Егор и Вселенная из картона

Алексей Кондрашов

Егор и Вселенная из картона

ГЛАВА 1. Утро начинается с солнца.

Сначала было не время, а чувство.

Чувство тепла. Оно просачивалось сквозь подушку, сквозь одеяло, сквозь сон, который ещё держал Егора за руку и не хотел отпускать.

Что-то ласково тёплое тронуло щёку. Он шевельнул носом. Снова. Словно кто-то нежно шептал: «Просыпайся, уже начинается…»

И тогда случилось светло.

Мир медленно проступал из молока сна. Сперва – потолок. Он был белый, но в утреннем свете казался чуть золотым. Потом – плюшевый Жмакс, свернувшийся у щеки, как страж, охранявший сны. Потом – полосатое одеяло, немного сбившееся, как волны на море.

А потом – голос внутри:

«Ты уже здесь. Ты проснулся. А значит, начинается утро.»

Егор не открыл глаза сразу. Он сделал глубокий вдох. В комнате пахло теплом, пылью игрушек и… маминым молоком. Оно всегда было особенным – даже если он не пил его, оно как будто витало в воздухе. Запах защищённости.

Он разлепил один глаз, потом другой. Всё ещё тихо. В окне – шторы, но сквозь них солнце рисовало на стене узоры, как кистью. Одно пятно света медленно ползло по подушке, добираясь до его лба. Егор улыбнулся.

– Мааам, – шепнул он, и это было не зовом, а просто звуком изнутри. – Мамочка…

Снова – тишина. Но уже не пустая: в ней дышал дом.

Из кухни – лёгкий стук посуды. Шорох воды. Скрип табуретки. И тёплый, обволакивающий запах – мёд, ваниль, молоко.

«Она уже на кухне. А значит, всё хорошо.»

Он сел. Потёр глаза кулачками. Мягкие пижамные штанины сползли к коленям, на пятке болтался носок. Он спрыгнул с кровати – сначала одна нога, потом вторая – и ступил на ковёр. Он был чуть прохладный, но не злой. Как будто подсказывал: проснись, двигаемся дальше.

Жмакса он прихватил с собой. И пошёл – по утреннему коридору, где на стенах висели его рисунки, выцветшие, но гордые. Машина с глазами, ракета, мама с золотыми волосами и большим сердцем.

Он подошёл к кухне. Дверь была приоткрыта. Сквозь неё он увидел свет и услышал… голос.

– Ну и кто у нас проснулся? – это был папа.

Он стоял у плиты, в смешных носках с пингвинами, с повязанным передником, на котором было написано: «Капитан Кастрюля». В одной руке – ложка, в другой – сковородка.

– Приём, командир Егор, говорит база. Как слышно? – сказал папа и присел на корточки, как шпион.

– Слышу отлично! – ответил Егор, вбегая и обнимая его за шею. – А что ты готовишь?

– Секретную формулу силы. Манная каша с ванилью и крошками печенья. Это для храбрецов.

– А для исследователей?

– Им добавим мёд. И немного космического шоколада. Но только если ты вымыл руки.

Егор кивнул. Побежал в ванную. По дороге заметил зеркало – в нём он был взъерошенным и очень важным. Он показал себе язык. Потом фыркнул. Вода в кране была прохладной, но бодрой. Пенку с мыльного зайца он взбил с таким азартом, будто готовил бурю.

На кухню он вернулся как солдат.

Мама уже сидела за столом. В халате, пушистом, как облако. Волосы ещё влажные, щёки румяные, взгляд – тёплый.

– Ну что, мой солнце, – сказала она, – выспался?

– Очень. Мне снилось, что я лечу. На облаке. А подо мной мама, папа и пёс из мармелада.

– Это уже вторая часть сна. Первая была, как ты храпел, – пошутил папа.

– Я не храплю. Это Жмакс храпел. Я слышал.

