bannerbanner
Говорящие портреты. Галерея памяти
Говорящие портреты. Галерея памяти

Полная версия

Говорящие портреты. Галерея памяти

Язык: Русский
Год издания: 2025
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 3

На следующем открытии она с очередным новым другом, Джимми, соседом по дому, художником. Церемонно отрекомендовав его нашему Харри, стала на правах члена уговаривать Джимми вступить в ряды галереи. За его спиной шептала мне: «Я люблю его». Я собирала ему портфолио, Джимми стал нашим членом. Скоро они расстались, расстались как любовники, но сохранилась так называемая дружба, и впредь Розарио добросовестно рапортовала о событиях в жизни Джимми – ещё одна замечательная черта Розарио: быть в курсе жизни «бывших». Потом Джимми женится на польке Джоан.

Потом был Грасс.

***

Грасс. Ещё во времена тематических шоу, на выставке «Возвращение Матери», которую я курировала тоже, это после «Подземных голосов», была огромная работа – подражание микеланджеловской «Сотворение Мира», или «Сотворение Адама», только фигура справа принадлежала Женщине. Кончилась выставка, и автор картины, пожилая женщина Катя, пришла её забирать домой. Я предложила ей свои услуги, она приняла моё предложение отнести работу домой, что был, к счастью для меня, рядом, через дорогу, вернее, через Бродвей. Вот так мы познакомились и подружились с Катей Гугенхейм. Катя, родом из Швейцарии, из зажиточной еврейской семьи, была замужем за человеком своего круга, служащим пилотом почтового авиа сервиса. (Мне вспомнился Экзюпери.) У них были дети: три сына и одна дочь. Девочка умерла от гриппа в школьном возрасте, старший сын в состоянии депрессии покончил с собой, муж погиб во время служебного полёта: самолёт упал в море не долетев до берегов Аргентины, тело и самолёт не найдены. Катя поселилась в Аргентине, провела там несколько лет, потом по совету брата перебралась в Нью-Йорк, купила квартиру в Нижнем Манхаттене, на Бродвее. Прежде много занималась скульптурой, теперь стала писать маслом и акварелью. В огромнй студии огромные картины, изображающие скромные по цвету цветы, деформированные фигуры… Искусство-психотерапия.

Зимой мы с Катей ездили в Париж на выставку Зимнего Салона, Salon D’Hiver. С нами её собачка, болонка Лили. Снимали втроём комнатку в отеле.

А скоро после той выставки, весной, Катя решила приобрести дом на юге Франции. Нужно было поехать посмотреть дом, и в случае если дом понравится, сделать соответствующие бумажные дела. Она попросила меня остаться с болонкой Лили на время её отсутствия. Я осталась с Лили. Дом был куплен в Грассе – столице парфюмерии и месте ссылки Ивана Бунина. Вернее, дом не в самом Грассе, а рядом с Грассом, дом и огромный сад-парк. Катя показала фото дома и усадьбы, стала готовиться к переезду, я ей помогала, снимала с подрамников и сворачивала холсты в рулон.

Мне пришло приглашение участвовать в выставке группы «Европейское искусство» – нашли меня по каталогу Салона Независимых, и пригласили. Место проведения выставки Сан-Рафаэль, как раз недалеко от Грасса. Я написала Кате, могу ли я остановиться у неё, она ответила да, конечно, будет рада, места много. Я в то время жила в Бруклине, снимала комнатку у чёрной дамы, в доме, подаренном ей богатым любовником много-много лет назад, а теперь превращённом в ночлежку. Сама она жила в соседнем домике, куда я приходила с понедельной арендной платой. Со мной в этой ночлежке были две мои кошки, Чарли и Кристина. Приготовившись к поездке, я посетила вет. клинику, сделала соответствующие прививки кошкам. В галерею пришла Розарио. Я ей сказала, что еду во Францию, буду участвовать в выставке.

– Я тоже хочу, – сказала Розарио.

Я дала ей координаты группы, было ещё не поздно сделать заявку. Розарио:

– А где ты остановишься?

Я:

– Остановлюсь у Кати, ты может быть её видела, пожилая женщина – член галереи. Теперь она живёт во Франции, у неё дом.

