Полная версия
Несломленный ангел
– Конечно. Это всё?
Хоть что-то мне скажи, мелкая… Спасибо, например. Но Лина стоит как вкопанная, будто раздумывая, как бы побольнее меня уколоть…
– Ты привык бить людей? – выдает, наконец.
– Да.
– И женщин?
– Нет, женщин и детей я не бью. Лина, послушай, я тоже подверг слова твоего отца сомнению. И все проверил по своим каналам. Твой Женя…
– Не хочу я больше ничего слушать, Марк… Зачем? Даже если он будет кристально чистым, мы не будем вместе. Моя жизнь кончена… Потеряна, разрушена, разменяна…
– Ты так говоришь, словно я чудовище, – подхожу ближе. Втягиваю пропитанный ее запахом воздух – спелой вишни и ванили, борясь с желанием ее обнять.
– Ты чужой мне, Марк…
– Хватит повторять одно и то же. Между нами нет любви, Ангел, но… Я не хочу, чтобы мы были врагами. Надеюсь, он не вернется, – бросаю брезгливый взгляд в сторону двери.
– Ладно. Идем? Марк? – поднимает она на меня умоляющий взгляд.
– Ты не скажешь папе? Пожалуйста…
– Не скажу, но… Попрошу взамен еще один поцелуй.
Глава 12.
Марк.
– Не сегодня, ладно? – умоляющие произносит Ангелина, послушно следуя за мной. – Для меня это все слишком, Марк…
– Поцелуи – слишком? Этот недомужик тебя трогал? – резко останавливаюсь, ища ее взгляда.
Ангел краснеет до корней волос… Хватает горячий, пахнущий розами и ландышами воздух, и отводит взгляд…
– Марк, по-моему, это слишком… Разве я спрашиваю тебя о чем-то, разве…
– Так ты спроси?
– Я не хочу измен, ясно? Если ты против моего общения с Женей, значит, ты… – запинается она.
– Ангел, тебя не понять. Еще утром ты хотела купить у меня свободу. Что изменилось теперь?
В салоне жарко, как в бане. Распахиваю перед дамой дверь, улавливая скользнувшее в ее взгляде удивление, и настраиваю режим обдува.
Ангел вынимает из сумки бутылку с водой и жадно пьет. Все это ее выматывает, понимаю… Я-то стойкий калач, и не к такому привык…
Знала бы она, сколько на моем теле шрамов… Ужаснется… Кое-какие скрыты татуировками, а спина вся исполосована ими…
Если быть честным, ОНА вовсе и не испытание… Разве можно сравнить женитьбу на нелюбимой с болью от потери друзей на поле боя? Или физической, испепеляющей и ни черта не проходящей болью после ранения?
Ангел напрасно думает, что сумеет задеть меня капризами или острыми словечками… Я давно оброс невидимой броней.
– Ничего, кроме того, что ты попросил меня не поднимать эту тему. Марк, я пытаюсь смириться с судьбой. Папа не из тех, кто принимает поспешные решения. Если ему так нужен наш брак, значит, в этом есть какой-то смысл.
Утром я отвез кольцо бабули к Илье Моисеевичу – старому ювелиру, владеющему лавочкой на Никольской улице.
«Маркуша, подъезжай с девочкой на примерку», – бегло читаю всплывшее уведомление, не отрывая взгляда от Лины.
– Что? – вспыхивает она, чувствуя мой взгляд. – Мое тебе лучше на дорогу чаще смотреть?
– Так красный же? – улыбаюсь я. – Какие у тебя сейчас планы?
– Никаких. А ты…
– Ювелир просит приехать для примерки.
– О… Я и забыла про свое требование. Кольцо будет с бриллиантом?
– Да.
– Надеюсь, ты не влез в долговую яму из-за меня?
– Нет, из-за тебя я не стал бы так рисковать.
