Забава для избранных

– Она тоже жила по соседству?

– Нет. Но она была у меня дома.

– Зачем?

– Просто заглядывала в гости.

– И все?

– Да. Вы ведь тоже ходите в гости к своим друзьям, родным и близким.

– Ходим, – сказал Крячко, – но не душим их.

Мужчина не отреагировал на его выпад.

– А кем была эта Кира? – уточнил Гуров. – Студенткой, как и Савина?

– Нет. Я уже сказал вам, она была очень талантливой. Когда мы виделись, Кира читала мне свои стихи. Многие из них она переложила на музыку. Это было потрясающе. Как голоса ангелов. А на гитаре она играла просто божественно. – Здесь на лице мужчины впервые проявилось что-то весьма отдаленно похожее на улыбку.

Певица, значит, сделал вывод сыщик. И, скорее всего, из такой же рокерской компании, потому что имя ее Льву Ивановичу ничего не говорило, несмотря на то что было редким. Он напряг память, но не смог с ходу припомнить убийства девушки с таким именем, ни недавнего, ни какого-то давнишнего. Единственное, что приходило на ум, – воровка Кирюхина по кличке Кира, скандальная и выпендрежная дамочка, с которой Гуров пересекался на заре своей милицейской карьеры. Но та вскоре отправилась в места не столь отдаленные, а потом и вовсе пропала с радаров. О ее дальнейшей судьбе ходили самые разнообразные слухи, один другого хлеще. К тому же сыщик сильно сомневался, что речь сейчас шла о ней.

– И Киру вы тоже задушили? – продолжал допрос Стас.

– Нет, – возразил Терентьев. – Я ей помог улететь в небо.

– Из окна, что ли, вытолкнули?

– Нет, – повторил мужчина. – Она полетела над водой, над радугой. Она пела так в одной из своих песен.

– А поточнее? – не отставал сыщик.

– Мы тогда пришли с ней на мост. И оттуда она улетела прямиком на небо, к Богу.

– Ясно, значит, сбросили с моста, – резюмировал Станислав. – Когда это было?

– Несколько лет назад.

– А поточнее?

Николай помолчал.

– Лет пять, пожалуй. Или четыре. Где-то так. Тогда тоже была весна. Конец мая.

– Понятно.

– Вы мне не верите? – спросил собеседник безо всякой недоброжелательности.

– Проверим, – коротко ответил Лев Иванович. – Где это случилось? Здесь, в городе?

– Нет, в поселке. Не очень далеко. Не помню, как называется, но там очень красиво. Идеальное место, чтобы уйти. Кира сама его выбрала и попросила меня тогда поехать с ней.

– И вы согласились. А почему? Вас не смутило, что Кира фактически попросила вас убить ее?

Николай пожал плечами:

– Люди ищут Бога. Я тоже Его ищу. И, если находят дорогу к нему и просят проводить, почему бы не помочь?

– Даже таким… способом?

– Вы не поймете этого.

– Ясно. Стас, вызывай дознавателя.

– Я арестован? – уточнил Терентьев.

– Пока что задержаны, – пояснил Гуров. – А уж какую меру пресечения вам изберут, решит дознаватель.

Мужчина безразлично кивнул.

– Николай Евгеньевич, – посмотрел на него Крячко, – если вы утверждаете, что убили Наталью Савину и эту Киру с неизвестной фамилией, то, может, и еще кто-то был? Может, жертв было гораздо больше, чем вы нам тут рассказали?

– Нет, – отрицательно помотал головой Николай. – Это совершил я, в этом и признаюсь. А чужие грехи мне брать на себя нет смысла.

– Иисус же взял, – снова не удержался от насмешки Стас.

– Кто же я такой, чтобы сравнивать себя с ним?

– Это уж точно. Скажите, а откуда вы заранее узнали, что Савина появится во дворе именно в это время после своей ночной прогулки?

– Я просто знал это. Не могу вам объяснить. А насчет времени… – Он равнодушно пожал плечами. – Наверно, это было совпадение.

Оставшись вдвоем, друзья посмотрели друг на друга. На лицах обоих читались и озадаченность, и недоумение, и они понимали, что думают примерно об одном и том же.

– Лева, ты веришь в то, что он убил студентку? – озвучил Станислав витавшую в воздухе мысль.

– Честно? – посмотрел на него сыщик. – Не верю. Про эту Киру ничего сказать не могу, не знаю эту историю, а вот что касается Савиной… А ты веришь?

