Второй шанс

Николай Слоно́вской

Второй шанс

Пролог

Таял снег, и над дремлющими горами поднимался густой туман, клубящийся от дуновений ветра. Четыре статные фигуры, одетые в черное, отряхнули от грязи сапожки, садясь на камнях у обрыва. Они достали гусли; веселая музыка зажурчала над крутыми утесами, возвещая о приходе весны.

Лучше всех стрекотал Вещий Бийа́нис. Его песня летела сизым орлом по небу и бежала серым волком по земле. Слыша ее, распускались цветы, просыпались звери, а деревья сбрасывали с ветвей хрустальные наряды. Никто из Темных не мог достичь такого же мастерства; оставшиеся трое только и могли, что подражать поэту.

– Да, ты так же хорош, как и всегда, – усмехнулся Хйо́ѳинааз.

Это был грузный мужчина с густой бородой и двумя косами до плеч.

– Выходит, я совсем не стал лучше?

И Бийа́нис недовольно взглянул на бородача с высокого камня.

– Придираешься к словам. Совсем ты не изменился…

Мужчина зевнул.

– …Эх… Скукотища. Без императора Альвано́са язычники совсем друг с другом перегрызлись. А мы все здесь сидим, пока Малахитовый дворец стоит открытым. Заходи кто хочет, но только не мы.

Высокая женщина остановила песню и смерила его взглядом.

– И благодаря кому мы зьдесь застряли?

– Слушай, да сколько можно дуться? Пятьдесят лет назад дело было. Да, одно восстание поднялось из-за меня, но во всех остальных-то я как виноват?

Женщина не ответила, сосредоточившись на своей работе. Играть ей пока удавалось хуже всех, однако она старалась, и Вещий Бийа́нис заметил ее прогресс.

– А ты стала значительно лучше, – сказал поэт, улыбаясь светло-голубыми глазами. – Уверен, еще один годик – и ты станешь лучше меня.

– Как бы не так, – прошептал Хйо́ѳинааз.

– Спасибо, Бийа́нис, – ответила воительница. – Вьсе это благодаря тебе.

– Разумеется, – усмехнулся он. – Но и твоя заслуга в этом тоже есть, Бре́н’гум. Вы все мои самые усердные ученики. Отправившись в путь, я никогда не забуду вас, друзья.

– Куда подашься теперь? – спросил четвертый из них – Бе́енсеенааз. – Разве есть места, в которых ты еще не бывал?

– Я был на Севере и на Юге, в Фи́рхи́гоне и степях Востока, на Пурпурных островах и за ними, но я еще не был в других мирах. Я не был в Се́мон. Пожалуй, пришла пора мне туда отправиться, чтобы услышать их песни.

– Передавай вьсем моим привет, – улыбнулась Бре́н’ґум, – Может хто еще жив, хто меня помнит.

– За наш месяц в Се́мон сменяется два. Боюсь, из тех, кого ты знала, в живых могли остаться разве что море и ветер. Я передам им привет.

Княжна вздохнула.

– Море… Поверить только как давно я его не видала. А ведь это моя стихия, Бийа́нис. Я родилас во время великого шторма под именем Фре́мон. А теперь я даже в соседнее княжество отьехать не могу.

И она вновь посмотрела на Хйо́ѳинааза.

– Как же хорошо, что я не лезу в эти ваши интриги Богов, – произнес поэт, ложась на спину. – Иду куда хочу, и никто мне не указ.

– Хе! – оскалился бородач. – Думаешь, если ты не замечаешь войну, она тоже не будет замечать тебя? Те, кто ни с теми, ни с другими, обычно оказываются промеж двух огней одни.

– А я и не один. Со мной всегда будут мои верные гусли.

На крутом подъеме послышались шаги. Грозные воины-сипухи направлялись в сторону господ, таща за собой избитых мужчин. Увидев пленников, Бе́енсеенааз сморщил нос и удалился. Он не желал видеть крови.

– Мы их-то едва соймали, князьна…

Дружинники отдали поклон. Их дорогие доспехи из настоящей стали блеснули в солнечных лучах.

– …В футоре, вот, в пецьке сидели. Корать йих как буим?