Они засмеялись. А потом – сели завтракать. На столе было всё по-уютному: деревянные ложки, чашки с ушками, маленькая тарелочка с клубникой. Манка была с корочкой сверху – как крышечка на сокровищнице.

– Мам, а ты сегодня свободная? – спросил Егор.

– Сегодня – да. Только мы хотели с папой немного навести порядок. Поможешь?

– Если вы мне поможете построить базу. Из стульев и одеяла.

– Договор, – сказал папа. – После завтрака – великая стройка. А потом – поход в парк. С орешками для воробьёв.

Егор ел, как путешественник перед дорогой. Маленькие руки сжимали ложку, глаза блестели. Каждый кусочек был как обещание нового – игры, бега, смеха.

«Вот оно – моё утро. Вот она – моя планета. Здесь мама. Здесь папа. Здесь я.»

Он посмотрел в окно. Солнце уже поднялось выше. И казалось – оно светит прямо на него. Как будто знало: этот день будет особенным. Очень.

ГЛАВА 2. Великая база и тайна зелёного мира.

Когда они доели манку, Егор важно сказал:

– Начинаем строительство. Сегодня наша миссия – построить базу. Защищённую от драконов, дождя и капель из крана.

Папа отдал честь. Мама встала, закатала рукава, как будто собралась нести бревно.

– Что нам понадобится, командир? – спросил папа.

– Три стула, большое одеяло, две подушки и Жмакс.

– А если драконы нападут?

– У нас будет защита. Подушки. И щёлочки, чтобы выглядывать.

Гостиная быстро превратилась в зону строительства. Папа потащил тяжёлые стулья, делая вид, что тянет танк. Мама принесла огромное одеяло с голубыми слонами – оно пахло солнцем, шкафом и прошлым летом.

– Смотри, как шатается крыша, – сказал папа. – Нужно укрепить фланги.

– Я держу фланги, – крикнул Егор, прижимаясь к одному из стульев.

Они вдвоём натянули одеяло. Оно провисло, как небо. Егор залез внутрь. Там пахло мебелью, ковром и секретами. Свет проникал полосками сквозь щели. Мир снаружи стал другим. Он стал… неважным.

Внутри базы было настоящее. Настоящее – это когда ты сидишь в палатке с мамой и папой, и всё звучит глухо, как будто ты в джунглях.

– Это зелёный мир, – шепнул Егор. – Здесь живёт мухоед.

– Кто это? – спросила мама, засовывая голову в щель.

– Это такой зверь. Он не страшный. Он только мух ест. И только если они вредные.

– А если муха добрая?

– Тогда он её отпускает. Он сначала с ней разговаривает. Прямо вот так.

Егор поджал губы и заговорил тонким писклявым голосом:

– Извините, господин мухоед, я хотела просто прилететь и посидеть на подоконнике. А потом опять домой.

И тут же ответил себе – низким, глухим:

– Хорошо. Только больше не пищите ночью. Я чутко сплю.

Мама засмеялась. Папа полез в базу, зацепился носком за подушку, грохнулся на живот. Все трое сгрудились в тесной палатке из одеяла, и было тесно, жарко и… волшебно.

– Слушай, Егор, – сказал папа. – А если бы ты был зверем из зелёного мира, каким бы был?

– Я был бы летающим бегемотом. Но не тяжёлым. Лёгким. И с хвостом, как у кошки. И чтобы светился ночью.

– Чтобы мама не потеряла тебя в темноте? – улыбнулась мама.

– Да. И чтобы мог спать прямо в воздухе. Вот так.

Он лёг на спину, вытянул руки, и представил: вот он, Егор-бегемот, парит в небе, а снизу – база, а ещё ниже – деревья, дом, город.

«Как же всё большое… и как же всё моё.»

В базу пришла жара. Одеяло нагрелось. Егор выбрался наружу – вспотевший, но довольный, с растрёпанными волосами.

– Пора в парк, – сказал папа. – Иначе мухоед решит, что мы не выходим, потому что боимся.