– И я не верю, – признался напарник. – Вроде бы все ладно и складно, не запирался и не юлил, но…

– У меня такое ощущение, что Терентьев все это придумал и сам в это поверил.

– Вот и у меня то же самое. Но никуда не денешься.

– Да, придется проверить, – согласился Лев Иванович. – Конечно, плохо, что свидетелей нет.

– Лева, если это все вранье и байки, то Терентьев запросто засыплется на следственном эксперименте или еще на чем-нибудь. Если только ему не повезет и он наобум не угадает, как именно задушили девчонку.

– Да тут и гадать не надо, – заметил Гуров. – Придушили собственным шарфом, а не каким-то шелковым шнуром с золотой оплеткой, которая бы оставила на шее следы, или корабельным канатом. Вот только если он скажет, что перед этим оглушил ее булыжником по голове…

– Ладно, чего мы сейчас будем огород городить? Посмотрим. Но мое мнение ты уже знаешь.

– Как и ты мое. Знаешь что, Стас? А давай-ка поищем историю с этой загадочной и талантливой Кирой. Чем черт не шутит, вдруг и правда что-то интересное обнаружится.

– Давай, – согласился Крячко. – Странно только, что мы о ней не слышали. Все «мокрухи» ведь в наше поле зрения попадают. Даже если расследовали где-то на «земле», а не у нас. А тут – ни слуху ни духу. Я даже припомнить не могу подобную историю и жертву с таким именем.

– Так, может, там и не возбуждали дело об убийстве. Терентьев сам сказал, что толкнул ее с моста. Не избил и выкинул. А столкнуть можно по-разному.

– Это да. И, кстати, согласен. Может, там вообще расследование давно прекращено. Списали на самоубийство или несчастный случай, а этот Коля умудрился даже нигде не засветиться.

– О чем я и говорю. Итак, что мы с тобой знаем об этой Кире?

– Ну, как я понял, она была неформалка. Ну, или, по крайней мере, из этой развеселой компании.

– Предлагаешь к таким ребятам наведаться и спросить: «А не расскажете ли вы нам про некую Киру, которая сочиняла собственные песни и загадочно ушла из жизни?»

– Можно и так. Но для начала поступим проще.

– И как же?

– У нас в канцелярии Вика работает. Знаешь ты ее, такая, с короткой стрижкой и сережками в виде драконов.

– Да, знаю.

– Так вот, она на этой рок-музыке повернута. Я к ней схожу и спрошу.

– Думаешь, она знает? Может, она какую-нибудь «зарубежку» слушает, а не местный андеграунд?

– Что бы ни слушала, но наверняка в курсе местной рок-н-ролльной жизни, я в этом больше чем уверен. Так что, – Стас встал из-за стола, – жди здесь, а я скоро вернусь.

5

Напарник вернулся довольно быстро. Сыщик, конечно, специально время не засекал, но мог об заклад побиться, что не прошло и получаса. Однако по лицу Станислава было видно, что сходил он не зря.

– Узнал, – довольным тоном произнес Крячко.

– Как-то очень быстро, – заметил Лев Иванович. – Информации мало?

– Ну, я бы не сказал, что много, зато содержательно.

– Тоже неплохо. Давай, слушаю.

– Сейчас. – Стас проверил наличие воды в чайнике и нажал на кнопку. – В общем, была у нас в городе такая Кира Лифанова, рок-певица. Писала стихи, сочиняла песни и перекладывала их на музыку. Исполняла в основном под акустику. Вика, несмотря на то что слушает один «тяжеляк» – это она сама сказала, – отозвалась об этой мамзели очень хорошо. Ну, точнее, о ее творчестве. Ей даже некоторые песни Киры очень нравятся. С самой Лифановой она была знакома, можно сказать, шапочно – пересекались раза два-три в каких-то общих компаниях, на концертах там, на пьянках, но толком и не общались.

– А что с ее гибелью?

– Да, так вот. – Стас сел за стол и повернулся к Гурову. – Около пяти лет назад эту Киру выловили из речки в области. Мертвую, разумеется. Без каких-либо ран и повреждений. Нашли вроде на второй день после утопления, как раз в последних числах мая. По словам Вики, ее смерть породила много слухов во всей этой рок-тусовке. Знакомые рассказывали, что, мол, она была в депрессии последнее время, даже месяц не писала новых песен, хотя раньше постоянно с чем-то новым выступала. А в те дни, в выходные, собиралась к кому-то на дачу, но, если Терентьев не врет, она поехала с ним в другую сторону. Вот, собственно, и все.

