Правило Диксон

Она сидела у меня на коленях, засовывала язык мне в глотку, ее руки так и скользили по моему телу, а я просто… не смог. Мне не захотелось. Честно говоря, уже давно не хочется. Конечно, сначала было весело. Я только расстался с девушкой после долгих отношений, и моему члену явно не хватало острых ощущений. Было здорово – столько новых знакомых, такая новизна впечатлений. Я целовался с разными девчонками, не только с моей теперь уже бывшей. Передо мной мелькали голые тела – не только ее тело.

Но новизна быстро испарилась. Вчерашний вечер с Кристал – явное тому доказательство.

Кристал: Жду не дождусь нашей следующей встречи.

Я сижу на кухне, схватившись за голову. Завтрак забыт, аппетит исчез. Это я во всем виноват. Я пригласил ее к себе, потому что она показалась мне горячей штучкой, а мне хотелось перепихнуться. Последующие отношения с ней в мои планы совершенно не входили. Кристал чудесная, но, если копнуть поглубже, станет ясно, что у нас не так много общего. И меня совершенно не прельщает перспектива выходить за пределы небрежных обнимашек на диване.

А вот она ушла с блестящими от счастья глазами, вся в восторге после «лучшего свидания за всю жизнь».

Черт бы меня побрал.

Чувствуя себя настоящим говнюком, я собираю волю в кулак и начинаю набирать ответ, пока Кристал не решила сообщить, что любит меня и хочет от меня детишек. Я сочиняю стандартное сообщение в духе «не хочу ничего серьезного, я думал, мы друг друга поняли».

Некоторое время в чате повисает пауза. Мое сообщение – последнее. Я пялюсь на него почти минуту, а потом вижу, что Кристал начала печатать. Черт. А я-то надеялся, что она оставит меня в покое.

Я соскальзываю со стула и вываливаю недоеденные (и изрядно размокшие) хлопья в мусорку, а миску ставлю в раковину. Когда я возвращаюсь к столу, Кристал еще печатает, так что я решаю принять душ, а сам мысленно молюсь, чтобы ответ ее был не слишком ужасным.

Засунув голову под струи воды, я оплакиваю свою судьбу.

Я не создан для случайных связей.

Да, я осознаю всю иронию ситуации, учитывая, что с момента расставания с Линси прошлой весной ничего, кроме случайных связей, в моей жизни не было. Только за последний месяц я поставил рекорд по количеству женщин, с которыми переспал. У меня была всего одна девушка до Линси, а потом мы с Линси встречались четыре года – два года в старшей школе и два года в Иствуде.

В разговорах с друзьями я настаиваю, что разошлись мы по взаимному согласию.

Под взаимным согласием я имею в виду, что я тупо кивнул и сказал: «Если ты так думаешь, я тебе помешать не смогу».

Я несколько раз провожу пальцами по волосам, смывая пену от шампуня. Она стекает по лицу, по груди. Ополоснувшись, я еще минут пять стою под струями горячей воды.

Упиваюсь собственным горем.

Мне нравится, когда есть постоянная девушка. И неважно, насколько это сентиментально. В глубине души я всегда предпочитал стабильные отношения. У меня всегда было четкое представление о том, какой должна быть моя жизнь, и с появлением Линси это представление только укрепилось. Собственно, поэтому я не слишком наседал на Райдера, узнав, что он тайком женился на Джиджи Грэхем. По-моему, вполне понятное решение. Я сам всегда считал, что женюсь рано. Черт, я был бы не против стать отцом в двадцать с небольшим. Я так и представляю свое будущее: НХЛ, жена, пара детишек.

Я больше не хочу спать со случайными девицами. Я хочу спать с той самой.

Выйдя из душа, я вытираюсь насухо и голышом прохожу в спальню. Телефон по-прежнему лежит на цветастом покрывале. Взглянув на экран, я, разумеется, вижу целое послание от Кристал.

Пока я его читаю, меня разрывает между раздражением и виной. В сущности весь текст сводится к постулату «ты водил меня за нос, гребаный говнюк».

Вот только это неправда, о чем я и сообщаю в ответном сообщении.

Я: Мне очень жаль, правда. Я не хотел тебя расстроить. Я минут через пять после того, как ты пришла, сразу сказал, что не ищу серьезных отношений, и ты со мной полностью согласилась. Сказала, что все отлично.