Егор поднял Жмакса, сунул в карман печенье и согласился. Они собрались быстро – мама надела длинную рубашку, папа – шорты и кепку. Егор надел любимую куртку с динозавром, хотя было жарко. Потому что динозавр – это сила.

На улице пахло зеленью, теплом и мокрой землёй. Собаки тянули поводки, кто-то поливал клумбы, в воздухе летали пылинки, как маленькие кометы.

Мир был живым. Он дышал.

Они шли через двор. Мимо качелей, мимо голубей, мимо девочки, которая рисовала мелом радугу.

В парке было светло, листья шуршали, воробьи прыгали у лавок. Папа купил орешков в бумажном кулёчке, и Егор начал крошить их прямо с руки.

– Смотри, смотри, летит! – закричал он.

– Кто?

– Воробей-космонавт!

И правда: один особенно храбрый воробей прыгнул почти на носок папиной кроссовки, схватил орешек и улетел.

– Ты думаешь, он летит на Луну? – спросил папа.

– Нет, он просто разведчик. Смотрит, где вкуснее. Завтра он вернётся с другими.

Мама смеялась. Егор чувствовал: его фантазии живут. Они здесь. В воздухе. В листве. В взгляде родителей.

Они шли дальше, через мостик, под которым журчала вода. Егор остановился, глядя на отражение.

– Пап, а почему небо такое синее?

– Потому что в нём много воздуха.

– А если бы не было?

– Тогда ты бы видел звёзды. Даже днём.

Егор замер. Он представил это. Синие деревья, чёрное небо, звёзды – и всё это днём. Он сжал папину руку.

– Расскажешь мне про звёзды вечером?

– Конечно, – сказал папа. – Даже лучше. Я почитаю тебе книгу. Про космос.

Вот тогда внутри Егора что-то щёлкнуло. Маленький выключатель. Или наоборот – включатель.

Он не знал, почему, но это слово – "космос" – застряло у него в сердце. Оно светилось. И будто шептало: «Скоро».

Вечером они вернулись. Егор устал. Ванна была как облако. Мама мыла ему волосы, пела про лодку на море. Потом папа достал книгу.

На обложке был мальчик. Он стоял на ракете. Вокруг – звёзды. Глаза у него были удивлённые.

Егор лёг в постель. Рядом – Жмакс. Одеяло мягко прижалось. В окно светила Луна.

Папа открыл первую страницу.

– «Жил-был мальчик. Он мечтал построить ракету. Но не просто игрушечную. Настоящую…»

Егор слушал. Глаза медленно закрывались.

– …он собрал своих друзей. Они начали искать детали. Бумагу. Клей. Шоколадные запасы. Они…

Всё. Сон пришёл. Но он не унёс Егора. Он… открыл ему дверь в совершенно другую реальность.

ГЛАВА 3. Бумажный космос.

Сначала была тишина.

Не та, что бывает ночью в квартире. Не домашняя.

А другая. Как будто ты стоишь в пустом лесу, и снег идёт без звука, и ни один зверь не шевелится. Даже воздух стоит.

Егор открыл глаза.

Он лежал на чём-то мягком, как в кровати… но это не была кровать. Это была… трава? Но не зелёная, а золотая. И пахла она не землёй, а ванилью, бумагой и печеньем.

Небо было сиреневым. Прозрачным, как стекло, только оно двигалось. По нему медленно плыли кубические облака – белые, как вата. Где-то вдали переливались созвездия – будто кто-то высыпал фольгу в варенье.

«Я что, в книжке?..» – подумал Егор. – «Я же заснул под рассказ про мальчика и ракету…»

Он сел. Рядом сидел Жмакс. Но уже не плюшевый. Теперь у него были металлические уши, антенна на голове и очки сварщика.

– Жмакс? – спросил Егор.

– Готов, командир, – ответил тот, щёлкнув ушами. – Мы в стартовой зоне. Миссия: построить ракету. У нас трое суток. Время пошло.