У Хйо́ѳинааза зажглись глаза. Бородач потер руки.

– О-хо-хо! Ну сейчас повеселимся!

Бре́н’гум лишь вздохнула; ее брови отяжелели, а в глазах появилась печаль.

Мужчин поставили перед княжной на колени. Оба – богато одетые сактаазцы в крашеных рубахах и теплых плащах. Один из них был старше – с седой бородой; другой – младше, с коричневыми коротко стриженными волосами.

– Так вот хто руководит разбойниками, – фыркнула женщина. – Я думала, вы будете несколько выше. Впрочем, это не важно. Вам же изьвестно, хто я?

– Еще как, – сплюнул старик. – Весь народ о вас знает.

– Чудно. Тогда вы знаете, что вас жьдет… конечно, если вы не расскажете мне, где логово. Укажите мне разбойничью пещеру – и я озолочу вас. Откажетес – и вы познаете ярость Яктплана…

Пленники молчали. Опустив головы, они лишь с презрением смотрели в талый снег, глубоко дыша.

– …Что ж, думаю, вам нужна демонстрация. Мне бы не хотелос никого калечить, но ваша шайка убивает моих людей.

Княжна достала с пояса кинжал.

Вещий Бийа́нис закрыл гуслями глаза; Хйо́ѳинааз же, наоборот – придвинулся ближе, предвкушая.

– Я готов рассказать вам, – вдруг произнес старик, когда лезвие почти коснулось его руки.

– Что?! – вскрикнул коричневоволосый юноша. – Отец! Ты… Ты это серьезно?…

– Прекрасно, – кивнула Бре́н’ґум, – я слушаю.

Пленник вздохнул.

– Есть одно маленькое условие. Я понимаю, что пыток мы не выдержим. Год, второй, третий, но рано или поздно мы сдадимся, обрекая себя на позор.

– Ближе к делу, Ке́ррис.

– Предательством я опозорю свой род. А значит, он недостоин жить. Перед тем, как я скажу, скиньте моего сына с утеса. Я не найду себе места, пока он знает, чего я натворил.

Юноша открыл рот, но слов найти не смог.

– Да будет так, – тихо сказала княжна и кивнула в сторону обрыва.

Воины-сипухи подняли парня и потащили к краю скалы. Он успел кратко переглянуться с отцом, прежде чем горы проглотили крик.

– Ну, – произнесла Бре́н’гум, – я выполнила твою просьбу, – теперь говори мне, где логово.

Старик поднял покрытое слезами лицо.

– Ты проиграла, княжна, – прошипел он.

Женщина хмыкнула.

– Проиграла в чем?

– Неужели ты не понимаешь? Сын у меня еще молодой, и я не верю, что он бы выдержал пыток. Но я. Я боролся с твоей поганью с малых лет. Взгляни на меня, княжна, и скажи, что ты видишь перед собой человека, которого можно сломить. Да и сердце у меня уже слабое. Долго я у тебя не задержусь.

Хйо́ѳинааз засмеялся, да так, что затряслись сосны.

– Ай-да разбойничик! Ай-да отчаянный!

Бре́н’гум подняла подбородок, долго глядя старику в глаза.

– Вижу, что так, – сказала она наконец, – отпусьтите старика у леса. Пусть идет на вьсе четыре стороны.

Совы-сипухи поклонились и увели пленника прочь.

– Прикажешь проследить за ним, княгиня? – спросил бородач, потягиваясь и зевая.

Женщина не ответила. Уставившись в пустоту, она встала и направилась к хребту горы.

– Эй! – крикнул Вещий Бийа́нис, – ты в порядке?

– Иногда я спрашиваю себя, зачем все это нужно. Может, пускай мое дело проиграет? Может, пускай мироздание падет?

И она двинулась дальше, махнув черным плащом.

Тлела лучина и за столом сидел худой мужчина, пританцовывая на стуле. Щипля себя за волосы, он небрежно корябал что-то на берестяных грамотах, затем ругался и швырял их на пол.

– Грамоты-то бойко дорогие, Ке́ррис… – возразила служанка, однако хозяин отослал ее грубым словом. Грач был слишком занят, чтобы отвлекаться.

