По обе стороны спектра

***

Тусклый свет из окна кидал ровные тени на спящую женщину.

Шерлок внимательно разглядывал незнакомку, про которую уже составил свое мнение, в добавок ко мнению миссис Хадсон. И теперь пытался понять, периодически трогая языком изнутри свою разбитую губу.

Что ж, эта Мэри, обещала поговорить с Джоном и, судя по степени их близости, вполне могла выполнить обещание.

Эта же женщина, внезапно обнаруженная рядом с миссис Хадсон, насторожила. Большая степень доверия, молчаливость, высокий градус беспокойства с ее стороны и заботы о пожилой домовладелицы.

И поведение, нет любопытства, полное равнодушие к обнаружению в собственной постели чужого мужчины. Довольно любопытно и тревожно.

Шерлок порылся в ее документах, покопался в компьютере и даже часть файлов отправил себе по почте.

Он вызывал у обычных людей самые разные чувства. Злость, отвращение, ненависть, восхищение, любопытство, но равнодушие. Никогда.

Посмотрим. Во всяком случае в его комнате так пыльно, что спать там нет желания. А тут чисто и темно. Только жарко.

Мужчина открыл окно, слушая почти забытые звуки ночного Лондона, как любимую песню и, наслаждаясь радостью, от возвращения в игру, уснул спокойным и беспробудным сном до самого утра.

***

Проснулась я рано, потому что замерзла как сволочь.

Незванный гость спал сном младенца, заняв большую часть кровати, но даже краем меня не касаясь. Как и все аутисты.

Удивлена кстати, что он снял пальто. Накопленная за день сенсорная перенасыщенность должна быть настолько сильна, что требовалось давление со всех сторон, о чем говорила отобранная перьевая подушка, которой он накрыл голову почти по самую грудь.

Если он после воскрешения будет снова жить на Бэйкер Стрит, нужно подумать о том, чтобы приобрести гравитационное одеяло.

В терапии я советую его часто. Вместе с теплым наполнителем в него вшивают много гранул утяжелителей, самого разного состава, отчего оно кажется очень тяжелым и давящим. Еще есть специальные кресла, которые сдавливают, жилеты-обнималки и многое другое. Но он взрослый, все остальное сам пусть покупает.

Хорошо, что у меня нет личной жизни, кроме случайных клубных связей для здоровья и хорошего гормонального фона, а то бы было довольно сложно спать в постели втроем.

Собрав сумку в бассейн, уложив туда еще и обед, я поела каши, сварила себе кофе и убежала начинать новый день. Только оставила миссис Хадсон записку, чтобы приняла посылку и не таскала сама, приедет тяжелая, если интересно, сама вечером покажу.

За одеяло я не шутила. Заказала с доставкой домой как можно быстрее и вычеркнула пока постороннее из головы.

Но город кипел. Сплетни на каждом шагу, возбужденные новостью прохожие в каждой кофейне, и даже в зале было тишины.

На работе также все сгрудились у кофе машины и трындели о том, что Шерлок Холмс выжил.

Махнув рукой на расспросы и предложения вовлечь меня в подобные беседы, ушла в работу.

Маленькие пациенты не ждут и, помимо двух консультаций с новенькими, у меня сегодня пять постоянных.

Домой ползла расцарапанная, потому что казалось мои малыши тоже чувствовали ненормальное возбуждение желающего сплетен города и вели себя хуже обычного. Ларри швырнула в меня стулом, оставив синяк на бедре. Марк укусил за плечо, а Мэнди расцарапала обе руки до локтей.

Ничего, Майкл выделывал и более прикольные штуки. А такие мелочи можно пережить, к тому же на что-то же людям дана регенерация.

Дома было тихо и спокойно. Даже птички на месте не было, зато в коридоре прямо посреди прохода лежал пылесос с тяпкой сверху, а на ступеньках лестницы стояли мешки с мусором, туго перетянутые.

Отложив сумку, убрала технику в кладовку, вынесла пакеты на улицу и вернулась обратно. На втором этаже протяжно и мерзко скрипела дверь, а холодный сквозняк притащил облако пыли сверху и какую-то обертку. Передернув плечами, пошла закрывать, наверняка настежь открытое окно.