– А где я?

– Внутри истории. Ты теперь не просто Егор. Ты – Капитан Егор Звёздный.

Он встал. Под ногами золотая трава мягко пружинила. Вдалеке стояли… дома? Нет. Это были гигантские коробки из-под обуви, с дверями из картона и крышами из книжных обложек.

На горизонте мерцал город из бумаги. Башни из тетрадей, мосты из линейки, водопады из прозрачной плёнки. Всё было сделано руками, как будто кто-то строил это с любовью.

Из коробки выбежал мальчик. Высокий, в шлеме из консервной банки и с кисточкой, как у рыцаря.

– Егорыч! – закричал он. – Ты пришёл! Я знал! Я чувствовал запах ракеты!

– Кто ты? – удивился Егор.

– Я – Гриня Скобель! Строитель первого уровня. Мы все тебя ждали.

– Кто «мы»?

– Команда! Пойдём!

Они побежали по золотой траве. Егор чувствовал, как ветер щекочет лицо. Он пах как… гелиевый шарик. Воздушно, с каплей клубники. На губах – сладкий привкус леденцов.

И снова он чувствовал: всё это не просто сон. Это его – мир. Построенный из обрывков фантазий, из запахов детства, из обложек книг, которые он листал с папой.

Они добежали до поля, усыпанного обрывками картона, кусков проволоки, упаковок от соков, старых кассет и фломастеров.

– Вот она. Площадка. Сюда всё упало с Луны, – сказал Гриня. – Мы собираем. Ты теперь главный.

– А где остальные?

– Сейчас придут. Ты зови.

Егор встал на перевёрнутый ящик и крикнул:

– Команда! Сбор у ракеты!

Сначала ничего не произошло. Только звуки бумаги на ветру.

А потом – из кустов выехала тележка. На ней сидела девочка с двумя косичками и зубастым рюкзаком.

– Я Аля Пружинка! – крикнула она. – Главная по пружинам и жвачкам. У меня есть 4 рулона и один секретный. Ура капитану!

За ней появился… осьминог. Но не морской – сухопутный, из шлангов и колёс. Из него вылез мальчик в пилотке.

– Вася Батарейкин! Я отвечаю за свет, музыку и питание. У меня есть три фонарика, один тостер и мандарин.

– У меня мука! – закричал кто-то из-за дерева. – Из неё можно делать облака!

Так пришли ещё пятеро. Каждый со своим даром. Каждый – как из книжки. Только живой.

Они начали собирать ракету.

В течение дня они:

●

Склеивали корпус из коробок.

●

Сидели внутри и ели шоколад, оставляя отпечатки пальцев на стенах.

●

Держали клей над свечой, чтобы он был «ракетно-липким».

●

Придумывали, как сделать туалет из старого ведра.

●

Устанавливали рулевое колесо из крышки от сковородки.

●

Развесили над дверью табличку: «Космический корабль имени Егора Звёздного. Доставка до Марса и обратно.»

Когда солнце из бумажных лучей стало опускаться, Аля подошла к Егору.

– А если мы не долетим?

– Долетим, – сказал Егор. – Потому что у нас есть ты, Вася, Жмакс и жвачка.

Он не чувствовал страха. Только трепет. Это было как перед днём рождения. Или перед полётом во сне.

Они зажгли гирлянду. Ракета горела, как новогодняя ёлка, только гордая. Уверенная.

Егор сидел на земле. Под ногами – мятая фольга. В руке – жвачка с клубникой. Над головой – сиреневое небо, где уже вынырнули первые звёзды.

– Завтра – взлетаем? – спросил Вася.

– Завтра, – кивнул Егор. – Обязательно.

И добавил:

– И всё это – правда. Даже если это сон.

ГЛАВА 4. День, когда ракета дышала.

Вкус клубничной жвачки. Шорох скотча. Запах пыли с мандариновыми нотками. Гул фантазии, готовой к взлёту.