Она:

– Нет, не знаю… О, давай остановимся у этой старой суки, кхакхакха! Я не хочу платить за отель!

В принципе, надо было тогда закрыть за ней дверь. Навсегда. Но ложное чувство «хорошего тона» заставило меня оставить хамство без наказания, и позвонить Кате, предупредить о приезде с кошками и «с подругой».

«Хорошо, – сказала Катя, – места хватит».

Куплены билеты. Мы в аэропорту. По просьбе Розарио я принесла тюб для её живописных холстов и степлер для натягивания холста на подрамники, а у меня – две акварели в папке. В самолёте она вцепилась в рукав моего свитера – оказалось, боится полётов. Так и летели, с кошками под сидением и с неотлепляемой от моего рукава Розарио. Прибыли в Ниццу, из Ниццы на такси в Грасс… Видели далёкие зелёные холмы. Розарио сказала: «Похоже на Бразилию». Катя поселила Розарио в своём доме в комнате с душем, мне с кошечками предоставила флигель, и свозила меня на своём мини-автомобильчике в мастерскую, где я заказала рамы для моих акварелей. Розарио натянула свои холсты. На следующий день предстояло ехать в Сан-Рафаэль, на развешивание и открытие. Катя по телефону заказала для нас такси до Сан-Рафаэль и попросила водителя по пути забрать в мастерской мои оформленные работы. Остановились. Розари вышла со мной из машины. В мастерской был владелец, как оказалось, португалец. Розарио принялась болтать с ним на португальском, сопровождая свою речь привычным диким хохотом кхакхакха. Куда делась её ненависть к португальцам. Шли минуты, беседе не было конца. Жена владельца смотрела на дуэт испуганными глазами. Водитель такси прибежал сказать: «Прошло 20 минут, вы мне будете за это платить!» Пришлось заплатить ему за эти лишние 20 минут – 20 Евро. Мне. Дорога обошлась в 100 евро.

Открытие было нешумным, просто повесили работы – и назад. Потянулось время в Грассе в ожидании конца выставки. У Розарио, как она сказала, была при себе лишь стодолларовая бумажка, которую трудно разменять на Евро. Невероятно капризная, она могла заявить «хочу мороженое» или «хочу пиццу» и пр., потом переходить от одного киоска к другому, подолгу стоять, разглядывая все образцы мороженого, пиццы, и пр., когда же наконец что-то выбирала, то платить за это «что-то» должна была я, ведь у неё была всего лишь стодолларовая бумажка, которую она не могла разменять. Наконец, я позвонила в мой банк и спросила, сколько осталось на моём счету. Оказалось, осталось немного, на одну только Розарио было истрачено 600 долларов. С той минуты, когда Розарио говорила «хочу…», я отвечала «хочешь – иди и покупай», и отходила в сторону. Ей удалось разменять свою стодолларовую бумажку, впредь я тратила на неё лишь время.

От катиного дома в Грасс путь лежал через заброшенную железную дорогу. Это был интересный, по-своему красивый, экзотичный путь пешком. Однажды мы отправились в Грасс в поисках школы парфюрмеров «Галлимард» – идея, кстати, принадлежала Розарио, спасибо ей: найти эту школу, взять урок, самим сделать духи. Пришли в Грасс, искали по адресу школу. Грасс маленький и такой старенький город, многие улицы которого кончаются тупиком. Я обратилась к проезжающему на автомобиле человеку, тот в ответ предложил просто подвезти нас к этой школе. И даже забрать нас после занятий. «Спасибо, забирать не стоит, найдём, спасибо!» Выходили из машины – Розарио скандировала умышленно громко, чтобы он слышал: «Вот какие хорошие тут люди! Представляешь, довёз нас. Вот какие тут хорошие люди!» Наконец, вошли, заплатили – у неё оказалось денег достаточно. Сделали в этот день женские духи, я назвала свои «Анна-Нина» (скромно?), она – «Ночные фантазии». Мои на жасминной основе, её на ванильной. На следующий день отправились привычным путём, то есть по этой же заброшенной железной дороге, делать мужские духи, мои назвались «Майкл О» Нил», её – «Джимми». В честь наших знакомых мужчин…