Она вздыхает, оставляя меня без ответа. До Москвы мы доезжаем быстро. Оставляю машину на парковке и бросаю:
– А ты знала, что на Никольской был Печатный двор и Славяно-греко-латинская академия? Здесь велась торговля, а по улицам разъезжали кареты купцов и приезжих торговцев?
– Нет, – восхищенно распахивает глаза Ангелина. – Мы всегда жили на окраине, я довольно редко посещала центр. Откуда это знаешь ты?
– Бабушка рассказывала. Она всю жизнь прожила на Арбате. Я частенько гулял по этим улочкам… Уверен, что Москва – самый красивый город.
– А чем еще знаменита эта улица?
– Здесь было здание Верховного суда СССР. А вон там, – взмахиваю ладонью. – Лубянская площадь.
Ювелирная лавка Бергмана находится на пересечении Никольской и Богоявленского переулка. Старый еврей принимает только своих. Вход расположен внутри двора, а вместо вывески на неприметной, черной двери красуется изображение кольца. Процентов на пятьдесят, я уверен, что Бергман работает на спецслужбы…
Даже если он шпион, сей факт не мешает ему быть отменным ювелиром…
– Здравствуйте, – кивает Лина, проходя в просторную, богато обставленную прихожую.
– Милочка, вы знаете, как вам повезло? – вместо приветствия произносит Илья Моисеевич. – Марк, настоящий мужчина. И оба слова можно писать с большой буквы. Вы будете как за каменной стеной. Идемте, покажете мне свой очаровательный пальчик.
– Спасибо, – сдержанно отвечает Лина, оставляя размышления Бергмана без ответа.
– Вот кольцо, – бережно распахивает футляр Бергман. – И оно…
– Чудесное… Очень красивое. Наверное, не надо было портить сюрприз, Марк?
– О, нет… Оно вам безбожно велико, – надевает ей колечко Илья Моисеевич. – Правильно, что вы пришли сейчас.
Глава 13.
Марк.
Еду к ней на автомате… Давлю на газ, судорожно сжимая руль, и ни черта не понимая… Одна моя часть стремится порвать с прошлым, другая – новая и незнакомая мне – слизнем растекается перед будущим в лице Ангелины…
Что, вообще, происходит? Ангел перед глазами, стоит мне зажмуриться… И Эля с ее женственными, аппетитными прелестями…
Оправдываю себя тем, что не верю будущей жене… Ее лживым улыбкам, ласковому голосу, взгляду. Искреннему восхищению «чудесному» колечку…
Она до сих пор любит своего олуха, мечтает, чтобы он спас ее из лап монстра.
Потому и я могу поступиться правилами…
Нарушить данное Викулину обещание…
– Ты… – дрожащим шепотом бормочет Эля, стоит мне вломиться в ее квартиру.
Я ворвался в подъезд – бездумно, спешно… Открыл ее дверь своим ключом…
– Я.
Наваливаюсь на нее. Распахиваю халатик из атласа, дергаю чашки лифчика, обнажая полные груди. Втягиваю соски в рот, продолжая ее раздевать…
Рычу, силясь прогнать другое видение, незаметно отпечатавшееся на внутренней стороне век – мелкую девчонку с густой косой и тонкими, стройными ногами…
Во мне будто борются две сущности – и обе мои…
– Ма-арк… Мой любимый, – стонет она, помогая мне избавиться от одежды. Дергает ремень, выпуская на свободу вздыбленный член. – Ты передумал? Ты вернулся?
Молчу, стискивая зубы… Я до черта возбужден. Поцелуями с Линой, ее запахом… Всем, блять…
– Марк, остановись… Это ты… Из-за нее так?
– Замолчи, Эль… Просто дай.
Знаю, где лежат презервативы. Дергаю тумбочку и наощупь выуживаю фольгиевый квадратик.
