О чем молчит река

Она протянула мне ручное зеркальце, и я изучила свое отражение. Где-то на пути в Африкe я повзрослела. Под моими скулами появились впадины. Карие глаза не скрывали моего горя. Губы не улыбались и не смеялись месяцами. Я вернула зеркало, не желая видеть себя, и беспокойно встала, мечтая выйти и все исследовать.

Я была готова.

Я пересекла комнату – Колетт следовала за мной по пятам, – открыла дверь своего номера и обнаружила за ней мистера Хейза, развалившегося на узком деревянном стуле с книгой в руках. Мое внезапное появление заставило его поднять взгляд.

– Я проголодалась, – объяснила я. – Как вы думаете, мне можно съесть хотя бы кусочек хлеба?

– Сколько драмы, – сказал он, закатив глаза. – Я бы никогда не позволил вам причинить мне неудобство своей смертью. У меня есть совесть.

– Я удивлена, что вам вообще известно это слово.

Мистер Хейз расхохотался.

– Я закажу завтрак и чай. Или вы предпочитаете кофе?

– Café, por favor[28].

– Хорошо, – сказал он, поднявшись. Посмотрел за мое плечо и перешел на французский. Я ничего не поняла, но догадалась, что он велел Колетт не спускать с меня глаз. – Я скоро вернусь.

Мистер Хейз ушел, весело насвистывая. Когда он полностью скрылся из виду, я закрыла дверь. У меня были считаные минуты, чтобы сбежать. Сердце бешено колотилось у меня в груди. Я схватила свои вещи: сумочку, набитую пиастрами, карандаш, альбом для рисования, зонтик и ключ от номера. Колетт наблюдала за мной. Ее брови полезли на лоб, а челюсть отвисла от моих быстрых движений. Прежде чем она успела что-либо сделать, я выскользнула из комнаты и быстро заперла ее.

Служанка громко забарабанила в дверь, но я не обернулась.

Холл был переполнен гостями, направлявшимися в обеденный зал. Но, к счастью, я нигде не видела моего тюремщика. Мистер Хейз, возможно, уже был в зале или пошел прямиком на кухню, чтобы заказать мне завтрак. Это не имело значения. Я бросилась к стойке регистрации, где Саллам разговаривал с парой постояльцев. Он повернулся ко мне.

– Могу я ненадолго отвлечь вас, пожалуйста? – спросила я.

Пара любезно отошла в сторону, и я шагнула вперед, протянув ключ от своего номера.

– Я знаю, это прозвучит невероятно странно, но замок на двери моего номера сломался, и моя бедная служанка оказалась заперта внутри. Не могли бы вы выпустить ее сами?

– Конечно! – Саллам выбежал из-за стойки с моим ключом. – Shokran!

Он кивнул и что-то сказал стоявшему рядом служащему, который бросился выполнять его поручение.

Я развернулась и побежала через большой холл к двойным дверям. Резкий солнечный свет ударил мне прямо в глаза, но я этого почти не замечала. Люди сидели за разными столиками, расположенными вдоль передней террасы, а внизу, под лестницей, на каирской улице кипела жизнь. Мимо проезжали ослики с путешественниками и поклажей, лошади тянули экипажи. Я как можно быстрее спустилась на широкую аллею, размахивая зонтиком.

Один из служащих отеля, одетый в темно-зеленый кафтан, заметил мое стремительное приближение.

– Вам нужен транспорт, мадам?

Я кивнула, и он быстро подозвал экипаж, а затем помог мне забраться внутрь. Водитель закрыл дверь и замер в ожидании моих указаний.

– Хан эль-Халили, – ответила я, нервно оглянувшись.

В открытых дверях отеля мелькнула знакомая фигура.

Мистер Хейз.

Он стоял, сжав кулаки, и осматривал террасу. Я откинулась на подушки, чувствуя, как бешено колотится в груди сердце. Окно лишь частично скрывало меня из виду. Водитель кивнул, и экипаж покачнулся, когда он опустился на сиденье, щелкнув языком. Вожжи хлестнули лошадь по крупу.

Я рискнула обернуться в сторону «Шепердса».

Мистер Хейз смотрел прямо на меня. И он был в ярости.

– Езжайте, пожалуйста! Yallah, yallah![29] – крикнула я водителю. – Rápido![30]

Экипаж дернулся вперед, и я по инерции отлетела назад. Мы быстро пробирались сквозь плотное движение, сделали поворот, затем еще один. Я выглянула в окно, ветерок растрепал мои кудри. Сердце рухнуло куда-то в пятки.

