. Я разрушила твою семью.

– Ничего, – солгала я, отворачиваясь от его руки. – Я самая обычная женщина.

Он усмехнулся, и в этой усмешке было что-то от хищника, чувствующего слабину жертвы.

– Тогда почему дрожишь? Почему краснеешь, когда я близко? Почему не смотришь мне в глаза?

Потому что твои глаза слишком похожи на глаза отца. Потому что каждый раз, когда я вижу их, меня разрывает между прошлым и настоящим.

– Я не привыкла к… вниманию, – выдохнула я. – Особенно от таких, как ты.

– Таких, как я? – его бровь изогнулась. – Каких же?

Молодых. Красивых. Живых. Непохожих на тех сломленных, озлобленных женщин, с которыми я провела двадцать лет.

– Молодых, – я наконец нашла в себе силы посмотреть ему в лицо. – Это неправильно, Денис. Ты мог бы быть моим сыном.

Ты почти был им. В другой жизни, в другой реальности, где я не оттолкнула Виктора, где он не упал, где мы все-таки стали семьей.

Что-то промелькнуло в его взгляде – тень, которую я не смогла разгадать.

– Мне плевать на возраст, – его голос стал жестче. – И на условности. И на то, что "правильно", а что нет.

Он сделал еще шаг, окончательно нарушая границы личного пространства. Теперь я чувствовала его дыхание на своей коже, видела каждую ресничку, обрамляющую эти невозможные глаза.

– Хочешь, чтобы я ушел? – спросил он тихо. – Скажи сейчас, и я больше не подойду к тебе. Не заговорю. Буду просто еще одним сотрудником.

Да. Уйди. Беги от меня как можно дальше. Спасай себя, пока не стало слишком поздно.

Но вместо этого я молчала, глядя в его глаза, как в бездну. Я тонула в них, и, боже, это было сладкое утопление.

– Так я и думал, – прошептал он, и его губы опустились на мои.

Мир взорвался. Нет, не так. Я взорвалась – на миллион осколков, на миллиард атомов, разлетающихся в пространстве. Его губы были требовательными, властными, но в то же время удивительно нежными. Они завладели моими с той уверенностью, которая бывает только у молодых мужчин, абсолютно уверенных в своей неотразимости.

Я должна была оттолкнуть его. Должна была возмутиться, уйти, убежать. Вместо этого мои руки сами поднялись к его плечам, ощущая под тонкой тканью рубашки твердость мышц. Его язык проник в мой рот, изучая, пробуя на вкус, и я ответила – неуверенно, почти забыв, как это делается после двадцати лет без мужчины.

Его руки скользнули к моей талии, притягивая ближе, пока наши тела не соприкоснулись полностью. Я почувствовала его возбуждение, твердое, настойчивое, и что-то примитивное, животное всколыхнулось внутри. Жар растекался по телу, концентрируясь внизу живота, между бедер, превращаясь в пульсирующую, мучительную потребность.

Двадцать лет. Двадцать лет без прикосновений, без поцелуев, без страсти.

Он оторвался от моих губ, оставляя дорожку поцелуев вдоль шеи к ключице. Его дыхание было тяжелым, прерывистым, а руки блуждали по моему телу, изучая каждый изгиб, каждую линию.

– Анна, – выдохнул он мне в шею, и мое имя на его губах прозвучало как самая интимная, самая грешная молитва.

Внезапно реальность обрушилась на меня ледяной волной. Что я делаю? С кем? Его отец, Виктор. Суд. Двадцать лет колонии. Дочь, отказавшаяся от меня.

Я оттолкнула его с силой, которая удивила нас обоих. Он отступил, глядя на меня потемневшими от желания глазами. Его грудь тяжело вздымалась, губы припухли от поцелуев.

– Нет, – выдохнула я, пытаясь собрать разлетевшиеся мысли. – Это ошибка. Мы не можем.

– Почему? – его голос был хриплым от желания. – Мы взрослые люди. Мы оба хотим этого.

Потому что ты не знаешь, кто я. Потому что если узнаешь, ты возненавидишь меня.

– Ты мой… начальник, в каком-то смысле, – я искала любой предлог, любую отговорку. – Это неэтично.

Он рассмеялся, проводя рукой по взъерошенным волосам.

– Серьезно? Этика? – он покачал головой. – Я чувствую, как ты отвечаешь мне, Анна. Как дрожишь от моих прикосновений. Как хочешь меня.

Да, хочу. Боже, как я тебя хочу. И как ненавижу себя за это.

– Это неправильно, – повторила я, отступая к двери. – Я не могу.

– Почему? – его взгляд стал пристальнее. – У тебя кто-то есть?

Я почти рассмеялась. Кто-то есть? У женщины, которая провела двадцать лет в женской колонии строгого режима?

– Нет, – ответила я честно. – Но это не меняет того, что мы… не подходим друг другу.

– Это мне решать, – он сделал шаг ко мне, и я выставила руку, останавливая его.

– Нет, Денис. Это решать нам обоим. И я говорю "нет".

Что-то промелькнуло в его глазах – удивление, гнев, недоверие.

– Никто не говорил мне "нет" с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать, – его голос стал жестче, властнее.

– Значит, пора услышать, – я нашла в себе силы улыбнуться, хотя внутри все дрожало и рассыпалось. – Ты привлекательный молодой человек, Денис. Но я не для тебя.

Если бы ты только знал, насколько я не для тебя.

Он смотрел на меня долго, изучающе, словно пытаясь прочесть что-то в моем лице. Затем медленно кивнул.

