В лесу нельзя хромать. Падение Солнца

Ринн Лири

В лесу нельзя хромать. Падение Солнца

Пролог

Давным-давно, когда Богиня создавала мир, Она дала людям силу перевоплощаться в любое животное – будь то земной зверь, птица небесная или рыба подводная. Многие из древних предпочли звериное обличье, дарующее легкость и свободу. С годами они всё реже перевоплощались в людей, позабыли человеческий язык, придумали свои обряды, и вскоре звериная шкура так срослась с душой, что стала их кровью и плотью. Другие же смотрели на звериных собратьев и решили идти по другому пути. Гордость не позволила им опускаться к земле, она повела их к непостижимым высотам, а пытливый разум позволил выживать без когтей и шерсти. Каждый выбрал свой путь – путь огня и металла или путь звезд и земли.

Но даже сейчас, спустя тысячи лет, когда в мире прочно укоренились два царства – человека и животного, – всё равно нередко можно увидеть в случайном прохожем звериные черты: глаза хитрой лисицы, улыбку доброго медведя, профиль орла, суетливость белки и повадки львицы. Природа помнит своих детей, но они забывают свои корни.

Единственных глаз, которых не найти среди людей, это волчьих. Волки выбрали другую судьбу. В этом мире волки – не дикие звери и не упрямые люди, а могучие существа, которые сумели овладеть равновесием между своими обликами. Они стали третьей, невидимой стороной мира, отголосками старых легенд. Их поселения скрываются в глубинах дремучих лесов, скалистых гор и пустых равнин. Вдали от чуждых им людей и предавших их сородичей, которых люди теперь водят на поводке и подчиняют своей воле, волки сохраняют дар перевоплощения.

Когда предки людей пришли в волчьи земли, богатые таким желанным железом, они не ждали сопротивления. Но среди волков не было единства – кто-то был готов клыками и когтями защищать свою землю, а кто-то предпочел малодушие и золотую цепь. Завоевателей было больше, и пришли они не только с киркой, но и с острым мечом. Несогласные были обречены на поражение, а покорным сулили долгую и сытую жизнь в хозяйских цепях.

Выжившие в битве с людьми скрылись в родных лесах, чтобы зализать раны, помянуть павших и продумать ответный удар. Но псы – волки-предатели, – знающие все тропы и холмы, привели людей к обессиленным сородичам. Люди не знали пощады. Псы захлебывались от стыда и хозяйской похлебки, а волки – от собственной крови. Спастись смогли лишь волчата и волчицы. Смывая слезами пепел, вдовы бежали с детьми на руках, унося их в далекие, дремучие земли, о которых не знали даже седые вожди. Их толкали туда отчаяние и ужас.

Спасаясь от преследования, они молили погибших мужей о прощении за то, что не могут похоронить их по законам. Выживая в чужих землях, матери приносили себя в жертву ради будущего детей – шли вперед, пока не падали, гнались за дичью, пока не задыхались от изнеможения, бросались на врагов, пока не падали замертво или пока те не бежали прочь. Каждый день идя по краю могилы, они смогли спасти свой род.

Их дети подросли и основали множество новых кланов в тех землях, что стали для них спасением, а для псов – погибелью. Самыми могущественными из них были кланы Горных и Лесных волков. Разделив охотничьи угодья, главы кланов поклялись жить в мире и приходить друг другу на помощь, несмотря на страхи или обиды прошлого. Свидетельницей той клятвы была Луна.

Но пережитые кошмары стираются с годами. Кланы позабыли, что когда-то их прародители бок о бок сражались за жизнь и свободу. В погоне за расширением территорий и укреплением власти они забыли о клятве первых вожаков. Проблемы и споры перестали решаться на мирных советах – теперь каждый хотел добиться лишь своего. Из-за этого между кланами росло недопонимание, перешедшее в отчужденность, и в конце концов границы закрылись, законы ужесточились, а любого нарушителя ждало изгнание. И свидетельницей того упадка была всё та же молчаливая Луна.

Луна, ночная странница, недостижимая и одинокая, не могла влиять на ход истории и чьих-либо судеб, но волки испокон веков поклонялись только Ей. В дни лишений и страданий всем нужна надежда, вера и опора. Волки, будучи изгнанными и преданными, нашли их в Луне. Они облачили Её святостью, доверили свои мольбы и посвятили песни. Несчастные верили, что она приходила к ним каждую ночь, чтобы разогнать ночные страхи и исцелить раны. Со временем начали складываться легенды, предания и поверья, а их хранителями стали жрецы Луны. Жрецы – волки, обладающие острым чутьем к лунному свету, – находили способы с помощью молитв и трав исцелять болезни, поднимать дух отчаявшихся и убеждать их в силе знамений немой Создательницы. Иной раз слова жрецов звучали насколько громко, что они и сами начинали в них верить.