– Вот так история, – заметил сыщик.

– Ну, такие истории были не у одного творческого человека.

– Согласен. Хотя, конечно, я не знаком так подробно с биографиями рок-музыкантов…

– Ну, ты того же Есенина вспомни. Более чем загадочная смерть.

– Сравнил тоже, – усмехнулся Лев Иванович. – Признанный еще при жизни великий поэт, которого знала вся страна, и какая-то рок-н-ролльная певичка, о которой слышали только любители подобного жанра.

– Лев Иванович, не вредничай. – Напарник достал бокал, бросил туда пакетик чая и налил кипяток.

– Да не вредничаю я, а правду говорю. А что со слухами, которые появились после ее гибели?

– Честно говоря, там стандартно. Многие склонялись к тому, что это самоубийство, некоторые считали, что несчастный случай. Но были и те, кто думал, что это убийство или еще какая-нибудь темная история. Там даже мистические версии попадались. Правда, таких были единицы.

– Наверно, я все-таки прав. Насчет того, что дело об убийстве там не возбуждали, – пояснил Гуров.

– Да я тоже так думаю, – кивнул Станислав. – Но все равно следователи точно проверку делали. Можно у них спросить. А если какое-то дело все же было, хотя бы то же самоубийство, можно заглянуть в архив.

– Это можно. – Сыщик откинулся на стуле. – Что же, получается, мы с тобой зря все эти камеры мурыжили?

– Не зря, – возразил Крячко. – Мы расследуем убийство Наташи Савиной, а не Киры Лифановой, если там, конечно, действительно убийство было.

– Ты и в этом засомневался?

– Лева, да я, как послушал этого Терентьева… Если бы на него очередная блажь нашла, он бы и в убийстве Кеннеди признался. Сочинил бы что-то правдоподобное и сам же в это бы и поверил.

– Тоже может быть.

– Кстати, про камеры. Что там на домофоны записалось?

– Ой, Стас, там вообще пустота. Дело-то было в темное время, а домофонные камеры засняли только то, что освещено. А освещены, как ты сам понимаешь, только несколько метров от подъезда. Хотя вроде мелькнула какая-то фигура, но там бы даже мама родная не опознала.

– Я поэтому, честно тебе скажу, особо и не рассчитывал. Потому что, судя по фоткам с места, этот пустырь на хорошем таком расстоянии от ближайших подъездов.

– Так и есть. А что с номерами машин, которые на камеру попали?

– Я позвонил Жене в ГИБДД. Он обещал прислать. Ну, Женька человек обязательный, сам знаешь. Сделает как можно быстрее.

– Уже хорошо.

– И что делать будем?

– Хороший вопрос. – Лев Иванович помолчал немного. – Давай действительно проверим историю с Кирой. Правда, сейчас, как узнают, что задержан подозреваемый…

– Да уж, – кисло заметил Стас. – Орлов хоть и понимающий мужик, и опытный опер, но… Знаешь, Лева, предлагаю переговорить с ним. Вот что хочешь делай, а вот не верю я, что этот Терентьев убил студентку.

– И я не верю. Ладно, дождемся пока ответа из ГИБДД. А этого Терентьева, скорее всего, отправят в СИЗО.

– Еще бы. Чай, не батон с прилавка свистнул. Сто пятая статья, как-никак.

Все вышло так, как и предсказывал Гуров. Николая Терентьева заключили под стражу. Друзья пошли прямиком к своему непосредственному начальнику – генералу Орлову, который по счастливой случайности оказался на месте.

– Разрешите, Петр Николаевич? – заглянул к нему Станислав.

– Заходите, – кивнул начальник.

Когда напарники сели перед ним, генерал посмотрел на них не без доли иронии.

– Быстро вы, однако, поймали убийцу студентки, – заметил Орлов.

– Вот об этом мы и хотели поговорить, – сказал сыщик. – Не он это. Не Терентьев.

– Даже несмотря на то, что признался?

– Даже несмотря на это, – уверенно ответил Лев Иванович. – У этого Терентьева, скажем так, слегка не все дома. Он бывший наркоман.

– Вот как?

– Сами знаете, бывших наркоманов не бывает, – добавил Крячко.

– Знаю, Стас. Но зачем он тогда признался?

Друзья переглянулись.

– Крыша у него поехала, вот и выдал желаемое за действительное, – честно ответил Гуров. – Наташу Савину, скорее всего, привезли во двор ее дома на машине. Либо уже мертвую, либо задушили на месте. Потому что в ту ночь камеры видеонаблюдения засняли ее вместе с каким-то мужчиной, и это был точно не Терентьев.

