Волчий пастырь

– Я воевода Киевский – сузив глаза, и понизив тон, сказал Мороз, – а ты всего лишь охранитель княжеский – ты мне не указ.

– Я отчет перед княгиней держу – тоже понизив тон сказал Ворон. – А ты перед кем держишь?

Мороз смерил взглядом Ворона:

– Он моего человека убить хотел – считай, что меня.

– Он ответит, – кивнул Ворон. – Чем возьмёшь?

– Если дело не выгорит, что княгиня, что Баламут… – Мороз посмотрел на меня. – А если выгорит… виру возьму, хоть какая-то польза.

– Перуныч! – сказал Ворон. – Отпусти его.

Я разжал руки, Баламут упал, затем вскочил:

– Ах, ты пагниль!

– Да ты сам урод.

– Двенадцать гривен с тебя – сказал Баламут, дёргаясь и вертясь в разные стороны. – И девку себе оставь… чё, елда зачесалась…

– Пасть закрой, – сказал я.

– Хер давно не смазывал…

– Заткнись…

– Ой, писюн давно не проверял… а можа и девок у тебя отродясь не было, так ты б сказал – я тебе так подогнал…

– Хлебало закрой… – выкрикнул я.

– Мороз! – сказал Ворон. – Уведи Баламута отсюда ты. Спать пора.

– Я тебя, пагниль прирежу – не унимался Баламут. Мороз тянул его за собой, к своему ночлегу. – Спать спокойно не будешь.

Ворон потащил меня к нашему. Усни тут теперь, пожалуй – адреналин бешено гнал кровь, в висках стучало.

– Ай! – боль в ноге отвлекла мои мысли от произошедшего.

В руке я всё ещё сжимал нож, который вырвал у Баламута и забыл про него начисто.

– Ууу! Хорошо, – кивая головой сказал Шатун, рассматривая нож.

– Да! – также косясь на мою руку подтвердил Ворон. – Нож путный, честный. Хозяин ты ему, – и оба распластались на земле, как ни в чём не бывало.

Я посмотрел на нож, в темноте хоть и при тлеющем костре разглядеть ничего не удалось. И чего они в впотьмах-то углядели? Нож был увесистый, с прекрасным балансом, рукоять складно лежала в ладони, как по мне ладили. Ладно, завтра рассмотрим.

Я лёг и честно попытался заснуть, и только спустя вечность, как мне показалось, я задремал.

Глава 5

– Хорошо, что выбрались. Да, Анют?!

Блондинка посмотрела на меня, улыбнулась:

– Да, здорово, Макс! – глаза смешливые, задорные. – Давно я на природе не была.

Классная девчонка, красавица, блогерша, весьма популярная, и жуть какая умная. Когда только познакомились, думал будет из себя строить не знамо кого, а нет – простая, легка в общении.

– Сейчас шашлычок принесут, – сказал я. – Пока овощи достань.

В затянувшиеся дождливые дни, вдруг, ворвалось солнышко, и народ повалил кто куда, в основном, в парки и близ лежащую лесополосу, радуясь погожему дню, как последнему. Вот и мы с Анькой решили – чего зря дома сидеть, насидеться всегда успеем.

Рёв моторов отвлёк моё внимание: несколько джипов подкатили к крытым столикам, где уже гуляла шумная компания. Официанты ринулись туда с новыми порциями шашлыка и закусок.

– Блин, – вздохнул я, – такими темпами шашлыка мы нескоро увидим.

– Ничего, – она взяла меня за руку. – Посидим, поболтаем, подышим свежим воздухом.

– Аппетит на природе разгулялся, да запах… аж живот сводит.

– Давай я салатик сейчас приготовлю, и пока будем есть и болтать, и до нас очередь дойдёт.

– Блин, за такие деньги можно корову купить… да и ещё ждать приходится…

– Да, по поводу цен – Макс! Что ты думаешь о том доме, который я тебе показывала.

– Ну, слушай, Анют! Я что, похож на риелтора? Дёшево это или дорого – я понятия не имею, но дом красивый. Ага, спасибо, – я принял из её рук тарелку с салатом из овощей.

– Ну, ты как думаешь – стоит брать или нет?

