Кровь среди звёзд. Клятва древнее стали. Глубже крови. Сильнее смерти

Длинная вереница Словоносцев – Тар'Вэлай – растянулась на добрую сотню метров. Воины народа Кай'нао двигались с размеренностью древнего ритуала: то поднимались в сёдла своих гар'токи, направляя скакунов по широким тропам, то спешивались и пробирались через густые заросли, ведя животных в поводу. Каждое их движение дышало векековой дисциплиной, отточенной до совершенства традицией, которая превращала обычный марш в священное действо.

Сознание Каэла медленно прояснялось, словно туман, рассеиваемый утренним солнцем. Боль в голове постепенно притупилась до глухого гула, и он начал различать детали, которые раньше ускользали от его внимания. Доспехи Словоносцев завораживали своей архаичной красотой – это были не просто средства защиты, а произведения искусства, созданные руками мастеров, для которых каждая пластина была холстом для выражения души народа.

Поверх многослойных длинных туник цвета увядшей листвы, с диагональными складками и поясами в тон, были надеты матовые пластины бледного металла, уложенные внахлёст, как черепица на крыше древнего храма. Броня закрывала грудь, плечи, предплечья и бёдра воинов, но не сковывала движений – каждый элемент был выверен с математической точностью, позволяя Словоносцам двигаться с кошачьей грацией. Цветовая гамма варьировалась от светло-серебристого до тёмно-оливкового – металл не сверкал вызывающе, а словно впитывал свет, делая воинов частью окружающего пейзажа.

Каждая пластина была покрыта мелкой, ювелирной резьбой, которая рассказывала историю целого народа. Даже с неудобного положения на седле Каэл различал сцены великих сражений: всадники воины с выгнутыми в дугу клинками, поднимающиеся над головами в смертельном танце; дымящиеся поля, где решалась судьба династий; столкновения на узких мостах и в горных ущельях, где каждый шаг мог стать последним. По краям пластин шли узоры – повторяющиеся линии и символы, напоминающие письменность, но явно несущие больше ритуальную, чем информационную нагрузку, словно древние заклинания, выкованные в металле.

На головах некоторых воинов красовались шлемы – узкие, вытянутые, без забрала, с тонкими металлическими ободами, спускавшимися к скулам и подчёркивающими суровые черты лиц народа Кай'нао. Другие Словоносцы оставляли головы открытыми, и их тёмные волосы были переплетены с металлическими вставками и украшениями – воины не скрывали лиц, будто подчёркивая, что не боятся смерти и готовы встретить её с открытым взором.

В движении доспехи звучали мягко, не звенели металлическим лязгом, а едва слышно поскрипывали, как старое дерево под ветром. Всё в этих доспехах говорило не о техническом превосходстве, а о древней, кропотливо сохранённой традиции, которая превращала войну в искусство. И всё это выглядело… красиво. Неэффективно по меркам земной военной доктрины, возможно, но красиво настолько, что захватывало дух.

Внезапно из кустарников раздался хищный рык, и Каэл увидел промелькнувшие тени – чёрные силуэты хищников, скользящих между стеблями тростника. Звери были размером с крупную собаку, но двигались с кошачьей грацией, их жёлтые глаза горели голодным огнём в полумраке зарослей.

– Гар'ток! Гар'ток! – закричали воины, и их голоса разнеслись по всей веренице.

Несколько Словоносцев выхватили арбалеты – странные устройства, в которых заряжались по пять стрел одновременно. Щелчки спусковых механизмов слились в единую дробь, и воздух прорезали десятки болтов. Другие воины бросали копья, целясь в мелькающие между стволами тени, а кто-то бил толстыми палками по стеблям тростника, создавая оглушительный грохот, который заставлял хищников отступать в глубину зарослей.

Высоко в небе кружили птицы, похожие на земных орлов, но с более длинными крыльями и странными гребнями на головах. Они наблюдали за происходящим внизу своими острыми глазами, словно древние духи, ведущие счёт душам живых и мёртвых.

Так часами, километрами продвигались по планете Сэко. Каэл висел на седле в окружении длинной вереницы Словоносцев, которую возглавлял главный воин – высокий, статный мужчина с лицом, высеченным из камня временем и войнами. Вдалеке виднелись горные пики, острые, как клинки, вонзившиеся в бледное небо чужого мира.

«Как похожа эта планета на Землю,» – думал Каэл, пытаясь унять головокружение от постоянного покачивания.

Размышления прервал вид величественных ворот, возникших из-за поворота тропы. Массивные створки из тёмного дерева были покрыты резьбой такой сложности и красоты, что Каэл на мгновение забыл о боли. На воротах были изображены демоны из мифов народа Кай'нао – многорукие существа с горящими глазами, сражающиеся с воинами в доспехах. Рядом виднелись сцены мирной жизни: всадники, гордо держащие в руках свитки; крестьяне, собирающие урожай и кланяющиеся проезжающим мимо господам.

Было очевидно, что отряд – нет, целая армия Словоносцев – подходила к столице провинции, к сердцу своих земель.

Каэла сняли с седла и посадили верхом, но он, уставший, раненый, с кровоподтеками и опухшим лицом, едва держался в седле. Его то и дело подхватывал под плечо один из воинов, выравнивая в седле и не давая упасть.

Когда процессия приблизилась к воротам, один из Словоносцев – молодой воин со шрамом через всю щёку – схватил Каэла за волосы и заставил выпрямиться.

– Ты въедешь в эти ворота как воин, – прошипел он сквозь зубы, – а не как мешок с зерном. Выпрями спину, чужак.

Каэл почувствовал, как железная рука воина удерживает его за затылок, заставляя держать голову высоко поднятой. Боль пронзила шею, но он стиснул зубы и попытался сидеть ровнее.

Через ворота процессия прошла под взглядами десятков жителей, которые выстроились вдоль дороги, чтобы посмотреть на возвращающихся воинов и их странного пленника.

Ещё через час Каэла грубо сволокли с седла, и он, пошатываясь, осмотрелся, пока его вели к центру площади. Деревня – если это можно было назвать деревней – состояла из одноэтажных зданий из какого-то глинистого материала и тростникового плетения. Каэл никогда в жизни не видел ничего подобного: стены домов были отполированы до блеска, а деревянные доски украшены росписями, рассказывающими об истории народа Кай'нао. Каждое здание было произведением искусства, каждая деталь говорила о древней культуре, которая ценила красоту не меньше практичности.

В центре площади Каэла грубо поставили на колени. Камни впились в кожу через разорванную ткань штанов, добавив новую боль к и без того длинному списку его страданий. Лицо горело от ударов, левый глаз заплыл так, что он видел только половиной поля зрения. Губы потрескались и кровоточили, а в рёбрах с каждым вдохом отзывался острый укол. Руки тряслись от усталости и боли, но Каэл старался держаться прямо, интуитивно понимая, что любое проявление слабости будет воспринято как унижение.