– Петр Николаевич, – продолжил Стас, – вы нас давно знаете. Знаете, что мы тут пургу гнать не будем и с беспочвенными подозрениями к вам бы не пришли. Мы точно уверены, что убийца Савиной еще на свободе. А Терентьев… Он, возможно, причастен к гибели одной девушки, но это отдельная история, и случилась она около пяти лет назад.

Генерал внимательно посмотрел на своих подчиненных:

– Ну, если вы так уверены…

– Абсолютно, товарищ генерал, – твердо заверил Гуров. – И я даже больше чем уверен, что то, что Терентьев все это выдумал, очень быстро откроется.

– Хотя бы на следственном эксперименте, – закончил напарник.

Орлов помолчал немного.

– Ну, то, что я вам скажу, – начал он, – вы и сами знаете. Если вы считаете, что убийца этой девушки еще не пойман, ищите его. А что за история пятилетней давности?

– Там все проще, – ответил Станислав. – Была у нас в городе одна малоизвестная певичка. По слухам, решила свести счеты с жизнью и попросила Терентьева подсобить.

– Каким же образом?

– Он столкнул ее с моста в речку. Девчонка упала в воду и захлебнулась. Через пару дней ее выловили.

– Это здесь было, в городе?

– Нет, под поселком. Километров двадцать пять отсюда.

– А как ее звали, эту певичку?

– Кира Лифанова.

– Лифанова, Лифанова… – Начальник слегка нахмурился. – Где-то я слышал эту фамилию. Правда, не в контексте с убийством. Говорите, певица?

– Да, из рокеров.

– Ну да, у них там много всяких певцов да музыкантов. Андеграунд, поди?

– Вроде того.

– Все ясно. В общем, товарищи опера, работайте. И ты прав, Лев Иванович: если этот ваш Терентьев соврал, это быстро всплывет. Но если найдутся доказательства, что он причастен к гибели этой рок-певицы, то за это привлекут.

Когда напарники уже выходили из кабинета, генерал их окликнул. Они обернулись.

– Вспомнил, где я слышал фамилию, – пояснил Орлов. – У соседей дочка фанатеет от рок-музыки. От нее и слышал. Или от ее родителей.

Друзья переглянулись, усмехнулись и вышли. Лев Иванович повернулся к Крячко:

– Иди, наверно, карауль звонок от Жени, а я попробую разузнать про Киру.

– Заметано, – кивнул Стас. – Тем более что он мне уже позвонил, пока мы у начальника сидели.

Выяснить про историю смерти Киры Лифановой оказалось не таким уж сложным делом. Следователь, которая ей занималась, давно знала Гурова, поэтому охотно рассказала ему по телефону подробности.

– Там не явный криминал, – пояснила она. – По крайней мере, ничего такого не всплыло, пока я с этой девицей ковырялась.

– Самоубийство? – уточнил сыщик.

– Скорее всего. Следов насилия или каких-то прижизненных отметин и травм на трупе не нашли. Девчонка свалилась в речку и захлебнулась. Были, конечно, следы от удара об воду, но это, сами понимаете, Лев Иваныч, не насилие.

– Ну еще бы. А выяснили, почему она это сделала?

– Я беседовала с ребятишками из ее компании. Они сказали, что девочка была в долгой депрессии. Мол, творческий кризис и все такое прочее. Тем более молоденькая, двадцать два ей было.

– Да, в этом возрасте все невзгоды кажутся чуть ли не катастрофой.

– Вот именно. Правда, эти принеформаленные ребятишки таких теорий нагородили, что хоть стой, хоть падай, одна хлеще другой. Хоть многотомный роман пиши.

– Типа инопланетян или барабашек? – не удержался от усмешки Лев Иванович.

– Да, нечто вроде, с сильным уклоном в мистику. А чего это вы вдруг заинтересовались этим делом? Если не секрет, конечно.

– Не секрет, Катюш. Просто мы тут расследуем одно убийство, и один товарищ в нем признался. И не только в нем, но и в убийстве этой Лифановой пять лет назад.

– Но… – понимающим тоном произнесла следователь Катя и сделала многозначительную паузу.

– Но дело в том, что этот якобы убийца, как бы тебе сказать…

– Псих, – подсказала собеседница.

– Наркоман бывший. А может, и не бывший.

