Вольные стрелки 3

– По рукам, – я протянул свою руку для рукопожатия.

Фрэнк подался вперед и неожиданно ухватил меня не за ладонь, а за запястье правой руки. Я почувствовал резкий укол у основания запястья, там, где обычно меряют пульс. Мельком глянул на руку бритоголового и успел заметить, как между его пальцев, обхвативших моё запястье появилась тонка струйка крови. Моей крови…

Падла, падла, подловил…

– Перстень, – догадливо прошипел я.

Мозес лишь слегка кивнул и победно оскалился. Радуется гад, что подловил меня и смог перехитрить. Чёрт бритоголовый!

Второй рукой я подхватил со стола пивной бокал, собираясь со всего размаху шмякнуть им агента Мозеса по голове, так чтобы толстое стекло ударило аккурат в висок лысого урода, но силы буквально за мгновения покинули моё бренное тело, и я плюхнулся мордой на стол уткнувшись в тарелку, где лежала горка вяленой рыбной соломки.

Удивительное состояние – тело абсолютно не слушается меня, зато голова работает почти четко. Перстень Фрэнка был с сюрпризом. Черт, а ведь я в своё время читал книгу Джеймса Чейза «Перстень Борджиа», там как раз было про перстень с потайной отравленной иглой. Один из алмазов перстня – резервуар с ядом, а внутри него – маленькая игла. Когда главный злодей хотел избавиться от врага, он поворачивал перстень так, что алмазы и игла оказывались внутри ладони, и пожимал несчастному руку. Остриё иглы царапало кожу, яд проникал в кровь, через несколько часов человек умирал.

– В его крови токсин, убьете меня, и ваш босс умрет вместе со мной, – раздался надо мной нервный крик Мозеса. – Антидот есть у …

Бумс! Агент Фрэнк Мозес совершив причудливый кульбит и будто бы пробка из-под шампанского со всего размаху влетел в борт самолета, только чудом не размозжив свою лысую черепушку о стекло иллюминатора. О, как! Похоже это его Эко приложил. Чернокожий здоровяк одной рукой с лёгкостью жмет стокилограммовую гирю. Ну, что Мозес получил? Думал, что ты неуязвимый? Сейчас тебе мои парни устроят армагеддон! Это тебе не героя-одиночку изображать, альфа дог мать твою так…

Бумс! Чернокожий бугай подхватил агента Мозеса под микитки и со всего размаху швырнул американца о другую стену самолета. Черт, если бугая не унять, то он мне сейчас всю обшивку в самолете заляпает мозгами агента ЦРУ. Замучаешься потом оттирать все эти сопли и подтеки с полированного дерева.

– Шакал!!! – взревел Эко, хватая с пола кейс с золотом, чтобы окончательно забить им Мозеса в пол. – Все американцы – бандиты, им нет веры!

– Не убивать, – найдя в себе силы еле слышно прошептал я. – Никаких расправ, он мне нужен живым.

Пока Эко швырял агента Мозеса по салону самолета играя Фрэнком в пинг-понг, Гагик был уже возле меня и пытаясь оказать первую помощь. Плечо туго стянул жгут, перекрывающий кровообращение, а в кожу впились один за другим три укола.

– Эко хватит его швырять по всему салону! – рыкнул Гагик. – Сними с этого гада кольцо, только осторожно и уколи им ему в шею, пусть сам озаботится скорыми поисками антидота. Только свяжи его, чтобы он не рыпался. Саня помогай, надо подержать флакон капельницы. Ничего босс, сейчас мы вас быстро на ноги поставим, – это уже Гагик мне говорит, обнадеживает, успокаивает, – кровь почистим, универсальные антидоты что есть в наличии я вам уже вколол, кровоток перекрыли. Всё будет пучком!

Гагик – молодчина, вон как быстро включился в процесс: жгут наложил, различные вакцины-антидоты вколол, капельницу поставил.

– Зря стараетесь, – проворчал американец, когда ему Эко несколько раз ткнул в шею малюсенькой иглой, выдвигающийся из перстня с костями и черепом. – Мне заранее вкололи антидот.

– Ничего разберемся, – отмахнулся Гагик, аккуратно упаковывающий печатку в полиэтиленовый пакет на клипсе.

Бортпроводник-медработник коротко размахнулся и ударил Мозеса в челюсть. Гагик, кстати, помимо того, что чемпион Кабинды по быстрым шахматам он еще и КМС по боксу.

