Мистические истории. Святилище

В обманчивом радужном свете луны ему померещилось, что из тени кедра ему кивает чья-то бледная голова, но, метнувшись туда, он схватил лишь желтое соцветие гигантского крестовника. Тогда он замер и всмотрелся в ветви над головой – скрюченные черные ветви в бахроме из липкой черной хвои. Теория Фримантла о гигантской обезьяне, которая пробиралась по ним и прыгала на жертв, внезапно обрела в мыслях Лоу правдоподобие, и его охватил ужас. Он представил себе девушку, проснувшуюся оттого, что ее схватило ужасное чудовище…

Напряженную тишину ночи расколол вопль – а точнее, рев, сиплый, прерывистый, пульсирующий рев, прекратившийся так же резко, как начался.

Не медля ни секунды, мистер Лоу схватился за ближайшую ветвь и, подтянувшись, поспешно вскарабкался к окну комнаты Монтессона, откуда, как он почти не сомневался, доносился вопль. Будучи человеком необычайно сильным и натренированным, он прыгнул с ветки в открытое окно и кубарем скатился на пол. При этом мимо него что-то мелькнуло – что-то извивающееся, быстрое, наподобие змеи, – и исчезло за окном!

Лоу вспомнил, что на туалетном столике есть свеча; он встал на ноги, зажег ее и осмотрелся.

Монтессон лежал на полу скорчившись – именно так он когда-то описывал позу Лоуренса. Лоу сразу вспомнил об этом и в ужасе бросился к бедняге. На щеке Монтессона виднелось какое-то темное пятно, похожее на кровь, однако он был жив, хотя и без сознания. Лоу поднял его, уложил на постель и, как мог, постарался привести в себя, но безуспешно. Монтессон лежал, будто окаменелый, и его дыхание, медленное, почти неощутимое, свидетельствовало о глубоком обмороке.

Лоу хотел было подойти к окну, но свеча внезапно погасла, и он остался в сгущавшейся темноте, в сущности, один – и ему предстояло столкнуться с неведомым, но вполне реальным убийцей.

В доме снова воцарилась тишина – то есть тишина ночи, леса, густой листвы и всего того, что таит в себе ночь.

Лоу замер у окна и прислушался. Шепот и шелест казались ему резкими, пульсирующими – он словно слышал их за много миль. Запах алых цветов просочился в мозг, словно ядовитые фимиамы, и Лоу попятился от окна и, внезапно обессилев, бросился на диван. Тогда он вытащил нож, который носил на поясе, и не без труда заставил себя насторожиться.

Он знал, что ожидать нападения следует скорее всего из окна. Слабый неверный свет луны, пронизывавший листья и усики лианы, постепенно померк. Должно быть, небо затянуло облаками: влажная духота стала еще более гнетущей.

Низкий подоконник был всего в футе от пола, и Флаксману Лоу померещилось, что по ковру в тени густой листвы что-то ползет, но темнота сгустилась настолько, что он не мог ни в чем быть уверен. Монтессон дышал уже спокойнее. Стояла глубокая ночь, и теперь не было слышно ни звука.

Внезапно Лоу ощутил легкое прикосновение к колену. Он был всецело поглощен слушанием, и внезапное пробуждение другого чувства заставило его вздрогнуть. Теперь он ощущал эти прикосновения – быстрые, легкие, мягкие – по всему телу, там и здесь, словно какое-то животное обнюхивало его во тьме. Потом что-то гладкое и холодное прижалось к его щеке.

Лоу вскочил и наобум замахал в темноте ножом.

В этот миг что-то обхватило его и стиснуло – что-то гибкое и змеевидное вмиг обвило кольцами его руки и тело, словно лассо.

Флаксман Лоу был почти обездвижен в тугой хватке – но чьей же? Щупалец какого-то неведомого создания? Или это и вправду была огромная змея – явно разумное существо, норовившее дотянуться до горла? Нельзя было терять ни секунды. Нож был прижат к его телу, и Лоу бешеным усилием развернул его лезвием от себя и резко полоснул по сжимавшимся кольцам. Руку окатило струей вязкой жидкости, и щупальце обмякло, отпустило Лоу и упало куда-то в густую мглу.

Утром Монтессон пришел себя в одной из комнат на первом этаже, в противоположном крыле здания. Рядом сидел Фримантл.