Было немного любопытно, ведь за все время моего здесь проживания, как бы ни было интересно, сюда я не поднималась. Не хотела расстраивать миссис Хадсон. Если ей было больно сюда даже заходить, то мне тем более делать тут нечего.

Ну, ничего так. Гостиная с камином как у меня, небольшая кухня, справа от входа коридорчик с ванной и спальней, наверно.

На третьем этаже, верно тоже комната, но туда нам не надо.

Я шагнула в гостинную и едва не задохнулась от едкого запаха тухлятины.

– Боже, – мгновенно зажала нос рукавом и заглянула в кухню.

Марта, видимо, убирала этот кухонный хавозник, но успела отмыть только утварь, потому что все из холодильника была выгружено в мешки, но сам выключенный девайс мрачнел потеками.

Пришлось забыть о сквозняке. Я сходила переоделась, повязала на лицо платок, выволокла смердящий мешок на улицу к уже вынесенным и отдраила холодильник, получив током небольшой заряд, когда втыкала его обратно в розетку. Техника недовольно загудела, будто жалуясь на свое бытье, я же домыла колбы, тарелки, выложила все на столешницу и протерла кухонный гарнитур. В ящиках было пусто и чисто, поэтому туда не полезла.

Умаявшись, убрала всю химию и осталось только закрыть окно.

– Не закрывай, тут смердит.

Меня остановил голос. Тем не менее, прикрыла деревянную створку и аккуратно поправила зацепившуюся за ручку гардину.

Свет на кухне я уже погасила, поэтому уличный фонарь был единственным, что освещало мужчину, подошедшего ко мне со спины.

Наверное, смотрелось это эпично, эдакая тень в плаще, вынырнувшая из чернильной тьмы комнаты. Но мне было не страшно и не впечатлительно. Я внимательно пригляделась к причине терзаний миссис Хадсон.

О, образец был достойным. Серо-голубые, почти прозрачные глаза, вытянутое, дисгармоничное гладковыбритое лицо, крупные губы, темная шапка кудрей, довольно высокий, даже на пяток сантиметров выше меня, бледный, в пальто с высоким воротником и видневшимся под ним костюмом.

Не сказать, что мужчина красавец, в общепризнанном требовании к противоположному полу, но впечатление производил. Аура весьма себе сильной личности, впечатляла, сглаживая любые огрехи. Я сделала шаг назад, сдернув с лица платок, чтобы и дышать полнее и видеть его полностью.

Что ж. Так повелось, не знаю почему, что аутисты с самого края спектра этого заболевания безумно красивы. Просто нереально. Один мой Майкл был просто ангельски прекрасен.

Этот не совсем, но четкость линий и породы прослеживалась. К тому же, больше чем уверена, что если хотел, он мог врубить такую бешеную харизму, что накрывает всех и без исключений. При этом, используя попавших под влияния людей для своих целей, они их без зазрений совести выбрасывали и просто забывали об их существовании.

Совесть.

Самый тяжелый объект понимания, поэтому злиться, раздражаться, стыдить, это глупо и бесполезно.

Зато они безумно любят выводить всех на эмоции, словно жадно разглядывая то, чего частично или полностью лишены.

Вот и сейчас.

Невольно я вызвала интерес, выбившись из привычной квартиры. Я на его территории, на территории его близких, он нарушил ночью все видимый границы приличия и теперь пытается понять, почему я ничего не выражаю.

Моя ошибка. Этот мужчина не мой пациент и паттерны поведения с ним должны были быть скорректированы. Что ж, теперь уже поздно. Найдя интересное, он не успокоится, пока не сломает или не разберет на части. Стоит только надеяться, что он все же не ребенок и некоторые понимания общепринятых норм присутствует в этом мозгу.

Я бы посмотрела на его родителей и пожала бы им руку. Этому мужчине явно за тридцать, и в те годы растить подобного ребенка, без доступных сейчас знаний – целая каторга. Но они справились, а значит или очень богаты или безумные молодцы. Редкая каста.

Мы стояли молча. Я не испытывала неудобства, потому что анализировала и прекрасно чувствовала себя, в своих мыслях, темноте и тишине. Он молчал… не знаю, может тоже считывал информацию.