– Это тебе лично от меня! – прошипел Гагик.

– Еще минута мистер Чехофф и добро пожаловать в рай или в Ад, как вам больше нравится, – сплевывая выбитые зубы прошипел Мозес. – Ваш медик ввел вам положенные по протоколу при отравлении препараты. Если не ошибаюсь, то на одном тюбик-шпице красный колпачок, а на другом оранжевый?

– Да и что? – нахмурился бортпроводник.

– А то, что мы заранее знали ваш протокол действий в подобных ситуациях, учли это и счет пошел на минуты, введённые препараты только усилили действие токсина, который специально для этого разработали. У него нет аналогов и уникальный антидот в нескольких экземплярах. Еще пара минут и мистер Чехофф умрет. От токсина «белый слон» не помогут обычные препараты, они только усилят действие отравы. Открывайте дверь и выбрасывайте белый флаг иначе ваш командир умрет, – злорадно прошипел агент Фрэнк Мозес.

Я чувствовал, как силы покидают меня: рука горела огнем, горло сковала невидимая удавка, которая затягивалась все сильнее и сильнее. Перед глазами все померкло, голова закружилась, а чертова невидимая петля на шее окончательно перекрыла дыхание, я захрипел, свет в глазах померк, последнее что я услышал был командирский рык Семеныча:

– Открывай дверь! Если командир помрет нас его жены выпотрошит, причем в буквальном смысле, вы все знаете крутой нрав Бьянки.

Через пару секунд я почувствовал, как с моего плеча сняли давящий жгут, а в кожу вонзилась острая игла, потом следом еще одна и еще. Пара минут и удушье исчезло, зрение вернулось, но запястье рук стянули сталью наручников. Пока мне был виден лишь стол, на котором я лежал лицом вниз. Меня подхватили под руки и усадили на кресло.

Вот теперь можно и оглядеться. Салон самолет стал похож на автобус в час пик: помимо экипажа, моих охранников и Фрэнка Мозеса сюда каким-то чудом набилось с десяток бойцов спецназа, среди которых затесался какой-то худющий старикан с вытянутым лицом и большими ушами. Агент Мозес обращался к нему по имени Марвин.

– Босс, вы как? – спросил Эко, стоявший на коленях под дулами автоматов.

– В норме, – отозвался я тихим голосом.

– Отлично, – кивнул чернокожий здоровяк и низко согнулся, буквально коснувшись лбом пола.

Руки у Эко, как, впрочем, и у всех моих людей, включая меня были застегнуты наручниками за спиной. Чувствовал я себя не так чтобы уж очень хорошо, но всяко лучше, чем пару минут назад, когда буквально задыхался и не мог дышать. Эко что-то задумал…

Если тело вернулось под мой контроль, то голова, наоборот, соображала из рук вон плохо, действие токсина давало о себе знать. Агент Мозес что-то мне говорил, но я делал вид, что не слышу его, впрочем, притворяться было не трудно, чувствовал я себя вполне хреново.

Хрясь!!! Раздался отчётливый лязг металла, Эко вскочил на ноги и широко раскинув свободные от наручников руки ударил локтями одновременно двух спецназовцев, стоявших рядом с ним. На могучих запястьях здоровяка одиноко блестели браслеты наручников. Эко просто разорвал короткую цепочку, соединяющую стальные браслеты.

– Бей!!! – бешеным носорогом заорал Эко.

Чернокожий богатырь успел выкрикнуть боевой клич и пнуть ногой одного спецназовца отчего тот буквально вылетел из салона самолета через открытую настежь дверь, но дальше Эко ничего сделать не успел, потому что худосочный старик неожиданно оказался позади здоровяка и воткнул ему в шею иглу шприца-пистолета.

Душан, Санек и Семеныч тоже рыпнулись, но получилось у них это из рук вон плохо. Семеныча сразу же сбили ударом приклада, Санек успел сделать пару шагов, но получив удар в спину растянулся на полу, а серба вывели из игры электрошокером. Где находился Гагик я не видел, похоже его с самого начала спеленали по рукам и ногам.

Для меня свет померк после удара чем-то тяжелым по затылку, я уже привычно ткнулся лицом в полированную столешницу из массива черного дерева.

Впрочем, провалялся в беспамятстве я недолго, голова у меня крепкая в силу специфики своей деятельности к частым ударам и контузиям привыкшая. Меня подхватили под белые рученьки и потащили из самолета. Мельком успел оглядеться, вроде все подчиненные живы. Даже здоровяк и буян Эко и тот шевелится, ему вместо наручников руки связали нейлоновым шнуром. Все верно такой шнур разорвать практически невозможно, потому что он будет лишь врезаться в кожу, но точно не порвётся.