– В чем дело? – спросил Монтессон. – Ах да, теперь помню. Вот и Лоу. Оно снова победило нас, Фримантл! Это безнадежно. Я не знаю, что произошло. Я не спал – и вдруг ощутил, как что-то схватило меня, подняло и потащило к окну, придушив живыми веревками. Только взгляните на Лоу! – сипло воскликнул он, приподнимаясь. – Какой кошмар, вы весь в крови!

Флаксман Лоу посмотрел на свои руки.

– Похоже на то, – проговорил он.

– Оно победило даже вас, Лоу! – продолжал Монтессон. – В этом проклятом доме обитает что-то куда ужаснее и реальнее любого призрака! Только посмотрите! – Он потянул вниз воротничок. Поперек горла тянулась бледная синеватая полоса, испещренная точками кровоизлияний.

– Это какой-то вид ядовитых змей! – воскликнул Фримантл.

Лоу сидел в задумчивости, оседлав стул.

– Жаль, что я не могу согласиться ни с кем из вас. Однако я склонен думать, что мы имели дело не со змеей – правда, мы могли бы, пожалуй, с некоторой натяжкой назвать его призраком. Все указывает лишь в одном направлении.

– Ваше стремление вопреки всему искать сверхъестественный смысл мешает вам рассуждать логически, и вы напрасно это допускаете, – сухо заметил Фримантл. – Разве призрак обладает настоящей, материальной силой? Более того, разве у него может быть кровь?

Монтессон, разглядывавший свою шею в зеркале, быстро обернулся.

– Это какое-то ужасное творение природы, нечто среднее между змеей и осьминогом! Что вы скажете на такое, Лоу?

Лоу строго посмотрел на него.

– Что бы ни возражал Фримантл, логическая цепочка вполне отчетливо прослеживается с начала и до конца.

Фримантл и Монтессон недоверчиво переглянулись.

– Мой дорогой друг, изнурительные ученые занятия помутили ваш разум. – Фримантл смущенно засмеялся.

– Прежде всего, – продолжал Лоу, – мы знаем, где погибли все жертвы.

– Строго говоря, они все погибли в разных местах, – парировал Фримантл.

– Верно; но это было в пределах строго ограниченной территории. Небольшие различия оказали мне весьма существенную помощь. Все эти случаи произошли вблизи одного объекта…

– Кедр! – воскликнул Монтессон, охваченный волнением.

– Такова была моя первая версия, но теперь я имею в виду стену. Не могли бы вы сказать мне, сколько примерно весили Лоуренс и Платт в момент гибели?

– Платт был невысок – должно быть, он весил меньше девяти стоунов. Лоуренс, хотя был значительно выше, отличался худобой и едва ли весил больше одиннадцати. А что касается бедной малютки Фэн, она была совсем миниатюрной.

– Три человека были убиты, одному удалось спастись. Чем вы отличаетесь от остальных, Монтессон? – спросил Лоу.

– Если вы имеете в виду, что я вешу больше всех, то так и есть, безусловно. Во мне около пятнадцати стоунов. Но что это меняет?

– Решительно все. Очевидно, у этих колец недостаточно силы, чтобы лишить человека жизни, просто удушив его. Нужно еще и повесить жертву. Вы оказались для них слишком тяжелым, и они с вами не справились.

– Но что это за кольца?

– Вот они.

Лоу поднял руку с зажатым в ней то ли побегом, то ли щупальцем – заостренным к концу, красновато-бурым, с редкими треугольными зубами, окаймленными алым. Его собеседники уставились на непонятный предмет, а потом Монтессон выпалил:

– Это же лиана на стене! – В его голосе звучало разочарование. – Не может быть! И к тому же – разве у этого растения есть кровь?

– Давайте пойдем и посмотрим на него, – сказал Лоу. – Этот плющ никогда не срезали, поскольку каждую зиму он полностью увядает, а летом отрастает снова. Смотрите! – Он достал нож и отсек кожистый побег. Брызнул сок, и на манжете появилось темно-красное пятно. – Насколько я знаю, единственным, кто резал эту лиану, был мистер Лемперт, когда он прикреплял ее к стене. Он умер от потрясения, увидев на пальце красную каплю, поскольку что-то знал о смертоносных свойствах этого растения. Однако, хотя оно может одурманить, что и показало ваше состояние нынешней ночью, Монтессон, это не смертельно. Даже для того, чтобы лишить жертву сознания, соки должны проникнуть в кровь. Все убийства произошли в пределах досягаемости для щупалец этого растения. А еще – в одно время года, то есть в то время, когда плющ разрастается пышнее всего. Монтессону удалось спастись еще и благодаря нынешней засухе. Этим летом лиана разрослась хуже обычного, верно?