Считалось злым предзнаменованием рождение волчонка на восходе Алой Луны – жрецы пророчили, что путь такого щенка будет пропитан кровью и злобой. И пусть большинство матерей скрывали своих волчат от страшной участи, некоторые матери, позабыв о рассудке и слепо поверив жрецам, избавлялись от таких детей, бросая их в пропасть. Так они доказывали жрецам и всему клану, что не желают иметь со злом ничего общего. За добрый знак считали рождение волчонка в Золотую Луну – такому малышу пророчили светлое и яркое будущее, и конечно же, они были желанны и любимы. Такие разные судьбы, исход которых предопределял лишь случай.

Эта история расскажет о Лесных и Горных кланах, вере и сомнениях, волках и людях. И о двух волчатах, рожденных под Алой и Золотой Луной.

Глава 1. Пропавший волчонок

(вечер первого июня)

Многим, кто живет в здешних краях, известен Лунный лес. Его дремучие просторы, вековые дубравы и темные реки будоражат воображение каждого, кого загоняет туда судьба. Смотря на черные даже в самый ясный день деревья, путник внезапно вспоминает, о чем ему говорили старики – «не сходи с тропинок», «не оборачивайся на зов», «не разжигай костра», «молчи» и «не показывай слабости». Но самый главный закон проклятого леса – «не тревожь мертвых». А мертвых здесь было больше, чем на самом старом кладбище.

История о беспощадной битве первых волков и людей пронеслась сквозь тысячелетия. Даже самый смелый из ныне живущих здесь опустит глаза и умолкнет. Боль и отчаяние, что испытали поверженные, пропитали воздух и корни.

Вековые деревья, свидетели падения волчьей эпохи, впитали в себя каждый стон, каждую каплю крови и прах каждого павшего в бою. Говорят, если приложить ухо к стволу, можно услышать, как в нем дышит упокоившийся волк. Деревья хранят их сон. Эти цветущие могилы воинов – святыня для потомков. Каждое полнолуние, когда лес оживает и души волков поют песни Луне, сюда приходят жрецы, волки и волчицы. Одни просят милости для волчьих кланов, вторые – удачи на охоте, третьи – любящего мужа и здоровых щенков. И если уж ты, чужак, зашел на земли святой обители, будь мудр и соблюдай законы. Тогда ничто не причинит тебе зла. Нарушивший же покой останется в лесу навечно, и его кости усеют кривые корни в назидание другим.

За Лунным лесом простирается Бегущая равнина, окаймленная с запада Колючими горами. Разделенные Быстрой рекой, они служат убежищами для двух древних кланов волков – потомков тех, кто выжил в неравной битве. В горах и их подножий скрываются Горные волки, а на окраине равнины и в лесу – Лесные. Два клана с древних времен враждуют меж собой, но в одну ночь забываются все обиды – в Ночь Славы. В ночь, когда волки вместе с душами предков восславляют Создательницу. У каждого дерева, в котором заключен дух волка, сжигаются подношения, и обряд не заканчивается до тех пор, пока не угасает последний костер.

Одна из Ночей Славы является особенной. В ночь, когда зацветает последнее из вековых деревьев, к кланам присоединяются новорожденные волчата. Родители показывают их небесной Покровительнице и предкам, прося их о защите и мирной жизни детей. Но как бы горячи не были родительские молитвы, каждый из юных волков сам выбирает путь, по которому желает идти. Будет это путь усеян костями врагов или весенними цветами – решать только им. Эта история берет свое начало в одну из таких ночей.

После теплой весны в кланах Горных и Лесных волков на свет появилось долгожданное пополнение. Заветная ночь была теплой, свежей и по-особенному тихой. Луна взошла на свой небесный престол и обратила взор на священный лес.

Вскоре на поляне, покрытой серебряным шлейфом лунного света, появились вожаки обоих кланов. Драгур, вожак Лесных волков, и Сульфир – предводитель Горных. Двое альф, самые могущественные волки долины. Первый шел уверенно и спокойно под лучи Покровительницы, а второй оглядывал сверху вниз ненавистного соседа.