Кристал: Верно, но потом у нас все закрутилось. А это меняет правила игры, и ты теперь ведешь себя СОВСЕМ НЕ КРУТО.

Я: Мы же просто целовались, Кристал.

Кристал: Поцелуи даже интимнее секса.

Она что, серьезно? То есть, поцеловав девушку, я жениться на ней обязан? Если бы мы занимались сексом, я бы, может, еще и внял ее логике, но мы минут десять пообжимались, я сказал, что устал, и она ушла. Как тут можно найти какие-то глубокие отношения?

Я: Прости, но я был с тобой предельно откровенен. Я еще не оправился после разрыва с девушкой.

Я морщусь, набирая это сообщение. До чего жалко звучит. Будь на моем месте кто-нибудь из моих друзей, я бы уже сказал, мол, да смирись ты уже на хрен.

Я: Вчера вечером я сказал тебе, что эмоционально не готов ни к чему серьезному.

Кристал: Я же не прошу ничего серьезного ПРЯМО СЕЙЧАС. На развитие отношений нужно время.

Я: Я не хочу отношений.

…с тобой.

Вечная негласная оговорка, и порой мне жаль, что этикет предписывает притворяться, будто на самом деле мы имеем в виду что-то другое. Если человек хочет отношений с тобой, он будет их строить. Не будет обманывать. Не разбудит посреди ночи ради секса. Не будет кормить бесконечными оправданиями, говоря, что «не годится для отношений», что «ты заслуживаешь лучшего». Будет рядом – все просто.

Хотя мужчин часто обвиняют в том, что мы ненаблюдательны и непостоянны и не можем удержать член в штанах, обычно мы довольно быстро – зачастую за несколько минут – понимаем, подходит кто-то на роль нашей девушки или нет.

Кристал: Не понимаю. Мне показалось, нам было весело. Ты что, все это время притворялся?

Я: Конечно, нет. Мне вчера тоже было весело. Но отношений я не хочу.

Кристал: Господи, так ведь я тебя об этом и не прошу!

Тогда какого дьявола мы препираемся? Я готов глаза себе выцарапать. Вместо этого я снова извиняюсь, и на какое-то время наша переписка буксует. Обычно я стараюсь сохранять хладнокровие, но следующее сообщение Кристал просто выводит меня из равновесия, как любит говорить папа.

Кристал: Иди на хрен. Ты просто эгоистичный говнюк. Я всем девчонкам расскажу, что от тебя надо держаться подальше, они должны знать, что ты нас просто используешь.

Я стискиваю зубы. Что ж, ясненько. Мы закончили.

Я: Что ж… Мне и вчера не хотелось заводить с тобой отношения, а теперь – еще меньше. Повторюсь: мне жаль, что я ранил твои чувства. Но продолжать этот разговор дальше не собираюсь.

Вколачивая последний гвоздь в крышку гроба, отправляю ей финальное сообщение.

Я: Я не хочу снова тебя видеть. Удачи.

Я отправляю ее в черный список.

Гребаный ад. Мы всего-то пообжимались. Откуда такие запросы?

И почему я до сих пор чувствую себя полной задницей?

Натянув черные баскетбольные шорты и футболку с эмблемой Брайара, я перечитываю наш разговор, пытаясь понять, заслужил ли я такой наезд. Вот только мне правда никак не понять, что я сделал не так. Кристал разозлилась из-за сущего пустяка.

Телефон у меня в руке вибрирует, и я подпрыгиваю от неожиданности. На мгновение меня охватывает паранойя: что, если Кристал нашла способ обойти блокировку? Однако, оказывается, это мой папа. Спрашивает, во сколько меня ждать завтра. Я возвращаюсь в родной город со слащавым названием Хартстронг[6] в штате Вермонт – навестить родных.

Сегодня же я планировал поиграть в гольф, но теперь я слишком раздражен для этого. Может, лучше пойти поплавать. Тут хотя бы особой концентрации не требуется.

Черт. Почему женщины так выматывают? Меня даже Линси выматывала, а мне ведь нравились наши отношения.

При воспоминании о ней у меня сжимается сердце. У нее были крупные темные глаза, и она очаровательно усмехалась, когда оказывалась права. Не в силах сдержаться, я усаживаюсь на кровать, подвернув под себя одну ногу, и открываю ее страницу в соцсетях, чувствуя себя настоящим рохлей. Когда мы расстались, она от меня отписалась, а вот я на нее до сих пор подписан. Мне так и не хватило духу нажать на эту глупую кнопку и окончательно устранить ее из моей жизни. Кроме того, у нее закрытая страница, а значит, отписавшись, я уже не смогу следить за ней в интернете, как жалкий лузер. Придется снова отправлять запрос, а это еще унизительнее, чем нынешняя подписка.

