Мое малиновое лето с поцелуями. Приключенческий рассказ

После ужина я помогаю бабушке загнать кур и скотину, а потом мы идём за ограду на лавочку, под тень спускающейся из садика черёмухи. Плакучие её ветви прохладно обволакивают мои плечи в лёгком сарафане, а запах пьянит и дурманит голову.

Я приношу скрипку и начинаю тихонько что-то наигрывать. Бабушка восхищённо смотрит на меня – она прекрасно знает о моём таланте, и всем своим соседкам наверняка прожужжала уши о том, что я умудрилась поступить на бюджет в крупную консерваторию Москвы.

Скоро большинство женщин-соседок, уставших за день, переделавших всю домашнюю работу, присоединяются к нам. Я на некоторое время оставляю скрипку и слушаю их неспешные разговоры о текущих делах. Потом одна из старушек затягивает: "На горе колхоз, под горой совхоз, а мне миленький, да задавал вопрос"…

Слушая песню, я опять достаю скрипку и начинаю потихоньку подбирать мелодию. Со скрипкой песня звучит уже несколько по другому, и я ловлю на себе восхищённые взгляды женщин.

Когда песня закончена, одна из соседок спрашивает меня:

– Дорогой, поди, инстрУмент-то?

– Не дороже той радости, которую она дарит людям своим талантом – отвечает ей бабушка вместо меня.

Соседки дружно просят что-нибудь сыграть, и я играю им экспрессивное произведение "Шторм" Вивальди. Играю я с закрытыми глазами – так мне легче слышать и чувствовать то, что делает смычок моего инструмента.

Кроме того, так я лучше чувствую музыку, и имею возможность в полной мере насладиться собственной игрой. Такое ощущение, что музыка сейчас обволакивает и окружает этот небольшой посёлок, плывёт ввысь, в небо, и нет ничего в этой реальности – только я и музыка. Я – творец, и творю так, что птицы на ветках деревьев затихают, и в целом мире наступает тишина.

Когда всё заканчивается, и последние звонкие аккорды проносятся над этим миром, когда инструмент полностью отдал мне то, что я должна была получить, я открываю глаза.

И вижу, что количество слушателей резко возросло – теперь уже и мужчины присоединились к женскому обществу. На меня внимательно смотрят множество пар глаз, все молчат, но когда я убираю скрипку в футляр, раздаётся целый шквал хлопков. Все качают головами, говорят, что в жизни не слышали ничего подобного, хвалят меня, обращаясь к бабушке и восхищаются моей игрой, а она краснеет от удовольствия и гордости.

Мне тоже приятно – я уже имела возможность в Москве выступать на студенческих квартирниках и пару раз подработать в небольшом оркестре, но считаю, что вот это выступление моё сегодня было самым важным. Важным и нужным. В первую очередь потому, что я не могла подвести бабушку.

Проснувшись утром, я обнаруживаю, что ещё очень рано – только шесть утра, но как ни странно, я чувствую себя абсолютно выспавшейся. Спала я так крепко и без снов, что только под утро сквозь сон слышала, что кто-то шебуршится под моим окном. Видимо, во сне я решила, что это бабушкин кот Мурзик, а потому не предала этому значения.

Я отодвинула лёгкую тюль от окна – распахнутые створки выходили в садик, уже наполненный ароматами раннего утра. С удивлением вижу на подоконнике букет дикой малины с огромными красными ягодами, свежими, душистыми.

Беру в руки букет, выглядываю из окна в надежде обнаружить того, кто принёс его сюда, конечно, никого не вижу, и прямо как есть, в ночной сорочке, выхожу к бабушке в горницу.

– Проснулась уже? – удивляется бабуля – чё тебе не спится?

– Хочу искупаться сходить – говорю я.

Бабушка вздыхает, понимая, что меня не остановить – характер у меня всегда отличался упрямством.

– Иди, токмо осторожнее, и пообещай, что на тот берег не поплывёшь. Лес там, чащоба, мало ли чё.

– Ба, а ты ничего не слышала под утро? – я киваю на малину – кто-то принёс и положил мне на подоконник.

Бабушка смеётся и на её лице появляются милые морщинки:

– Ну девка, ты всего один день в деревне прожила, а уже тайного поклонника заимела. Знамо, парень букет принёс.

– Гриша, что ли? – бормочу про себя.

– Нет – решительно качает головой бабушка – Гришака не такой, он подобными глупостями заниматься не станет.