За вожаками шли несколько сильнейших волков-омег. Они принадлежали к родовитым семьям, главы которых составляли Совет вожака. Волки следили за порядком на поляне и защищали волчиц, идущих следом. Волчицы слегка отставали от общей колонны – новорожденные волчата, возбужденные своей первой Ночью Славы, бегали вокруг и совершенно не слушались. Если бы не идущие в конце колонны волки-отцы, вовремя ловящие шалунов, они бы вовсе убежали в одни им интересные дали.

Драгур и Сульфир взошли на каменные возвышения, расположенные друг против друга. Эти пьедесталы были неизменной частью ритуалов посвящения новых вожаков. На них восседали лишь достойнейшие стать ближе к Луне.

Лесные расположились на правую сторону от Луны, а Горные – по левую. Когда на поляне воцарилась тишина, из лунного света неслышно вышла Первородная, хранительница древних законов и обрядов.

Завидев статную женщину, неугомонные щенки притихли и со страхом стали жаться к ногам матерей. Их страх был объясним. Дети впервые видели незнакомку, да и при том в человеческом облике. Им было больше знакомо звериное обличье. Понимающие матери ласково лизнули малышей меж ушей и шепнули им, что бояться нечего.

Облаченная в легкое белое одеяние, украшенное чешуей и каменными ожерельями, Первородная величественно вышла в центр. Жрица сжимала тонкими пальцами обрядный посох, на вершине которого сверкал белый полупрозрачный камень, и внимательно осматривала собравшихся. На взгляд её серебряных глаз каждый из волков отвечал уважительным поклоном. Каждый, кроме Сульфира. На бледном лице женщины, заметившей этот вызов, мелькнула насмешливая улыбка. За свою тысячелетнюю жизнь она повидала не одного такого бунтаря, и ей было смешно думать о том, как же на этот раз Луна покарает наглеца.

Когда все вокруг стихло, Первородная взглянула на Создательницу и подняла над головой посох. С её уст сорвались древние заклинания, льющиеся сначала тихо, как ручей, а потом громогласно и мощно, как весенняя горная река. Тайному наречию вторил лай волков, чувствующих нарастающее в мышцах напряжение. Они призывали Луну посмотреть на них, своих детей, и явить им свою силу.

Воздух задрожал от переполнившей его магии, нити реальности лопались, словно паутинки, а серебристый свет начал сгущаться. Всеобщее напряжение достигла пика с финальными словами жрицы. Лунный луч многократно преломился от магического камня и дал десятки пучков света, каждый из которых попал на сложенные у деревьев кострища. Голубой огонь вспыхнул, освещая каждый уголок поляны, и Ночь Славы началась!

Не сдержав внутреннего восторга при виде огней, волки задрали головы и соединили свои голоса в общий гимн. Их вой был слышен далеко за пределами леса, и те странники, которые слышал его, сильнее разжигали костры и молили богов о защите от злых духов. И правда, кружившиеся в ритуальном танце волки были очень похожи на призраков – их шерсть переливалась серебряными бликами, в глазах горел магический огонь, а лапы оставляли на черной траве сверкающие серебром следы.

Первородная, стоящая посреди танцующих волков, оглядела щенят. Кто-то из них ещё сильнее прижался к матери, кто-то с любопытством наблюдал за ритуалом, а кое-кто с восхищением озирался вокруг и пытался вторить общему хору – таким был щенок Драгура, маленькая девочка. Первородная улыбнулась, вспомнив, как пророчила ей при рождении добрую судьбу. Девочку назвали Аэрой. Она, рожденная в Золотую Луну, получила редкий дар – золотисто-рыжую шерстку, свидетельствующую о счастливой судьбе и благосклонности Луны.

– Приведите детей к взору Создательницы! – призвала жрица.

Гимн резко оборвался, танцующие волки замерли на месте, образовав кольцо, и взволнованные волчицы торопливо начали заводить щенят в круг. Маленькие волчата остались под защитой круга сильных сородичей, прямо перед Ночной Владычицей. Всё вокруг затихло в ожидании слов Первородной – ей должны были открыться желания Луны.