– Да, ее побеги тоньше – гораздо тоньше и короче.

– Вот именно. Так что ваш вес спас вас, хотя ядовитые шипы и вызвали временное оцепенение. Я этого боялся и предупреждал, что нужно пустить в ход нож.

– Но где же у него мозг? – воскликнул Фримантл. – Неужели у него есть и воля, и знания, и злые намерения?

– У него самого, насколько я понимаю, нет, – отвечал Лоу. – Возможно, вы припишете все случившееся длинной цепочке совпадений, однако я предлагаю иное объяснение, которого веками придерживались оккультисты других стран. И Пифагор, и другие мыслители учили, что душа всякий раз, при каждой инкарнации, воплощается в новой форме – либо высшей, либо низшей. Вспомните учение браминов – и, добавлю, различных африканских племен, – согласно которому дух смертного существа в момент внезапной или безвременной гибели может вселиться в растения или деревья определенных видов, поскольку эти растения от природы привлекают к себе подобные сущности. Далее, говорят, что такой душе, воплотившейся в низшей форме, на некоторое время даруется способность к осознанным действиям, добрым или злым, и эти действия влияют на дальнейшие инкарнации.

– Что вы имеете в виду? В чем вы пытаетесь убедить нас? – спросил Монтессон и осекся.

– В нашу эпоху неверия трудно облечь подобное в слова, – сказал Лоу, – однако мы знаем, что рядом с этим растением умер человек, скажем так не очень хороший, причем он был привит его соком. Фримантл знает, что этот плющ – малайская лиана, принадлежащая к семейству, которое обладает удивительными свойствами и способностями. Мне вспоминается старинная история об анчаре и другая, более современная, о дереве-убийце, которое обнаружил герр Болтце близ Колве в Восточной Африке. Были и другие схожие случаи.

– Это невероятно! – сказал Фримантл чуть ли не рассерженно.

– А я и не прошу мне верить, – тихо отозвался Флаксман Лоу. – Я просто говорю, что есть такие легенды. Монтессон может предпринять некоторые шаги, чтобы подтвердить мою теорию. Пусть он уничтожит растение и рассудит по результатам.

Побег, который мистер Лоу отрезал во время схватки с растением, он предоставил властям в Кью.

Мистер Монтессон последовал советам мистера Флаксмана Лоу. В Грей-хаусе теперь живут, ничего не опасаясь. Но вот что странно: никакая зелень, даже самый живучий плющ, не растет на том месте, где когда-то распускались на лиане красные цветы.

История поместья Янд-мэнор

Перевод А. Бродоцкой

Просматривая заметки мистера Флаксмана Лоу, порой за стальной твердостью фактов различаешь нежный румянец романтики, но чаще – темные закоулки безымянного ужаса. Нынешняя история, пожалуй, послужит примером последнего. Мистер Лоу не просто разгадал загадку усадьбы Янд, но и доказал ценность дела всей своей жизни месье Тьерри, знаменитому французскому критику и философу.

В конце долгой беседы мистер Тьерри, который вел дискуссию со своей, сугубо материалистической точки зрения, заметил:

– Тот фактор экономики человека, который вы называете душой, невозможно учесть.

– Согласен, – отвечал Лоу. – Но ведь когда человек умирает, нет ли какого-то неучтенного фактора в случившихся с ним переменах? Да! Его тело продолжает существовать, однако быстро распадается, а это доказывает, что исчезла та сила, которая сохраняла его в целости.

Француз засмеялся и решил зайти с другой стороны.

– Ну, что касается меня, я в потустороннее не верю. Явления призраков, оккультные феномены – разве это не мусорная куча, куда люди определенного толка сваливают все, что не в состоянии понять или для чего у них нет объяснения?

– Тогда что вы скажете, месье, если я сообщу вам, что большую часть жизни посвятил исследованиям этой самой мусорной кучи и по счастливому стечению обстоятельств сумел не без успеха разобрать кое-какой мусор? – отвечал Флаксман Лоу.

– Тема эта, безусловно, интересная, но я бы предпочел иметь личный опыт в таких вопросах, – с сомнением заметил Тьерри.

– Как раз сейчас я расследую весьма примечательный случай, – сказал Лоу. – Можете ли вы посвятить этому день-другой?

Тьерри ненадолго задумался.

– Благодарю вас, – ответил он. – Но, прошу прощения, это действительно призрак, в который я смогу поверить?

