Игра с закатом

Евгений В.Х.

Игра с закатом

Глава 1

Глава1. Отшельник поневоле.

Я был рад тому, что смог добраться до своего дачного домика. Ничей другой мне категорически не подходил. Здесь все было свое и родное. Я знал, где что лежит и чем можно воспользоваться. Кроме того, здесь все было так как всегда. Как было тогда. Везде все осталось на своих местах: и на узкой посыпанной гравием узкой улице, прямо идущей между разнообразных строений садового общества, и на асфальтовой дороге, ведущей в город и в самом городе. Только там все теперь было чужое и злое. Враждебное. А здесь нет никого кроме меня – поэтому так хорошо и спокойно. Почти как раньше. Если не считать того, что нет больше ни моих родных, ни соседей по участку. Нет вредных старика и старухи справа, которые вечно находили повод поругаться. Нет милейшей Елены Александровны слева, компетентнейшей в садоводстве женщины, что всегда могла дать хороший совет. Нет веселого пьяницы Андрюхи через дорогу. Нет никого.

Я один.

Было холодно так как на дворе стояла середина осени. По крайней мере так должно было быть. Счет дням я потерял в то время, когда сидел в подвале офисного здания, спасая свою жизнь. Но здравый смысл подсказывал, что прошло не более месяца. Значит сейчас начало октября. Прохладный воздух и частые дожди, которые я ощущал на себе в ходе коротких и страшных вылазок за продуктами питания подтверждали мои расчеты.

Сейчас я переоделся в теплую старую куртку и свитер, которые сам же сюда и вывез в свое время. Выглядел я теперь не очень респектабельно, но стало гораздо комфортнее, чем в рубашке и разорванном пиджаке, которые я никак не мог сменить на что-то более подходящее сезону, так как магазина с одеждой не было поблизости от моего подвала, а на дальний ночной поход я не решался. Благо продуктовый супермаркет был за углом и это спасло меня от голодной смерти.

Среди дачного хлама я нашел небольшой пластмассовый электрический обогреватель, который должен выдувать из своего чрева горячий воздух, тем самым согревая помещение, но тут же сообразил, что не проверил есть ли электричество вообще.

Пришлось выйти на улицу и, спустившись по старенькому деревянному скрипучему крыльцу, обойти дом и открыть прямоугольный железный ящичек, висевший снаружи на стене с торца. Подняв рычажок рубильника, я вернулся в дом и щелкнул выключателем. Лампа на кухне засветилась белым люминесцентным светом через матовое стекло люстры-бра. Я мысленно возликовал и, наладив поступление тепла, стал подключать электрический чайник. Колодезная вода была ледяной, и я сначала напился до треска в зубах, а потом наполнил его и подключил штепсель в розетку. От уютного ощущения я почувствовал прилив сил и маленький эмоциональный подъем. Мне показалось, что я снова дома.

Чайник закипел, и я устроился на стареньком диване из тех, что вывозят на дачу, когда они становятся неугодными для городской квартирной обстановки. В руке моей была чашка растворимого кофе. Откинувшись на спинку дивана, я подумал, что правильно мы с женой делали, когда привозили в загородный домик всё то, что может потребоваться для долгого здесь присутствия, в том числе продукты. Кофе показался мне отличным, несмотря на то что он простоял в деревянном кухонном шкафу в стеклянной банке уйму времени и немного отсырел. В те страшные дни, когда я прятался в подвале я мог только мечтать о чашке кофе и вообще о горячей пище. Пропитание мое составляло только то, что можно было быстро взять с полки супермаркета и не требовало приготовления.

Тем не менее, благодарная улыбка возникла на моем лице, когда я подумал об этом небольшом магазине, что располагался метрах в трёхстах от того здания, где был мой подвал и где когда-то находилось мое рабочее место. За месяц пребывания в подземном этаже десятиэтажного делового центра я хорошо изучил учреждение розничной торговли, в которое бегал за едой. Пробираясь туда всегда и неизменно по ночам, я научился прекрасно ориентироваться там, успевая за считанные минуты запастись водой в полуторалитровых бутылках, колбасой и сыром в вакуумных упаковках и фруктами, что лежали в больших деревянных ящиках. Брезентовый рюкзак, который я приносил с собой, обычно наполнялся провизией, которой потом хватало дня на три, в течение которых я мог вообще не выходить на улицу, а следовательно, чувствовать себя в относительной безопасности. Разумеется, до тех пор, пока не возникала необходимость снова совершить вылазку вверх по улице и пополнить запасы.