Мы с Катей ужинали обычно в девять вечера, а Розарио ужинать с нами отказывалась, мол, никогда не ест после шести, уходила к себе. И вот как-то ночью (было на часах 2 ночи) я увидела свет в катином доме, решила навестить, пошла на огонёк. Катя спала, Розарио смотрела ТиВи – итальянский канал, показ моды. Обрадовалась моему приходу, стала говорить о моде, меж тем вынимая из катиного холодильника сыр, апельсины, отправляя сыр в рот щедрыми кусками, а апельсины… Особенно интересно она поглощала апельсины: лихо разрезала, просто разрубала ножом апельсин на две половинки, энергично выжимала сок из каждой половинки в широко распахнутый рот. Зрелище было просто нереальное. (Вспомнился «Гаргантюа и Пантагрюэль». ) Катя не заметить убывания съестных припасов из холодильника не могла, но сетовать не позволяло воспитание.

***

Катя сказала, тут недалеко дом, в котором жила Эдит Пиаф, и мы с Розарио отправились пешком посмотреть этот дом. Посмотрели лишь через решётку ограды – и назад. Проголодались, на пути был продовольственный магазин. Но оказалось, я забыла кошелёк с деньгами дома. Розарио накупила себе съестного: йогурт, булочки, фрукты, вышла, села на барьерчик и стала всё пожирать, а я ходила вокруг причитая «Я забыла деньги, я забыла деньги…» Розарио не обращала на меня никакого внимания, сидела на барьерчике, ела… Я всё-таки умолила её дать взаймы несколько франков (она долго игнорировала обращённые к ней слова), купила баночку йогурта… Вернулись. Катя попросила меня собрать опавшие с дерева спелые абрикосы, но оставить те что на дереве, на нижних ветках – она на завтра пригласила в гости галерейщика Марка, он приедет с детьми, им будет в радость срывать абрикосы… Как-то само собой разумелось, на время приезда Марка нам с Розарио следует удалиться, места для этого «удалиться» много. Надо сказать, с самого начала, с первых минут появления в катином доме, Розарио, смекнув что Катя «богатая» женщина, всем своим видом старалась угодить ей, казаться полезной, быть ей лучшей подругой, более полезной и лучшей чем я, а в утро прибытия на машине Марка с детьми никуда не удалилась, надела красивую белую блузку и осталась с Катей. Очевидно, галерейщик, по её сценарию, должен был заинтересоваться ею, и попросить показать портфолио. (Было приготовлено.) Я оставила моих кошек во флигеле и ушла в дальний угол парка, легла на траву и рисовала травки, слышала голоса детей в абрикосовом саду… Наконец, звуки отъезжающей машины, из которой на секунду выскочил Марк сказать «до свиданья». Позже Розарио жаловалась: Катя веля себя с ней как с прислугой: принеси то, подай это, какое там показать портфолио. Всё правильно, во-первых, Розарио и выглядела в своём наряде как аккуратная прислуга, и потом, Катя нашлась как оградить себя от вторжения cамозванки.

В один из дней мы выбрались в город, то есть в Ниццу. Оказалось, моя спутница боится высоты и боится воды. Когда я из окна вагона электрички показывала на аквамариновую водную гладь: «Ах как красиво», она отворачивалась: «Боюсь, не могу смотреть». При переходе через мостики вцеплялась в рукав моей одежды.

Зайцы. Немного заблудились, и нужно было сесть в электричку проехать пару остановок до нужной станции. Вошли в вагон, сели «зайцами», билет купить не удосужились. Вошёл контролёр, сел напротив нас. Видел наши испуганные лица (впрочем, испуганным было лицо моё, лицо же Розарио оставалось неподвижным, как всегда тупо-бессмысленным), улыбался. Я глупо улыбалась в ответ. Приехали, мы с ней выходили, он махнул рукой, я махнула ему рукой в ответ, она громко возмущалась: «Почему это он улыбается? Наглый…» Я возражала: его улыбка лишь знак лояльности, не наглости…

…Кончилась выставка, и вот мы в автобусе… В самолёте… Розарио вцепилась в рукав моего свитера, и я, чтобы расслабиться, прошу вторую порцию красного вина…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Конец ознакомительного фрагмента
Купить и скачать всю книгу
На страницу:
3 из 3