Я как дворняга, которая клянчит объедки. Мне страшно интересно, что происходит в жизни Линси. Я листаю новые фотографии из танцевальной студии. Черный гимнастический купальник сидит на ее гибком теле как влитой, бледно-розовые лосины подчеркивают накачанные ноги. Линси вечно жалуется, говорит, что хотела бы быть чуть ниже ростом. Она где-то пять и шесть[7], то есть по сравнению со мной – Дюймовочка, но, видимо, средний рост балерины – где-то пять и четыре.

Линси тем не менее невероятно талантлива. Она учится в Консерватории изящных искусств Либерти в Коннектикуте, а там одна из лучших в стране программ в области исполнительских искусств. Как и в Джульярде, в Консерватории Либерти есть чрезвычайно популярная танцевальная программа, а набор туда ужасно маленький. Когда Линси приняли, я отвел ее поужинать в стейк-хаус.

Я листаю дальше и натыкаюсь на фото, от которого у меня начинают чесаться кулаки. На снимке Линси с каким-то парнем, они обнимаются. Его лица я не вижу, но так и хочется ему врезать.

Впрочем, прочитав подпись, я несколько успокаиваюсь.

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ РЕПЕТИЦИЙ К #НАЦЧЕМПИОНАТУ.

Она отметила на фото Сергея – своего лучшего друга, с которым танцевала на конкурсе в прошлом году.

Меня так и гложет вина. Она всегда хотела, чтобы ее партнером стал я. Считала, заниматься вдвоем будет весело. Меня это, честно говоря, удивляло, ведь есть танцоры гораздо лучше меня, а Линси невероятно амбициозна. Для нее выиграть конкурс по бальным танцам среди любителей – то же самое, что завоевать золото на Олимпийских играх. Подозреваю, в душе она испытала облегчение, когда я взбрыкнул и сказал, что ни за что не буду танцевать.

Теперь я гадаю, не стал ли мой отказ очередной причиной разрыва.

Да, приятель, она тебя бросила, потому что ты не захотел танцевать с ней гребаную сальсу.

Кто знает, может, в этом все дело.

После разрыва у меня было много времени поразмыслить обо всем, и, честно говоря, порой я задаюсь вопросом, не был ли я ей дерьмовым парнем. Я так сосредоточен на хоккее, что никогда не шел на компромиссы. График игр и тренировок не обсуждается – и не обсуждался никогда. Но, черт возьми, я правда старался. Ходил на все ее танцевальные выступления, сидел в первом ряду прямо по центру. Приходил на все семейные мероприятия, часто приводил ее провести время с моими родными. Я делал все, что в моих силах, чтобы она была в приоритете.

Видимо, этого было недостаточно.

Тяжело вздохнув, я возвращаюсь к фотографии. Пальцем провожу по прохладному экрану телефона.

Стоит ей позвонить.

Нет, не стоит.

Нет, стоит. Мы до сих пор друзья. Друзья перезваниваются.

Не надо ей звонить, и вы не друзья. Ты до сих пор влюблен в нее.

Друзья могут быть в друг друга влюблены.

Не могут.

Мой мысленный разговор с самим собой продолжается некоторое время, но в итоге пальцы почти непроизвольно находят ее номер. Уже после первого гудка я жалею, что позвонил, но отступать поздно. Она увидит пропущенный вызов. Может, она и трубку не возьмет. Может…

– Привет, – раздается ее удивленный голос. – Как дела?

– Привет. – Голос у меня звучит так, будто я проглотил два мешка гравия. Я прочищаю горло. – Просто листал ленту и увидел ваш с Сергеем пост. Спохватился, что мы давненько не разговаривали, вот и решил позвонить, проведать тебя.

– О. Да. Точно, ты прав. Давненько не разговаривали. – Она не кажется недовольной, что я позвонил. – Вообще-то я вчера вечером была в блинной и столкнулась с твоей мамой.