– Ре́ктил’гананс, – прошептал он, – Ре́ктил’гананс не любят Ре́ктил’ўингов. Что если один из первых убьет одного из вторых? Тогда точно начнется смута…

Он противно засмеялся, царапая стрелочку между названиями семей. Но хитрые глазки вновь потухли, а бородка обмякла.

– …Нет, НЕТ! Они сразу поймут, что это я!..

Очередная грамота упала на пол.

– …Поганая крепость. Стоит прямо на нашем пути. Захвати ее, и дорога на юг была бы открыта. Но как? В ней полно чародеев! Они почувствуют меня за версту от ворот! Почувствуют и все пойдет насмарку!..

Грач взглянул на стену, где висел изумрудный рог, наполовину полный меда.

– …Нет, – прошептал он, вздыхая – нельзя тратить его на подобную глупость. Его небесконечно…

Тут в дверь постучали.

– …Фи́л’ўум, скажи, что меня нет дома!

Но дверь с грохотом открылась сама собой, заставив служанку вскрикнуть. На пороге стояла Брэньгум.

– Ⲣὴⲕⲧⲓ {Ре́кти}, – выругался мужчина и встал из-за стола.

– Ⲭⲁ̀ⲁⲣϫⲩⲛⲇ ⲇⲓ̀ⲓⲛ, Ⲃⲁⲣὴⲕⲃⲉ {Ха́ар’йунб би́ин, Баре́кбє}, – поздоровалась гостья.

Входя в дом, она чуть не задела медный котелок, что висел над входом.

– Добрый, добрый, княжна! Фи́л’ўум, будь добра, принеси нашей госпоже выпить.

Отдав почести, служанка скрылась в погребе.

Темная же встала напротив Грача, молча вглядываясь в пустоту.

– Мы выигрываем каждую битву, но проигрываем войну, – произнесла она тихо, будто говоря сама с собой.

Баре́кбис высунул язык.

– Я предупреждал: нужно остановиться…

Он пожал плечами.

– …Наша дружина двигалась слишком быстро: у нас не хватает мужей, чтобы закрепиться на завоеванных землях.

Подняв взгляд, княжна кивнула на изумрудный рог.

– Ты когда-нибудь пробовал выяснить, что жьдет тебя, Баре́кбис?

– Нет, ни разу, – ответил тот и пошло улыбнулся. – Ты же знаешь меня! Превыше всего на свете я ценю свободу! И какая тут свобода, когда ты видел, как тебе суждено умереть? К тому же напитка осталось немного. Я бы не стал тратить его на прихоть. А что, тебе нужно что-то выяснить?

– Я хочу узнать, какая мне начертана погибель. Отказ не принимается.

Грач усмехнулся.

– Учти, придет время, и мы не сможем предвидеть какое-нибудь глобальное событие. Но приказ есть приказ… Эй, Фи́л’ўум! Забудь про вино! Поди-ка сюда быстрее! Для тебя есть дело.

– Иду, – отозвалась служанка.

– И зачем оно тебе? Тратить вещий мед на такие пустяки. С точки зрения уже существующих предсказаний, гибель ждет все Яктпланово воинство. Фи́л’ўум уже увидела наше общее падение, так зачем, спрашивается, знать детали?

– Мне это надо, чтобы избежать рока.

– Лишь единицы смогли, княжна. Лично я бы предпочел спать спокойно.

Прибежала Фи́л’ўум и низко поклонилась.

– Да, Ке́ррис.

Барэ́кбис магией притянул со стены рог.

– Пей, дорогая. У княжны есть для тебя пара вопросов.

Увидев мед, несчастная побледнела.

– Нет! Ке́ррис, нет! Молю вас, я больше-то не вытерплю!

Грач нахмурил брови.

– Ты не хочешь помочь своей госпоже? Я правильно тебя понял?..

Служанка задрожала и нехотя взяла рог.

– …Ну же, Фи́л’ўум. Пей. Ты сослужишь нам великую службу.

Плача, она поднесла рог к губам и вернула Грачу. Почти сразу Фи́л’ўум начала тяжело дышать, ее вены вздулись, а зрачки полностью заполнили собой глаза.

– Нацинаецьсе, – застонала она, – Нацинаецьсе! Опять!