То, что моих людей не убили, говорит о том, что они в скором времени станут фактором торга и давления на меня. А это в свою очередь означает, что ломать и потрошить меня вряд ли будут. Будут вербовать, перетягивая на свою сторону? Скорее всего. Ну и пусть, вербовка – это самый простой для меня выход из, казалось бы, на первый взгляд безвыходной ситуации.

Вытащив меня из самолета два спецназовца, упаковали моё тело в короткий кузов пикапа, сами плюхнулись чуть ли не сверху, усевшись задницами на борта, поставив подошвы своих ботинок мне на спину. Я вас запомнил гады, если получится, то свидимся и я вам кишки узлом завяжу.

Машина ехала недолго. Да и куда на Арубу можно долго ехать, если остров невелик – чуть меньше тридцати километров в длину. Погода судя по затишью уже устаканилась. Меня протащили по деревянному причалу и затолкали в салон небольшого гидросамолета, а котором я запомнил лишь что он был выкрашен в ярко-красный цвет. Куда летел самолет, хрен его знает – с мешком на голове не сильно определишь расстояние и направление полета. Пытался считать по себя фиксируя время, но в какой-то момент вырубился и уснул.

Вот так закинул я удочку с блесной на щуку, её ухватил крокодил, а при попытке снять зеленого урода с крючка он мне и отхватил руку, причем, судя по всему, по самое горло. Но ничего, даст бог, выкручусь и из этой безвыходной ситуации.

Глава 6

Уже два часа я сижу на железном стуле, который привинчен к полу. Браслеты наручников фиксируют меня не только на запястьях, но даже лодыжки прикованы к ножкам стула. Комната для допросов выглядела точь-в-точь как в американский боевиках: стол и два стула, привинченные к полу, одна стена – сплошь одностороннее стекло, скрывающее за собой наблюдателей, в двух углах под самым потолком камеры наблюдения, мощные светильники бьют сверху белым светом.

Ждать я умею, и не просто умею, а я бы даже сказал – люблю. Терпение мой природный конек с самого рождения. Я могу часами сидеть на стуле погруженный в свои мысли совершенно не испытывая дискомфорта. Сколько меня так будут мариновать в одиночестве не понятно, но время работает на меня, чем дольше я нахожусь на одном месте, тем проще будет моим людям меня отыскать.

Хрен его знает где я сейчас нахожусь, гидроплан летел больше двух часов, если взять среднюю скорость полета – 200 км/ч, то я могу сейчас быть где угодно: на острове Кюрасао, в Венесуэле, в Колумбии, могу даже оказаться вновь на Арубу, что мешало самолету просто нарезать круги вокруг острова.

Вот где я сейчас? Куда бы я спрятала самого себя на месте Фрэнка Мозеса? Куда-нибудь на материк, причем как можно дальше от береговой линии, потому что на любое побережье можно высадить десант и отбить меня. Венесуэла? Вполне возможно. Американские спецслужбы чувствуют себя в Венесуэле как дома. Правда и агентов КГБ, а также специалистов из Гаваны в Венесуэле хватает. А может я в Колумбии, где есть с полдюжины официальных американских военных баз, на которых развернут военный контингент призванный бороться с наркокартелями. Очень может быть. Да, я бы скорее всего переправил себя в Колумбию, где в джунглях можно спрятать несколько дивизий в полном составе и хрен кто сыщет.

Единственное что меня сейчас беспокоило – это полный мочевой пузырь: выпитое пиво, переработанное почками, просилось наружу. Интересно сколько меня еще будут томить одиночеством и отсутствием внимания к моей персоне? Неужели Мозес не понимает, что меня будут искать и чем дольше он не приступает к разговору-допросу, тем меньше у него на это времени? Или Фрэнк что-то такое предпринял, что меня теперь искать вовсе не будут? Например, инсценировал мою смерть…

В моей голове много вопросов и нет на них ответов. Сижу, жду. А что еще остается делать?

Дверь в комнату для допросов открылась минут через тридцать, внутрь зашел агент Мозес. Выглядел Фрэнк Мозес хреново – в гроб и то краше кладут, еще бы, если выступить в качестве мячика для швыряния о стены, то другого результата и быть не может. Правый глаз заплыл так, что его не видно, левая половина лица – сплошная гематома, которая успела налиться всеми оттенками синего и фиолетового цвета. Правая рука висит на фиксирующей повязке, а при ходьбе агент Мозес заметно хромает.