Он проснулся от звука, похожего на тихий, шипящий вдох…

Как будто кто-то дышал рядом. Не громко. А мягко, осторожно – как дышит космос перед тем, как начнёт вращаться.

Полумрак. Лишь серебристый свет от бумажной луны, приклеенной к потолку.

Егор открыл глаза. Над ним – внутренность ракеты: потолок из гофрированного картона, светящийся от гирлянд, стены с вырезанными панелями управления, из которых торчали карандаши, фломастеры, лампочки от старой ёлки. Запах клея, скотча и… апельсинов. Кто-то чистил мандарин?

Он потянулся. Спальный мешок был сшит из одеяла с динозаврами и старых комиксов. Когда он вылез, комиксы зашуршали, как листвою. Это был звук утра.

Рядом, на полу, сидел Жмакс. Но не просто плюшевый. Нет. Он теперь был настоящий инженер: с очками-лупами, крохотной отвёрткой и даже поясом с инструментами, который светился при каждом движении.

– Командир, вы уже встали, – прошептал он. – Это хорошо. У нас тревога.

– Что? Какая тревога?

– Утечка воображения. Кто-то… крадёт наши запасы.

Егор встрепенулся. Запасы? Его любимые тянучки с начинкой, запечатанные конфеты, банки с вареньем, печенье в банке от игрушек, и самое главное – альбомы с рисунками планет.

– Покажи.

Жмакс подвёл его к отсеку с едой. Дверца была приоткрыта. На полу – обёртки. Рядом – огрызок карандаша. И, самое странное, – тонкие, едва заметные следы, как будто кто-то шёл босиком… но с шестью пальцами.

– Он был здесь, – сказал Жмакс. – И он ушёл не один. Он унёс идеи.

– Кто «он»?

– Есть легенда. О существе по имени Ворсель. Он питается только тем, что создано с любовью. Его цель – остановить полёт. Съесть нашу мечту.

– Ты хочешь сказать… это не просто сон?

– Сон? – переспросил Жмакс и моргнул зелёным огоньком. – Командир, в этом мире сон – это реальность, только изнутри наружу. Мы не спим. Мы творим.

На улице было фиолетовое утро. Не синее, как на Земле, и не розовое, как в мультиках, а именно фиолетовое, с отблесками персикового цвета. Ветер пах фантом и яблочной жвачкой. Золотые травинки качались, будто кого-то звали.

В лагере уже собрались все:

●

Аля Пружинка – в шлеме из банки с крышкой от кетчупа.

●

Вася Батарейкин – с фонарём, примотанным к рюкзаку.

●

Фенька Тихая – с блокнотом в руках, где были зарисованы пугающие глаза.

●

Гриня Скобель – с пылесосом, в котором он прятал «сверхсекретное топливо» (на самом деле – перетёртый мёд с содовой).

– Все в сборе! – крикнул Егор, забираясь на обломок мебели, который служил пусковой платформой. – У нас проблема. Появился Ворсель.

Все замолчали. Только ветер шептал, срываясь с бумажных деревьев.

– Он ест фантазию? – спросила Аля.

– Да, – ответил Егор. – Он забирает мечты, если мы в них не верим. Сегодня он взял немного. Но завтра… он может съесть весь полёт.

– Что делать? – Вася держал фонарь, как меч.

– Мы ускорим запуск. Начнём прямо сегодня.

– Но… ракета не готова! – испуганно сказала Фенька. – У нас нет второго сиденья! Нет фольги на левом крыле! И… и компот не остыл!

– Зато у нас есть главное, – сказал Егор, и глаза его загорелись. – Мы – настоящие. Мы верим. А это самое лучшее топливо. Ворсель этого не переварит.

Весь день был как один длинный вдох.

Они натягивали провода из гирлянд, соединяли проволоку, шептались у распределительных коробок. Пахло клеем и детским шампунем, горячим скотчем и вареньем из фантазий.