Сегодня со мной не было заветного рюкзака. Я забыл его в подвале, когда прыгал в автомобиль, уезжая оттуда навсегда. Я всё время думал, что меня преследуют по пятам. Но в тот раз это было не так – у страха глаза велики, как говорится, и никто за мной не бежал и не летел, и не прыгал. Поэтому рюкзак с едой можно было вполне захватить. Кинул бы его на сиденье случайно обнаруженного мною белого джипа с ключами, оставленными на приборной панели, и на две трети заполненным баком горючего, и все запасы оказались бы со мной. Теперь же придется довольствоваться тем, что есть на даче. Первое время, разумеется. Потом буду искать источник пропитания. Тем более что теперь есть колеса, а какая-нибудь сельская продуктовая лавка гораздо безопаснее городского магазина.

Впрочем, об этом пока не стоит думать. Здесь есть крупы, макароны, консервы. Хватит надолго. Можно отдохнуть в меру возможности и подумать о том, как теперь быть.

Я вздохнул и прикрыл глаза, закинув голову назад. Снаружи шумел ветер и стучала небольшая дверца на чердак, которая почему-то оказалась не запертой. Лезть туда и закрывать ее не было ни сил, ни желания. Какая-то птица ходила по скатной металлической крыше и скрежетала по ней своими острыми лапками. Шелестели желтые листья липы, что росла совсем рядом с домом и наклонялась иногда к прямоугольному окну кухни своими длинными ветками.

Я наслаждался покоем, которого не ощущал уже очень долгое время.

Я решил, что позже подумаю об ужине, а пока просто отдохну и в итоге не заметил, как задремал, не выпуская из рук чашку с кофе. Сон принял меня в мягкие объятия, а потом пришло небытие.

Проснулся я от ощущения чужого присутствия. Это было необычно для меня. За месяц одиночества я отвык от чувства того, что кто-то может быть рядом. Хотя в моем положении это ничего хорошего и не сулило. Доза адреналина хлынула в мои сосуды, и я вскинулся с дивана. Поднявшись до уровня полуприсяди, замер и прислушался. Глаза зафиксировали лежавшую на полу перевернутую чашку и темное пятно от разлитого кофе, а уши уловили какой-то звук снаружи. В комнате царил полумрак. За окном наступали вечерние сумерки, и кто-то ходил по дорожкам в огороде, стараясь быть бесшумным, но все-таки задевая железные бортики, ограждающие грядки.

Я похолодел от страха и усилием воли заставил себя пройти в кухню. Взял автомат в углу и взвел затвор, направляя дуло на входную дверь, прикрытую на обыкновенную щеколду.

– Кто там? – прохрипел я.

Движение на улице прекратилось. Неизвестный гость остановился и теперь слушал меня. Мне даже казалось, что я слышу его дыхание.

Пришла мысль о том, что оружие, которое я случайно подобрал рядом с разбитым армейским грузовиком, внутрь которого я так и не решился заглянуть, сейчас будет очень кстати. Автомат Калашникова, по крайней мере, добавлял мне уверенности и уменьшал уровень страха перед жуткой неизвестностью, царившей на улице. Хотя мой опыт пребывания в том кошмаре, в который превратился весь мир позволял прекрасно осознавать тот факт, что пуля далеко не всегда может остановить то, что может явиться к тебе из вечернего сумрака.

Стрелять я научился, когда проходил срочную службу, но это было давно и в свои сорок пять лет я вряд ли сохранил качества хорошего солдата, но помочь против тех, кто еще недавно гордо носил звание человека старый добрый АК в моих руках вполне сможет.

– Кто там? Выходи! – уже громче и тверже сказал я.

Сначала была тишина, а потом торопливые шаги и звук похожий на стон или писк. Существо отдалялось от меня. Почему? Это не в правилах той живности, что разгуливала за пределами этих хрупких стен. Может, я напугал его?

«Животное!» – вдруг осенило меня.