Я целую мою родненькую в щёку, быстро надеваю сарафан и как есть, босиком, бегу на озеро.

Над гладкой, прозрачной поверхностью рваными клочками плавает туман – густой и вязкий. Я с опаской трогаю воду – как молоко парное. И чего бабушка боится? Она всякий раз делает строгое лицо, когда мы с Элькой заговариваем про озеро, и начинает говорить, что там опасно. Чего опасного, объяснить при этом не может.

Я с удовольствием окунаюсь в прохладную воду и плыву, потом переворачиваюсь на спину, вглядываясь в синюю гладь неба, и сама не замечаю, как оказываюсь буквально на середине.

Какая-то шальная мысль не даёт мне покоя, я вдруг понимаю в полной мере пословицу "Запретный плод всегда сладок", и быстрыми бросками доплываю до противоположного берега.

Там действительно густая и прохладная чаща леса – мои голые ступни утопают в росистой траве.

Ух ты, какой огромный кедр растёт недалеко от озера! Я прижимаюсь к дереву и обнимаю его руками, но моего обхвата не хватает, чтобы обнять его целиком. На уровне почти своего лица я вдруг вижу огромное дупло.

Очень надеюсь, что в нём не живёт какой-то опасный зверь – от этой мысли мне становится смешно.

Сначала я не решаюсь туда заглянуть, но любопытство берёт верх, я привстаю на цыпочки и, как в детстве, ухаю в тёмную глубину дупла, изображая филина.

Ничего не происходит. Дупло огромное, но звук словно отталкивается от чего-то и как будто "выпрыгивает" наружу.

И тут я вижу, что в дупле что-то лежит – что-то тускло блестящее и непонятное.

Протягиваю руку, нащупываю нечто мягкое и скользкое, сначала отдёргиваю в страхе – неужели змея? Потом понимаю, что если бы это была змея, то последовала бы хоть какая-то реакция от неё.

Опять толкаю руку в дупло и с недоумением вытаскиваю что-то, завёрнутое в плотный полиэтилен.

Часть 3

Я всегда была любопытна по характеру, впрочем, любая женщина, я думаю – существо любопытное. В голове промелькнула мысль, что не стоило делать это одной – засуну-ка я обратно эту странную находку и поплыву к своему берегу, а позже расскажу обо всём Эльке и мы вместе вернёмся сюда.

Но – любопытство взяло верх, и я сама не заметила, как развернула полиэтилен. Итак, это одежда, как ни странно, очень хорошо сохранившаяся, потому что была завёрнута, но видно, что несовременная, немодная – такое носили лет десять назад. Юбка в цветок по розовому полю, кофтёнка полупрозрачная со сборкой на талии и по рукавам и мокасины белого цвета с голубыми полосками, вернее, один из них – левый. Второго, правого, в полиэтилене не было. Я заглянула в дупло ещё раз и больше ничего там не обнаружила.

Усевшись около этих вещей, стала думать. Кто засунул их туда? И зачем? В итоге я пришла к выводу, что где-то здесь недалеко бесилась молодёжь и, скорее всего, это был простой розыгрыш, например, парни спрятали одежду девушки, чтобы повеселиться, и в итоге не отдали её владелице.

Всё-таки, что бы это ни было, я решила вернуть всё на место, так же плотно завернув в упаковку.

На том берегу, где остался мой сарафан и полотенце, стоял Григорий с удочкой. Посмотрел на меня с интересом, степенно кивнул головой и сказал:

– Ты вчера устроила нашим деревенским концерт? Отец слушал тебя, потом сказал, что ты манипулируешь народом с помощью скрипки так, как это делает факир, завораживая змею своей игрой.

– Я не манипулирую – поморщилась я – просто скрипку невозможно не полюбить. Особенно когда слышишь вживую в первый раз.

– Я не хотел тебя обидеть – произнёс он и подошёл ко мне так близко, что я почувствовала его дыхание на своей щеке.

Я опустила голову и чувствовала, как он смотрит на меня сверху вниз. Щёки мои вспыхнули, дыхание стало частым и прерывистым, я вдруг поняла, что близость этого парня волнует меня сильнее, чем я того бы хотела. Он нарушал мои личные границы, но я была совсем не против этого!

Он, кажется, понимал моё состояние, и мне казалось, что он хочет рассмеяться сейчас – я так же легко, как любая из девушек, шла в расставленные им силки.

Ну уж нет! Я ещё не отошла от Андрея, а тут такое! Я чуть отпрянула назад, стараясь отстраниться от близости его тела, его дыхания.