– Поезжайте со мною в Янд, и вы все увидите. Я уже побывал там и вернулся, чтобы получить кое-какие сведения из манускриптов, к которым имею особый доступ, поскольку, признаюсь, происходящее в Янде совершенно выходит за рамки всего моего предыдущего опыта.

Лоу откинулся в кресле, заложив руки за голову – его излюбленная поза, – и лениво выпустил дым из длинной трубки прямо в лицо золотой Изиды, закрепленной на стойке позади него. Тьерри, смотревший на него, внезапно поразился удивительному сходству лиц египетской богини и ученого девятнадцатого века. На обоих читалась спокойная, непроницаемая отрешенность, говорящая о бездонной глубине мысли. И тогда Тьерри решился:

– Три дня я готов быть в полном вашем распоряжении.

– Сердечно благодарю, – отвечал Лоу. – Сотрудничество со столь блестящим логиком, как вы, в такого рода расследовании – мог ли я мечтать о подобном! Материи, с которыми мне приходится иметь дело, до того неуловимы, а предмет моих исследований покрыт такой густой завесой мрака и отягощен таким количеством предрассудков, что мне крайне редко удается найти людей по-настоящему сведущих, кто согласился бы подойти к моим изысканиям серьезно. Я отправляюсь в Янд сегодня вечером и надеюсь оставаться там, пока не удастся разгадать загадку. Будете ли вы сопровождать меня?

– Разумеется. А пока, прошу, расскажите мне в общих чертах, в чем дело.

– Вкратце история такова. Несколько недель назад я приехал в поместье Янд-мэнор по просьбе его владельца, сэра Джорджа Блэкбертона, чтобы попытаться расследовать происходящее там. Обитатели дома жалуются лишь на то, что не могут находиться в одной из комнат, в столовой.

– И кто же он, этот месье ле Кошмар? – со смехом поинтересовался француз.

– Его никто не видел и, уж если на то пошло, не слышал.

– Тогда как же…

– Его не видно и не слышно, у него нет запаха, – продолжал Лоу, – но его можно… попробовать на вкус!

– Mon Dieu! Вот так оказия! Неужели он такой… невкусный?

– Сами и попробуете, – с улыбкой ответил Флаксман Лоу. – После определенного часа никто не может оставаться в комнате, там становится слишком тесно.

– Но из-за кого? – спросил Тьерри.

– Именно это, надеюсь, мы и выясним сегодня вечером или завтра.

Последний вечерний поезд доставил мистера Флаксмана Лоу и его спутника на небольшую станцию близ Янда. Было поздно, однако гостей ждала двуколка, и вскоре они прибыли в усадьбу. Огромный дом высился перед ними в абсолютной темноте.

– Блэкбертон должен был встретить нас, но, видимо, еще не прибыл, – сказал Лоу. – Эгей! Дверь не заперта, – добавил он, шагнув за порог.

Теперь они различили свет за занавесью, разделявшей длинный холл. Пройдя за нее, они очутились у подножия широкой лестницы в конце.

– Но кто же это? – воскликнул Тьерри.

Пошатываясь и спотыкаясь на каждой ступеньке, к ним навстречу спускался какой-то человек. Он был словно пьяный, лицо у него посинело, глаза глубоко ввалились.

– Слава богу, вы здесь! Я слышал, как вы подъехали, – слабым голосом проговорил он.

– Это сэр Джордж Блэкбертон, – сказал Лоу, когда тот пошатнулся и упал ему на руки. Они уложили его на ковер и постарались привести в чувство.

– Он похож на пьяного, но на самом деле это не так, – заметил Тьерри. – У месье сильнейшее нервное потрясение. Только взгляните, как бьется жилка на шее.

Через несколько секунд Блэкбертон открыл глаза и с трудом поднялся на ноги.

– Пойдемте. Я не мог оставаться там один. Пойдемте скорее.

Они быстро пересекли холл. Блэкбертон провел их по широкому коридору к двустворчатой двери, которую после заметной паузы распахнул, – и они вошли в нее вместе.

На огромном столе посередине комнаты стояла погасшая лампа и тарелки с объедками и горела большая свеча. Однако глаза всех троих устремились на темную нишу у массивного резного камина, где на спинке большого резного кресла примостилась неподвижная фигура.

Флаксман Лоу схватил свечу и зашагал туда через комнату.

На спинке кресла, поставив ноги на подлокотники, съежившись, сидел молодой человек могучего сложения. Рот у него был открыт, глаза закатились. Снизу было больше ничего не разглядеть, кроме смертельной бледности щек и шеи.