Нерешительно постояв еще несколько минут, я рискнул приблизиться к двери и послушать. Кто-то действительно скулил где-то рядом с домиком. Это и вправду может быть какое-то животное, но расслабляться не стоит. Многие из диких и домашних животных подверглись воздействию Аномалии и изменились в очень плохую сторону даже если выглядели как прежде. Но были и те, кто устоял перед тем роковым ударом. Как, собственно, и люди.

Ваш покорный слуга, Дмитрий Синельников этому хороший пример.

Я рывком распахнул дверь, предварительно резким движением отдернув щеколду. Дуло автомата первым вырвалось в холодный октябрьский вечер. Я пригляделся. Никого. Но возвращаться в тепло дачного домика пока не торопился. Существо было где-то здесь, и я твердо знал это.

– Эй! – крикнул я в серые сумерки. – Где ты? Покажись!

Что-то шевельнулось в дальнем конце участка у сарая для инструментов, и кусты смородины зашумели ветками и листьями.

Я спустился с крыльца и медленными шагами, не переставая целиться перед собой, двинулся в ту сторону.

Когда я на пять шагов приблизился к кустам, снова послышался жалобный стон, который обычно издают собаки, когда плачут.

«Это бродячий пес!» – заключил я про себя и опустил оружие.

– Эй ты, барбос! Иди сюда! – сказал я и протянул руку. Был, конечно, риск быть укушенным, но в данном случае собака была явно голодна и напугана.

Он вылез из кустов минут через пять. Все это время я подзывал его всеми известными способами, которыми зовут собак: свистел, цокал, махал руками, и даже делал вид, что в ладони моей зажато какое-то лакомство.

Это был золотистый ретривер. Самец. Мокрый, грязный и дрожащий. Молодой, судя по размеру, и несчастный, судя по жалобному взгляду. На нем был коричневый кожаный ошейник с жетоном или медалью на груди.

– Эх ты! Горемыка! – я протянул руку, и пес позволил себя погладить, вяло и недоверчиво завиляв хвостом.

Доверие ко мне возникло у собаки тогда, когда я вынес ему еду в одноразовой пластиковой тарелке. Пришлось поделиться своими скудными запасами и накормить беднягу. Пес расправился с едой в считанные секунды и стал преданно смотреть мне прямо в глаза, явно намекая, что не отказался бы от добавки. Тогда я позвал нежданного гостя в дом.

Тот вошел, переступив порог и скромно, как и подобает воспитанному джентльмену, впервые оказавшемуся в доме, остановился недалеко от двери. Я нашел тряпку и протер псу лапы, которые были чудовищно грязными. Потом стал вытирать ему шерсть на груди и спине. Взял в ладонь жестяной жетон и прочитал с обратной стороны: «Джек. 8922…..».

– Будем знакомы. Меня зовут Дима! – усмехнулся я и протянул руку. Пес послушно поднял правую лапу и вложил ее в мою ладонь.

– Ты оказывается образованный пес, Джек! – воскликнул я и расхохотался. – Это мне по душе! Думаю, мы сможем с тобой найти общий язык!

Мне действительно пришлось приготовить псу дополнительную порцию еды. Когда он наелся, я предложил ему чашку с водой. Джек пил долго, а я гладил его по голове. Всякий раз, когда я произносил его кличку, он поднимал уши и прислушивался, иногда отрываясь от воды и смотря на меня.

– Где же твой хозяин, Джек? – задал я глупый вопрос, на который прекрасно знал ответ. Владелец собаки, скорее всего, погиб. Как и семьдесят процентов представителей рода Homo Sapiens на нашей планете. Хотя может он и жив, только в этом случае, вероятнее всего, превратился в существо, лишенное всех признаков цивилизованности. Во что-то близкое к дикому зверю. Эти бывшие человеки бродили по опустевшим улицам крупных городов. Облик остался прежним, но утратилась способность говорить и мыслить по-человечески. Звериная ярость стала особенностью их способа существования. Впрочем, по моим наблюдениям, какие-то способы организации социума они сохранили, так как перемещались небольшими сообществами, больше похожими на стаи. В этих стаях можно было различить вожаков, а также взаимодействие между индивидуумами, которое строилось, в основном, вокруг распределения добычи.