Разворачиваю ее к себе спиной и вхожу на всю длину. Крепко фиксирую бедра и толкаюсь. Кончаю, спустя несколько секунд… Стискиваю зубы от боли… Нахер такое удовольствие – грязное, будто украденное…
– Сволочь, – всхлипывает Эля, подхватывая халатик. – Гад.
На мою щеку обрушивается звонкая пощечина…
Заслужил, знаю. Стягиваю презик, а потом молча одеваюсь. Быстро, словно я в армии.
– Прости, Эль… Я не должен был.
– Она не дает, да? Нравится? Фантазируешь о ней, вот и прибежал?
Ее лицо сейчас некрасивое… От обиды, боли, слез… Я виноват во всем. Я ее столько лет неволил, думая, что наши отношения вполне нормальные… Не жених, не муж. Ебарь, одним словом…
– Убирайся тогда, Марк, – выпаливает Эля. – Не буду я тебя с ней делить, ясно? Марк, а ты не спи с ней, – добавляет она с надеждой в голосе.
– Эль, ничего я не могу сделать. Нам придется пожениться. Нахер я тебе нужен на зоне? Я человека убил, я…
– Зато мой, – судорожно облизывает губы она. – И ты не убивал его специально. Так вышло…
– Викулин спасает мою задницу, как ты не понимаешь! – рявкаю я. – Отец того погибшего пацана не знает имя убийцы сына… Иначе, он расквитался бы со мной другим способом – без суда и следствия.
– Как это… не знает?
– А вот так… В материалах дела меня по-другому кличут. Викулин охраняет меня из-за памяти об отце… Я не должен был приезжать, Эль.
– Я не отпущу тебя, нет…
Она всхлипывает. Каждый звук отдается в сердце ноющей болью… Меня корежит просто… Выворачивает от ощущения собственной ничтожности. Куда я лезу? Здесь моя вотчина – грязный, пропахший табаком и кошачьей мочой подъезд, женщина, познавшая десятки мужских рук… Полуфабрикаты вместо домашней еды… Я сам – ненастоящий, с двойным дном… До конца так и не понявший, чего стою?
– Прости, Эль. Я жить хочу. Спокойно и…
– Сыто? Под крылышком Викулина, да? А как же я, Марк?
– Работать иди, Эль. Ты молодая, красивая, еще не все потеряно…
Отрываю от себя ее пальцы. Распахиваю дверь и слышу ее тихое, направленное в спину шипение:
– Я отомщу, Марк… Не оставлю это так…
Глава 14.
Марк.
Ничего она не сделает… Эля обязана мне свободой. Благополучной и спокойной жизнью без вызовов на допросы и подозрений…
Сажусь за руль, мысленно переносясь в прошлое… Она тогда жила с авторитетом по кличке Седой. Могла пойти по этапу со всеми его шестерками, но отделалась предупреждением.
Выступила как свидетель и… все на том… Сидела, боясь высунуть симпатичное личико из дома. Плакала и считала полученные из общака деньги. Седой щедро оплачивал ее жизнь. Не поскупился и после смерти… Оставил ей заначку. На нее Эльвира и купила квартиру…
Красивая она была… Очень. Стройная, улыбающаяся, остроумная – тогда она казалась мне трофеем… Ее все хотели. Все без исключения… Сначала она выбрала его – молодого, привлекательного вора, а потом меня…
Из омута мыслей меня вырывает звонок Викулина. Неужели, узнал, где я сейчас был, старый пес?
– Слушаю, Иван Львович.
– Ты где сейчас, Марк? – спрашивает он с нескрываемым раздражением.
– Я отвез Ангелину домой. Убедился, что она вошла во двор, и лишь потом уехал. Что-то случилось?
– Да нет… Плачет она, дуреха. Наверное, из-за этого сосунка переживает. Я решил, что тянуть со свадьбой никак нельзя. И у меня дела… неважные.
– Расскажете? – спрашиваю, паркуясь возле остановки. Не хочу ни на что отвлекаться… Викулин не из тех, кто станет повторять дважды.