Мистер Хейз бежал за нами.

Он ловко уворачивался от ослов и повозок, огибал людей, переходивших улицу. Когда он перескочил через высокую груду ящиков, я невольно присвистнула от восхищения. Этот человек умел быстро бегать. Казалось, ни одно препятствие не могло устоять перед мистером Хейзом, даже упрямые ослы и бродячие собаки, которые с тявканьем мчались за ним по пятам.

Miércoles.

Мистер Хейз встретился со мной взглядом после того, как чуть не столкнулся с продавцом фруктов. Он что-то крикнул, но я не разобрала слов. Я послала ему воздушный поцелуй и рассмеялась, когда он ответил мне грубым жестом. Я узнала этот жест по одной-единственной причине: однажды сын нашего садовника поступил так же, и я спросила, что это значит.

Экипаж сделал еще один поворот и резко остановился.

Я повернула голову. Впереди нас стояла длинная очередь экипажей.

– Черт, черт, черт.

До моих ушей донеслась беглая арабская речь. Еще секунда, и…

Дверь распахнулась, и на подножке появился запыхавшийся мистер Хейз.

– От вас, – шумно выдохнул он, – больше неприятностей, – еще один выдох, – чем вы того стоите!

– Так мне и говорили, – ответила я. – Нет, не заходите…

Мистер Хейз забрался внутрь и сел на скамью напротив меня. На лбу у него блестел пот.

– Я поговорил с вашим водителем. Он отвезет нас обоих обратно в отель…

– Как вы смеете!

– …ради вашего же проклятого блага!

Мистер Хейз едва не прожег меня взглядом, и я тоже свирепо уставилась на него. Скрестила руки на груди, возмущенная тем, что эта гора мышц занимает так много места в тесном экипаже.

– Уходите. Незамужней леди не полагается…

Его челюсти сомкнулись с громким щелчком.

– Вы видите здесь леди? Если бы моя сестра вела себя так же, моя мать…

– Моей матери здесь нет!

Мистер Хейз замолчал и побледнел.

– Я имел в виду…

– Я не ваша проблема, – продолжила я, как будто ничего не слышала.

– В сотый раз повторяю: ваш дядя превратил вас в мою проблему.

Наш экипаж медленно двинулся вперед. Я быстро взглянула на дверь, прикинула варианты и поднялась с сиденья.

– Не смейте выходить из движущегося экипажа, – прорычал мистер Хейз. – Сядьте.

Я толкнула дверцу, ухитрившись схватить сумочку, и вывалилась наружу, путаясь в юбках и размахивая руками, чтобы не упасть на грязную дорогу.

Позади меня мистер Хейз сказал:

– Черт возьми.

Я услышала, как мистер Хейз выпрыгнул из экипажа и аккуратно приземлился рядом со мной. Сильная загорелая рука поддержала меня, прежде чем я упала, запутавшись в своей чертовски длинной юбке. Мистер Хейз держал меня за руку, пока я поправляла платье, отряхивая подол от пыли. Экипаж продолжил удаляться от нас, унося с собой мой зонтик.

– Лучше бегите, если хотите догнать его, – сказала я.

– Только с вами, – ответил мистер Хейз.

Я высвободилась из его хватки и замерла, чтобы посмотреть, что он будет делать. Мистер Хейз стоял рядом, но не прикасался ко мне. Вместо этого он жестом предложил перейти на тротуар. Я согласилась, чтобы не мешать дорожному движению.

Оказавшись на тротуаре, я твердо заявила:

– В отель я не вернусь.

– Подумайте о своей репутации, – сказал мистер Хейз, возвышаясь надо мной.

– Как будто вам есть до нее дело, – огрызнулась я. – Для вас я просто работа.

Мистер Хейз и глазом не моргнул. Он словно окаменел.

– Я пойду на базар. Если вы хотите убедиться, что я в безопасности, идите со мной. Но не пытайтесь отвести меня обратно. – Я ткнула его в чересчур широкую грудь. – Я могу быть невероятно громкой и раздражающей, когда захочу.

– О, я заметил, – рявкнул мистер Хейз. Его голубые глаза налились кровью.

Я развернулась и зашагала прочь, не думая о том, куда иду. Но с каждым шагом я чувствовала взгляд мистера Хейза у себя между лопаток. Он что-то замышлял.