Тут на против нас остановился мужчина с окладистой бородкой в тёмно-серых брюках и в светло-серой рубашке.

– Славка! – вскрикнула Аня.

– Анька! Я думаю ты это или не ты, – ответил мужчина.

– Нет, не она это, вы ошиблись, – пробурчал я недовольно – вот ещё непонятных мужиков мне вообще не доставало.

– Макс – это Слава, – сказала Аня, схватив меня за руку, держащую салат. Я его чуть не выронил, но она этого не заметила, и радостно продолжила. – Вооот такой парень, мы с ним в институте учились…

– Только на разных курсах… да, зовут меня Борислав, если быть точным, но можно просто – Боря, – и наклонился, протягивая мне ладонь. На указательном пальце красовался массивный роскошный перстень. Статусный такой, как и он весь сам.

Я пожал его руку, и мало того, что из-за кольца это было не удобно, так ещё он впился мне в палец, но я постарался улыбаться, как ни в чём не бывало.

– А чего вы тут скучаете? – спросил Боря. – Давайте к нам – у нас уже всё готово, мяса на всех хватит. Давайте… пошли, пошли, – и стал собирать наши вещи.

– Да, нет, спасибо, – я пощупал левый локоть, – нам с Анькой и здесь хорошо…

– Ну, ладно, Мааакс… пойдём, – умоляюще посмотрела на меня Анюта, – ну пойдём. Я Славку сто лет не видела.

– Пойдём, пойдём, – Боря с нашими вещами уже удалялся в сторону пикника. – Будет весело.

Анька, вспорхнув уже ринулась за ним.

– Ещё бы столько не видеть, – угрюмо буркнул я.

«Ишь, принесло на мою голову. Блииин, так все было хорошо, и вот на тебе – явилось непыльное. А она-то как обрадовалась, как будто только и ждала повода, чтобы от меня отделаться. Во, обратно идёт».

– Макс, – схватила меня за щеки. – Хватит дуться…

– Я не дуюсь…

– Нет, дуешься, – стала теребить меня.

– Не дуюсь…

– Ага, сейчас лопнешь… Славка знаешь какой классный.

– Не знаю и знать не хочу.

Но Анька опять вскочила и побежала обратно, спеша нырнуть в шум и веселье бурной компании. Борислав призывно махал рукой, держа тарелку с шашлыком.

Я сглотнул, вот бы и мне сейчас шашлычок…

– Откушайте хозяин, – девчонка с тарелкой мяса в руках стоя на коленях внимательно смотрела на меня, словно пыталась прочитать мои мысли.

– Чего? – откуда взялась-то. Странная какая-то, зачуханная, чумазая. Кто её на работу-то взял?!

– Отведай хозяин кушанье – сказала она. – Да ниспошлет Макоша тебе лёгкую ношу.

– Чего?! – нахмурился я. – Блин, ты кто?

– Шо, шо, – сказал щуплый седой дед, – ешь, да к Ворону пшли. Вон, зыркает ужо.

– А ты кто? – я стал рассматривать чудного деда. – Где-то я уже тебя видел.

– Хыть, ставни-то распахни, у бояр мыслишка – холопу отдышка. Ешь быстрей.

– Лука – это ты что ль? – спросил я, начиная что-то припоминать.

– Ясень пень, – усмехнулся дед. – Лука и есть.

– А ты кто? – просмотрел я на девчонку.

Она смутилась, порывалась что-то сказать

– Хыть, так это ж холопка теперь твоя, – Лука кивнул в сторону девчонки. – Припоминашь?

Тут я вспомнил, что со мной произошло за последние дни:

– Ай, блин! Ладно, – я взял еду и стал есть. – Ворон говоришь звал?

– Ага, как покушаем – сразу к нему.

А с холопкой даже хорошо получается: напоила, накормила, за вещичками пригляд, вон как кинулась выколачивать сор, да мелкую живность, заползшую случайно ли, умышленно ли, а фигушки – нечего тут делать.

Ладно, поели, пора и к Ворону выдвигаться – вон, уже поглядывает на нас, да только меньше всего мне хочется там с Баламутом столкнуться. Но Лука усердно тычет, мол пошли уже. Я пощупал левый локоть, надо нож с собой взять – так спокойнее.