– Нет пока. Свадьба в субботу. С делами я разберусь сам.
– А как же помолвка? Я думал…
– В субботу, Марк. Приводи квартиру в порядок. Мать предупреди. Костюм купи, если нету… Я все организую. Ресторан, гости… Все будет, как у людей.
– Хорошо.
– Завязывай с этой своей… тереться.
– С чего вы взяли, что я… Следите за мной?
– Нет. Просто чувствую, и все. Моя дочь – лучшее, что могло с тобой случиться, Марк. Не вздумай ее обижать. Не смей. Не то будешь иметь дело со мной.
– Я и не думал, Иван Львович. Но Лина и правда любит этого Женю…
– Любит, значит, разлюбит. Готовься. Куда хотите поехать после свадьбы? Любая страна.
– Ну, как любая, Иван Львович? Я невыездной. И вы, между прочим, тоже.
– Знаю, умник. Значит, обойдемся Сочи.
Пиздец просто… Уже в субботу Лина станет моей женой. К чему такая спешка? Из-за ее капризов и назойливого внимания Евгения?
Костюма приличного нет, в квартире бардак и нет нормального ремонта… Она сбежит от меня на следующий же день… Допустим, до субботы я смогу привести в порядок кухню и купить новую кровать в спальню. Вызвать клининг, повесить шторы… Черт! Почему Викулин торопится?
И могу ли я все выяснить сам? С уборкой поможет мама, а с остальным придется повременить.
Глава 15.
Ангелина.
– Боже, ну, как же ты хороша, – мама складывает на груди руки и трогательно всхлипывает, будто я иду под венец за любимого избранника…
– Мам, перестань…
– Ты прекрасна, – шепчет Санька.
Видели бы вы ее лицо… Она сидела в ступоре час, когда я все рассказала… Так и не могла решиться сделать это сразу. Все думала, что Женя меня спасет. Избавит от рук этого мерзавца Ильвеса…
Папа пошел лишь на эту уступку… У меня будет подружка невесты. Та, кого я выбрала… Не навязанная.
– Ну чего ты дуешься, Лин? Он красивый… И тебе же понравилось с ним целоваться?
– Линочка, а вы уже… Вы целовались?
– Да, – заливаюсь краской и прячу взгляд. – Это случайно вышло, мам. Что вы на меня так смотрите?
– Марк – достойный мужчина и хороший человек. Папа сказал, он с утра привез бригаду в квартиру. Те мебель собирают. Видишь, как он старается?
– Боже, – закатываю глаза. – Теперь памятник ему поставить за это? Не успеет он ничего сделать.
– Дочка, ты была готова жить в шалаше со своим… Женей. Прости господи…
Нашу милую беседу нарушает улыбчивая девушка. Она водружает на журнальный столик поднос с кофе и сладостями.
Ну, конечно… Мы ведь вип-клиенты… Мама предупредила хозяйку салона, что Викулины намерены оставить здесь целое состояние…
Может, стоит купить то, что действительно мне нравится? У меня свадьба… Самая настоящая. И если жениха мне выбрать не дали, то платье-то я могу?
– Вот это мне нравится. Потрясающее, – касаюсь ткани висящего на манекене платья.
– Здесь мало стразов, Лин, – морщит нос Санька.
– А я не елка… Оно дорогое, утонченное. А вышивка какая… Скромное, но стильное… Я его надену.
– Девушка, я сразу хотела его предложить, но ваша мама сказала, что вы предпочитаете пышное.
Оно упадет к моим ногам с тихим шелестом, когда ОН расстегнет молнию на спине… У Марка красивые, длинные пальцы с сухими, твердыми подушечками. Его касания пробуждают на коже волну мурашек, а эти невидимые звери будят что-то другое, обитающее глубоко во мне – первобытный трепет, желание… Что-то животное, страшное… Я боюсь оставаться с ним наедине. Боюсь его… И себя тоже… Как это, интересно – быть женщиной? С мамой о таком не поговоришь, а Санька… Стыдно доверять ей такое…
– Нет, – прочистив горло, отвечаю я. – Оно мне нравится. И моему жениху тоже приглянется. – А туфли вот эти.