Как-то в один из дней, когда я сидел в подвале, мне посчастливилось наблюдать в маленькое зарешеченное окошко на уровне тротуара одну из таких стай. Они расположились рядом большим табором, и сначала было удивительно видеть людей, которые в одночасье опустились до уровня первобытного стада, но при этом не успели поменять свой имидж. Когда бывший респектабельный господин в дорогом костюме и галстуке вступает в драку за кусок мяса с другим подобным же экземпляром – это выглядит как минимум странно.

Однако мое веселье закончилось тогда, когда я увидел, что эти бывшие представители рода человеческого в качестве пропитания не гнушаются себе подобными. Тогда стало страшно. Впрочем, страшно было с самого начала. С того самого дня, когда на Землю обрушился удар Аномалии. Многое тогда в первые недели катастрофы можно было узнать из телевидения и интернета, пока они работали. Большую же часть информации о происходящем мне пришлось постигать на собственном опыте. Многие выводы пришлось сделать и многое пережить, прежде чем я укрылся в подвале того самого здания, где я до этого работал. В том числе и о том, что кроме одичавших граждан моего родного города Аномалия принесла нечто гораздо более жуткое.

Но сейчас не хотелось думать об этом. Нам с Джеком повезло, и мы остались прежними, входя в тот небольшой процент таких же счастливчиков, которые наверняка влачили подобное же существование как я и этот золотистый ретривер. Но справедливости ради нужно сказать, что эта милейшая собака была первым существом из категории выживших, которое я встретил с того самого момента как лишился своих родных. Правда, однажды я видел спасающихся бегством нормальных людей из того же окошка в подвале, но присоединиться к ним не решился. Мне тогда показалось, что в моем подземелье безопаснее.

Домашних животных, подвергнутых изменениям из-за Аномалии, было сразу видно. Их поведение было абсолютной агрессией. Естественная злоба домашней собаки умножалась десятикратно. Вот почему я сразу понял, что Джек остался неизмененным. Судя по его виду, он также долго как я прятался от чудовищной действительности по подворотням пока не покинул город и не учуял меня в этом загородном садовом поселке. Скорее всего, он сразу различил во мне обычного человека, к которым когда-то привык.

Собака – это отличный спутник, особенно в моей ситуации. Его чутье мне пригодится. Так я подумал, когда устраивался спать вместе с Джеком, который бесцеремонно влез на диван и улегся у меня в ногах. В случае чего он залает и предупредит об опасности. Ногам было тяжело, но я не прогнал пса. Было приятно ощущать его теплое тело и понимать, что животное выбрало меня в товарищи по несчастью, а может и в друзья, что было аналогично моим эмоциям. Банальная фраза «собака – друг человека» раскрылась для меня в совершенно новом аспекте.

«Можно спокойно засыпать» – подумал я, прежде чем провалиться в спокойный сон, которым я не спал очень давно.

***

Тусклый свет пасмурного осеннего утра освещал уютный интерьер единственной комнаты дачного домика. Я услышал лай собаки, отчего, собственно, и проснулся. Вскочил с постели и кинулся в кухню, являющуюся пристройкой, соединенной с комнатой. Автомат лежал на столе. Я хотел схватить его, но увидел, что мой новый знакомый по кличке Джек стоит у запертых дверей, ведущих из кухни на улицу, и негромко лает, помахивая хвостом.

– Тебе на улицу надо! – догадался я и, облегченно выдохнув, открыл дверь, после чего присел на табурет у стола.

Джек, демонстрируя воспитание приличного домашнего питомца не мог делать свои утренние дела, не оказавшись на улице, поэтому просился на выход. Что же – еще один плюс в его пользу. Я оттер пот со лба и стал приходить в себя после продолжительного сна.

Немного встряхнувшись, задумался над завтраком. Пес, наголодавшись, не гнушался любой едой, поэтому готовить надо было на две персоны. Это обстоятельство грело душу. Мне было гораздо легче от того, что мое одиночество закончилось. Теперь у меня есть приятель, о котором нужно заботиться и с которым можно поговорить. С ним можно разделить пищу и объединить усилия по выживанию. Что ни говори, а мне повезло, что я выбрался из города и оказался здесь. Возможно даже, что жизнь обретет стабильность, насколько это вообще возможно в такие времена, и начнет течь в едином русле. И наш с Джеком спокойный завтрак был ярким образцом надежды на это.