– Капитан! – закричал Вася. – Мы подключили музыкальный блок!

– Включи.

И из старого магнитофона зазвучала детская версия «Fly Me to the Moon» на ксилофоне и кастрюлях.

Они смеялись. Танцевали. Аля случайно обрызгала всех мармеладным напитком. Гриня упал в коробку с подушками. Но всё это – было топливо.

– Мы сделаем это, – прошептал Егор, прижимая к груди детский глобус, разукрашенный блёстками. – Даже если проснёмся в полёте.

Перед самым заходом солнца это случилось.

Из-за фиолетового дерева появилась тень. Длинная. Мохнатая. И почти прозрачная. Её не видно было полностью – только ощущения.

Шорох.

Поскрипывание.

Писк, похожий на звук забытой музыкальной шкатулки.

Запах – старого шкафа, плюша, печальных сказок.

Ворсель.

Он подошёл. Он был весь из обрывков. Из пуха, забытой ваты, оторванных кнопок и взглядов детей, которые когда-то разучились мечтать.

– Уходи, – тихо сказал Егор.

Существо замерло.

– Ты не можешь забрать наш полёт. Мы верим. Мы не боимся.

А потом – он сделал шаг. И протянул Ворселю… карамельку.

– Это – от нас. Но только одну и больше не надо. Остальное – наше. Мы сами с этим справимся.

Ворсель принял конфету. Его глаза засветились синим. Потом – зелёным. Потом – исчезли. Как и он сам. Словно растворился в воздухе. Только остался… аромат ванили и пыльцы мечты.

Настал час.

Они сидели в ракете.

●

Аля – держала карту на коленях.

●

Вася – крутил антенну, настраивая «сигнал удачи».

●

Фенька – обнимала мягкого пришельца из фольги.

Егор – в центре. Пульт управления мигал лампочками. От волнения у него дрожали пальцы. Но в груди – пылала звезда.

– Готовы? – спросил он.

– ГОТОВЫ! – закричали все.

– Тогда… на счёт три.

Гирлянды начали вспыхивать. Фантомные турбины загудели. Пахло сахаром, деревом, батарейками и детским мылом. Земля дрожала.

– Раз…

– Два…

– Три!

БА-БАХ!

Взлёт.

Свет. Гул. Слёзы. Смех. Крики.

Звёзды рванули к ним навстречу. А ракета – вверх. Сквозь сон. Сквозь игру. Сквозь всё.

ГЛАВА 5. Первый Шаг в Безмолвие.

Ракета дрожала. Не от страха – от сдержанного смеха, от нетерпения, как будто сама мечтала об этом полёте. Её обшивка щёлкала, словно мышцы огромного зверя перед прыжком. Внутри было темно, но в темноте горели огоньки приборов, зеленоватые, мягкие, как свет светлячков в летнем лесу.

Егор сидел на командном кресле, крепко пристёгнутый, с руками на пульте управления, которые дрожали, как желе. Но дрожь была не от страха – от предвкушения. Откуда-то с правой стороны тянуло запахом тёплой жвачки – фруктовой, ароматной, такой, какой угощает мама, если ты был особенно молодцом. С левой – пахло пластилином, причём с оттенками: немного апельсинового, чуть-чуть землистого и ещё чуть… космического. Возможно, так пахнет Марс. Кто знает?

– Все готовы? – спросил он, обернувшись. Его голос дрожал, но в нём была решимость капитана настоящего.

– Готовы! – ответили хором Вася, Аля, Фенька и Жмакс, который устроился в левом кормовом отсеке и сосал карамельный винт.

Секунды капали, как мёд из ложки. Где-то в глубине ракеты звякал таймер. Егор посмотрел на кнопку запуска – она светилась оранжево, как будто внутри горело солнышко, и затаил дыхание.

Он нажал её.

Мир исчез.