CAPÍTULO OCHO

Глава 8

Я совершенно заблудилась. Хан эль-Халили решил сыграть в прятки, и многие дома казались мне подозрительно знакомыми. Все они были высокими и узкими, с лепными альковами, в которых виднелись богато украшенные входы и веранды. Бледнокожие джентльмены в шляпах из пальмовых листьев проталкивались сквозь плотную толпу так, словно им принадлежала земля под ногами. Здание оперного театра придавало оживленной улице ощущение величия. Внезапно я вспомнила, как Papá водил мою маму на «Аиду», и несколько месяцев спустя они повторили это представление для меня. Mamá забыла строки, и Papá героически продолжил без нее, но это лишь заставило меня пожалеть, что я не была с ними в театре. Все, чего я хотела, – это разделить с ними воспоминания. В конце концов мы все уселись на пушистом ковре перед камином и проговорили до глубокой ночи.

Горе хранило воспоминания. Оно возвращало мне забытые моменты, и я была благодарна, пусть даже внутри меня все сжималось. Мне не хотелось забывать родителей, как бы больно ни было вспоминать о них. Я вытерла глаза, убедившись, что мистер Хейз ничего не видел, и зашагала в сторону базара.

Или по крайней мере туда, где он должен был быть.

Мистер Хейз молча следовал за мной один квартал, потом другой. Когда я повернула, он нарушил молчание.

– Вы понятия не имеете, куда идете, – весело заявил он.

– Я осматриваю достопримечательности. Полагаю, в словаре сказано, что между этими понятиями есть существенная разница.

– В данном случае ничего подобного.

Мистер Хейз шел рядом, соблюдая дистанцию, но каким-то образом давая окружающим понять, что мы вместе.

– Я могу помочь, – сказал он после небольшой паузы.

– Я не поверю ни единому вашему слову.

Мистер Хейз преградил мне путь и скрестил руки на широкой груди. А потом стал ждать.

– Уйдите с моего пути, – процедила я.

– Вам придется довериться мне, – сказал он с заискивающей улыбкой.

Я прищурилась.

– Так вы хотите увидеть Хан эль-Халили или нет? – Гнев мистера Хейза немного утих, и в уголках его губ снова пряталась усмешка, тайна, которая ждала, чтобы ее раскрыли. Его непринужденные манеры только разожгли мое недоверие. Я чувствовала, что мистер Хейз снова манипулировал мной. Любезничал только до тех пор, пока ему это было выгодно.

Я решила не терять бдительности.

– Конечно, хочу.

Мистер Хейз кивнул в сторону улицы, на которой мы еще не были.

– Тогда следуйте за мной.

Он зашагал прочь, не проверяя, последую ли я за ним. Легкий ветерок ласкал мое лицо, пока я раздумывала. Затем, пожав плечами, я направилась за ним. Если мистер Хейз попытается обмануть меня, я подниму такой шум, что он тут же пожалеет об этом. Он еще не знал, как громко я умею кричать. Мой проводник притормозил, чтобы подстроиться под мой более короткий шаг.

– Далеко ли нам идти?

– Нет, – ответил мистер Хейз, мельком посмотрев на меня. – Вам понравится.

Улица становилась все теснее, и с каждым шагом мистер Хейз словно сбрасывал с себя слой аристократизма, который облегал его, как хорошо сшитый плащ. Его движения становились более свободными, длинные руки и ноги – более расслабленными. Мы свернули в узкий переулок, вдоль которого, казалось, располагались сотни магазинов. Высокие и узкие дома возвышались над маленькими витринами, верхние этажи выступали наружу и были усеяны окнами, обрамленными деревянными ставнями с изящной резьбой.

– Ого, – выдохнула я.

Мистер Хейз усмехнулся.

– Я же говорил.

Нас окружала плотная движущаяся толпа, залитая солнечным светом, который пробивался через балки над головой. Владельцы различных заведений наблюдали за людьми, идущими по грунтовой дорожке, иногда молча покуривая, иногда выкрикивая цены на свои товары. Туристы говорили в основном на английском – американском или британском, – но изредка до меня долетали обрывки немецкой, французской и голландской речи. Я прибыла в Каир в самый разгар сезона, и казалось, что на этой дороге собрались люди со всего мира.

Мистер Хейз вел меня, следя, чтобы нас не поглотила шумная и беспокойная толпа, люди, которые шли пешком или ехали верхом. Женщины держали своих детей за руку, направляя их и при этом умудряясь делать покупки, обмениваться товарами и вести беседы со своими спутницами. Британские офицеры, выделяющиеся благодаря форме, шагали в этом плотном потоке, поддерживая порядок.