Днем мы ходили по огороду, а точнее по огородам, включая соседние участки – теперь совершенно заброшенные, в поисках овощей, которые еще могли остаться на грядках. Свежие витамины нам бы не повредили. Во всяком случае, мне точно. В итоге нашего рейда удалось разжиться огурцами, правда переросшими свой нормальный размер, двумя вилками капусты, сладкими перцами и несколькими баклажанами. Хороший овощной салат можно было планировать к ужину. В сарае я нашел топор и острую большую мотыгу, которые перенес в дом. Разумеется, при наличии огнестрельного оружия эти средства защиты выглядели смешно, но количество патронов в единственном рожке было ограниченно, что заставляло думать о будущем.

Я навел порядок в доме. Разобрал одежду и прибрался. Провел ревизию продовольствия и выяснил, что запасов хватит минимум на неделю. Печи в домике не было, поэтому готовил я на газовой плитке, но баллончиков с бутаном было всего четыре из-за чего я принял решение готовить на улице на костре. Соорудил из кирпичей небольшой очаг и, наколов дров из старых досок, стал варить на обед макароны с тушенкой. Конечно, обнаруживать себя столбом дыма было опасно, но я заранее слазил на крышу по железной лестнице и захлопнув дверь на чердак, вытянулся в полный рост, держась за старую телевизионную антенну.

Я довольно долго оглядывал окрестности. Хмурое серое небо сочувственно глядело на меня сверху, плача мелкой моросью. Видимость была ограниченной, но, тем не менее, вся округа была как на ладони. Я видел опушку леса на юге и дубовые рощи, окружающие дачный поселок с трех остальных сторон света. Никакого движения не было. Ни людей, ни животных, ни нелюдей. Дальний холм на востоке пригрел на своей верхушке оторвавшуюся от массива тучу, сквозь которую виднелись черные точки, вихрем вращающиеся вокруг. Это, очевидно, были птицы. Вороны вероятнее всего. А может и нет. Кто сейчас может с уверенностью сказать, что может ходить и ползать по земле, плавать в воде и тем более летать по небу? Словом, я решился готовить на костре.

Когда я размешивал макароны в кипящей воде большой деревянной ложкой, Джек сидел рядом и плотоядно смотрел на вскрытую банку тушенки. Я даже увидел, как тонкая струйка слюны стекала вниз с его пасти.

– Потерпи, приятель! – усмехнувшись я потрепал его по спине. – Скоро будем обедать.

В ответ он почти по-человечески сглотнул и коротко гавкнул.

Мы сидели у костра, ждали, когда будет готов обед и было почти хорошо. Как в прежние времена, когда мы с женой и детьми устраивали небольшой пикник на даче с шашлыками и жареными сосисками. Правда домашнего питомца у нас не было, но этот недостаток я, видимо, в настоящий момент компенсировал общением с этим замечательным псом.

Словом, приготовление еды на костре оказалось забавным занятием, если, конечно, не вспоминать о том, почему это приходится делать.

А потом была стая перелетных птиц. Утки или гуси – я точно не знал. Большой клин летел низко, и я услышал его раньше, чем увидел. Птицы перекликались между собой странным курлыканьем, и я задрал голову вверх, с удовольствием наблюдая это чудо природы. Солнце было за тучами, но я по привычке приложил козырьком ладонь ко лбу, улыбаясь и глядя на то, как пернатые совершают свой ежегодный вояж на юг к экзотическим странам и берегам. Вот бы мне сейчас с ними! В полет, туда, где всегда тепло и красиво. Кто знает, может в тех краях все не так плохо, как у нас. Хотя надежды на это, если честно, было мало. В первые дни катастрофы информационные агентства всего мира сообщали одно и тоже. Так что Аномалия, похоже, поразила весь мир. Все человечество пострадало в равной степени. И не только человечество.

В последнем я вскоре убедился, продолжая наблюдать за небом.

Я даже привстал с корточек и бросил ложку, которой размешивал макароны. Джек протяжно завыл. Над нашими головами начало происходить то, что в нормальные времена было трудно себе представить.