Несчастная сползла на пол.

– Смогу ли я довести до конца наше дело? – спросила Бре́н’гум. – Какая участь жьдет меня?

Гадалка зарыдала, хватаясь за голову.

– Не вижю. Дык, пади, ницего и нет!

– Заглядывай дальше.

– Ницего. На сто лет заглянуля. Правда ницего!

– Дальше!

Барэкбис покачал головой.

– Чем дальше, тем слабее становятся их манипуляции. Имеет ли смысл так далеко?

– Мы уже начали. Продолжай, скйа́лке.

– Ницего не вижю. Цемне все как ноцью! На двести лет глежу!

Брэньгум вздохнула. Чтож, попытаться стоило. Быть может, у Богов и нет на нее никаких планов? Их внимание всегда было приковано к Се́мон. Это – основной фронт.

– Увиделя! – вдруг пискнула служанка, – Церез двести годов враг-то лютой цебя ждет! Сильнейшой на свете маг! Акой из дома твоего придет – из Сура-Мунда! Чар у йего, пади, больше всех на свете буит!..

Несчастная будто говорила против своей воли, словно некая сила заставляла ее.

–…Придет он к тебе! И сразит! Великой герой. Избранной. Ме́нейнонис.

Тут действие меда кончилось, и предсказательница провалилась в беспамятство.

– Значит, это моя судьба?..

Бре́н’гум оскалила острые зубки.

– …Что же, я ей не покорюс. Пускай надежды нет, но Надеждой (И́иѳимон) мы зовем реку, что течет из мертвого Ўе́нделааза… а я не Ўе́нделааз, уж поверьте мне…

Она вновь посмотрела в пол.

– …Значит, через дьвести лет дело мое проиграет по вине великого воина? Даюс диву, как же выглядит этот “избранной”, этот сильнейшой на сьвете волшебник?

Глава 1

Спасая всех на своем пути, вперед мчались победоносные герои. Им светило квадратное солнце, а тьма рассеивалась всюду, где сверкали их мечи! Даже высокоуровневые почвоведы: и те лишь рассыпались в земляную пыль!

Но тут, из кустов выполз подлый Улиточный Король! Бос причмокивал радулой, ведь он сожрал в королевстве всю капусту! Мстители заняли боевые стойки, они выпили зелья и призвали на помощь магию добра.

– Ты заплатишь за каждый листик, – крикнул избранный.

Но слизень только зевнул. Размахнувшись глазом, он пришиб героев с одного удара, а после отложил яйца в их еще теплые тела.

– Пру-тьфу-пур, – проплевал бесстыжий – Попробуй еще раз! Я знаю, что тебе понравилось!

И драматичное “потрачено” всплыло поверх пиксельной игры.

Не догадывался склизский, что Нэфтаз – игрок обладал консолью! Воскреснув, герои вернулись к боссу, получив из воздуха уровень сто. Ужасный демон и тиран садоводов сгорел, да только раковина и осталась чтобы пугать ворон…

Однако, по непонятной причине из квеста тут же пропало все его волшебство… Мир стал казаться пустым, оружие одинаковым, а персонажи – лишь заезженным архетипом.

“Либо индустрия скатилась, – подумал парень, – либо просто повзрослел я. Пожалуй, верно второе. Мне уже, как-никак двадцать пять! В таком возрасте у тебя уже притупляются вкусовые сосочки. Чтобы меня тронуть, игре недостаточно быть просто хорошей. Ей нужно действительно оказаться шедевром, задев, при этом, все мои психологические струнки”.

Затворник откинулся в кресле, бесцельно уставившись в монитор. Секунды превращались в часы, а часы – в мучительную вечность.

“Уж не из-за читов ли мне так противно играть? Да нет, – отмахнулся он, – Читы сделали игру только лучше. Они помогли мне пропустить рутину и сконцентрироваться на геймплее, который оказалось, не стоил моего времени”.

Под рукой зазвенел телефон. “Др бабушки, – гласило напоминание, – Не забыть”. И тут… То, ли надавила совесть, то ли еще что, но Нэфтаз действительно встал и направился к шкафу.

“Чего это я удумал? Неужели в этот раз пойду? На улице же столько людей!”