Он же, словно чувствуя, что я отдаляюсь от него, осторожно взял меня своей сильной рукой за запястье, и приблизил ладонь к своим губам.

Повернув кисть к себе ладошкой, осторожно поцеловал её, потом коснулся пальцев и произнёс:

– Такие пальчики, как у тебя, просто созданы для скрипки…

Его поцелуи на моей руке горели и обжигали огнём не только эту руку, но и сердце. Меня охватила паника – я не должна позволять себе ничего подобного, не должна!

Он словно почувствовал моё состояние, и отстранившись, вдруг сказал резко:

– Аксинья, у меня к тебе будет просьба…

Я хотела было сказать ему, что всё, что угодно…но вовремя опомнилась.

Подняла глаза, осмелившись наконец встретить его взгляд, который стал вдруг непроницаемым и спросила:

– Что именно?

– Сыграй как-нибудь – помедлив, ответил он – только для меня одного…

Моё сердце забилось ещё сильнее. Не зная, что сказать, я просто смотрела на него и думала – а серьёзно ли он сейчас это говорит? Ему действительно настолько важно, чтобы я сыграла для него?

– Хорошо – кивнула головой, облизнув пересохшие губы – я сыграю для тебя…как-нибудь потом… А сейчас извини, мне нужно идти.

И пошла быстрым шагом, дальше, дальше от него, только лишь бы он не увидел моего состояния волнения от того, что он находится рядом со мной.

Когда я пришла домой, бабушка уже встревоженно выглядывала из-за калитки.

– Аксютка, ну где ты пропала? – спросила она – я уже завтрак сварганила, а тебя всё нет и нет.

– Ба, я плавала – оправдывалась я – задумалась, потом обсыхала. Время быстро пролетает, когда плаваешь.

– На тот берег хоть не заплывала? – она подозрительно уставилась на меня.

Я мотнула головой и опустила голову.

Бабушка налила мне прохладного молочка, на столе уже красовалась горка свежей клубники в вазочке, овсянка на молоке, нарезанная грудинка, выпечка. Я вдруг ощутила страшный голод – да уж, водичка отнимает много сил!

– У тебя щёки горят – сказала вдруг бабушка – уж не простыла ли в воде?

– Неа – ответила я, прекрасно понимая, почему горят щёки – от встречи с Гришей, от которой я ещё не отошла. Подойдя к старенькому трюмо, увидела, что лицо моё действительно пылает. Приложила к щеке прохладную кружку с молоком.

Бабушка пристально смотрела на меня некоторое время.

– Ба, а почему вы все так боитесь того берега? – спросила я у неё – там же, насколько я знаю, тоже деревня есть.

– Есть – произнесла она – но через лес. А лес тот…Нехороший он, девочка. Я не знаю, почему, старики так говорили, те, кто постарее меня ещё будет, понимаешь.

– Так может, они чего преувеличили?

– Стариков, внуча, завсегда слушать надобно – они плохого не посоветуют. Люди, говорят, там пропадали, в лесу ентом. Вон, возьми Гришакину мамку…

– Ба, но ты же говорила, что она утонула?

– Утонула, и скорее всего, в том месте, которое ближе к тому берегу. И озеро это опасное – потому и говорю, не плескались бы вы в ём сильно…

Я не стала спорить с бабулей – в конце-концов, это бесполезно, она останется при своём мнении, но при этом будет думать, что я хочу её ослушаться и станет переживать за меня всякий раз, когда я куда-нибудь ухожу.

Потому я согласно киваю, старательно делая вид, что собираюсь следовать её советам.

Целый день я тружусь, помогая бабуле с огородом, хозяйством, скотиной. После обеда вывожу двух небольших козочек и козлика на луг напротив дома и сама с удовольствием плюхаюсь в высокую траву.

Какие ароматы вокруг! Господи, дай мне таланта создать про это произведение! Чтобы через музыку передать запах этих ароматов. Интересно, возможно ли это?

И как можно назвать подобное произведение? "Разнотравье"?! Да, самое то название! Но скорее всего меня уже опередили – в 1723 году, когда Вивальди написал свой знаменитый цикл "Времена года", вторым концертом которого стало "Лето".

Пожалуй, мне до Вивальди, как до луны пешком… Где взять такую громадную массу таланта?

Я думаю обо всём этом, посасывая какую-то травинку и, совершенно погрузившись в себя, не слышу осторожных шагов.