– Ты сейчас дома? – Сердце у меня заходится как сумасшедшее, потом пропускает пару ударов. Линси виделась с мамой и даже не написала мне? Что ж, видимо, все понятно. Обо мне она и не думает. – Я приеду завтра утром и останусь до пятницы. Ты надолго приехала?

– Сегодня во второй половине дня уезжаю. Поеду на север, поживу недельку в загородном доме, с Моник и ее родными.

– Здорово.

В прошлом июле мы вместе ездили к ее подруге, которая каждый год отправляется на озеро.

Не напоминай об этом.

– В прошлом году мы отлично провели там время.

Гребаный идиот.

– Точно-точно.

Я тихонько посмеиваюсь.

– Помнишь, как мы пошли купаться ночью?

– Ты имеешь в виду, когда каймановая черепаха чуть не откусила тебе член?

– Не пыталась она мне член откусить. Просто задела мое бедро.

– Это очень близко к члену, Линди.

От того, как она произносит мое прозвище, сжимается сердце. И я тут же вспоминаю, сколько раз мы смеялись над тем, что произойдет, если мы поженимся. Она станет Линси Линдли. Тогда она очень твердо постановила, что так и язык сломать недолго, а потому она никогда не возьмет мою фамилию. В итоге мы пошли на компромисс и решили, что фамилия у нее будет двойная.

Теперь все это неважно.

– Ты права, было как-то некомфортно, – признаю я, посмеиваясь. – Слушай, до чего веселая была поездка.

– Точно.

На мгновенье повисает тишина.

Не говори, что скучаешь по ней.

– Я скучаю по тебе.

Снова молчание.

– Я как друг говорю, – добавляю я, сдерживая ухмылку. – Я скучаю по нашей дружбе.

– Я прямо слышу, как ты улыбаешься.

Что ж, она хорошо меня знает.

– Неправда.

Снова пауза.

– Я тоже скучаю по нашей дружбе, – признается она. – Но до сих пор считаю, что расстояние пошло нам на пользу.

Она не ошибается. Представить не могу, какой агонией было бы регулярно разговаривать с ней, но не быть вместе.

Так хочется спросить, не встречается ли она с кем, но знаю, что не стоит. К счастью, на сей раз мне удается сдержать свой порыв.

– А ты как? – спрашивает Линси. – Все хорошо?

– Ага. С хоккеем все отлично. Новая квартира просто шикарна. Ой, и мой лучший друг женился.

– Что?! Кто? Беккетт?

– Серьезно? Ты на него подумала? – я захожусь смехом. – У тебя еще одна попытка.

Она ахает.

– Да ладно. Райдер?

– Ага.

– И когда это произошло? – требовательно спрашивает она.

– Три месяца назад.

– И почему же ты мне не сказал?

– Расстояние, помнишь?

Она сердито вздыхает.

– Ладно, справедливо. Но, думаю, когда речь идет о свадьбе друга, ты просто обязан позвонить. Договорились?

– Договорились. Когда Бекк женится, я тебе позвоню.

– Спасибо, – теперь уже я слышу, как она улыбается, и у меня снова болит сердце. – Как вам первый сезон в Брайаре – наслаждаетесь?

– Определенно. Начало выдалось не самое гладкое, но мы выиграли «Замороженную четверку», так что не жалуюсь.

– Как тебе кампус?

– Отлично. А что? Хочешь перевестись? – шучу я.

Она медлит.

– Вообще-то…

У меня ускоряется пульс.

– Ты шутишь, что ли? Ты правда подумываешь перевестись?

– Я рассматривала такую возможность. Просто мне хотелось бы получить еще одну степень, а в Либерти с академическими перспективами не очень. Слышала, в Брайаре превосходная программа по психологии. И я уже поговорила с куратором – она сказала, что перевестись будет легко. У меня есть все нужные кредиты, не придется ничего пересдавать. Но… не знаю. Это ведь довольно далеко, и…

«И там ты» так и повисает в воздухе.

– Да ладно, Линц. В Брайаре хватит места нам обоим. Мы, наверное, сможем несколько лет здесь проучиться и ни разу не пересечься.

– Да нет, не в этом дело.

Я фыркаю.

– Ладно, не только в этом, – исправляется она. – Но да, может, я приеду, посмотрю, что к чему.

– Здорово. Если приедешь, можешь остановиться у меня. У меня очень удобный диван.

– Нет, я не хочу навязываться.