– Кто это? – воскликнул Лоу. Затем он мягко положил ладонь на колено молодого человека.

От этого прикосновения фигура рухнула на пол – и к ним обратилось застывшее от ужаса лицо с разинутым ртом.

– Он мертв! – сказал Лоу после краткого осмотра. – Я бы сказал, он мертв уже несколько часов.

– Господи! Бедный Батти! – простонал сэр Джордж, совершенно лишившийся присутствия духа. – Как я рад, что вы приехали.

– Кто он и что делал в этой комнате? – спросил Тьерри.

– Это мой лесничий. Он всегда мечтал разузнать о призраке и прошлой ночью уговорил меня запереть его здесь, снабдив запасом пищи на сутки. Сначала я отказался, а потом решил, что, если что-то случится, пока он будет здесь один, это вас заинтересует. Кто мог подумать, что все так обернется?

– Когда вы его обнаружили? – спросил Лоу.

– Я вернулся от матери полчаса назад. Зажег свет в коридоре и вошел сюда со свечой. Как только я очутился в комнате, свеча погасла – и… и… кажется, у меня случился приступ помешательства.

– Расскажите, что видели, – велел ему Лоу.

– Вы сочтете, что я не в себе, но, когда свет погас и я рухнул в кресло, едва ли не парализованный, я увидел, как на меня смотрят два зарешеченных глаза!

– Зарешеченных? Что вы имеете в виду?

– Эти глаза смотрели на меня сквозь вертикальную решетку, вроде клетки. Что это?

Сэр Джордж со сдавленным криком отпрянул: приблизившись к мертвецу, он будто бы ощутил чье-то прикосновение к своей щеке.

– Вы стояли на этом месте, под резной панелью над камином. Я останусь здесь. А пока, мой дорогой Тьерри, не сомневаюсь, вы поможете сэру Джорджу перенести этого несчастного в более подходящее место, – сказал Флаксман Лоу.

Когда труп молодого лесничего вынесли, Лоу медленно обошел комнату, заглянув во все углы. Довольно долго он простоял перед старинной резной панелью над камином, доходившей до потолка. Она была рельефная, и из нее далеко выдавались причудливые головы сатиров и диких зверей. Совсем рядом с нишей была голова грифона с ощеренной пастью. Именно под ней стоял сэр Джордж, когда ощутил прикосновение к своему лицу. Оставшись один в этой просторной полутемной комнате, Флаксман Лоу стоял на том же месте и ждал. Тускло-желтый свет свечи пронизывал тени, которые словно надвинулись со всех сторон и тоже ждали. Внезапно где-то далеко хлопнула дверь, и Лоу, подавшийся вперед, чтобы прислушаться, отчетливо почувствовал прикосновение к затылку!

Он обернулся. Ничего! Тщательно осмотревшись, он положил ладонь на голову грифона. И снова ощутил мягкое прикосновение – на сей раз к тыльной стороне ладони, словно что-то пролетело по воздуху.

Сомнений не оставалось. Дело было в голове грифона. Взяв свечу, чтобы изучить все досконально, Лоу обнаружил, что с зазубренных клыков свисают четыре длинных черных волоса. Он как раз снимал их, когда снова появился Тьерри.

– Надо поскорее увезти отсюда сэра Джорджа, – сказал он.

– Да, к сожалению, – согласился Лоу. – Расследование придется отложить до завтра.

Назавтра они вернулись в Янд. Это был большой сельский дом, красивый, старомодный, с решетчатыми окнами и высокими ступенчатыми фронтонами, которые проглядывали за высокими кустарниками. Дом окружали лужайки с клумбами, а на бархатном газоне нежились на солнце павлины. С одной стороны от дома за деревьями виднелся церковный шпиль, а сад от церковного двора отделяла старая стена, покрытая плющом и вьюнами и прорезанная несколькими арками.

Комната с привидениями располагалась в задней части дома. Она была квадратная, со вкусом обставленная в стиле минувшего века. Дубовая панель над камином доходила до потолка, а из широкого окна, занимавшего почти всю стену, открывался вид на западные ворота церкви.

Лоу немного постоял у открытого окна, глядя, как вечернее солнце заливает лужайки и цветники.

– Видите слева дверь в церковной стене? – послышался рядом с ним голос сэра Джорджа. – Это дверь в семейный склеп. Бодрящее зрелище, не правда ли?