Стая перелетных птиц была атакована прямо в воздухе. Это сделали те самые вороны, кружащие над холмом, которых я заметил, стоя на крыше. Теперь с ними происходило нечто странное. Черные птицы одновременно поднялись в воздух и выстроились в линию, что было уже нехарактерно для поведения этих животных. В считанные секунды они, с ходу набирая скорость, врезались в мирную перелетную стаю. Вороны стали кромсать своими клювами и когтями несчастных гусей или кем там они были. В небе поднялся шум, создаваемый кричащими от ужаса жертвами, карканьем и хлопаньем крыльев. Перья полетели в разные стороны. Это было похоже не на бой, а на избиение, потому что летевшие на юг крылатые потерпевшие просто не могли оказывать сопротивления. Они пытались улететь прочь, но не могли конкурировать в скорости со своими обидчиками. Клин распался. Отдельные особи разлетались в стороны. Некоторые, будучи убитыми, камнем летели вниз. Большая же часть сбилась в кучу, чем еще больше облегчила задачу нападавшим.

Страшное действо в небесах продолжалось минут пять не больше. Вскоре большая часть птиц, собиравшихся попасть на юг с этой стаей, была уничтожена. Мертвые пернатые жутким градом стали падать вниз.

«Все-таки гуси!» – сделал я заключение, когда один труп рухнул прямо на мой участок. Джек кинулся к нему, но я командой «Фу!» остановил его. Собака послушалась, но продолжала с любопытством смотреть в ту сторону, где между грядок лежал растерзанный гусь, которого мне вскоре пришлось с помощью лопаты удалять со своей территории.

Массовое нападение ворон на перелетную стаю само собой было феноменальным явлением, однако было еще кое-что. Во время атаки вороны светились каким-то странным излучением. Оно было тусклым, серым и исходило от всего тела черных птиц. Сегодня было пасмурно и это было хорошо заметно, производя ощущение какой-то могильной жути. Наблюдать за этим явлением было, почему-то, неприятно до омерзения. Кроме того, подобное же свечение, как я заметил позже, оглянувшись на ту возвышенность, с которой стартовали черные агрессоры, исходило и от этого холма.

Когда все закончилось небо очистилось от хаоса, но теперь оно стало еще более холодным и чужим. Вороны быстро вернулись к своей горе, и свечение, исходящее от нее, постепенно затухло.

Возвращаясь к недоваренным макаронам, я уныло подумал о том, что Аномалия, по всей видимости, меняет не только существ с более-менее высоким уровнем мышления, но и обыкновенных представителей фауны. Хотя ранее мне не доводилось наблюдать ничего подобного среди животных или растений. Тут же пришла мысль, что вороны всегда считались существами с высоким уровнем интеллекта, может поэтому их затронуло?

Судя по всему, все что я видел – это еще цветочки. Мне многое еще предстояло понять об окружающем мире. И это многое вряд ли будет приятным.

Тем не менее, надо как-то жить дальше.

Мы с Джеком заперлись в домике и с неприятным осадком на душе пообедали макаронами с тушенкой. Костер же остался дымить затухающими углями в самодельном очаге из кирпичей, ожидая вечера, когда мы снова появимся на холодном воздухе и задумаем варить ужин.

***

Через две недели стало тепло. Это было очень странно, учитывая, что на дворе стоял октябрь и с каждым днем должно было становиться холоднее. Но так бывает в нашем крае. Запоздавшее бабье лето. Я помнил такие годы, когда даже в первой половине ноября стояла теплая сентябрьская погода. Может и нынче такой же год? Возможно. Но нельзя исключать и предположение о том, что климат тоже претерпел какие-то изменения. Что же, поживем-увидим! Как бы то ни было, но днем я выходил на улицу в одной рубашке и совсем не мерз. Кроме того, я перестал закрывать дверь на ночь. Во-первых, погода позволяла, а во-вторых, Джек взял манеру спать ночью снаружи у крыльца. Так ему было комфортнее. Теперь он не боялся спать один, тогда как в первые дни неизменно жался ко мне на диване. Вероятно, психика животного за это время серьезным образом восстановилась. Он перестал вскакивать при малейшем шорохе и выть от страха, когда чуял в отдалении какие-нибудь производные Аномалии.

Мы стали привыкать к безопасности и относительному комфорту, что можно было считать позитивным эффектом жизни на даче, однако я постоянно напоминал себе, что расслабляться не нужно. Это как минимум неразумно. Опасность может возникнуть в любой самый неожиданный момент. Автомат висел на стенке на специально сооруженном мною крюке. Мотыга и топор стояли наготове прямо у дверей. Плюс чутье моего напарника позволяло оставаться относительно спокойным.