Когда неизвестный приближается, я вздрагиваю, встаю, нервно поправляя сарафан и с удивлением смотрю на подошедшего Эда.

– Тьфу, напугал! – сержусь больше для показушности, так как губы сами растягиваются в улыбку при виде его растерянно-испуганного лица.

– Прости! – говорит он – я не думал, что ты прямо так задумалась сильно. Что-то случилось?

– Нет – пожимаю плечом – просто думала о Вивальди.

– О ком? – спрашивает он.

Некоторое время я думаю, расхохотаться или нет, а потом машу рукой:

– Ладно, проехали. Ты чего тут?

– Да я пришёл спросить – он переминается с ноги на ногу – тебе…это…малина-то понравилась?

– Так это ты? – спрашиваю его, понимая, что букет, найденный на подоконнике, его рук дело – но зачем?

Я, честно сказать, немного разочарована – где-то в глубине души я всё-таки надеялась, что это Гриша. Но навряд ли всё же… Ведь он совсем не производит впечатление романтика…

– Да я… – мнётся Эд, и я вижу, как уши его краснеют – я в качестве извинений… Ну за тот случай, на пляже…

Я звонко чмокаю его в щёку, от чего он смущается ещё больше, и говорю:

– Малина обалденно вкусная и душистая, так что спасибо.

Он не ожидает моей такой реакции и радостно-глуповато улыбается.

– Я рад – говорит наконец – а ты на "прыгалки" сегодня придёшь?

"Прыгалками" они называют дискотеку в местном клубе.

– Приду – улыбаюсь я – вместе с Элькой.

– Тогда до встречи? – уточняет он, и вдруг тянет мне свою скульптурно-красивую руку – мир?

– Мир – говорю я и тяну свою в ответ.

День за заботами пролетает очень быстро и под вечер я спрашиваю у бабушки разрешения пойти в клуб. Она, конечно, немного недовольна, но бурчит:

– Ты ж девка взрослая уже – девятнадцать лет, пачпорт имеешь, что же мне, держать тебя что ли?

Я целую её в щёку и ухожу в комнату собираться. Что же выбрать? Ну уж точно не вечернее платье, да я сюда ничего такого и не брала. Останавливаю свой выбор на голубых, обтягивающих джинсах, белом топе с коротким рукавом, между джинсами и топом остаётся еле видная полоска голого тела, этот топ нравится мне за удобство и своё не слишком уж откровенное декольте. На ноги надеваю белые босоножки на высокой платформе с золотистым узором, в уши – кольца-серьги, волосы собираю в высокий хвост. С собой на всякий случай беру белую сумочку, маленькую и удобную, для ключей, денег и всяких женских мелочей. Она носится через плечо и вообще не создаёт никаких неудобств.

Элька застаёт меня за тем, что я осторожно наношу на мочки ушей и в область запястий свой любимый Diptyque Orpheon. Она с восторгом смотрит на меня и говорит, что я просто бесподобна.

– Фигура у тебя, как у модели! – восхищённо выдыхает она.

– Ростом не вышла – морщусь я – зато твоя фигурка – вылитая Мэрилин Монро.

И действительно, подруга моя страсть как хороша. Да, тоже невысоко роста, но с очень женственной, привлекательной фигуркой – тонюсенькая талия, женственные бёдра и грудь почти четвёртого размера.

Элька прекрасно знает, что красива и подчёркивает это изо всех сил. Вот и сейчас на ней обтягивающая кофточка с глубоким вырезом впереди и на спине и короткая юбчонка-трапеция из джинсы с "рваным" подолом. На ногах – удобные сандалии, в руках – сумочка чёрного цвета.

Она тянет носом.

– Блин, Аксютка, какой аромат!

И просительно смотрит на меня. Я, понимая, что она хочет тоже благоухать, смеюсь и говорю, что ей подойдёт другой. И достаю из комода Dolce Rose- как раз тот аромат, который сейчас как нельзя лучше подойдёт для её.

Смеясь, мы выходим из дома, провожаемые бабушкой, которая смотрит на нас с лёгкой грустинкой…

Поселковый клуб сверкает всеми цветами радуги снаружи и изнутри. Молодёжи в посёлке много, иногда приезжают и из соседнего – повидаться с друзьями, вместе повеселиться. Есть в клубе и небольшой бар, где продают примитивные и не очень дорогие напитки.