– Да, и такое может быть, – согласилась Катя. – Не сегодня завтра признается еще и в покушении на Ленина вместе с Фанни Каплан.

– Я бы не удивился.

– Я тоже. Каких только не повидала чудачков за свои годы работы.

– И не говори. Просто потерпевшую знал, вот и навоображал невесть что, непонятно только зачем.

– Ой, Лев Иванович, да кто их разберет, этих обдолбышей? У них вечно то Меркурий во втором доме, то черти по углам бегают.

– Это точно. Слушай, я на всякий случай все же спрошу: из этих знакомых Лифановой не попадался такой Николай Терентьев? Правда, он постарше Киры лет так примерно на пятнадцать-двадцать.

– Терентьев… – повторила следователь и немного помолчала. – Нет, кажется, такого не было. Тем более такого старого. Ну, по сравнению с этими сопляками. Это он, что ли, берет на себя смерть этой девицы?

– Он самый. Ладно, Катюша, спасибо тебе огромное.

– Было бы за что. Звоните, если еще что-нибудь надо будет.

– Обязательно.

Что и требовалось доказать, мысленно отметил Гуров, повесив трубку. Виновных нет, следов насилия тоже, дело прекращено, Терентьев не засветился. Да и вину его будет доказать сложно, пусть даже он хоть сто раз признается и чистосердечное напишет – прямых улик и доказательств нет.

Сыщик посмотрел на Крячко, который копошился в компьютере, периодически глядя на экран телефона.

– Что, Лев Иванович, хорошего нам скажете? – поинтересовался напарник, не отрываясь от своего занятия.

– Смотря что хотите услышать, Станислав Васильевич, – улыбнулся Гуров.

– Что, совсем голяк? – все же повернулся Стас. – Не насильственный случай, дело в архиве пылится?

– Угадал. Терентьев, разумеется, там нигде не то чтоб не засветился, а даже на горизонте не мелькнул. Поэтому, даже если он и спихнул эту Киру с моста, хрен докажешь теперь это, несмотря на все его признания. Потому что на трупе не было следов насилия. Удары об воду, естественно, не считаются. А чтобы от толчка остались синяки или отметины, это нужно обладать уж очень чувствительной кожей.

– Да, тут даже эксгумацию делать без толку, – заметил напарник. – Да и поздно, по скелету точно не определишь. Вот если бы он ее под машину толкнул или в воде какие-нибудь столбы торчали…

– Ой, Стас, если бы да кабы…

– Да знаю я, Лева. Катька Полянская, что ли, ей занималась?

– Да.

– Ну, она бабенка дотошная. Выжмет все, что надо. Кстати, а убийство Савиной не ей ушло на следствие?

– Нет, – отрицательно помотал головой Лев Иванович. – Хотя я тоже спросил. Оно у Влада Сорокина.

– Да, он тоже ничего, хоть и копуша редкостный.

– Копуша или нет, но догадается, что Терентьев – не убийца. Кстати, а что с номерами?

– Вон сижу, пробиваю. – Станислав кивнул на монитор. – Хорошо еще, что тогда ночь была, не так много тачек проехало.

– Сколько?

– Штук десять, не больше. Да и дорога к дому Савиной не особо оживленная. А уж глубокой ночью в дождливую погоду, сам понимаешь.

– Ну да. И кто у нас владельцы?

– Ну, троих сразу можно отбросить, поскольку это дамы. А студентку нашу явно не женщина душила. Если только она не какая-нибудь спортсменка-каратистка, в чем я очень сомневаюсь.

– Значит, остается семеро.

– Да, именно так. Вот, собственно, эти граждане. – Крячко протянул Гурову телефон.

Сыщик проглядел список.

– Да, знакомых фамилий нет, – заметил он.

– А жаль, – усмехнулся Стас. – Было бы куда проще.

– Еще бы.

– Я сейчас смотрю, не засвечены ли они где-то у нас. У гаишников – это отдельная тема. Там разве что штраф за превышение или непристегнутый ремень, в крайнем случае – раньше лишались прав за пьяную езду, но это не наша епархия. Троих я уже проверил, пока пусто. Не судимы, не привлекались, даже по «административкам».

– Надо всех проверить.

– Чем я и занимаюсь.

– Еще вот что можно сделать. – Лев Иванович положил телефон на стол и посмотрел на напарника.

– Что?

– Можно с родителями убитой пообщаться. Думаю, они уже маленько оклемались, в состоянии будут поговорить. Потому что тогда, когда я беседовал, мать была в трансе, а отец вообще слова сказать не мог. Даже по телефону.