– Какое «навязываться»? Ты же знаешь, что я всегда рад тебе. И Моник, и всем остальным из нашей старой компании. Мы с тобой больше не вместе, но это еще не значит, что ты и все остальные перестали быть мне друзьями, верно?

Ее голос смягчается.

– Спасибо, Линди. Я это очень ценю.

К концу звонка я чувствую себя взвинченным. Кожа зудит, пульс так и не вернулся в норму. Я прохожу в гостиную, выхожу на балкон. Он выходит как раз на живописный внутренний двор. Бассейн отсюда толком не видно, зато видно ведущую к нему тропинку в обрамлении цветочных клумб. Такое ощущение, что я на карибском курорте. Потрясающе просто.

Я вдыхаю теплый летний воздух. Шикарное утро. Может, я все-таки поеду поиграю в гольф. Хотя поплавать тоже хочется. Так, может, и то, и другое?

Я по праву считаю, что умею качественно отдыхать. Вот и сейчас я натягиваю плавки, шлепанцы, перебрасываю через руку огромное полотенце, хватаю с комода очки от солнца и ключи.

На улице в нос тут же бьет запах свежескошенной травы. Я делаю глубокий вдох. Мне надо обдумать телефонный разговор, и свежий воздух очень кстати.

Подходя к бассейну, я замечаю Диану – она парит.

В прямом смысле.

Парень с черными волосами и бронзовым загаром поднимает ее за икры и кружится на месте, а Диана вытягивает руки над собой так, что они напоминают латинскую букву «V». Они как будто исполняют странный танец в воде.

Диана, заметив меня, корчится и спрыгивает прямо в бассейн, приземлившись с громким всплеском.

– Нет, – рычит она, выбираясь на поверхность. Намокший хвост липнет к плечу. На ней раздельный красный купальник – спортивный бюстгальтер и крошечные шортики.

Господи. У нее невероятное тело. Поджарое, без капли жира. Все-таки спортсменки – горячие штучки.

– По вторникам бассейн мой, – объявляет Диана.

– Нет такого правила, – жизнерадостно откликаюсь я.

– Теперь есть.

– Нельзя изобретать новые правила Диксон, когда тебе вздумается. – Тут я внезапно замечаю, что у бассейна установлена тренога, а на ней – смартфон. – Что здесь происходит, черт возьми?

Спохватившись, что камера до сих пор снимает, она сердито топает по направлению к телефону и выключает ее. Вода с нее так и капает на бетон.

– Мы репетируем, – высокомерно заявляет она. – И Шейнам присутствовать запрещено. Особенно по вторникам, по вторникам бассейн мой.

Я поворачиваюсь и машу парню, который до сих пор находится в воде. Наша перепалка его явно забавляет.

– Я Шейн.

– Кэндзи, – откликается он.

– Не пытайся подружиться с моим партнером, – командует Диана.

Ухмыляясь, я бросаю полотенце и ключи на ближайший шезлонг. Этот жилой комплекс – полный улет, но бассейн превосходит все. Ряды шезлонгов, площадка со столиками и стульями, где можно посидеть с компанией и даже гребаная печь для пиццы. И красно-белые полосатые зонтики. Шикарно.

Я надеваю очки от солнца.

– К чему готовитесь?

– Не твое дело.

Я снова поворачиваюсь к Кэндзи. Он тут, кажется, более разумный человек.

– К Нацчемпионату, – откликается он.

– Это еще что?

Диана раздраженно фыркает.

– Национальный любительский чемпионат по бальным танцам для продвинутого уровня.

– Ты так говоришь, будто я должен знать, что это… – я замолкаю. – Погодите-ка, я, кстати, знаю, что это.

– Врешь.

– Нет, правда. Там моя бывшая выступает.

Диана окидывает меня подозрительным взглядом.

– И кто твоя бывшая?

– Линси Уитком.

– О, я ее помню, – встревает Кэндзи, рассекая воду. – Они с партнером заняли третье место в «Американской девятке» в прошлом году.

Диана смотрит на меня так сердито, будто я единолично несу ответственность за танцевальные таланты Линси.

– Так ты сюда пришел похвастаться, что твоя бывшая – гений в бальных танцах?

– Нет, – я закатываю глаза. – Я пришел поплавать. Так что остынь и возвращайся к танцам на воде. Я не буду вам мешать, если вы не будете мешать мне.

– Но мы же снимаем, – ноет она.

– Отлично. Значит, ваши зрители смогут насладиться видом божественно красивого мужчины в бассейне.

Она, не мигая, пялится в ответ.

– А, это ты о себе.

У меня вырывается смешок. Пока спорил с Дианой, напряжение, оставшееся после звонка Линси, ослабло. До этого мне было так скверно, а теперь будто груз с души упал.

Я легкой походкой обхожу раздражительную блондинку и спускаюсь в бассейн с той стороны, где не так глубоко. Позднее утреннее солнце так и жарит, и прохладная вода кажется раем.

– Ты тоже учишься в Брайаре? – спрашиваю я Кэндзи, проплывая мимо.

Он уже открывает рот, но Диана машет рукой, заставляя его замолчать.

– Ты не обязан ему отвечать, Кэндзи.

Посмеиваясь, я жду, что же он скажет, но он лишь с сожалением пожимает плечами. Слабак.

С довольной ухмылкой я рассекаю прохладную воду и начинаю нарезать круги. Отчего-то мне приятно, что Диксон так противится моему присутствию.

Настроение у меня потрясающее.

Глава пятая

Диана

Старый добрый бойкот

В среду я опаздываю, а потому срезаю угол и бегу через маленький парк перед «Медоу-Хилл». На мне белые теннисные туфли, и я бегу прямо по траве, а земля все еще влажная после утренней росы, так что капли воды так и оседают у меня на лодыжках.

Можно было бы пройти пешком, но я предпочитаю ездить на автобусе – так у меня появляется время, чтобы скомпоновать видео для странички «Скачи и танцуй», которую я завела для нас с Кэндзи в соцсети пару лет назад. В основном я размещаю там видео с наших танцевальных репетиций, а в прошлом году мы ездили на Нацчемпионат и потом запостили несколько фрагментов с происходящим «за кулисами». Каким-то образом нам удалось набрать почти сто тысяч подписчиков. Понятия не имею, как это произошло, но я точно не жалуюсь. Может, Кристал и считает деньги за работу в лагере мелочью, но я на карманные расходы получаю благодаря доходам с рекламы. Иногда этих денег хватает даже на то, чтобы месяц покупать продукты.

Сегодня утром, зайдя на страницу, я вижу под видео с последней репетиции массу раздражающих комментариев насчет Шейна, из-за чего мне хочется тут же удалить аккаунт, а потом сжечь свой телефон.

Я выскакиваю из автобуса на своей остановке, а оттуда пешком иду до старшей школы, где три раза в неделю развиваю умы, души и тела молодых спортсменок, направляя их к воплощению мечты.

Иными словами, я преподаю технику чирлидерства и основы гимнастики девочкам от восьми до двенадцати лет.

Сегодня утром у меня группа девчонок одиннадцати-двенадцати лет, все они в форме – в белых шортах и желтых футболках с эмблемой лагеря. Чирлидерскую форму с плиссированной юбкой они примерят на заключительном выступлении в августе, где каждая группа должна будет представить всему лагерю две композиции – одну танцевальную, одну с трюками.

Занятия в лагере идут в первую и во вторую смену. У моей группы тренировка по исполнению трюков в первую смену, так что мы устраиваемся в спортивном зале, расстелив на полу море синих матов.

– Итак, мои крольчатки, на позиции, – приветствую я девочек.

Татьяна, главная заводила в своей возрастной группе, резко вскидывает руку.

– Диана, мы провели голосование и решили, что больше не хотим быть крольчатками, – заявляет она.

Я закусываю губу, сдерживая смех.

– Понятно. А в чем причина?

– Потому что они какают где ни попадя.

У меня все-таки вырывается смешок. Краем глаза вижу, как ухмыляется моя коллега Фатима.

– Что ж, справедливо, – признаю я. – И какашки только сейчас пришли вам на ум?

– Моему младшему брату на этих выходных купили кролика, – с мрачным видом объясняет Эйвери. – И я уже ненавижу его всем сердцем.

– Ладненько, – я думаю, что же делать дальше. – Как вам такое… На позиции, мои величественные орлы.

– Шикарно! – с чувством откликается Татьяна. Остальные девочки кивают.

– Вот и хорошо.

Мы с Фатимой многозначительно переглядываемся и начинаем делить девчонок на группы по три человека. В этом году я ставлю четыре варианта хореографии – две для группы от восьми до десяти лет и две для группы одиннадцати-двенадцати лет (последняя пока у меня в любимчиках).