Сидя у ног жрицы, малыши рассматривали друг друга. Каждому было интересно поглядеть на члена враждебной стаи. Кто-то дружелюбно махал коротеньким хвостиком, кто-то бросал растерянные взгляды на молящихся недалеко матерей, а кто-то даже скалился и воинственно ворчал. Аэра оставила своих маленьких сородичей и подошла к Горному волчонку, прерывисто втягивая воздух рядом с ним. Черныш напрягся и тявкнул, чем отпугнул её. Вернувшись к своим после неудачной попытки познакомиться, малышка с присущей ей детской обидчивостью подняла головку, демонстрируя всем, что это обстоятельство никак не поколебало её уверенности в себе.

Жрица обращалась к Создательнице:

– Вот дети твои, Мать-Покровительница. Благослови, озари их путь своим священным светом, и да будет жизнь их долгой и светлой.

Листья вековых деревьев зашумели. Души древних волков улыбались, глядя на своих маленьких потомков. Медленно вдыхая ночной воздух, Драгур слышал в шепоте Ветра их благословения и радость. Он смотрел на свою маленькую дочь, и голос сожаления утихал в его сердце. На этот раз Луна не подарила ему сына, но он готов был принять Её волю с благодарностью и смирением.

Вдруг Первородная вздрогнула. Она гневно посмотрела на присутствующих и медленно произнесла:

– Луна недовольна. Одного волчонка не хватает.

Среди волков прошелся удивленный ропот. Глаза Сульфира сверкнули холодным металлом, но ни один мускул не выдал его внутреннего напряжения. Драгур внимательно взглянул на него:

«Неужели ты знаешь, о чем говорит Первородная?»

– Вот уже сколько веков минуло, а подлости неверных конца и края нет… Не было ещё такого, чтобы нашей Матери-Покровительнице не дали видеть Её ребенка. Тот, кто сегодня не привел щенка будет жестоко наказан. Кара ждет ослушника! И пусть его горькая участь послужит уроком для всех, кто хоть помыслит о пренебрежении законов Луны.

В кругу жалобно заскулили волчата, не понимающие, от чего незнакомая женщина так злится. А их отцы и матери с недоумением оглядывались на сородичей, пытаясь найти ответ на единственно важный сейчас вопрос: «Кто утаил волчонка?»

Драгур, обернувшись на свою стаю, негромким рыком заставил всех утихнуть. Прижав уши, волки беспрекословно подчинились. Вернув свой взгляд к Первородной, вожак сказал:

– Ослушаться законов Луны – тяжкое преступление, и каждый волк это знает. Я считаю, произошедшему должно быть объяснение… Может, волчонок сильно болен и не может преодолеть путь до Лунного леса…

– Драгур, – спокойно прервала его Первородная, – если бы все было по словам твоим, Луне было бы об этом известно, Она не стала бы гневаться. А сейчас… – Первородная подняла глаза к небу, и посмотревшие за ней волки с ужасом увидели зловещую Алую Луну. – Мои слова необратимы. Преступника ждет кара.

Жрица подала знак. Волчицы поспешно увели своих щенят из распавшегося круга и каждый из волков вернулся к своей стае.

– Есть ли у вожаков то, что они хотят сказать друг другу? – задала Первородная последний вопрос.

– Нет, – ответил Драгур. – Мир сохранен.

– Мир сохранен, – подтвердил Сульфир.

– Луна свидетельница. Да осветит Она ваш путь.

Ночь Славы закончилась, оставив привкус разочарования.

Маленькая Аэра, следуя за хвостом матери, напоследок обернулась на поляну. Прекрасные голубые огни погасли, и всё погрузилось в густой первобытный мрак. Догнав родителей, малышка спросила с детской простотой и любопытством:

– Зачем кому-то нужно было скрывать волчонка? Если бы этого не произошло, всё бы прошло хорошо. Мне так понравились голубые огоньки! Они такие добрые и сильные! Я так хотела прикоснуться к ним… но кто-то всё испортил…

– Мы не знаем, милая, что на самом деле произошло, – мягко ответила Лиара, белоснежная жена Драгура. – Нам остается только ждать свершения воли Луны.

– Но мама, сейчас ведь где-то прячется волчонок! Может, он потерялся или умирает, а мы и не знаем…

– Если бы так оно и было, Луна бы спасла свое дитя. А теперь, если он не предстанет пред Луной и на следующую Ночь Славы, то… – волчица замолкла, не в силах продолжить.

Её материнский инстинкт и доброе сердце переживали о чужом щенке.

– Что? Что, мама? Что с ним будет? – не унималась Аэра.

– Он будет проклят и изгнан из этих земель, – твердо ответил Драгур, её отец. – Отвергнутым детям не место в доме родителей.