Лицо Фрэнка было чем-то озабоченно. Что гаденыш лысый проблемы нарисовались?

– Мистер Чехофф у вас все нормально, как себя чувствуете? Может есть какие-то просьбы или пожелания? – присев на стул обратился ко мне агент Мозес.

– Есть, – кивнул я, – хорошо бы в уборную сходить.

– Ведро устроит?

– Вполне.

Притащили ведро, в которое я, ничуть не стесняясь и справил малую нужду. Пока ссал меня контролировали аж три автоматчика, не считая агента Мозеса. Обратно наручники цеплять на меня агент Мозес не стал, поэтому я удобно развалился на стуле разминая затекшие запястья. Автоматчики ушли, оставив нас с агентом ЦРУ наедине. Хотя какое наедине если за зеркальной стеной может прятаться целый взвод спецназа.

– Что с моими людьми? – спросил я.

– Они живы, но их здоровье и будущее напрямую зависит от результата нашего с вами разговора, – говорил Мозес вполне членораздельно и внятно, значит не так уж и сильно его Эко помял. – Может вы голодны? – участливо спросил Фрэнк.

– Выпил бы кофе, – задумчиво протянул я, – хотя нет, откажусь, пожалуй, а то знаю я вас затейников, еще подмешаете мне туда какую-то дрянь, которая развязывает язык. Фрэнк давай уже на ты, а то как-то твое «мистер Чехофф» режет мне слух. Просто Петр, договорились?

– Окей, – согласно кивнул Фрэнк, – договорились.

Отсутствие наручников и деланую заботу обо мне я оценил. Разговор с Фрэнком предстоит долгий. Мне вроде, как и сразу сдаваться на милость победителя нельзя, но и тянуть кота за хвост времени нет. Надо как-то так все вывернуть, чтобы агент Мозес принял за чистую монету всё что я ему сейчас расскажу. Но тут надо понимать, что Фрэнк опытный и бывалый сотрудник ЦРУ, он с легкостью может понять если я ему начну задвигать откровенную дезу. Поэтому буду говорить чистую правду, в конце концов, задачи передо мной стоит две: мне надо выбраться отсюда живым и сделать так, чтобы определённый американский чиновник появился в определённое время в определенном месте, а дальше…

– Ну раз окей, – решительно взял я быка за рога, – тогда рассказывай, что от меня надо всемогущему ордену «Череп и кости»? Или орден здесь не причем, просто у тебя не было другого перстня с отравленной иглой?

– Примерно так, – хитро сощурился Фрэнк, – хотя выходцы из «могилы» все-таки среди наших единомышленников не мало. Петр моей стране надо чтобы ты ей помог и за это ты будешь щедро вознагражден.

– Твоей стране – это Америке? – решил на всякий случай уточнить я.

– Верно, – кивнул агент Мозес.

– И что же великой Америке надо от простого торгаша из богом забытой Кабинды? – спросил я по-русски.

– Ты уж не прибедняйся Петр, – усмехнулся Фрэнк с легкостью переходя на великий и могучий, – намедни почитал твоё досье, оказывается ты весьма интересный человек. Смог уйти на вольные хлеба из комитета глубинного бурения, сколотил свою личную армию, совершил государственных переворотов больше, чем у меня пальцев на обеих руках, да еще и сколотил приличное состояние. При этом у тебя практически нет уязвимых мест. Ты не любишь азартные игры, не употребляешь наркотики, хранишь верность своей жене, даже к накопленным деньгам относишься прохладно и с легкостью расстаёшься с ними.

Все-таки русский у Фрэнка хорош, он так ловко вплетает в разговорную речь такие простые для носителя языка обороты, вроде: «намедни», «вольные хлеба», что если бы не акцент, то можно было его принять за соотечественника.

– Просто я умею получать удовольствие от простых вещей, а в гробу карманов нет, так зачем копить несметные капиталы, если их на тот свет не забрать. К тому же свои маленькие слабости у меня все же есть.

– Ты про кофе, «красное» нефильтрованное пиво и севиче, которые ты любишь есть раз в неделю в одном и том же кафе?

– У вас неплохое досье на меня, – хмыкнул я. – Так все же, чем обязан такому вниманию к своей персоне?