При свете дня можно рассмотреть каждую деталь. Нож был великолепен: из воронёной стали, изогнутый клинок длиной с полторы ладони был покрыт замысловатым узором с обеих сторон, затем перетекал на гарду с изогнутыми концами в сторону лезвия, причем нижний был длиннее и изогнутее, с выемкой под указательный палец, достаточно широкой, чтобы там поместился мой палец с золотой шестерёнкой. Дальше с гарды узор заползал на деревянную рукоятку, с пальцевой выемкой для мизинца, и вся эта красота завершалась вырезанной головой волка с разинутой пастью. С боку по гарде шла гравировка – «волчий», с одной стороны, и «пастырь», с другой.

– Вау! Волчий пастырь! Шикарный нож! Вот это вещь! Вот это шикардос! – моему восторгу не было предела.

– Шо-то он точно задумал, – Лука уставился на меня, – раз такие дары шлёт.

– Дед, ты о чём? – не отрывая взгляда от ножа спросил я.

– У некоторых древних народов, у тех же хорутан, Волчьим пастырем звался Перун.

– Ты шутишь?! – оторвавшись от ножа я вперился в дедка.

– Нет, не можно, – Лука принял многозначительный вид. – Сё истина!

– Блииин! Дед, опять ты за своё, – я встал, нож завернул в тряпочку. – Пойдем, вождь харутан, – поглядел на деда, – заждались уже поди.

Отлегло, Баламута не было, а в остальном картина та же – Ворон, Шатун, Мороз, Тихомир и те же двое, чьих имена были по-прежнему мне неизвестны. Сидели кружком, кто как, а я, как и Ворон, присел на корточки.

– Надумал ты, – Ворон глянул на меня, – дальше что?

– Ты о чём? – не понял я.

Ворон недовольно крякнул, поджал губы:

– Делать будем что, пойдём куда?

– Ааа… так это… – я потрогал левый локоть. – Ну, смотри…

– Куда? – ядовито глядя на меня перебил Мороз.

– Да – не куда, – я облизал губы, они враз пересохли. – Короче – золото было у того деда, в балахоне.

– Волхв это, – отозвался Ворон.

– Пускай, так вот, – продолжил я, – у волхва было золото, а это что значит?

– Что? – спросил Мороз, и все дружно уставились на меня.

– А это значит, – я сделал паузу, разглядывая собравшихся. Те внимательно взирали на меня, как будто я им сейчас сообщу, где сокровища-то и лежат, – что он, либо, знал, где золото, либо, ему его кто-то дал.

– Ло… гично – сказал Ворон, и все дружно закивали.

– А это, в свою очередь, что значит? – продолжил я интриговать кучкующихся.

– Ну, ну, – посыпалось со всех сторон.

– Да, не томи! – а это уже не выдержал Тихомир.

– А это значит, – ну, как дети малые, ей Богу, еле сдерживался, чтоб не рассмеяться, – что мы отправляемся туда, где наш Лука его в первый раз увидел.

Все синхронно, как по команде посмотрели на дедка. Тот ковырялся в носу – собственные козявки занимали его куда больше, чем наш, так сказать, сходняк.

– Мастер! – сказал Тихомир. – Можно я ему палец отрежу, чтобы ковырять нечем было.

– Лучше нос, чтобы негде, – подхватил один из безымянных.

– Затычину дай, – ответил Ворон. – Не убей только ты.

Что Тихомир тут же и исполнил – заехал ладонью по уху, отчего дед, вскрикнув, завалился на бок.

– Почто? – округлив глаза пискнул Лука.

– Волхва давешнего видел где ты? – спросил Ворон.

– Хыть, да везде, – дед держался за ухо, косясь на Тихомира, – и там, вона, на капище…

– Заперво, – прервал его Ворон.

– Ааа… так это ж, – дед вытянул руку, показывая направление, – в том граде, в Суздале.

– А до того, – обратился я к Луке, – до того ты его видел?

– Не а, ни в жисть.

– Ну, вот, – кивнул я головой, – идем в Суздаль.