– Лина, они скромные, – пытается меня переубедить мама. – Обычные, кожаные туфли. Брошка крошечная.
– Мам, мне нравятся.
Отец утром подарил мне ювелирный комплект с жемчугом и бриллиантами.
«Наш свадебный подарок», – так он сказал. Знаю, что он хотел дать мне намного больше, но мой будущий муженек отказался…
– Фу-х, кажется, закончили, – протягивает мама, устало потирая поясницу. – Теперь поедем выбирать торт и утверждать меню.
– А нельзя обойтись без меня? – строю страдальческое лицо. – Ма-ам… Ты же лучше во всем этом разбираешься. Какими цветами украшать зал? Текстура и оттенок скатерти и салфеток? Будто эти мелочи помогут мне стать счастливее… Наша свадьба – фарс. И все об этом знают.
– Нет, Лина. Папа сказал, что вы любите друг друга. А тебе я советую улыбаться и делать вид, что ты счастлива. Не давай пищу сплетникам и завистникам. Марк Ильвес – видный жених. Красавец, умница и…
– И убийца, – отвечаю чуть слышно.
– Это случайность. В жизни офицера и не такое бывает. Девочки, идемте в ресторан? Я угощаю, – смягчается мама. – Линка, тебе еще белье нужно купить. Разное… А свои детские комплекты выбросить.
– Ну, мам…
– Линка, это правда, что у твоего Ильвеса квартира на Арбате?
– Правда. Я ее не видела, он сказал, что получил ее в наследство от бабушки.
– Шикарный жених. Еще и с квартирой. И чего она нос воротит, да, Мария Николаевна?
– Точно, Санечка.
Мама грузит покупки в багажник. Сажусь вперед, чувствуя, как вибрирует в сумочке телефон. Номер незнакомый, я сбрасываю вызов.
«Линочка, это Женя. Нужно встретиться. Я все придумал. Украду тебя со свадьбы».
«Жень, не выдумывай. Будет сотня гостей. Забудь меня!»
«У меня появился покровитель. Ровня твоему папаше».
Глава 16.
Марк.
– Данилыч, как дела? Только не морщись, старый пройдоха, – хлопаю его по плечу, встречая возмущенный взгляд.
Знаю, что так не делается. Ну и меня, можно сказать, прижали к стене… Свадьба в субботу. В субботу, представляете? И ни днем позже… Так захотел Иван Львович, а я не в том положении, чтобы спорить или отказываться.
– Ей рожать, что ли, Марк Андреич? Или ты не знал, что женишься? Нам здесь ночевать придется и…
– Сложная ситуация, не бурчи. Я сам узнал вчера. Ее родители так решили, а мне ничего не осталось, как покориться. Найдешь людей?
– Попробую. Паркет здесь старинный, такой нельзя срывать. Будем циклевать и вскрывать лаком, но это в четверг. Успеет высохнуть. Плитку всю выбрасывать надо. Стены шпаклевать и красить. Андреич, родненький, выбери, какие комнаты оставим на потом? Все не успеем… Скажи спасибо, что согласились на такую авантюру.
Я мужиков не обидел – заплатил двойную плату. Обеды им привожу, разрешаю здесь ночевать. Мебель купил, кровать трехметровую…
В животе сладко ноет от предвкушения. Моя девочка… Скоро станет моей, даже если ее и успел испортить очкарик. Больше никто к ней не прикоснется, ни один мужик…
Никто… Сердце от тоски сжимается, когда вспоминаю, что недавно читал…
«Женечка, родной мой, любимый, если бы ты знал, как сильно я скучаю… Но у нас ничего не получится. Придется смириться. Не рискуй. Не приходи на свадьбу, тебя убьют!»