– Ваши люди долгое время работали в Афганистане, но недавно были выведены оттуда. Почему вы ушли из Афгана?

– Всё просто, – пожал я плечами, – порой проще отойти в сторонку и спокойно наблюдать как твой противник вязнет в созданном им самим же болоте всё глубже и глубже.

– И за этим решением никто кроме вас не стоит?

– Нет, – искренне ответил я, – больше скажу, что довольно большая часть командиров в «Вольных стрелках» была против приказа об уходе из Афгана.

– Но вы настояли на этом?

– Да.

– Почему?

– Я уже ответил, – хмыкнул я, – тем более, что последующие события в «стане» показали, что я был прав. Американский контингент несет большие потери, я думаю, что даже намного больше, чем если бы мы остались там и воевали напрямую с вами.

– Люди, стоящие за мной, считают точно так же, – кивнул агент Мозес, – и это непонятно. Почему так?

– Вы правда этого не понимаете? – искренне удивился я.

– Нет, просветите если не затруднит.

– Афганцы – простые люди и у них простая шкала ценностей – все, кто не с ними, те против них. Когда шла гражданская война, то против советских солдат воевала лишь та часть афганцев, которые считали «советы» врагами, потому что их друзьями были западные партнеры. Ну, а теперь, когда западные партнеры вдруг предали афганцев и обернулись врагами, а русские ушли, то некогда враждующие стороны объединились против общего зла. То есть против вас.

Похоже спецслужбы США до сих пор не в курсе, что афганский корпус ЧВК «Вольные стрелки» вышел из «стана» не в полном составе и в пригородах Кабула до сих пор работают несколько небольших отрядов «стрелков» которые весьма удачно и без собственных потерь чихвостят пиндосов по чем зря.

– Всё так просто? А как же нынешняя власть в Кабуле которая всячески старается показать, что она с нами заодно, – удивленно приподнял бровь Мозес.

– Есть такое замечательное высказывание: «быть, а не казаться». Оно очень хорошо подходит, чтобы описать нынешнюю ситуацию. Администрация в Кабуле лишь показывает, что с вами заодно, но на самом деле таковыми не является. Вот скажите Фрэнк, когда был последний теракт со стороны оппозиции против правительственных войск? А ведь в былые времена чуть ли не каждый день кого-то взрывали и расстреливали на улицах Кабула.

– Я понял вашу мысль. Тогда следующий вопрос: как вы думаете сколько стоит один день войны в Афганистане для американской казны?

– Сто миллионов долларов, – не задумываясь ответил я, первую пришедшую на ум «большую» сумму.

– В полтора раза дороже, – раздраженно хмыкнул Фрэнк.

– Не удивлен. Американская армия – самая дорогая армия в мире, – авторитетно заявил я.

– Петр ваша компания вполне успешно воевала бок о бок с армией США в «стане». Так почему бы вам вновь не заняться этим же?

Ну что ж вот и причина почему я здесь. Примерно этого я и ожидал от Фрэнка, когда услышал его первые вопросы. Вернуть «Вольных стрелков» в Афганистан? Ага, щазз, делать мне больше нечего, у меня на свою армию другие планы, «стрелкам» в скором будущем предстоит выступить на другом театре военных действий, но Мозесу об этом знать не обязательно.

– Фрэнк вы знаете какой вышел эксцесс у меня с командованием контингента ваших войск в Афгане?

– Ну, так вкратце, – сделав неопределённый жест, ответил Мозес, – у вас есть своя версия происходящего?

– Не версия, – поправил я, – а скорее видение. Когда войска НАТО вошли в Афганистан и стали активно теснить талибов, то мой афганский корпус сражался с силами ISAF бок и бок.

– Не бесплатно, – тут же уточнил Фрэнк, – правительство США щедро оплачивало ваши услуги.

– Да мы получали деньги за свою работу, – согласно кивнул я, – впрочем, как и американские солдаты. Пока речь шла об обычной партизанской войне против талибов всё было нормально. Сотрудники мой компании честно выполняли свою работу, вы честно платили за неё, всё всех устраивало, но в какой-то момент перед моими бойцами стали ставить задачи которые, мягко говоря, пахли дерьмом. Уничтожать кишлаки с мирняком только ради того, чтобы создать какую-то там нужную атмосферу в определённом районе страны – это не та война, к которой мы привыкли. Опять же командование ISAF начало откровенно крышевать производителей опиума. Маковые поля раскинулись по всей стране. В общем, пусть деньги и не пахнут, но нам такая работа, пусть и за щедрое вознаграждение не нужна.

– Но работая в Африке ваши люди порой уничтожали целые деревни с мирными жителями, – убрав с лица легкую улыбку и строго глядя мне в глаза произнес Мозес.

– Я не знаю о чем вы сейчас говорите Фрэнк, – спокойно выдержав его взгляд, ответил я, – но соглашусь, что в работе моих людей бывают накладки, за которые виновные всегда наказываются, а пострадавшей стороне выплачивают щедрые отступные. Именно такой подход в нашей работе и объясняет тот факт, что в спины «Вольных стрелков» редко когда летят пули от гражданских в Африке. Фрэнк давайте ближе к делу. Что конкретно хочет от меня правительство США?

– Вы знаете где сейчас находится полковник Быков?

– Григорий? – делано удивился я. – Предполагаю, что где-то в Союзе, если вы дадите мне связаться с главным офисом моей компании в Кабинде, то я смогу точно ответить на этот вопрос.

Полковник Григорий Быков возглавлял подразделения «Вольных стрелков» в Афганистане, объединенных в Афганский корпус, а до 1989 года он был командиром 334-й ООСпН.

На самом деле я прекрасно знал о местонахождении Быкова Григория Васильевича. Он сейчас координирует действия нескольких боевых отрядов, активно работающих против военного контингента ISAF в Афганистане. Мало того, часть золота, которое я вез с собой и должен был разместить в офшорах на Кайманах должна была через третьи руки попасть на счета фирмы-прослойки в Туркменистане, а оттуда уже в виде налички отправиться в полевую казну Быкова, потому что ничто так не подкрепляет боевой дух наемника как своевременная оплата его ратных подвигов.

– Полковник Быков сейчас в «стане», где он и его люди воюют против моих соотечественников, – глядя мне прямо в глаза с напором и сталью в голосе произнес агент Мозес.

– Это не удивительно, – спокойно выдержав взгляд Мозеса ответил я, – Григорий Васильевич в Афгане воюет уже двадцать лет. Где ему еще быть?

– А вы значит не в курсе этого? – хитро прищурился Фрэнк.

– Ну, как сказать, – улыбнулся я, – меня это нисколько не удивляет. Такому человеку как полковник Быков не составило труда найти себе спонсоров, чтобы они оплачивали его работу. Сколько с ним людей? – как бы невзначай спросил я.

– А вы не знаете?

– Нет.

– Серьезно? Никогда не поверю.

– Понимаете Фрэнк тут дело в том, что Быков и большая часть его людей состояла на краткосрочных контрактах в моей компании. Как только контрактные отношения с ними были завершены я не имею над ними власти. Да и, честно говоря, мне выход из Афганистана «Вольных стрелков» сыграл только на руку. Ну так, что вы от меня хотите? Чтобы помог вам найти полковника Быкова и его людей? Дайте мне оперативную сводку за последние дни в Афганистане и карту боевых действий, где будут отмечены наиболее успешные атаки на позиции сил ISAF, и я вам за полчаса укажу район, где могут скрываться Быков и его люди. Но мне почему-то кажется, что ваши люди, которые находятся в «стане» и сами могут это лучше меня сделать.

– Это так, – кивнул Мозес, – мы примерно знаем где базируется отряд Быкова, но вот уже три месяца никак не можем его перехватить.

– И не сможете, – злорадно хмыкнул я, – ваш спецназ не может покинуть свои базы незаметно, о любых ваших телодвижениях сразу становится известно местным, а от них уже Быкову и всем остальным кто воюет против вас.

– Это мы тоже понимаем, – кивнул Фрэнк. – Поэтому и хотим вам предложить, чтобы ваша компания взяла подряд на работу в «стане». Десять миллионов долларов в день в качестве заработной платы для десяти тысяч бойцов и командного состава вас устроит? Транспорт, логистика, вооружение, ГСМ, обустройство баз и питание в эту сумму не входит. Если я правильно понимаю расценки в вашей компании, то лично вам будет капать от этой суммы около десяти процентов, то есть один миллион долларов в день. Вроде не плохо?

– Плохо, очень плохо, – честно ответил я. – Это даже не серьезно Фрэнк, десять лямов в день – это сущие слезы. Вы сами сказали, что бюджет США тратит на эту войнусто пятьдесят миллионов долларов в день, а мне даете жалкие десять миллионов. Это несерьезно.