– Зачем? – приподняв край губы спросил Мороз.

– Да, бли… в одиночку восстание не организовать, значит с кем-то контактировал…

– Вот ты щас чё сказать? – Шатун в своем репертуаре.

– Контактировал.

– Кон… тнан… – с серьезным видом «медведь» попытался выговорить это слово.

– Короче, – махнул на него я рукой, – он с кем-то общался, кто-то ему помогал. Опять же, как-то он в город попал, откуда-то же приехал?

– Значит в Суздаль? – Мороз посмотрел на Ворона, а затем и все остальные.

Только Шатун все пытался выговорить новое слово. Ворон поджав губы, как бы раздумывая:

– А ближайший город какой?

– Смоленск, вроде, – сказал Тихомир.

– А сколько верст до него? – Ворон посмотрел на Луку.

– Хыть, за дён дойдём.

Ворон ещё о чем-то поразмыслил, затем посмотрел на Тихомира:

– Газу.

– Газу, – Тихомир и двое его сподручных побежали раздавать команды.

– Учи, учи польский ты, – Ворон облокотился на Шатуна, тот вскочил, вытолкнув его в воздух. – Вдруг пригодится, – приземлившись на ноги подытожил Ворон.

– Постой, – Мороз повернулся к нам, – только их, поди, казнили уже, зачинщиков-то, или вот-вот казнят.

– Да, – Ворон задумался. – Потолковать не с кем будет, – и посмотрел на меня.

– Хочешь жни, – почесал я затылок, – а хочешь куй, все равно получишь…

– Дуй! Дуй, давай! Пагниль… – раздались звуки шлепков.

– Баламут там делает что? – спросил Ворон.

– Да, я ему хлопца дал вместо… – Мороз неприятно поглядел на меня, – холопки, да только он ни к чему неприученный – ни костра разжечь, ни еду приготовить… аа, – Мороз досадливо махнул рукой, – морока с ним, вот я ему его и отдал.

– Ну ясно. А на Смоленске у нас кто? – Ворон бросил взгляд в сторону Баламута, распекавшего бедолагу.

– Так это, Станислав сын Владимира, – ответил Мороз. – Да и батя может там ещё.

– Чудно вот, – Ворон заложил руки за спину. – Пошли Баламута ты в Смоленск – пускай князь Станислав нам ладьи раздобудет, а сам берёт лошадей и стрелой в Суздаль с посланием, вдруг повезёт нам, не казнили их.

– Добро, – и Мороз ушёл раздавать приказы.

– А если их уже казнили? – поинтересовался я.

– Знала бы наседка – узнает и соседка. Ладно, собирайся ты – уходим.

***

Я всё хотел Ворона про «газу» спросить, так нужно же наедине, вдруг он и сознается во всём, а если я и вправду перенесся в прошлое, что звучит бредом, но тем не менее, может он тогда тоже из будущего, тем более, нужно по-тихому, а вдруг мы не одни, а вдруг нас много, легион, так сказать.

– С нами ходить? – пока размышлял над темой возможного обнаружения собратьев по несчастью, ибо какое это счастье… попасть в такое дремучее время, словом, слона-то я и не приметил, в смысле – Шатуна.

– Ходить, ходить, – сказал я, кивая головой.

– Тогда давай ходить, – и вручил мои вещички: одежонку, железяку типа меч, да и, собственно, и всё.

Двинулись в путь. Из леса вышли на дорогу, которая, по заверению Луки, аккурат приведёт в Смоленск. Шли бодро, в том же темпе, что и раннее, хороший такой, средний темп, что, боюсь, когда мы дойдем, я уже буду никакой. Да ещё выглянуло солнышко, тучки за ночь разбежались, словно стая вспугнутых птиц, денёк обещал быть жарким.

Топали в том же построении: я поближе к Ворону, его люди в разведку, а Морозовы – в оцеплении. Девчонка бодра вышагивала позади меня, неся свой нехитрый скарб, да корзину, куда Малуша напихала, помимо еды всяческой, ещё и свои снадобья, да травы разные, и торжественно ей всучила – на, мол, неси. Лука, вот дед неугомонный, всю дорогу промышлял по грибы, по ягоды, то накидываясь на куст малины, то исчезал в лесу, а затем прибегал довольный с грибами и ягодами в подоле. Подле леса кантоваться – с голодухи не скончаться.