К моему удивлению, мистер Хейз смотрел на них с таким же недоверием, как и я.

Я заставляла его останавливаться через каждые несколько футов. Сперва чтобы купить лимонаду у продавца, который нес жестяную банку. Тот наполнил медный стаканчик до краев и протянул его мне. Первый глоток терпкой жидкости опалил мне язык. Я сразу же купила лимонад для мистера Хейза.

Он вопросительно приподнял бровь.

– За то, что привели меня сюда, – объяснила я. – Спасибо.

– Надо же, как вы стали вежливы.

– Я всегда вежлива.

Мистер Хейз тихо хмыкнул. Молча выпил лимонад и вернул стакан продавцу. В тот момент я заметила, что меня, не скрываясь, разглядывает незнакомый мужчина. На нем был дорогой костюм, в левой руке он сжимал трость. Мистер Хейз проследил за моим взглядом и свирепо уставился на незнакомца. Мужчина шагнул в мою сторону с плотоядной улыбкой.

– Как ты отнесешься к пинку в живот? – процедил мистер Хейз.

Его мягкий тон меня не обманул. Мистер Хейз напоминал бомбу замедленного действия. Он возвышался над всеми, широкоплечий и мускулистый. Мужчина остановился, с опаской взглянув на мистера Хейза. Виновато вскинул брови и двинулся дальше.

Я оглядела улицу, заполненную покупателями.

– Что бы вы сделали?

– Ударил бы его, – весело ответил мистер Хейз. – Пойдемте.

– В насилии никогда нет необходимости.

Он мрачно посмотрел на меня через плечо.

Мы снова зашагали по улице, и мистер Хейз придвинулся ко мне еще ближе. Я уже давно не чувствовала себя такой счастливой, такой свободной. Вдали от поучительных лекций Tía Лорены, вдали от повседневной жизни, которая вызывала зевоту. Вдали от холодной отчужденности Амаранты. Моя кузина Эльвира была бы в восторге от базара, ей бы понравился каждый закоулок. Я очень скучала по ней и внезапно пожалела, что не взяла ее с собой в путешествие.

Но Tía Лорена и Амаранта никогда бы мне этого не простили.

Все знали мистера Хейза, и когда он проходил мимо, покупатели, продавцы и даже дети громко здоровались с ним. Я молча стояла в стороне, когда некоторые из них бросились к нему. Мистер Хейз вывернул карманы, раздавая пиастры и конфеты. В этой части города он был совершенно другим человеком. Я попыталась уловить разницу.

Во-первых, он не флиртовал со мной. Во-вторых, не приказывал мне. Но дело было не только в этом. Мистер Хейз казался веселее, жесткость в его взгляде смягчилась. И вместо того, чтобы обмануть меня, он привел меня именно туда, куда я хотела.

Мило с его стороны – вот уж не думала, что мне когда-нибудь придется применить к нему это слово.

Он заметил мой пристальный взгляд.

– У меня что-то на лице?

Я постучала пальцем по губам.

– Я думаю.

Мистер Хейз молча ждал.

Наконец до меня дошло.

– Вы отбросили цинизм.

– Что? – Он настороженно посмотрел на меня. – Я не циничен.

Я шагнула к нему, и он напрягся от этой вынужденной близости.

– Вам меня не одурачить. Ни на минуту.

Мистер Хейз отстранился от меня, и его поведение едва заметно изменилось. Возводя невидимые стены, он сдерживал своих демонов. Загорелой рукой он потянулся к фляжке и сделал большой глоток.

– Понятия не имею, о чем вы, дорогая, – протянул мистер Хейз. На его губах появилась усмешка, а взгляд голубых глаз стал на несколько градусов холоднее.

Я показала на его рот.

– Эта улыбка такая же пустая, как и ваши нежности.

Мистер Хейз рассмеялся, и смех прозвучал неубедительно, немного натянуто.

– Знаете, – тихо произнесла я, – где-то в том, что я сказала ранее, скрывался комплимент.

Он выгнул бровь.

– Неужели?

Я кивнула.