Он накинул толстовку, которую выиграл на олимпиаде по медицине. С тех пор трофей уже изрядно выцвел и завонялся. Затворник использовал его как простую одежду, уже и не придавая этому никакого значения.

“Может, просто отправить ей СМС? Может, сказать, что я заболел, как всегда?”

Нэфтаз положил в рюкзак ноутбук вместе с энергетиками и готовой едой

“Ах, я еще об этом пожалею”..

И портал во внешний мир открылся.

Был вечер. Многие обитатели соц. жилья уже возвращались домой. Ничего не предвещало беды; мирно ползали тараканы, потрескивала гниющая шпаклевка, а с потолка капала бурая вода. И вдруг! Откуда не возьмись! Ненастье! По коридору поползло ядовитое зеленое облако!

– Что это за вонь?! – выкрикнул махраджаб с густой черной бородой.

Краснеющими глазами он посмотрел на мешки с мусором, что лежали у лифта уже десять лет.

– Курва!..

Мигрант из Саравии схватился за нос.

– …То не je одпады! То je нєчто горше! Але что!?

– Товарищи, успокойтесь! Это просто наш Нэфтаз! Неужто высунулся из своей пещеры?

Мудрый стунцианский выпивоха был как всегда прав. Вскоре показался и виновник торжества, спускаясь по лестнице на первый этаж.

Сталкиваясь лбами, все жильцы поспешили по квартирам; все, кроме стунцианца – он уже пригрел место, да и ему было не привыкать.

– Χⲉ̀ϫ, Ⲛὴⲫⲧη! {Хе́й, Не́фте!} Χⲁ̀ⲣϫ ⲥⲧⲁ̀ⲩⲗⲩⲥⲓⲥ, ⲙὴ ⲃⲣⲁ̀ⲫη! {Ха́рй ста́улусис, ме́ бра́фе!} Добрый вечер!

– Ста́улусис, Йауйа́лгє, – буркнул парень в ответ..

– Эй, братка! Ты еще молодой! Такой молодой! Береги себя, хорошо? У тебя вся жизнь впереди!

Нэфтаз выбежал во двор, ничего не ответив.

Глубоко выдохнув, затворник сполз по двери. “Только подумать, кем я стал?” Парень закрыл лицо. Эти мысли снова доставали его, как только закрылся ноутбук. “А ведь раньше такого не было! Раньше все высоко оценивали мои социальные навыки!”

Парень, вспомнил как когда-то на этом самом месте сидел стунцианин. Тогда выпивоха только бежал от войны в Сура-Мунд. Оставшись без семьи и гроша, он смиренно ждал, когда мимо проедет какая-нибудь машина. Но вместо машины пришел Нэфтаз. Просто так, увидев и поняв что к чему. Парень не сказал ничего выдающегося. Никаких тонких психологических манипуляций или логических доводов, а лишь пару добрых слов. Что все будет хорошо, что, несмотря ни на что, в мире всегда остается крупица добра – то, ради чего стоит жить. И это помогло. Теперь же Нэфтаз боялся заговорить сам с собой.

Затворник встал и поплелся к остановке. Чистенький деревянный трамвай почти тут же причалил к ней, и парень забился в дальний угол вагона.

Общественный транспорт был единственным, что нравилось Нэфтазу в Краунйау́ртисе. Городок считался тем еще захолустьем, особенно среди генджей. Начиная как пролетарский квартал Сура-Мунда, он сохранил почти тот же вид, что и двести лет назад. Серое, маленькое, тесное гетто, где везде дымили заводские трубы, тянулись бесконечные заборы и спали старики-пятиэтажки. Краунйау́ртис – Воронье Поле – полностью оправдывал свое имя.

Убаюканный стуком колес, Нэфтаз прильнул к окну, смотря как мимо проносятся дома. Порой, он узнавал какое-нибудь здание, и улыбался. Поток воспоминаний захлестывал его, отогревая разум. Теперь прошлое казалось лишь сладким сном. Надежды, амбиции, стремления; парень давно оставил их в прошлой жизни. Все знают, что мечтающий человек уязвим. Нынешнего же Нэфтаза не пробьет ничего.

Внезапно, затворник увидал одинокое двухэтажную панельку. “Лицей имени Скйаулкбу́биса” – там сборная готовилась к олимпиаде. “Ты, Не́фтаз, подаешь огромные надежды, – вдруг прозвучало в голове, – Вот если бы ты не ленился, давно бы уже вышел на межнар”.

“Если бы только я не ленился”, – тихо повторил парень и затянул капюшон.

Навстречу трамваю неслось бесконечное сияющее пятно. Это горели огни Сура-Мунда – столицы одноименного государства. Крупнейший город в Йеймотомии, он вмещал в себя свыше десяти миллионов человек. Нэфтаза встретили небоскребы, шум машин и разводные мосты. Однако все это в миг исчезло, когда трамвай нырнул в исторический центр. Стеклянные многоэтажки сменялись здесь на небольшие уютные дворы. И тихо становилось так, что слышалось собственное сердце. Нэфтаз даже взялся за грудь.

На следующей остановке в вагоне появились двое пожилых мужчин. По пятничной традиции оба были немного пьяны, но не до безобразия, а лишь до той степени, когда развязывается язык.

– Значит, Вы, кузен, теперь будете жить у нас? – спросил первый – более интеллигентный и в очках, – Заходите, что-ли, на кофе.

– Обязательно, – ответил второй с легким саравийским акцентом, – Ты тоже, кузен, когда такси будешь вызывать, звони мне и своим скажи, чтобы мне звонили.

– Неприменно.

Мужчины сели, и тот, что носил очки, развернул газету.

– Ну, что пишут в новостях?

– Да, вообщем-то, как обычно. Ваша война со Стунцией, бензин дорожает, а в Краунйа́уртисе кто-то кого-то зарезал.

– Наверняка какой-нибудь мах-раа, – не упустил подметить саравиец.

Трамвай свернул к востоку и белокаменные дома превратились в черные шатры. Вагон подъезжал к окраине Сура-Мунда – туда, где с давних времен проживали махраа – потомки махраджабских завоевателей. Их предков заставили принять Планере Гидру, однако, даже так им не удалось стать частью общества. Гонимые отовсюду, они скитались по Йеймотомии в поисках нового дома.

– Сколько же у вас в Сура-Мунде приезжих, – пробурчал саравиец, – Как же меня от них воротит!

Пожилой генджесец опустил газету, взглянув на кузена из-под бровей.

– А Вы сами-то кто? Не приезжий, что ли?

– Обижаешь! Мы с вами братские народы! Саравйицы, генджессцы и стунциане – это Святой Север! Великая Империя! У нас даже язык чем-то похож. Сравни, например цифры: jедин, два, три, четыри, пет, шест, седм, осм, девет, десет. И у вас: є́хўу, тўо́, фри́, кєтўу́ри, пе́нс, се́с, се́еке, о́кто, ни́у, те́ки. Боги у нас, еще, одни и те же были: Ди́во, Земє́лє, Пє́рранс… Да и вообще менталитет у нас одинаковый – традиционный! Выпить, вот, мы с вами любим, например, как мы с тобой сегодня.

– Ну не знаю. Вы нас, вообще-то, захватили.

– Мы вас освободили от рорарильцев! А вспомни, как хорошо нам всем было в Империи, кузен! Когда от Вєчхи по Сура-Мунда можно было проехать на электричке без паспортного контроля! Вспомни деда Сасимира, который угощал нас в деревне молоком за накопанных червей! А какие в Империи бабы то были! Сильные, высокие, жилистые! Одним словом загляденье! Не то, что нынешние, у которых и подержаться не за что!

Молодые пассажиры с осуждением посмотрели на саравийца; те же, кто был постарше, наоборот расплылись в ностальгическом блаженстве.

– Не могу сказать, что вспоминаю это время с такой же теплотой, – ответил генджесский кузен, – Но с одним, по крайней мере, мы с Вами согласимся оба. Современная молодежь совсем не умеет преодолевать трудности! Все они хотят, чтобы им бесплатно давалось!

– Это точно! Тако оно и jeст.

Нэфтаз обиженно наморщил нос. “Вообще-то все люди разные, – подумал парень, – Нельзя всех просто под одну гребенку!” Но тут его лицо сделалось печальным. “Хотя, как раз ко мне то лично, оно и относится”.

Затворник открыл ноутбук с запущенным на экране квестом. Глубоко вздохнув, он твердо сказал себе: “я смогу” и загрузил сохранение перед применением чита.

Ужасный демон снова встал на пути героев, разбрасывая по арене голодных улиток. Команда собралась духом. Обсудив, стратегию, они набросились на врага, однако, и в этот раз противник оказался сильнее, а тела избранных стали колыбелью для скользкого потомства.

Тогда Нэфтаз принял поражение. Он вернулся в предыдущие локации, став посещать те места, которые пропустил в погоне за быстрой победой. Герои любовались новыми видами, добывали новое, более сильное оружие, встречали новых обитателей волшебного мира со своими маленькими бедами и проблемами.

И тут игра стала раскрываться с совсем другой стороны. Парень был вынужден изучать свою команду, дабы лучше понимать их преимущества и недостатки. Это сильно сближало его с протагонистами, а когда стали раскрываться крупицы их характера, Нэфтаз почувствовал, что привязался к героям как к живым. Став сильнее и сплоченние, братство вновь сразилось с демоном и победило его. А вскоре пал и сам Черный Властелин.

Узнав о победе, все королевство загремело от фейерверков, плясок и пиров. Мир был спасен, однако, сквозь радость и веселье пробивалось и горькое осознание: пришло время прощаться.

Четыре друга стояли теперь у портала в реальный мир.

– ПоЖаЛуЙсТа, БоЛьШоЙ БрАтИк! – заплакала Кассандра, фея 51 уровня. – Не УхОдИ! Я ТеБе Не ПоЗвОлЮ! ЗаЧеМ Ты НуЖеН ЭтИм БоЛьШиМ ВрЕдНыМ ЛюДиШкАм? Ты НуЖеН НаМ!

– Тебе нужно повзрослеть, Кассандра, – ответил синеволосый герой с огромным, непропорциональным, несбалансированным, громоздким, стокилограммовым, полностью нефункциональным, но точно круто выглядящим мечом, – Тебе две тысячи лет. Существу, как ты, следует научиться вести себя по-взрослому.

– Но Я Не ХоЧу ВзРоСлЕтЬ! Я Не ХоЧу, ЧтОбЫ ЧтО-тО ВоКрУг МеНяЛоСь! Я Не ХоЧу, ЧтОбЫ ДрУзьЯ УхОдИлИ!

– Такова суть этого мира. В нем все меняется. Стираются горы, исчезают леса, а на смену старым героям приходят новые, еще лучше и сильнее.

Регенгальдр, берсерк 52 уровня, не смог больше сдерживаться. Бородач пустился в слезы.

– Мы дåже так и нæ узнали, ктø из нäс сильнейший!

Давай поступим так, Регенгальдр: я буду сильнейшим в своем мире, а ты будешь в этом.

– Хœрøшо.

Герой посмотрел на Миэ́н – лесного духа 143 уровня, что была с ним с самого начала их незабываемого приключения.

– Ты прошел огромный путь, мой друг, – улыбнулась она, но ее глаза по-прежнему оставались бесстрастны. – Я помню, как при нашей первой встрече ты отбивался от слизней шишками, сидя на сосне! Тогда я и не могла подумать, что этот жалкий отрок окажется тем, кто сразит самого Черного Властелина.

– Да, но я бы ни за что не стал тем, кем стал, без вас, мои друзья. Без детской беззаботности Кассандры, без брутальной мужицкости Регенгальдра и без твоей поддержки, Миен.

Он поднял руку, чтобы дотронуться до ее лица – как бы между делом, как бы в шутку – но в последний момент остановился. Слишком много страха, слишком мало надежды. Он отвел ладонь, будто просто почесал висок. Женщина, с которой он путешествовал все это время… Он бросал вызов сильнейшим демонам, но так и не нашел храбрости признаться ей в собственных чувствах. Неужели это конец? И эти тайные желания, воспоминания о том, что не было, но чего так хотелось, останутся лишь сладким сном? Герой спас мир, однако, чувствовал лишь пустоту.