– Муж мой… – печально вздохнула волчица.

– Не надо, Лиара. Аэра должна знать, что бывает за непослушание. Каждое дитя Луны должно следовать законам Матери-Покровительницы.

Волчица ничего не ответила – мягкосердечность боролось, но проигрывало разуму, который соглашался со словами вожака.

Вскоре Лесные волки вышли на опушку и перед ними открылась Бегущая равнина. На горизонте Аэра увидела освещенные Кровавой Луной Колючие горы. Она смотрела на них со страхом и любопытством. Никто даже не подозревал, что в глубине пещер заточен пропавший волчонок, глотающий беззвучные слезы.

Глава 2. Вокруг лишь тьма

(ночь с первого на второе июня)

Черный волчонок открыл глаза, но по-прежнему ничего не видел. В темную пещеру, служившую ему и домом, и клеткой, не проникал ни один луч Луны. Он боялся пошевелится – ему казалось, будто один неверный шаг мог ввергнуть его в пропасть.

Вокруг было тихо. Малыш знал – все волки ушли на Ночь Славы, но ему не место в священном лесу. Его судьба – тьма и Кровавая Луна. Горький ком поднялся к горлу, и щенок тихонько заскулил.

Позади, где с колючих стен капала вода, послышался шорох. Скоро он превратился в шарканье обессиленных лап. Волчонок услышал знакомый голос:

– Что, опять хнычешь? Какой же ты слабый… И это из тебя Сульфир хочет сделать всемогущего вожака… Не могу понять, кого мне больше жаль – его из-за глупости или тебя из-за слабости?

– Мама, – заикаясь, произнес дрожащий волчонок, – не говори отцу, что я плакал. Пожалуйста, я больше не…

– Скалес, замолчи. От твоего скулежа на душе тошно. Думаешь, мне легко? Думаешь, мне не хочется плакать? За каждую твою неудачу расплачиваешься не только ты, но и я. Горе ты моё, ну почему ты не родился девочкой? Будь так, тебя бы просто заставили работать, а от меня бы Сульфир просто избавился! Нет же – мальчишка. В Кровавую Луну.

– Мама… Не надо…

– Ну почему ты не убил того зайца? – спросила волчица дрожащим голосом. – Сульфир повел тебя на охоту не для того, чтобы полюбоваться лесом, а для того, чтобы научить убивать. Ты понимаешь? Заяц был хромой, беспомощный, он не мог бегать, а ты… Почему?

Скалес стыдливо потупил глаза и прижал уши.

– Что, жалко стало? – догадалась мать. – А ты о себе подумал? Обо мне? Ты проявил слабость, и за это Сульфир бросил нас в яму! И все ради чего? Заяц бы все равно сдох, не от твоих зубов, так от чужих.

– Если бы отец не нашел меня так быстро, он бы успел убежать, и, может…

– В лесу хромать нельзя! – выкрикнула мать, теряя самообладание.

Волчонок вздрогнул. Эти слова, истерично произнесенные измученной волчицей, обожгли его сердце. Из груди вырывался беспомощный стон.

– В лесу нельзя хромать, Скалес, – уже спокойнее повторила мать, отступая назад. – Как волки убивают хромую дичь, так и лес убивает хромых волков. Никогда не показывай свою слабость, иначе умрешь… Ты и дальше хочешь страдать? Нет? Хочешь жить? Тогда стань сильным. Не жалей никого. И обязательно выживи.

Малыш затих. Сердце не принимало услышанное.

Послышался тяжелый вздох матери. Она раскаивалась, что не сдержала резкого тона. Страх за сына будто ослепил её, лишая рассудка. Волчица нашла во тьме свое дитя и легла рядом. Крошечное дрожащее тело тут же прижалось к ней. Ласково вылизав пушистую шерстку, волчица тихо сказала:

– Прости, милый, прости, что накричала. Мне так больно видеть, как Сульфир избивает тебя. Пожалуйста, пообещай, что будешь подчиняться отцу. Тогда он не будет издеваться над тобой. Прошу…

Щенок снова всхлипнул. Холодный нос уткнулся в её бок.

– Не хочу убивать, мама, – ответил ей хриплый детский голос. – Только не так…

– Я знаю, малыш. Но без этого не выжить. Либо ты, либо тебя.

Скалес не отвечал. Он замер в раздумьях, а мама подумала, что он смиряется с неизбежным, мирится с совестью, которая в этом мире обычно предпочитает молчать.