– Неудивительно, – согласился Станислав. – Как-никак родная дочь, собственный ребенок, а не посторонняя Маня. Поедешь к ним?

– Съезжу. Ты занимайся водителями, а я для начала позвоню. Ну а потом уже поеду.

* * *

Родители Наташи Савиной жили в другом районе. Конечно, Гуров бы не сказал, что их с дочерью разделяло огромное расстояние, но добираться друг до друга им было явно больше получаса. К старшим Савиным он поехал уже на следующий день, поскольку предыдущий выдался довольно насыщенным – камеры, видеозаписи, неожиданное признание Терентьева, история Киры Лифановой… А беседовать с родственниками погибшей стоило все же на свежую голову.

Погибшая студентка была похожа на мать – это сыщик отметил сразу. Правда, Юлия Викторовна была пониже ростом. Отец, Николай Иванович, крепкий, полноватый и уже начинающий лысеть мужчина, встретил Льва Ивановича первым.

– Может, я не вовремя? – уточнил Гуров после того, как поздоровался и представился.

– Ничего, проходите, – грубоватым, но доброжелательным тоном ответил Савин и отошел, пропуская визитера в квартиру. За ним тенью маячила его супруга.

Ближайшая дверь приоткрылась, и оттуда появилось лицо мальчика-подростка, лет четырнадцати на вид. Он хмуро посмотрел на сыщика и скрылся в комнате.

– Это наш сын, Сережа, – пояснила Юлия Викторовна. – Но он к вам не выйдет.

– Переживает, – пояснил отец. – Они с Наташкой были очень близки, очень дружны. Сережка ей все секреты рассказывал. Даже то, что нам не говорил.

– Куда можно пройти? – спросил Лев Иванович.

– Проходите в комнату, – пригласила Савина.

Его провели в просторную комнату. Гуров бегло оценил обстановку. Семья жила явно неплохо. Не сказать чтобы такие уж богачи, но явно не бедствовали. По крайней мере, ремонт был хороший, хотя видно, что сделанный лет пять-шесть назад. Выяснить, кто хозяева по профессии, сыщик не успел, хотя такая мысль, разумеется, была.

– Хотите чаю? – предложила хозяйка.

– Нет, спасибо, – вежливо отказался Лев Иванович, пообедавший перед приездом сюда.

– Мы слышали, что нашли того, кто это сделал, – сказал Николай Иванович.

Ох уж эта пресса, не без неприязни подумал Гуров. Он знал, что сайт их ведомства специально выкладывает информацию для СМИ, по которой потом пишут новости. Видимо, так произошло и с историей Наташи. Разумеется, там не было ничего такого сверхсекретного, не предназначенного для широких масс. Тем более что убитая не какая-то там сотрудница засекреченной организации или шпионка. Но все равно неприятно, когда ее близкие, прочитавшие о поимке возможного преступника, задают вопросы, на которые сложно ответить.

– Мы задержали подозреваемого, – осторожно пояснил сыщик. – Сейчас устанавливаем, действительно ли он причастен к гибели вашей дочери.

– А разве может быть непричастен? – горько усмехнулся хозяин.

– Вполне возможно.

– Вы это образно? – непонимающе посмотрела на него Юлия Викторовна.

– К сожалению, нет. Подозреваемый признался, но есть весомые основания, что он взял на себя чужое преступление. Пока это точно не установлено, но, повторяю, основания есть.

Она покачала головой.

Для начала Лев Иванович задал уже набившие оскомину вопросы про возможные ссоры и конфликты покойной Наташи. Но, как и ожидалось, услышал тот же самый ответ, что и раньше, и от других: кроме как со своим ухажером, Владимиром Четвериковым, студентка ни с кем не ссорилась. Савина, к слову, поведала, что Вова пришел на похороны возлюбленной с большим букетом красных роз и глазами на мокром месте. С родителями, как выяснилось, студентка общалась регулярно, но больше по телефону, ибо почти все ее свободное время занимали учеба, работа и личная жизнь. Под последним подразумевался, конечно же, ее кавалер, у которого она жила больше года (мать рассказала, что они с Наташей даже планировали пожениться), периодические встречи с подругами, коих, к слову, было всего-то четыре, плюс институтская жизнь.

Тогда Гуров принялся выяснять подробности про всех ее друзей, подружек и прочих знакомых. Но здесь информации оказалось не так уж много. Отец упомянул, что в институте дочка была активисткой, даже несколько раз организовывала какие-то студенческие мероприятия.