Мистер Хейз закатил глаза и потянул меня к продавцу в тюрбане и длинном кафтане, доходившем ему до сандалий. При виде его одежды мне захотелось взять кисть: великолепная ткань была потрясающе украшена. Образ довершал пояс, аккуратно повязанный вокруг талии. Мужчина продавал великолепные табуретки и шкафчики, инкрустированные перламутром. Другой продавец торговал чашами и медными сосудами для питья, подносами и подставками для благовоний. Я хотела купить все, но ограничилась минимумом: для Эльвиры и Tía Лорены я купила тапочки, расшитые мерцающими бусинами и золотой нитью, у продавца, который нес несколько пар, подвешенных на длинном шесте. Для Амаранты я выбрала пояс рубинового цвета, хотя знала, что она никогда его не наденет.

Но нигде я не видела, чтобы кто-нибудь продавал украшения, похожие на то, что у меня украли. Я внимательно оглядывала витрины, но ничего не привлекло моего внимания. Внутри у меня все сжалось от разочарования. Возможно, было глупо даже пытаться искать. Мой дядя мог сказать это случайно, и мне не следовало воспринимать его слова всерьез. Боже, он сказал, что Papá мог найти золотое кольцо под горшком.

– Вы ищете что-то конкретное? – спросил мистер Хейз, всматриваясь в мое лицо.

– Я хотела купить себе что-нибудь взамен кольца, которое потеряла. Это был последний подарок Papá.

Жесткая линия его челюсти смягчилась.

– Вряд ли вы найдете что-то подобное. – Мистер Хейз прикусил губу, нахмурившись. Неожиданно его лицо прояснилось. – Следуйте за мной. Возможно, мы что-нибудь найдем.

Мы прошли несколько поворотов, и перед нами открылось множество переулков, где было еще больше магазинов, людей, ослов, на которых восседали туристы. Мимо прошел караван плохо воспитанных верблюдов, изредка плевавшихся в своих владельцев. Вскоре мне стало ясно, что Хан эль-Халили разделен на кварталы, где торговали товарами определенного рода. Хотите купить посуду? Она продавалась в отдельном секторе. Ищете ковер? Отправляйтесь на соседнюю улицу.

Мистер Хейз привел меня в полутемный переулок, где продавались роскошные украшения и сладко пахло благовониями. Дорога сузилась, и вскоре идти бок о бок стало невозможно. Мистер Хейз вышел вперед, а я поплелась за ним. В какой-то момент он потянулся ко мне и взял за руку. Я опустила голову, потрясенная этим жестом. Его мозолистая ладонь накрыла мою. Меня поразило, что посреди этого восхитительного столпотворения его присутствие успокаивало и утешало.

Я проходила мимо витрины магазина, ничем не отличающегося от соседних, когда услышала странный шепот. Меня коснулась волна энергии от чего-то сверхъестественного. Она пробежала по спине, вызвала дрожь в пальцах. Мое тело узнало отчетливый аромат магии, наполнивший мой рот цветочным привкусом.

Мистер Хейз почувствовал вибрацию в моей ладони и немедленно остановился.

– Что случилось?

– Я не знаю, – медленно произнесла я. – Что здесь продается?

Мистер Хейз обернулся, проследив за моим взглядом.

– Обычные безделушки.

– Я бы хотела что-нибудь купить здесь.

Он отпустил мою руку.

– Тогда после вас.

Магазинчик напоминал шкаф с десятками крошечных ящичков. Продавец сидел на табурете в тесном помещении, его голова едва виднелась над прилавком. Он встретил нас с такой широкой улыбкой, что мне захотелось купить у него каждую вещичку.

Я шагнула к нему.

– Salaam aleikum.

– Что вы ищете? – спросил мистер Хейз.

Я закрыла глаза, чувствуя, как внутри бьется пульс, похожий на тиканье часов.

– Я не знаю точно.

Мистер Хейз что-то сказал продавцу. Тот немедленно встал и начал выдвигать ящики, выкладывая на прилавок свои товары. Цепочки, серьги, великолепные ножные браслеты из филиграни – разумеется, я собиралась купить их, – подвески в форме клыков и амулеты разной степени мастерства. Золотых колец не было, но я вглядывалась во все, пытаясь определить, где именно почувствовала этот слабый шепот. Казалось, я гналась за последними проблесками дневного света.

Продавец протягивал мне украшение за украшением, а я лишь качала головой.

И тут я снова почувствовала его. Еле слышный зов.

Под грудой драгоценностей лежала маленькая деревянная шкатулка для украшений, совершенно грязная. Я указала на нее. Продавец вскинул брови и что-то пробормотал себе под нос. Вложил шкатулку в мои сложенные ладони.