– Вы закрыли окно, хотя я настоятельно просил этого не делать.

Открыла закрытую створку и, подобрав остатки вещей с пола, приготовилась уходить. Неимоверно хотелось есть и спать.

Пожевала я что-то из холодильника и отмывшись до скрипа, потому что вонь впиталась, кажется, в кожу, намазалась только тем, что не имеет запаха и сама же застыла возле зеркала в ванной с тюбиком крема для лица.

Люди подобные Майклу были вокруг меня большую часть жизни и правила общения с ними въелись на подкорку. Мне было несложно их соблюдать настолько, что мои собственные желания растворились в небытие.

Каре-зеленые глаза в отражении запотевшего стекла блеснули и погасли.

Я стерла ладонью мутную влажную пленку с зеркала и схватилась ладонями за края раковины, отчего собранные в слабый пучок волосы, обережной завесой скрыли минуту слабости от окружающей действительности.

Никаких споров. Это провоцирует.

Никаких резких запахов в уходовой или декоративной косметике, никаких духов и пахучих кондиционеров. Это нервирует.

Никаких ярких эмоций и громкого голоса. Это пугает.

Никаких кричащих цветов, блестящей отделки или контрастных текстур. Это может отвлечь.

Ограничения.

Я с семнадцати лет запихнула себя в прозрачную банку из них. Я росла и развивалась внутри нее. Когда наступит момент, и меня станет настолько много, что банка будет тесной, я разломаю ее изнутри?

Неведомо.

И знать не хочу. Пока я справляюсь, пока помогаю и приношу им пользу. Пока слабые ростки доверия от пациентов к родным матерям свиваются благодаря мне в тугие лозы, я буду корнать те части, что пытаюсь вырваться из горлышка стеклянной ловушки для Клэр Стеферсон.

Сосредоточив взгляд на тюбике крема, что сиротливо лежал в раковине, я аккуратно распределила по лицу липковатую текстуру и улыбнулась сама себе.

Волосы в косу. Пижама гладка, с длинными рукавами и штанинами из мягкого трикотажа,тонкие носочки.

Не такие уж это и ограничения. Зато сон будет крепче без воплей и выдирания моих волос. Тут уж самой бы не рассмеяться, опять забыла, что он не мой пациент и не племянник. Да и к черту.

Спальня встретила приглушенным светом настольной лампы и развалившейся в кресле Шерлоком Холмсом с папкой моих рабочих документов в руке, в рубашке, брюках и халате. Странный набор. Но, все с виду чистое, хоть и слегка мятое и мокрые кудри намекают на посещение душа. Слава богу. Я хоть и не привереда, но благоухание немытого тела, не очень люблю. Все мои малыши чистоплотные и запах детского мыла всяко лучше, чем застарелого пота.

Бросив взгляд на самовольного подселенца, принялась перестилать кровать. Свалив грязное белье в закрытую корзину у входа, распаковала приехавшее одеяло и заправила его в пододеяльник.

Вот кстати, в моей семье обожали пододеяльники и покупали их где могли, а вот во многих странах спали или просто под одеялом или подкладывали под него вторую простынь.

Мне не нравилось. Поэтому пододеяльники я возила с собой и сейчас, матерясь сквозь зубы, запихивала тяжелое одеяло меж сшитых кусков ткани.

Ладно. Решим.

Утяжеленное скинула на той части, где выбрал спать Шерлок Холмс и отдала ему свою подушку. Сама же достала из вакуумного пакета вторую и так же заправила в наволочку.

Папку спокойно изъяла из широких ладоней мужчины, прилегла в кровать, открыв ноут и погрузившись в работу.

– Ваши руки, зачем вам это нужно? – раздалось ощутимо позже.

Я потерла немного ссохшиеся от экрана глаза и подняла взгляд на сверлящего меня взглядом мужчину.

– Что вы имеете в виду, мистер Холмс.

– Мистер Холмс – это мой брат. Я предпочитаю использовать свое имя.

– Шерлок, что вы имеете в виду? – послушно исправилась я.

Он поморщился, поменял позу и закинул ноги на второе кресло. В ботинках. Ладно…стрелять в людей запрещено. Просто протру утром. Отвыкла я жить с кем-то.