Туда мы с Элькой и заходим сначала. Садимся за барную стойку, я вижу, с каким интересом посматривает на меня бармен, а поскольку Элька всех знает, она представляет меня этому славному парню с длинными светлыми волосами, которого зовут Андрей. О, Боже, неужели это имя теперь всегда будет преследовать меня! Когда Андрей отходит, Элька шепчет мне, стараясь прорваться сквозь грохот музыки, что Андрей – сын хозяина клуба, очень перспективный.

Задумка хозяина клуба и бара была интересной – он сделал бар по типу теплицы – отсеки потолка из толстого стекла открываются и закрываются с помощью пульта, из-за этой удобной системы воздуха в помещении более, чем достаточно, для того, чтобы можно было куrить.

Я заказываю мартини и, несмотря на протесты подруги, оплачиваю сама, объясняя тем, что за приезд ещё не "проставлялась". Элька достаёт sигареты и с удовольствием затягивается, размышляя о том, что это действительно своеобразное удовольствие – куrить. Я не спорю, но сама с этим не дружу и не увлекаюсь.

То и дело к Эльке подходят знакомые парни, с некоторыми она целуется в щёки и с удовольствием всем представляет меня. В глазах многих из них я вижу вспышку мужского интереса, многие пытаются присоединиться к нашей маленькой компании, но Элька никому не даёт надолго задержаться рядом – мы с ней до сих пор не можем наболтаться как следует.

Потом мы идём на танцпол, и танцуем самозабвенно и отвязно, так, как кажется, никогда не танцевали раньше.

Потом опять возвращаемся к стойке, садимся на свои места и Элька благодарно кивает Андрею – он держал эти места для нас, пока мы танцевали.

Внезапно перед нами появляется два коктейля в высоких бокалах. Андрей наклоняется к нам и говорит, стараясь перекричать музыку:

– Для самой красивой девушки в этом зале, осветившей своим появлением наш скромный посёлок – он смотрит на меня, а потом переводит взгляд на Эльку – и для её не менее прекрасной подруги.

Мы смеёмся и благодарим Андрея – мне приятно такое внимание, а Элька, радуясь за меня, наклоняется и говорит мне:

– Ну, дорогая, ты имеешь успех!

Я машу рукой – мне не совсем удобно, я не привыкла к подобному вниманию, наверное потому, что по меркам Москвы и Тулы я самая обыкновенная девчонка, а вот по меркам этого посёлка – просто звезда.

Уставшая, напрыгавшаяся публика требует отдыха и ди-джей включает "медляк". Я сама не понимаю, как рядом вдруг появляется Гриша, он словно возникает из ниоткуда. Бросив своё простое "Привет" спрашивает меня:

– Потанцуешь со мной?

Я вдруг представляю, как мне будет невыносима его близость – до боли, до жара во всём теле невыносима, я сейчас уже опять чувствую, как вспыхивают щёки, а потому говорю ему:

– Извини, Гриша, я не танцую "медляки".

Он непонимающе смотрит на меня, я знаю, что он испытывает сейчас – его гордость уязвлена, вероятно, я первая девушка, которая посмела отказать ему. Потом молча отходит. Мы с Элькой видим, как его тут же оккупирует Нина, и он, со скучающим лицом, идёт танцевать "медляк" с ней.

– Ты что, дура? – спрашивает меня подружка – ты почему не пошла танцевать с ним? Он же нравится тебе, я вижу.

– Эль – говорю я подруге – не надо. Я ещё от расставания с Андреем не отошла, а ты мне Гришу пытаешься подсунуть.

Слава Богу, она ничего не знает про встречу на озере!

После "медляка" мы вдруг слышим звуки Despacito и, с удовлетворёнными, восторженными криками бежим на танцпол. Вдруг я чувствую, что меня перехватывают чьи-то крепкие мужские руки. Это Эд. Глядя мне в глаза, он вдруг говорит:

– Почему-то я стопроцентно уверен, что ты, красавица, умеешь танцевать ча-ча-ча.

– Но это скорее бачата – возражаю ему я.

– Неважно – он тянет меня за руку – другого такого танцора, как я в этой области, здесь ты точно не найдёшь. Но проявить мне свои таланты не с кем – девки наши не умеют.

Года три назад мы с родителями отдыхали в Аргентине. Отдых был немного скучноватым и, от нечего делать, я пошла на уроки бачаты и сальсы. Преподавал их молодой парень, в облике которого было что-то женственное, что вызывало сомнения в правильности его гендерной принадлежности. Но учил он на совесть, в результате чего за три недели я научилась всем изысканным движениям в этих танцах. Но вот откуда Эд, этот деревенский парнишка, научился так танцевать?