– А где твой зайчонок? – спросила волчица, пытаясь отвлечь его.

– Кажется, я оставил его в Малом зале. Помнишь, мы там с тобой играли, – всполошился волчонок, вспомнив про игрушку.

– Как только выберемся отсюда, найди его. Сульфир не должен его увидеть, помнишь? Твоего отца и так раздражает то, что я провожу с тобой много времени, а если ещё и об игрушке узнает…

Скалес быстро закивал. Эту игрушку ему подарила мама – она сама сшила его из шкуры диких козлят и набила сушеной травой. Может, именно воспоминания о любимой игрушке не дали волчонку оскалиться на раненого зайца.

Наверху послышались голоса, и один из них Скалес узнал бы из тысячи. Волчица тоже услышала его, и губы обнажили белые клыки. Сульфир – вожак стаи, ненавистный муж и отец её ребенка. Ни одного из этих титулов он не был достоин. И хоть женщина ни за какие блага не отказалась бы от этих убеждений, она никогда и никому о них не расскажет. Даже она, альфа и первая волчица Горных волков, боялась неукротимой жажды вожака к всеобщему подчинению.

– Открывайте! – погремел приказ вожака, и крышка ямы начала сдвигаться.

В яму пробился свет факелов. Вниз полетели мелкие камни и куски земли. Волчица поднялась и одним рывком лапы спрятала щенка под собой. Она с вызовом смотрела наверх, ожидая увидеть своего угнетателя, но вместо этого вдруг услышала еле различимые в общем шуме слова:

– Мама, я обещаю, ты больше никогда сюда не вернешься.

Она не успела удивиться – наверху показалась голова Сульфира, и всё её сознание заняли ненависть и страх.

– Ну что, Далия, как тебе жизнь со слабаком? Уютно там, на дне? – но его насмешки напоролись на железный взгляд волчицы. – Вижу, даже яма не смогла охладить тебя. Сразу видно – альфа.

В его тоне слышались скрытые восхищение и досада. Скалес почувствовал, как мать задрожала, сдерживая рык. Он думал, что это она от злобы на Сульфира, но на самом деле от злобы на себя.

«Альфа, а сорвалась на собственного сына… Кто из нас двоих должен быть сильным? Я или четырехмесячный щенок?»

– Перевоплощайся, Далия. Вытаскивайте её, – приказал он двум охранникам.

В яму сбросили веревочную лестницу. Приняв человеческое обличье, женщина встала на деревянную ступеньку, и воины в два сильных рывка вытянули ее из ямы. Далия даже не удивилась, увидев их. Древр и Регнар – приближенные Сульфира, сильнейшие омеги среди Горных. Сильнее них только вожак. С их помощью он держал в повиновении и страхе всю стаю.

Первый принадлежал к роду Арей, был сыном Верка, главы семейства и члена Совета вожака. От отца унаследовал спокойствие и рассудительность, а от матери – гибкий ум и цепкий взгляд. Второй – нынешний глава рода Ринавра, ждал этого титула всю свою жизнь. Многие сомневаются, что его отец умер просто от старости. Наглый, самодовольный, а шрам на губе делал его улыбку ещё более отвратительной. Если бы у Далии был выбор, кем быть убитой по приказу мужа, она бы выбрала Древра.

Женщина выпрямилась, посмотрев огромному черному волку прямо в глаза. Скалес остался внизу.

– Выпусти его, Сульфир. Он ещё ребенок.

– Он будущий вожак. А вожак должен быть сильным. Ночь в яме будет ему только на пользу, – хладнокровно ответил тот, разворачиваясь к выходу.

Мать не выдержала.

– Сколько ещё ты будешь издеваться над нами? Ты сломал мне жизнь, а теперь ломаешь и ему!

Воины схватили Далию под руки. Злить Сульфира сейчас было бы ошибкой.

Волк остановился. Скрежет сильных клыков отразился от холодных стен пещеры. Далия спиной почувствовала напряжение сдерживающих её мужчин. Сульфир был в боевой форме, в то время как они и она сама – в человеческой, уязвимой и слабой. Скажи женщина ещё хоть слово, и, возможно, она лежала бы уже со вспоротым горлом. Наконец зловещая тишина была нарушена:

– Что ж, если ты действительно хочешь поговорить об этом, иди за мной, – сказал Сульфир, не оборачиваясь.