Всё дрогнуло – сначала лёгким шёпотом, затем гулом, как будто гора вздохнула. Давление в ушах, сердце в горле, живот – где-то в районе шеи. Сквозь стены ракеты проносился рев, не страшный, а могучий, как песня великанов. Свет за иллюминатором стал сначала белым, затем синим, потом чёрным. Всё случилось за мгновение – и за вечность.

Егор увидел, как земля уходит вниз. Сначала – крыши домов, потом – облака, потом – всё. Осталась только синяя вуаль планеты, от которой медленно отделялись они, пятеро детей и их бумажно-настоящая ракета.

Он смотрел в иллюминатор, не отрываясь, как зачарованный. Земля была прекрасна – как мраморная конфета, как игрушка в руках великана, как дом в снежном шаре. Он почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– Мы в космосе… – прошептала Фенька. – По-настоящему…

В ракете наступила невесомость. Сначала это был лёгкий толчок в животе. Потом – странное ощущение, как будто ноги больше не принадлежат тебе. Потом – плавание. Медленное, мягкое, тёплое, как будто ты стал каплей варенья, дрейфующей среди облаков.

Вася первый отплыл от пола. Он случайно взмахнул рукой и поплыл, как пузырёк в воде. Закричал от радости – громко, пронзительно, так, что ракета словно подпрыгнула от его восторга.

– Я лечу! По-настоящему лечу! – визжал он.

– Тихо, иначе тебя занесёт в кормовой бак! – засмеялась Аля и тоже отпустила ремни.

Они плавали. Смеялись. Крутились. Их волосы – особенно у Феньки – стали как антенны, ловя космическую тишину. Жмакс, лениво отцепившийся от стены, переворачивался в воздухе, как акробат, жуя свою карамель и мурлыкая что-то себе под нос:

– Первое правило невесомости – держи конфету при себе.

Всё внутри стало мягким, как вата. Время тянулось, как жевательная резинка, с перламутровым вкусом. В каждый вдох вползали ароматы: чёрной смородины, стёртых карандашей, хрустящих оладий из субботнего утра. И ещё один запах – невидимый, новый, не похожий ни на что. Запах космоса. Он был как перец и мёд одновременно, как холодный ветер, дующий из будущего.

Они начали осматриваться. Внутри ракета была больше, чем снаружи. Каждая стена – с секретами. В одном отсеке – запас еды: банки с супом из мармелада, коробки с пыльцой сахарной ваты, термос с горячим какао, который шипел от удовольствия. В другом – библиотека с книжками-открывашками: «Как приручить туман», «История пропавших планет», «Записки звездной улитки».

Вася нашёл музыкальную панель. К ней можно было прислониться ухом – и она начинала напевать звёздные колыбельные, языком, которого никто не знал, но все понимали.

– А теперь смотрите! – закричал Егор и щёлкнул тумблер на главной панели.

Потолок над ними растворился – стал прозрачным. Они увидели…

Звёзды.

Тысячи. Миллионы. Сотни миллионов.

Они не просто горели – они дышали. Каждая пульсировала. Менялась. Подмигивала. Там были зелёные и фиолетовые, синие, как замёрзшая черника, золотые, как медаль на груди чемпиона.

Между ними – чернота. Но не пугающая. А глубокая. Как бездна сна. Как море перед рассветом. Она манила. И звала.

И вдруг – движение. Медленное, плавное, словно танец.

Из-за скопления звёзд выплыло нечто. Огромное. Тихое. Светящееся.

Это было существо. Существо космоса. Оно не шло – не плыло – не летело. Оно… просто было. Как если бы само пространство решило стать телом.

Оно походило на медузу, только в тысячу раз больше. Его тело светилось изнутри, как бумажный фонарик. А щупальца оставляли за собой след – искры. Там, где они проходили, рождались новые звёзды.

– Это кто? – прошептала Фенька, замирая.

Жмакс смотрел на него серьёзно:

– Это – Собиратель Мечт. Он прилетает только к тем, кто мечтает так сильно, что их мечты становятся реальными. Это значит… он нас заметил.