– Как тебя звать-то, красавица? – спросил я девчонку.

Она чуть не грянулась о земь – то ли «красавица» её так ошеломило, то ли сам факт, что её о чем-то вообще спрашивают.

– Как хозяин хошь, – сподобилась она на ответ.

– Ну, у тебя же должно быть имя. Как родители тебя звали?

– Сирота я, – насупилась она. Разговор её тяготил, она ждала какого-то подвоха. – А хозяин как хошь, так и звашь. Вот, прежний кликал – Идисюда.

Ну от Баламута чего ещё можно ожидать, но надо ей имя дать, а то не по-людски это, да и корзину забрать что ли. Как же её назвать-то, надо что-то простенькое, без кренделей, ну, типа – Маша, Даша там. Вон, шурует как, усердно.

– Во, придумал, – сказал я. – Буду звать тебя Шура.

Та пожала плечами, Шура так Шура. Чего бы чадо не творило, лишь бы не голосило.

– Так, ладно, с этим мы определились, а корзиночку давай – я помогу.

Тут она, вообще, шарахнулась от меня, как от чумного. Совсем застремалась девчонка, застращали, видать, её крепко.

– За что отбирашь, хозяин? – она продолжила движение, но держалась от меня на расстоянии. – Я хорошо донесу, ничего не испорчу.

– Да я помочь хочу…

– Зачем помогашь, я справлюсь, хозяин, ты не смотри, что я маленькая.

– И не называй меня хозяином – зови Максом.

– Хорошо, хозяин… Максом, – она продолжала бойко вышагивать, вцепясь в корзину и пугливо поглядывая на меня.

– Просто Макс, – вздохнул я.

– Угу, – согласилась она.

А тем временем миновало несколько часов, солнце уже было в зените, и было принято решение сделать небольшой привал. Кто-то может и отдыхал, Лука тот же, лежал себе, довольный, бороду почесывая, а Ворон, опять, снарядил меня на тренировку с чудо-мечом и рубкой топором. Однако и сам не бездельничал, продолжил попытку задушить бревно, в смысле, Шатуна в «треугольнике». Но, пока, тщетно.

После перекуса двинулись дальше. Солнышко стало припекать, комары кусать, а мухи и всякая нечисть жужжать. «Да, марш-бросок намечался нехилый, такой даже в кадетской школе мы не делали. Так, стопэ!». Я остановился как вкопанный, словно упёрся в стену, словно сама кадетская школа выросла передо мной из-под земли. Шурка налетела на меня, плюхнулась на землю, не ожидавшая такой внезапной остановки, а может о чем-то задумалась и не заметила, что я резко затормозил. «Ладно! Надо будет над этим поразмыслить, что за школа такая», и я пошёл дальше. Но мысль, гоняемая и так, и эдак ни к чему более не привела, и никакое другое вспоминание не проявилось.

Ближе к ночи прискакал человек от Баламута, взялся показать дорогу, мол, Баламут уже всё организовал, и нас ждут на ночлег. Я еле переставлял ноги – оттопали мы не хило, без задержек и остановок. Ворон сказал, что иначе не успеем, заночевать нужно в городе. Вскоре стали попадаться люди, которые при виде нашего войска разбегались кто куда, и небольшие деревеньки. Когда наглухо стемнело, да так, что даже глаз не выколоть – промахнёшься, мы вступили в Смоленск. Я всю дорогу думал, что я увижу в этом Смоленске. Ну если и Смоленск будет древний, то всё – хана, значит точно в прошлое попал. Хотя и в прежнее время-то я ни разу не бывал в нём, то, когда мы пришли, мне уже было до фонаря, которого, видимо, ещё и не придумали, темень стояла полная, приставучие тучи опять заслонили небо. И такое было ощущение, что и не только небо – горизонт тоже был плотно закрыт ими. И я был уже настолько измотан, что только и осталось в памяти – куда-то зашли, где-то упал, кто-то накрыл и… и всё.