– Хорошо, – сказал он, и это прозвучало как угроза. – Пока хорошо.

Он развернулся и направился к двери, но на пороге остановился.

– Знаешь, Анна, – произнес он, не оборачиваясь, – я всегда получаю то, что хочу. Всегда. Это лишь вопрос времени.

И он ушел, оставив меня дрожащей, с горящими губами и пульсирующим желанием внизу живота.

Я только что поцеловала сына человека из моего прошлого. И хуже всего то, что я хотела большего.

Оставшаяся часть смены прошла как в тумане. Я механически выполняла привычные действия – мыла, чистила, протирала, – но мысли были далеко. Губы все еще горели от его поцелуев, тело помнило каждое прикосновение. А между бедер пульсировало так, что приходилось сжимать ноги, чтобы унять эту сладкую, мучительную боль.

Что со мной происходит? Как я могла так легко, так быстро потерять голову?

Я закончила уборку и зашла в раздевалку, чтобы переодеться и уйти. Мне хотелось домой, принять холодный душ, смыть с себя воспоминания о его прикосновениях, о его запахе, о его вкусе.

– Анна Соколова, – голос за спиной заставил меня вздрогнуть и обернуться.

В дверях раздевалки стоял мужчина лет тридцати, с русыми волосами и холодными серыми глазами. Я видела его мельком – один из программистов, коллега Дениса.

– Да? – я нервно одернула униформу.

– Меня зовут Олег, – он шагнул в раздевалку, и что-то в его взгляде заставило меня напрячься. – Мы не были представлены официально.

– Чем могу помочь? – мой голос звучал спокойнее, чем я себя чувствовала.

Он улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз.

– Я видел тебя с Денисом, – сказал он без предисловий. – В кабинете на третьем этаже. Очень… интересное зрелище.

Холод пробежал по позвоночнику. Он видел нас. Видел, как мы целовались.

– Не понимаю, о чем вы, – я попыталась сохранить достоинство, хотя внутри все сжалось.

– Брось, – он усмехнулся. – Я всё видел через окно в двери. Очень страстно для уборщицы и ведущего разработчика. Особенно с такой разницей в возрасте.

Я молчала, не зная, что сказать. Страх сковал горло, сжал внутренности в тугой узел.

– Знаешь, его мать очень трепетно относится к репутации сына, – продолжил Олег, наблюдая за моей реакцией. – Светлана Маркова – влиятельная женщина в компании. Финансовый директор. Она бы не обрадовалась, узнав, что ее сын крутит роман с уборщицей.

Шантаж. Вот к чему он ведет.

– Что вам нужно? – прямо спросила я, выпрямляясь и глядя ему в глаза.

Он улыбнулся шире, и в этой улыбке было что-то хищное.

– Умная женщина, – он кивнул. – Мне нравится. Пока ничего. Просто хотел, чтобы ты знала: я знаю. И могу рассказать кому следует, если возникнет необходимость.

– Зачем вам это? – я не понимала его мотивов. – Какое вам дело до того, с кем… общается Денис?

– У нас с Марковым давние счеты, – его лицо вдруг стало жестким. – Он дважды обошел меня при повышении. Увел крупный проект прямо из-под носа. А в довершение всего, завел интрижку с моей бывшей. Теперь, благодаря тебе, у меня есть рычаг давления.

Я стала инструментом в чужой игре. Опять. Как тогда, с Виктором.

– Между нами ничего нет, – сказала я твердо. – То, что вы видели… это ошибка. Недоразумение.

– Возможно, – он пожал плечами. – Но вряд ли Светлана Маркова или руководство компании увидят это так. Связь с уборщицей, которая вдвое старше… Это не очень хорошо для имиджа перспективного сотрудника.

Он был прав, и мы оба это знали. Даже если между нами с Денисом ничего не будет – а ничего и не может быть, – один намек на неподобающие отношения может создать проблемы. Ему – с карьерой, мне – с работой, которая была единственным источником дохода.

– Чего вы хотите? – повторила я, чувствуя, как внутри все холодеет.

– Пока просто имей в виду, что я знаю, – он развернулся к выходу. – И будь осторожна с Марковым. Он не из тех, кто ценит женщин. Использует и бросает – это его стиль.

Как отец, подумалось мне. Яблоко от яблони.

Олег ушел, оставив меня с ощущением, будто меня окатили ледяной водой. Я медленно опустилась на скамейку, чувствуя, как подгибаются колени.

Из огня да в полымя. Только что избежала одной катастрофы, и тут же попала в другую.

Дома я стояла под душем, пока горячая вода не закончилась. Пыталась смыть с себя этот день, этот поцелуй, это чувство загнанности. Не получалось. Воспоминания о его губах, о его руках, о его теле, прижатом к моему, преследовали меня, заставляя кожу гореть даже под ледяными струями.

Что со мной происходит? Почему именно он? Почему сейчас?

Закутавшись в халат, я села на кровать, обхватив колени руками. В голове крутились обрывки мыслей, воспоминаний, страхов.

Денис хотел меня. Я видела это в его глазах, чувствовала в его прикосновениях, в твердости его тела, прижатого к моему. И что хуже всего – я хотела его тоже. До дрожи, до боли, до полного умопомрачения.

Но между нами – пропасть. Не только двадцать лет разницы в возрасте. Не только его положение и моя работа. Между нами – смерть его отца. Двадцать лет моего заключения. Вся моя прошлая жизнь, о которой он не имел ни малейшего представления.