– Мне бы хотелось как можно скорее войти туда, – заметил Лоу.

– Что? В склеп? – Сэр Джордж разразился сиплым смехом. – Я провожу вас, если хотите. Может быть, рассказать или показать вам еще что-нибудь?

– Да. Ночью я обнаружил вот эти волоски, свисавшие с головы грифона. – Лоу показал тонкую прядь черных волос. – Скорее всего, именно они коснулись вашей щеки, когда вы стояли у камина. Вы знаете, чьи они могут быть?

– Женские волосы? Нет, насколько я знаю, единственная женщина, побывавшая в этой комнате за последние несколько месяцев, – это старая седая служанка, которая приходила наводить порядок, – отозвался Блэкбертон. – Уверен, никаких волос не было, когда я запирал здесь Батти.

– Это человеческие волосы, на удивление жесткие и давно не стриженые, – заметил Лоу, – но не обязательно женские.

– Точно не мои, поскольку у меня волосы русые, а бедный Батти был блондин. Доброй ночи. Я вернусь за вами утром.

Вскоре, когда сгустилась ночь, Тьерри и Лоу расположились в комнате с привидениями и стали ждать дальнейшего развития событий. Они курили и разговаривали допоздна. На столе ярко горела большая лампа, и все кругом дышало теплотой и домашним уютом.

Тьерри это подметил, добавив, что призрак, вероятно, сочтет за лучшее пропустить свой обычный визит.

– Опыт показывает, что у призраков есть любопытная склонность выбирать для своих экспериментов людей либо легковерных, либо чересчур возбудимых, – добавил он.

К удивлению месье Тьерри, Флаксман Лоу согласился с ним.

– Безусловно, они выбирают подходящих жертв, – сказал он, – но не столько легковерных, сколько достаточно чувствительных, чтобы ощутить присутствие призрака. В своих исследованиях я стремлюсь исключить все, что вы назвали бы сверхъестественным. Насколько возможно, я изучаю эти загадочные явления с материалистической точки зрения.

– Тогда что вы скажете о гибели Батти? Он умер от страха – всего-навсего.

– Не сказал бы. Обстоятельства его смерти определенным образом согласуются с тем, что мы знаем о страшной истории этой комнаты. Он умер и от страха, и от пережитого воздействия одновременно. Слышали ли вы замечание доктора? Это было важно. Он сказал: «В точности то же самое я наблюдал у людей, которых задавили насмерть в толпе!»

– Да, признаю, это достаточно любопытно. Вижу, уже больше двух часов ночи. Что-то в горле пересохло, выпью-ка я зельтерской. – Тьерри встал с кресла и, подойдя к буфету, налил себе стакан воды из сифона. – Фу! Какая мерзость!

– Что? Зельтерская?..

– Нет-нет, – раздраженно отвечал француз. – Я ее даже не попробовал. Наверное, мне в рот залетела какая-то гадкая муха. Фу! Отвратительно!

– А на что это похоже? – спросил Флаксман Лоу, вытирая рот платком.

– На что похоже? Будто во рту взорвался какой-то гадостный гриб.

– Точно. Я тоже почувствовал. Надеюсь, это вот-вот убедит вас.

– Что? – воскликнул Тьерри, повернувшись всем своим тучным телом и уставясь на Лоу. – Неужели вы хотите сказать…

При этих его словах лампа внезапно потухла.

– Зачем вы погасили лампу в такой момент? – вскричал Тьерри.

– Я ее не гасил. Зажгите свечу на столе рядом с вами.

Лоу услышал, как француз удовлетворенно крякнул, нашарив свечу. Затем чиркнула спичка. Огонек рассыпался искрами и погас. Точно так же повела себя и следующая спичка, и следующая, причем Тьерри, не смущаясь, вполголоса сквернословил.

– Дайте мне ваши спички, месье Флаксман: мои, по-видимому, отсырели, – сказал он наконец.

Лоу встал и ощупью двинулся через комнату. Темнота была кромешная.

– Тьма египетская. Где вы, дорогой друг? – услышал он голос Тьерри, однако тот доносился словно бы издалека.

– Иду, – ответил Лоу. – Но продвигаться очень трудно.

Стоило ему произнести эти слова, как его осенило, что они означают.

Он остановился и попытался понять, в какой части комнаты находится. Тишина стояла непроницаемая, и со всех сторон на него что-то давило – все сильнее и сильнее, словно в страшном сне. Снова послышался голос Тьерри, слабый, удаляющийся: