Вольные стрелки 3

За нами подглядывали все это время?! Офигеть! Я ткнул пальцем в объектив камеры, которая торчала над дверью ведущую в кабину. Если враг следил за нами, то только с помощью этой камеры, которая была установлена еще на заводе изготовители «Гольфстрима». Гагик понятливо кивнул и тут же залепил объектив камеры полоской лейкопластыря.

– Агент Мозес нет мы вас не впустим, – ответил я по-английски.

– Почему? Боитесь?

– Нет, не боюсь, а опасаюсь, что вместо вас внутрь самолета ввалится группа захвата и помешает нам петь хором русские песни и пить пиво с вяленной рыбой.

– Не бойтесь, я буду один, а спецназ отведем на безопасное для вас расстояние, сейчас снимут с объективов ваших камер наклейки, и вы сами сможете убедится, что я один.

Действительно через десять минут изображение со всех камер наружного наблюдения восстановилось. Перед дверью самолета обнаружился передвижной трап, на верхней площадке которого стоял средних лет мужчина в деловом костюме и белой сорочке. Лицо открытое, абсолютно лысый череп, легкий прищур и сжатые губы выдавали в нем человека решительного и лихого.

Агент специальных служб стоически стоял на трапе, не обращая внимания на порывы ветра и капли дождя, которые стегали его по лицу. Хоть погода уже поуспокоилась и былого разгула стихии не наблюдалось, но все равно в такую погоду комфортней дома сидеть и чаек у камина пить, а не торчать посреди продуваемой всеми ветрами взлетно-посадочной полосы.

– На Брюса Уиллиса похож, – прокомментировал внешний вид специального агента бортпроводник.

– Гагик, ну, где он похож на Уиллиса? – презрительно фыркнул Семеныч. – У Брюс харизма, а этот хлыщ какой-то.

– Точно похож, – настаивал на своем бортпроводник.

– Не похож, – спорил первый пилот. – Уиллис похож на моего комполка в Афгане, только у полковника Борвихина волосы рыжие и усища здоровые, а так вылитый Брюс, а это…, – договорить первый пилот не успел, потому что я его перебил.

– Агент если хотите попасть на борт самолета, то вам придётся раздеться до трусов, чтобы мы видели, что вы без оружия, – громко произнес я, пресекая начавшийся спор о схожести агента Мозеса и американского актера Брюса Уиллиса.

Мужчина в деловом костюме лишь понятливо кивнул и тут же принялся стягивать с себя одежду, которую бросал себе под ноги, спустя пару минут на нем остались только длинные носки и объемные трусы-боксеры. Агент медленно повернулся вокруг своей оси, показывая, что на спине у него ничего не спрятано.

– Открывай, – приказал я Душану, который замер с мини-узи у входной двери. – Дайте гостю одеяло, – попросил я Гагика, как только агент Фрэнк Мозес оказался внутри самолета.

Агент американских спецслужб взял протянутое ему полотенце, вытер лицо, а потом закутался в предложенное одеяло. Внутри самолета вовсю работал кондиционер поддерживая комфортные для меня двадцать градусов тепла, которые другим почему-то считались излишне прохладными.

– Присаживайтесь, – обратился я к гостю, – выпьете что-нибудь?

– Виски со льдом, если можно, – кивнул агент.

Сейчас мне удалось рассмотреть агента вблизи. Крепкий мужик на вид сорок пять-пятьдесят, то есть примерно моих лет, может чутка моложе, жилистый, взгляд холодный и цепкий, видно, что тертый калач, у которого за плечами есть собственное кладбище, на среднем пальце правой руки мелькнул интересный перстень. Серебряная «печатка» с узнаваемой в узких кругах эмблемой: череп, скрещенные кости под ним и число 322.

О, как?! Даже не скрывается. Интересно. А может специально нацепил чужой перстень, чтобы запутать следы?

«Череп и кости» …

Орден «Череп и кости» – старейшее тайное общество студентов в США. Его называют «колыбелью американской элиты, которая вершит судьбы мира». Из него вышли не только Буш-старший и Буш-младший, но еще парочка американских президентов. Людям свойственно стремление к осознанию собственной исключительности. А ничто так не подогревает тщеславие, как важная тайна, которую знаешь только ты. Это дает возможность почувствовать себя элитой. Но для стойкости веры необходимы братья по интересам. Так, зачинщик и ближайшие сторонники сбиваются в группу и образуют тайные общества – организации, членов которых объединяет общая идея, секретные ритуалы и некие знания, которые они якобы имеют, и которые делают их априори выше всех остальных людей.

Подобные ордена могут появиться в любой стране, в любом сословии и в любой возрастной категории. Это может быть всего лишь кучка близких друзей, убедивших себя в собственной исключительности, а может и серьезная организация, влияние которой распространяется не только на ближайшее окружение, но и на целые страны. В условиях современной глобализации – на весь мир.

История знает немало примеров тайных орденов, про которые знают все, но о которых неизвестно ничего – масоны, иллюминаты, «Череп и кости». Интерес публики к «Черепу и костям» подогревается еще обетом молчания его членов, среди которых не бывает бывших. Все, что связано с орденом, наглухо засекречено. Его адептам запрещено выдавать любую информацию под страхом…Кто знает? Неизвестно.

Интересно передо мной сейчас действующий член тайного общества или подставной? А если Фрэнк Мозес действительно выходец из «Могилы» то, что мне это дает и самое главное – зачем он здесь? Не понятно…

Я, честно говоря, немного растерялся не зная, как реагировать на появления здесь специального агента, думал, что мой захват будет обставлен как-то по-другому. А еще этот перстень. Закидывал удочку с блесной на щуку, а крючок заглотил крокодил. И что мне теперь с этим крокодилом делать? Из воды тащить, так он меня самого сожрет. Бросить? Удочку жалко, да и не отвяжется от меня теперь этот крокодил, захочет поквитаться за порванную крючком губу. Как быть? Всё пошло как-то не так как я планировал. Ладно будем работать с тем, что есть и танцевать от печки.

– Мистер Чехофф нам бы с вами поговорить наедине, с глазу на глаз, – начал разговор агент Мозес.

– Зачем? – отмахнулся я. – Здесь только те люди, которым я безусловно доверяю, смело говорите при них.

– Но им не доверяю я, – усмехнулся бритоголовый.

– Ну, во-первых, это уже ваши проблемы, а во-вторых, мне как-то не особо хочется оставаться с вами наедине. Предполагаю, что у вас очень хороший уровень специальной подготовки и вы с легкостью сможете взять меня в заложники даже без всякого огнестрельного оружия.

– Вы меня боитесь?

– Опасаюсь, а точнее – реально смотрю на жизнь, – улыбнулся я, – поэтому, кстати, до сих пор и жив.

– И как нам тогда быть? – мне показалось или на лице агента промелькнуло легкое разочарование.

– Вы владеет испанским? – спросил я на испанском.

– Sí, hablo español, – ответил агент Мозес, давая понять, что испанской мовой он владеет.

– Тогда продолжим наш разговор на языке Сервантеса, мои подчиненные не знают испанского, они нам не помешают.

С того момента как система громкой связи в салоне самолета начала вещать голосом американского агента я тут же активировал звукозапись, которая велась на обычные «катушки». Потом в спокойно обстановке еще раз переслушаю наш разговор с Мозесом. Кстати, надо будет нарыть на этого парнягу всё что удастся найти, уж больно колоритная фигура. Опять же отличное владение русским языком говорит о том, что его специализация – СССР, значит в советской внешней разведке на него должно быть обширное досье. А вот если такого досье нет, то значит передо мной сейчас не просто пешка или штатный офицер, а тяжелая фигура рангом не меньше ферзя.

– Мистер Чехофф как только погода установится на аэродром Арубу приземлится самолет в котором находятся агенты Интерпола, у них есть ордер на ваш арест, – заявил Фрэнк Мозес.

– А у вас такого ордера разве нет?

– У меня нет, – хитро сощурился агент Мозес отпивая виски из широкого стакана, в котором мелодично звякнули кубики льда.

– А как же группа захвата? – спросил я, кивая в сторону входной двери самолета.

– Группа захвата думает, что у меня такой ордер есть, но я сейчас действую в интересах группы частных лиц, многие из которых, впрочем, обременены высокими должностями не только в Вашингтоне, но и в Брюсселе, – при этих словах агент Мозес как бы невзначай стукнул перстень по стеклу стакана. – Мы могли бы установить с вами взаимовыгодное сотрудничество.

Ага, намекает зараза на принадлежность к сильным мира сего. Ну-ну…

– А что для меня это меняет? Какая мне разница кто меня задержит: вы, без ордера на мой арест или такие же агенты, но с официальным ордером в кармане?

– Разница существенная. Если вы сдадитесь мне, то после нашего общения, когда вы примете правильное решение и мы получим определённые гарантии, то вы вернетесь домой, а вот если вас арестуют официальные лица, то жить вам не больше, чем пара дней, да и смерть вас ждет очень мучительная.

– С чего бы это? – недоверчиво усмехнулся я.

– Вы помните такого ублюдка как Адольф Ван дер Гельц?

– Помню, – кивнул я.

Адольф Ван дер Гельц был невысок ростом, голова лысая, как бильярдный шар, на морде знатные такие усища, лихо закрученные к верху. Во время нашей единственной встречи, которая стала для него последней он был одет в черный смокинг. Ему тогда не хватало только пенсе в одном глазу и высокого цилиндра на голове, чтобы он был похож на хрестоматийного буржуа с советского пропагандистского плаката времен тридцатых-сороковых годов. Ван дер Гельц был активным членом фашистской организации «Оссевабрандваг», которая зародилась в Африке хрен знает когда, еще этот мелкий дрыщ восхвалял Гитлера, Муссолини, Ромеля и прочих ублюдков. Но убил я его не за это, а за то, что он был откровенным садистом, который издевался и убивал невинных людей, а в его поместье была отдельная комната, где среди множества охотничьих трофеев одна из стен была украшена панно состоящем из тысяч отрубленных человеческих рук. Традиция у них в семье была такая – неграм рубить кисти рук и вешать их на стену. Дед его руки неграм рубил, отец руки рубил, ну и он сам занимался тем же самым, подозреваю, что сынишка в скором времени баловался тем же. Ну я и рубанул этому ублюдку обе его шаловливые ручки, да прибил в центре этого панно, а Ван дер Гельц поползал немного по полу, размазывая кровавые сопли по стенам, поорал во всю свою глотку, да и сдох от кровопотери. Ни один слуга-негр, коих в усадьбе было около полусотни не пришел на помощь к своему хозяину не остановил кровь, бьющую фонтаном из культяпок.

Собаке – собачья смерть!

– Сторонники «Оссевабрандваг» хотят поквитаться за смерть Адольфа Впн дер Гельца, его сын сейчас занимает высокий пост в европейской структуре Интерпола. Поговаривают, что он специально выбрал себе такой жизненный путь, чтобы поквитается с вами.

– Глупость какая, – хмыкнул я, – слишком сложный и долгий путь для обычной мести. Выучился бы хорошо стрелять, купил бы себе точную винтовку, да подкараулили меня где-нибудь в Кабинде. Нет, тут другое, видимо планирует как его папаша мне кисти рук оттяпать. Извините за каламбур, но руку даю на отсечение, что у Ван дер Гельца младшего уже есть где-то собственная коллекция отрубленных кистей.

– Возможно, – пожал плечами Фрэнк Мозес.

Вот так хорошо подготовленный план летит в тартарары, когда в дело вмешивается фактор личной мести. О том, что меня хотят арестовать я знал. Планировалось, что это произойдёт на Каймановых островах, где меня упекут в местную тюрягу, в которой уже какое-то время томятся мои люди и откуда я мог бы сбежать в любой момент. На Кайманах есть быстроходные катера, легкомоторные самолеты, в общем пути отхода с острова были продуманы заранее.

Арестовывать меня должны были агенты федерального налогового агентства США, то есть до тюрьмы может вообще бы дело не дошло, и я бы «парился на нарах» в комфортабельном гостиничном номере. В общем план был примерно такой: меня арестовывают, я торгуюсь и взамен на свою свободу выдаю сверхсекретные сведения, которые, понятное дело будут дезинформацией, подписываю согласие на сотрудничество и начинаю двойную игру, которая в ближайшее время приведет к определённым, выгодным мне последствиям. А сейчас как быть? Где налоговики, среди которых есть мой «человечек»? Вместо комфортабельной «кичи» на Кайманах я оказался перед трудным выбором: агент Мозес или жаждущий моей смерти сынок бывалого фашиста. Чертов тайфун, который не дал моему самолету долететь до Кайманов.

Если и правда, что среди агентов Интерпола будет сынок Адольфа Ван дер Гельца то мне точно не пережить задержания. Убьют к чертям собачьим, а перед смертью еще и помучают на всю катушку, знаю я этих потомственных фашистов-садистов. Получается я сам себя загнал в ловушку. Решил в очередной раз рискнуть, пройтись по самому краешку лезвия, да малость заигрался…

Что же делать?

Согласится на сделку с агентом Мозесом? А не окажется это решение еще хуже? Фиг его знает, что надо людям, стоящим за спиной у Мозеса от меня. Агентам Интерпола понятное дело что надо от меня – в лучшем случае упечь за решетку по давнишнему делу, в худшем случае убить при попытке бегства или сопротивлении при аресте. Тут все просто – личная месть, направленная против меня одного.

А вот с агентом Мозесом и теми, кто стоит за ним всё не так просто. Им от меня точно что-то надо. Причем это «что-то» может идти вразрез с официальной политикой США. Не удивлюсь если речь пойдет о какой-то бяке, направленной против нынешней администрации в Белом доме. Может ордену «Череп и кости» нужен козел отпущения, на которого потом повесят убийство Трампа, как было когда-то с Кеннеди. Нет, я не говорю, что Кеннеди убили по заказу влиятельного студенческого общества, просто к слову пришлось.

Попаду к Мозесу в руки и меня однозначно выпотрошат, обколют «сывороткой правды» и узнают много чего интересного. Вот спецы, которые будут препарировать мои мозги охренеют, когда узнают, что я на самом деле попаданец из будущего.

Что же делать? Пока не знаю…

Глава 5

Интересно как мои нынешние противники: агенты Интерпола и Фрэнк Мозес узнали, что мой самолет сел на Арубу? Следили за мной? Или сообщение, которое я послал в Гавану и Кабинду о посадке на Арубу было перехвачено? Может ли среди моих людей оказаться предатель? Легко, неподкупных не бывает. Вернее, они бывают, но у каждого своя цена и некоторых проще убить, чем подкупить.

Я вообще к жизни отношусь прагматично, тем более после своей смерти и выпавшего второго шанса. Тут уж поневоле станешь циником и прагматиком.

Все люди – волки…

Представьте стаю волков в суровой борьбе за выживание. Слабый, больной или неэффективный охотник становится обузой. Его инстинктивно отталкивают, игнорируют, а иногда и изгоняют – не из злобы, но ради сохранения силы и жизнеспособности всей группы. Жестоко? Да. Но эффективно с точки зрения эволюции. Люди, несмотря на всю нашу культуру, мораль и саморефлексию, не так уж далеко ушли от этих базовых принципов. Мы интуитивно, часто неосознанно, окружаем себя теми, кто так или иначе помогает нам «выживать» – будь то в прямом смысле обеспечивая безопасность, ресурсы или в более сложном, социальном повышая статус, предоставляя нужные связи, оказывая эмоциональную поддержку, которая тоже является ресурсом. Друг, который сегодня кажется незаменимым, завтра может превратиться в балласт, если его «полезность» в наших глазах снизится.

– Ну так, что вы пойдете со мной мистер Чехофф? – вырвал меня из раздумий агент Мозес. – Решайте! Еще час-другой и здесь будет не протолкнутся от агентов Интерпола и европейского спецназа, который в отличие от моих людей не такие терпеливые, я точно знаю, что у них приказ действовать максимально жестко, ваш самолет не крепость, они просто взорвут дверь и заберут всех, кто переживет штурм. Не боитесь сами умереть, подумайте о ваших людях и о их семьях. Подумайте о своей жене и детях, какого им будет если вы умрете. Пойдёмте со мной, и вы сохраните себе и вашим людям жизни.

Знает на что давить скотина такая. Про людей моих думает, про семью напоминает. Надо срочно принимать какое-то решение. Агент Мозес или сынок Ван дер Гельца? В чьих когтистых лапах мне проще будет выжить и вернутся живым домой? Задача со многими неизвестными. Или выбрать третий вариант?

– Пойти с вами? – задумался я. – А знаете, что агент Мозес у меня к вам есть встречное предложение.

– Какое? – как-то натянуто и осторожно улыбнулся агент Мозес.

– Душан будь любезен принеси RED, – обратился я к сербу по-русски.

– Какой из них? – уточнил здоровяк. – Первый или второй?

– Оба неси, агент Мозес серьезный человек, думаю, что его одним не соблазнишь и он достоин обоих.

– Сделаю босс, – кивнул серб и скрылся за дверью ведущей в мой кабинет, где был оборудован тайник.

В тайнике находились алюминиевые кейсы с золотом в слитках и монетах. Всего было шесть кофров, на каждом своя цветовая метка: два красных, два желтых и два зеленых. В зависимости от цвета в каждом чемодане было разное количество золота. В красных чемоданах было по пятьдесят килограмм золота высшей пробы, то есть суммарно – 100 килограмм золота «999,9». На сегодняшний день центнер золота высшей пробы стоит около пяти миллионов долларов, можно продать и дороже, если знать кому.

Серб принес, а точнее прикатил, потому что кейсы были снабжены выдвижными ручками и колесиками, два серебристых кофра с красными бирками на ручках.

– Фрэнк, – обратился я к агенту, – в каждом из этих кофров по пятьдесят килограмм золота высшей пробы. Оно будет ваше, если мы с вами договоримся, – я клацнул защелками и показал Мозесу содержимое кейсов.

А глазки-то у агента Мозеса загорелись, вон как заблестели шаловливые глазенки. Сто слитков по одному килограмму. Золото блестит, манит к себе, дурманит мозг. Ещё с древних времён золото ассоциировалось с богатством, этот манящий цвет, похожий на лучи солнца, привлекал и привлекает людей до сих пор. Золото сводит с ума. Есть в этом желтом металле какая-то загадка и чертовщина, оно и правда может толкнуть крепкого и выдержанного человека на необдуманные поступки.

Килограммовые слитки небольшие, размером с банковскую карту, только намного толще. Каждый слиток находится в отдельной прорези в толстом, плотном поролоне. Наружу торчит примерно треть толстенького золотого прямоугольника. Золотые грани, печатные цифры и буквы пробы так и манят, притягивая к себе взгляд похлеще чем титьки порнозвёзд и супермоделей. Золото вызывает возбуждение и азарт у любого, даже самого стойкого морально-волевого человека. А между тем золото весьма капризно, как та смазливая баба, которая знает себе цену, за ним нужен соответствующий уход и обслуживание. Золото чаще всего хранят в слитках по 1-2 килограмма, из-за того, что золото всё же мягкое, оно слипается под своим же весом, поэтому его часто перекладывают с места на место. Те, кто перекладывает золото, тщательно проверяются перед входом и выходом из хранилища, а особо опытные работники золотых хранилищ носят железные ботики, чтобы если слиток упал на ногу не получить никаких травм. А золотых слитков размером с кирпич не бывает, потому что такой золотой булыжник будет весить не меньше пуда. Так что, если увидите в кино как герой тащит в одиночку сумку, набитую золотыми слитками – знайте, это брехня, в реальной жизни у сумки порвались бы ручки, а киногерой даже не смог оторвать её от пола, потому что весила бы она не меньше пары центнеров.

– Я бы предпочел наличные, – мотнув головой, как бы смахивая наваждение и дурман, произнес Мозес. – Лучше всего доллары США. Золото слишком проблемная инвестиция. Продать быстро можно только за дешево, да и не продаешь ты его каждому встречному.

– Верно, – утвердительно кивнул я, – золото надо брать только с целью оставить на годы вперёд, либо детям-внукам, либо себе на старость, если вы ещё молоды. Золото – это инструмент диверсификации для богатых людей, для которых важна не доходность, а сохранность, поскольку держать все в банках и на бирже неправильно. Что интересно, цены на золото практически не падают, проще говоря, золото не подвержено инфляции, цена на него растет очень медленно, но зато стабильно, поэтому у каждого государств есть свой золотой запас, а вклад в золото считается очень выгодным и помогает сберечь деньги. Я могу сделать перевод на любой счет любого банка мира в течение часа. Давайте реквизиты вашего счета, и я на него переведу пятьдесят миллионов долларов, – делано спокойным голосом, будто бы речь идет о покупке спичечного коробка, предложил я.

Ну что, как тебе такой финт ушами агент Мозес? Пятьдесят лямов зелени как с куста? Охренел? Я сам в шоке от своей щедрости. Ну, давай соглашайся, соглашайся. Сумма не маленькая, но она и должна быть такая чтобы дух захватывала и мозг покупаемого сразу же начинал рисовать куда он их потратит, и какая житуха у него начнется богатая. Предложишь слишком мало – не купится и на хрен пошлет, предложишь слишком много – не поверит, решит, что лапшу на уши вешают. Но думаю тут я с ценой агента Фрэнка Мозеса все-таки угадал. Пятьдесят миллионов долларов – как раз золота серединка и это его цена.

– Что взамен? – Мозес пригубил виски, а его лицо перестало выражать всякие эмоции.

Крепкий орешек. Взял себя в руки и держит марку. Молодчага. Ладно и мы не лыком шиты. Будем дальше давить, надо только чтобы коготок увяз у птички, а дальше птаха целиком увязнет по самую макушку.

– Взамен, – я немного потянул время, пригубив пиво, – взамен, вы сообщите своим людям, что мы с вами договорились, наш самолет взлетит, мы высадим вас в любой нейтральной стране, а дальше полетим по своим делам. Вы станете богаче на пятьдесят миллионов долларов, а я не буду себя утруждать встречей с вашими хозяевами и агентами Интерпола. Но, – увидев немой вопрос на лице Фрэнка, опередил я его вопрос, – но даю вам слово, что через неделю-другую выйду с вами на связь и мы обязательно с вами пересечёмся в какой-нибудь африканской стране, которая будет обоих устраивать и обязательно поговорим по душам. Гарантирую вашу личную безопасность. Такой вариант устроит ваших начальников?

– Вряд ли, – скривился Мозес. – У них нет времени так долго ждать, вы им нужны немедленно. Ваше личное участие в одном мероприятии может очень помочь определённым людям в Вашингтоне усилить свои позиции. Вам ничего не угрожает, всего лишь побеседуем и разойдемся как в море корабли.

Гляди-ка ты, а Фрэнк Мозес оказывается даже в русских поговорках силен, вон как ловко и к месту её ввернул.

– Жаль, – искренне нахмурился я, – вы мне понравились агент Мозес, я очень бы хотел с вами найти общий язык, верю, что наше сотрудничество принесло бы обоим только пользу, но если вы не примете моё предложение, то тогда возможен только один вариант.

– Какой?

– Вы станете нашим заложником и когда агенты Интерпола начнут штурм, то вы выступите в качестве щита и окажетесь на расстоянии удара, а там как Бог решит. Переживете штурм – хорошо, погибните – ну значит так тому и быть.

– А вы сами смерти не боитесь?

– Нет, не боюсь, – совершенно честно ответил я. – Я своё уже давно отбоялся. Одна оборона Бома чего стоила, после такого ничего уже бояться не будешь. Меня стычкой с врагом не испугать. Поглядим, что там у Интерпола за спецназ, глядишь это еще они от нас отбиваться будут.

– Получается, что варианта у меня только два: или стать богатым и остаться в живых или умереть?

– Именно, – кивнул я.

Ну что агент Мозес попал ты в тупик? А не фиг было добровольно лезть к нам в гости. Интересно на что ты надеялся агент Мозес? Думал, что мы тебя водкой поить будем и казачьи песни хором с тобой петь. Ага, щазз. Ты мне не друг, не брат и не сват агент Мозес, ты – противник, враг, пиндос…

– Ну, что ж, – после долгого раздумья произнес агент Мозес, – выбор очевиден. Я выбираю богатую жизнь. Возьму золото и выйду досрочно на пенсию. С паспортом и гражданством Кабинды, а также инсценировкой моей смерти и пластикой лица поможете?

– Легко, – самодовольно ухмыльнулся я. – Сделаем в лучшем виде, опыт в подобных делах есть и немалый.

– Тогда по рукам, – Фрэнк протянул мне руку.

В глазах агента Мозеса мелькнула решимость и отчаяние, как будто он только что принял важное, судьбоносное решение. Собственно, так и есть. В один миг жизнь человека резко поменялась. До того, как войти в этот самолет он был государственным служащим, федеральным агентом ЦРУ. Скорее всего у него была неплохая зарплата, различные льготы и социальный пакет. Но вряд ли он был очень богатым человеком, думаю на его банковском счету были накопления, но не больше, чем сумма с четырьмя или пятью нулями. А тут сразу – бац! и пятьдесят миллионов долларов. Но взамен надо отказаться от прежней жизни, предать свою страну и переметнуться во вражеский стан. Кстати, надо будет приглядеться в Мозесу спустя какое-то время, а то что-то он легко согласился, может планирует стать двойным агентом. Да и вообще уж больно все происходящее похоже на подводку ко мне засланного казачка. Фрэнк Мозес – идеальный незнакомец. Ладно, сейчас главное вырваться с Арубу и вернутся домой, а там поглядим.