Да, я пал так низко, что попросил Ртищева пробить ее телефонный номер…
Залез в ее переписку – нагло и без спроса… Все выведал. Чем живет и дышит моя будущая женушка, о чем мечтает, что любит?
Наш штатный хакер по кличке Кислый даже ее поисковые запросы пробил, а там…
«Что делать, если не любишь мужа?»
«Как вытерпеть нелюбимого мужчину?»
«Секс с нелюбимым. О чем думать? Как пережить?»
Она меня ненавидит… Нелюбимый, навязанный муж… Почему именно сейчас я себя куском дерьма чувствую? Ничего не стоящим мудаком, возомнившим себя кем-то значимым?
Я хотел из кожи вон лезть, чтобы сделать наши отношения приемлемыми. Ровными, уважительными, возможно, дружескими.
Но я не насильник, чтобы заставлять ее так страдать. Может, отдать ее этому козлу?
Ну уж нет… Викулин прав – лучшее, что случилось со мной в жизни – эта девочка…
Чистая, нежная как роза, вкусная… Отзывчивая, целеустремленная, она, как никто подходит мне. Такому, как есть – прожженному, неотесанному вояке со шрамами и татуировками на теле. Здоровяку с каменными мышцами, привыкшему жрать суп и жареную картошку вместо лобстеров и трюфелей.
Отдать Лину Жене – расписаться в собственном бессилии. Признать себя мудаком прилюдно, что куда хуже…
– Красивая хоть невеста? – вырывает меня из мыслей Данилович.
– Очень. Молоденькая.
– Хорошо, что женишься, Марк. Отец был бы счастлив, – вздыхает он.
– Спасибо тебе, Данилыч. Сделай здесь все, что возможно. Остальные комнаты мы потом отремонтируем. Хозяйка сделает по своему вкусу.
С тяжелым сердцем выхожу на улицу, щурясь от яркого солнца, накаляющего асфальт.
Эльвира больше не звонила. Я перевел ей немного денег, она коротко поблагодарила в ответ… Вот и все… Как она будет без моей помощи? Найдет ли работу? Успокоится или станет преследовать Лину? И должен ли я и дальше помогать ей?
Викулин сотрет меня в порошок, если Эля приблизится к его дочурке…
Вопросы роятся в голове как пчелы. Костюма нет, туфель тоже… Заезжаю за мамой, а она от счастья будто парит над землей. Улыбается, обнимает меня и садится рядом, выуживая из сумки бутылку с водой.
– Еще шторы надо купить, Маркуша. И посуду. Кастрюли, сковороды, тарелки. Линочка будет готовить тебе завтрак, на работу провожать.
В животе снова сладко свербит… Она на моей кухне… В халатике или моей рубашке… Готовит для меня, ждет…
Вздыхаю, открывая файл, отправленный Ртищевым. Из свежего, можно сказать…
«Я все равно тебя выкраду, Лин. Мне будет помогать вор в законе. Викулин его когда-то сажал. Теперь он на свободе и ненавидит его. Все будет хорошо».
Надо бы поговорить с будущим тестем… Нехорошо, если какая-то шваль испортит нам торжество…
Глава 17.
Лина.
Разлепляю глаза и тянусь к лежащему на тумбочке телефону. Кошмар! Я проспала все на свете. Почему мама не разбудила? Да и отец…
Уже десять часов. Потягиваюсь и обнимаю подушку… Жадно вдыхаю аромат маминого любимого стирального порошка… Моя последняя ночь в родном доме истаяла с рассветом. Уже сегодня я поеду в чужую квартиру. Там неуютно и холодно. Плохо. Интересно, этот гад догадался поменять кровать или будет терзать меня на старой? Там, где спала его…Эля?