Сейчас я просто отдалась в руки своего партнёра, который умело вёл меня сквозь любимую музыку. Я чувствовала его настроение и то, каким будет следующее движение, а потому мы с ним сейчас представляли необычно союзный тандем.

– Эд – спрашиваю его, двигая под музыку пятой точкой – ты где так танцевать научился?

– Я же в городе жил, пока поступал, то-сё, потом учился в техникуме. У студентов денег немного, сильно никуда не ходили, было скучно. Но вот в техникуме преподавали танцы – ну, я и пошёл от нечего делать, по вечерам. Там учили танцевать ча-ча-ча, а поскольку ходило множество таких же скучающих девчонок и парней, то мы вошли во вкус и в парах вот так учились танцевать. Весело было…

Я и сама не заметила, как все остальные расступились, образовав круг, и мы остались единственной парой в этом круге. Вокруг слышались восторженные крики, свист и хлопки. Закончили мы очень позитивно – Эд держал моё бедро, а я откинулась назад, прогнувшись в талии как можно ниже и глубже.

Зал потонул в аплодисментах и одобрительных выкриках. Где-то я увидела недовольное лицо Нины, мелькнувшее среди других лиц, вокруг меня все сыпали комплиментами, Элька смотрела на меня во все глаза, удивлённо заявляя, что буквально за два дня я стала звездой посёлка, а мне хотелось одного – выйти на воздух.

По дороге меня перехватил Гриша.

– Талантливый человек талантлив во всё? – утвердительно произнёс он, и дальше, уже укоризненно – а с ним пошла танцевать.

– Но это же не "медляк" – нашлась я.

Я отошла подальше от входа в клуб, и опёрлась о кирпичную стену. Да, начало отдыха мне определённо нравилось. Тем более, я практически выбросила из головы мысли об Андрее. Задумавшись, я не заметила, как ко мне подошли трое.

Повернув голову, увидела, что рядом, за спиной Нины, болтаются двое крепких, коренастых девчонок в спортивных костюмах.

– Поговорим? – спросила меня Нина и показала глазами за угол здания.

Часть 4

Я не боялась её совершенно – наоборот, мне было смешно наблюдать за тем, как она старается напугать меня количеством своих "подпевал" за спиной. Ну конечно, ведь она видела, как я расправилась с Эдом, и не сомневалась, что с ней одной сделаю то же самое.

А вот если их будет несколько…

Тогда, возможно, мои поджилки затрясутся от страха, и я позорно сбегу с дискотеки, теряя тапки. Но я смотрела на них насмешливо, сложив руки на груди, и всем своим видом давала понять, что нисколько их не боюсь.

"Подпевалы" растерялись, переглянулись между собой, а потом уставились на Нинку. Ну, конечно, скорее всего она напела им про то, что в одиночку я с парнем, может быть, и справилась, но вот с ними тремя…

А я вела себя совершенно не так, как они ожидали, и видела, что это очень сильно бесит Нину.

– Ну, пошли! – сказала я, отрываясь от стены, и первая направилась за угол клуба. Они в нерешительности остановились. Я обернулась – ну что же вы? Пойдёмте! Или…ты передумала, Нина?

Они двинулись следом. Я спиной чувствовала их агрессию, но прекрасно понимала, что сейчас, вот так предательски, из-за спины, они нападать не будут.

Интересно, эти "подпевалы" знают, из-за чего Нина точит на меня зубы, или нет? Наверняка она им поведала, что я пытаюсь отбить у неё парня, и эти две кумушки, не выясняя подробностей, тут же согласились ей помочь "решить проблему".

– Ну? – спрашиваю её – ты поговорить хотела? Говори.

Она подходит ко мне совсем близко, и глядя в глаза, заявляет:

– Отстань от Гриши, Аксинья!

Меня разбирает смех, и я закатываюсь весело и звонко, ещё и потому, что вижу их обалдевшие от моей реакции лица.

– Нина, а Нин, а с чего ты решила, что я к нему пристаю? Это первое. Второе – а кто ты ему такая, чтобы не разрешать общаться с теми, с кем он хочет?

– Я его девушка! – злобно рычит она, надвигаясь на меня всё ближе.

– А он об этом знает? – смотрю ей прямо в глаза, вижу, что она старательно отводит взгляд. Мельком замечаю, что её "подпевалы" удивлённо переглядываются между собой – так может позовём его и спросим, его ли ты девушка, а то что-то этот вопрос не только у меня вызывает сомнения.