Мою руку, словно молния, пронзила магия.

Непонятная пульсация угасла, а ей на смену пришло глубокое знакомое чувство. Во рту появился привкус, словно я проглотила букет цветов. Перед внутренним взором появилась едва различимая женская фигура, которая стояла под расколотым небом. Одна половина была усыпана миллионами сияющих звезд, среди которых мерцала молочного цвета луна, отбрасывавшая серебристый свет на кожу женщины. А на другой половине обжигающим огнем пылало солнце. Женщина была одета в жемчуга и пахла розами. На ногах у нее были позолоченные сандалии, украшенные драгоценными камнями.

Я смутно осознавала близкое присутствие мистера Хейза, но не могла разглядеть его лицо. Возможно, он говорил со мной, я не знала. Все мое существование сузилось до одной точки, острой, как кончик иглы. Каким-то образом меня заполнил поток, который пульсировал магической силой, состоящей исключительно из одного чувства.

Из любви.

Продавец растерянно уставился на меня, когда я достала свою сумочку. Мистер Хейз посмотрел через мое плечо на грязную, ржавую шкатулку.

Владелец магазина быстро заговорил, обращаясь к мистеру Хейзу.

– Что он сказал?

– Он хочет знать, действительно ли вы хотите купить шкатулку. Однажды ее уже возвращали.

– Я возьму ее.

Владелец магазина сказал что-то еще, и мистер Хейз нахмурился в ответ.

Я почти не заметила этого. Магия распространялась из шкатулки расширяющимися кругами. Каждую клеточку моей ладони покалывало, кровь лихорадочно бурлила. Это ощущение переполняло меня.

Я никогда не испытывала ничего подобного, и все же чувство было до боли знакомо.

Мистер Хейз пристально посмотрел на меня.

– С вами все в порядке?

– Estoy bien[31].

Он окинул меня скептическим взглядом.

– Вы действительно хотите купить эту грязную штуковину?

– Да, – заявила я, – и красивый браслет на ногу. Por favor[32].

Мистер Хейз пожал плечами и узнал цену. Расплатившись, я последовала за ним по узкой улочке, почти не сводя глаз со своей покупки. На крышке шкатулки когда-то была нарисована очаровательная миниатюрная картина, которая почти стерлась за века использования. Она помещалась у меня на ладони, а когда я перевернула ее, то заметила длинный шов, идущий от одного края к другому. Я осторожно положила оба предмета в сумочку, чувствуя, как магия бурлит под кожей.

Наконец мы вышли из узких переулков базара, и, когда у меня громко заурчало в животе, мистер Хейз многозначительно посмотрел на меня.

– Мы возвращаемся в отель на обед.

Судя по положению солнца, было около полудня. Неудивительно, что у меня урчало в животе.

– Ничего подобного. Я собираюсь в «Гроппи».

– Знаете, в отеле тоже подают чай и пирожные.

Мои родители были в восторге от этого заведения, весьма популярного в каирском обществе. И я намеревалась убедиться в этом лично.

– А финики в шоколаде у них есть?

Мистер Хейз улыбнулся, нехотя, словно под действием чар.

– Ваш дядя никогда не простит меня, если с вами что-нибудь случится.

– Что он сделает? – спросила я. – Отправит меня домой?

Затем я отвернулась, намереваясь найти экипаж, который отвез бы меня в «Гроппи». Но мистер Хейз пронзительно свистнул, и секунду спустя проблема была решена. Он помог мне сесть в открытый экипаж, и я приподняла бровь, ожидая, какой адрес он сообщит водителю.

Взгляд мистера Хейза упал на мою ладонь, лежащую на ручке дверцы. Мои намерения были ясны. Я бы выпрыгнула из движущегося экипажа, если бы он назвал неверный адрес.

– «Гроппи», – покорно сказал мистер Хейз.

Я откинулась на подушку и победно улыбнулась.

Мистер Хейз уставился на меня с противоположной скамьи.

– Вы не часто это делаете.

– Что?

– Улыбаетесь.

Я пожала плечами.

– Большинство ваших улыбок фальшивы, так что, полагаю, мы квиты.

– Фальшивы?

– Вы все верно услышали, мистер Хейз.

– О, это все из-за теории о моем цинизме.

Он даже не посмотрел в мою сторону, когда я закатила глаза.

– Это не теория.

– Почему бы вам, такой красивой, просто не посидеть и не полюбоваться окрестностями?