Почему я ревную, черт? И сны мне снятся такие жаркие… Неприлично даже говорить о таком…
Я вся мокрая просыпаюсь… Лоб, виски, белье… Взволнованная, с бешено колотящимся сердцем и спутанным сознанием…
Я знаю, что будет больно… Чувствую, что все, что меня ждет с Марком – страдания… Не могу объяснить, почему так в этом уверена? Я просто знаю и… всё.
Его чернота втягивает меня, как бездна… Я знаю, что прыгну в нее с разбегу и… Покорюсь ему. Чужому, несгибаемому, грубому… И я уже сейчас ненавижу себя за покорность…
Отец приказал никуда не выходить из дома без охраны. Всю неделю я только и делала, что ездила по магазинам и салонам с мамой и двумя амбалами…
А папа оплачивал наши счета… Меня наряжали как куклу. Платья, блузки, курточки, сумки, ботинки… Костюмы для выхода в свет, украшения… Словно я выхожу замуж за министра или депутата, а не простого, неотесанного майора… Папа даже шубу мне купил.
Кажется, за эти дни я отупела… И обессилела от чужого, пристального контроля…
Отец никогда не объяснял, зачем нам нужны телохранители. Мама всегда кивала болванчиком, ни разу не перечила… Господи, неужели, я тоже стану такой? Ни за что… Меня им не сломать. Главное – не касаться его бездны – черной и порочной… Тогда все будет хорошо.
Господи, ну кого я обманываю? Ночью Марк возьмет меня. Сделает своей собственностью, вещью… Его сильные руки, они…
– Доченька, родная, ты проснулась? – врывается в комнату мама.
Вскакиваю с кровати, заливаясь краской стыда… Я снова о нем думала… Снова, господи… Неужели, я хочу его? Без любви, уважения? Как животное…
– Мам, я так боюсь, – шепчу, обнимая ее. Глаза затапливают слезы, губы дрожат. Может, отказать ему? Сказать «нет» на вопрос регистратора?
– Чего, доченька? Лина, ты хотела поговорить о первой ночи? Или у тебя… У тебя было с этим мальчиком? – гладит меня по голове мама.
– Нет, мам. А этот Марк, он… Он к другому привык, понимаешь? Он мужчина – грубый, требовательный. Мне страшно…
– Глупышка моя. Марку ты очень нравишься. Так папа сказал. Он всю неделю сюда носа не казал, ремонтом занимался. Стал бы плохой муж так делать? Нет. Ты прямо скажи ему, малышка… Так, мол, и так… ты у меня первый.
– Господи, мам… У меня дыра в сердце размером с океан… Неужели, моя жизнь кончится вот так?
– Хватит говорить глупости, Лина. Он тебе тоже нравится, только ты сама еще не понимаешь, как сильно… Поднимайся, дочка, беги в душ. В двенадцать стилист приедет. А потом… Милая моя, этот дом без тебя опустеет.
– Мам, я ведь год не жила здесь, о чем ты говоришь?
– Но я знала, что ты моя маленькая девочка… А сейчас… У тебя будет муж.
Прогоняю страх и плетусь в душ. Я спортсменка и привыкла к постоянной боли… Я смогла переступить через сомнения и страхи. Лень поборола… Неужели, с каким-то мужланом не справлюсь? Ну, не умру же я, в конце-то концов?
Быстро сушу волосы и бегу в кухню. Ноздри щекочут ароматы выпечки свежей зелени, сыра, соленой рыбы и вина… В доме полно людей. И никого я не знаю…
– Лапочка моя, родненькая, – выдыхает тетушка Стеша. – Бутерброд будешь? Хлеб теплый еще, только из печи. И масло домашнее, и сырок… Ангел мой светлый, я могу приезжать к вам в гости? – добавляет она с придыханием.
– Конечно. Повар из меня не очень. Дрянной. Стешенька, ты меня научишь готовить? Хоть немного?
