Не могу тебя простить

Влад. Владислав Северов. Глаза цвета зимнего неба, что преследовали меня в снах.

Завтра. В десять утра.

Судьба всё-таки решила посмеяться надо мной. И сделала это с размахом.

Глава 5. Разговор с мамой

Утро началось с предательства собственного тела. Будильник прозвенел в шесть, но я уже не спала – лежала с открытыми глазами, разглядывая игру света на потолке. Желудок скручивало тугим узлом, а пальцы то и дело непроизвольно сжимались в кулаки, оставляя багровые отметины на влажных ладонях.

Восемь долгих лет без единой встречи, без случайных столкновений. Только призрачное эхо голоса затаилось в закоулках памяти, да размытые черты лица, которые постепенно стирались под натиском времени.

И вот теперь – деловая встреча, где придётся смотреть в глаза человеку, чьё имя я запретила себе даже произносить вслух, выжгла калёным железом.

Ванная комната встретила прохладной плиткой под босыми ногами. Холодная вода обожгла лицо, смывая остатки бессонной ночи. Зеркало безжалостно отразило глубокие тени под глазами – свидетельство внутренней борьбы, которую я вела с призраками прошлого до самого рассвета.

– Соберись, – мой шёпот прозвучал неожиданно хрипло в пустой ванной. – Это просто работа. Влад – всего лишь инвестор.

Гардероб превратился в поле битвы. Тёмно-синий костюм казался слишком строгим, бежевый был слишком мягким, обнажал уязвимость. Красное платье-футляр – слишком вызывающим. Выбор пал на серый костюм с едва заметной лавандовой ноткой – профессионально, сдержанно, но с характером. Тонкая нить жемчуга на шее – единственное украшение, напоминание о собственной силе.

Макияж лёг идеально – годы практики не прошли даром. Тональный крем скрыл следы бессонницы, румяна добавили жизни бледным щекам, тушь подчеркнула глаза, придав взгляду глубину и решительность, которой я не чувствовала. Волосы собрала в безупречный пучок – ни одной выбившейся пряди, ни единого намёка на слабость. Идеальная маска для израненной души.

Когда я вошла на кухню, мама уже хлопотала у плиты. Запах свежесваренного кофе и яичницы разливался в воздухе, рисуя обманчивую картину безмятежного утра. Но сегодня даже солнечные лучи, пробиравшиеся сквозь занавески, казались тусклыми. Время текло медленнее, а сердце отбивало нервную чечётку.

– Доброе утро, дочка, – улыбнулась мама, окидывая меня внимательным взглядом, который всегда видел больше, чем я хотела показать. – Выглядишь потрясающе. Важная встреча?

Я кивнула, присаживаясь за стол и чувствуя, как дрожат колени под безупречно отглаженной тканью брюк.

– Очень важная. Встреча с инвестором.

Полуправда. Самая коварная ложь.

Мама поставила передо мной тарелку с яичницей и хрустящим тостом, наполнила мою любимую фарфоровую чашку обжигающим кофе.

– Ты какая-то напряжённая сегодня. Что-то случилось? – Её голос, мягкий и заботливый, почти сломал мою защиту.

Я сделала глоток кофе, чувствуя, как горечь разливается по горлу. Как объяснить ей, что сегодня встречусь с человеком, который когда-то разбил моё сердце на такие мелкие осколки, что я до сих пор выковыривала их из себя? С человеком, чьё имя мы негласно не упоминали в этом доме, словно он стал табу, проклятием.

– Просто волнуюсь из-за проекта, – солгала я, размешивая сахар в кофе, наблюдая, как белые кристаллы тают, исчезая без следа.

Мама присела напротив, её взгляд стал пронзительным, пробивающим все мои защитные барьеры.

– Юля, я тебя знаю. Что с тобой?

Я вздохнула. От мамы никогда ничего не скроешь.

– Сегодня на встрече будет Влад. Влад Северов – имя, которое я не произносила вслух столько лет, царапнуло горло. – Его компания стала главным инвестором.

Мамины глаза расширились, а рука, державшая чашку, едва заметно дрогнула, расплескав несколько капель на безупречно белую скатерть.

– Ох, Юленька… – она замолчала, будто выискивая те слова, которые не причинят мне ещё большей боли. – Ты… готова с ним встретиться?

– Нет, – честно ответила я, и эта честность принесла странное облегчение. – Но выбора нет. Это не просто работа, это мой проект, моё детище.

– Ты всегда можешь отказаться, – осторожно предложила мама, но в её глазах я видела, что она уже знает мой ответ.

– И упустить шанс реализовать свой лучший проект? – я покачала головой. – Нет, мам. Я не позволю прошлому омрачить моё настоящее. Это всего лишь деловая встреча.

Мама накрыла мою руку своей – тёплой, чуть шершавой от работы в саду, такой знакомой и успокаивающей.

– Ты сильная, моя девочка, всегда была такой. Но помни, что чувства – это не слабость. Если станет тяжело, просто позвони. Я всегда буду на твоей стороне.

Я сжала её руку в ответ, чувствуя, как к горлу подкатывает предательский комок, а в глазах начинают жечь непролитые слёзы.

– Спасибо, мам. За всё.

– Отец сегодня обещал приехать на обед, – добавила она с улыбкой, пытаясь разрядить гнетущую атмосферу. – Может, и ты присоединишься?

– Не обещаю, – уклончиво ответила я, вставая из-за стола. – Как получится.

Завтрак остался почти нетронутым – кофе обжигал горло, но не мог растопить ледяной ком внутри. Аппетит исчез, уступив место нервному возбуждению, которое я пыталась скрыть за маской профессионального спокойствия. Но внутри бушевал неистовый ураган, и я знала: сегодня мне предстоит испытание не только на прочность как специалисту, но и как человеку, чьё сердце, вопреки всему, ещё способно чувствовать и, увы, болеть.

Глава 6. Встреча

Такси домчало до бизнес-центра за пятнадцать минут. Современное здание из стекла и бетона возвышалось над набережной – символ новой эпохи, вторгшейся в исторический облик города. Я поморщилась, отметив архитектурную дисгармонию – типичная ошибка современных застройщиков, не чувствующих контекста места.

Холл бизнес-центра обволакивал запахом дорогой кожи, крепкого кофе и едва уловимым ароматом морского бриза, просачивающимся сквозь автоматические двери. Кондиционеры работали на полную мощность, создавая искусственную прохладу, контрастирующую с июльской жарой снаружи.

– Юлия Андреевна! – Климов поднялся навстречу, нервно поправляя галстук. – Все уже в сборе, ждут в конференц-зале на двенадцатом.

Лифт поднимался мучительно медленно. Зеркальные стены отражали меня со всех сторон – безупречный образ деловой женщины, за которым скрывалась буря эмоций. Сердце отбивало рваный ритм, совершенно не сочетающийся с размеренной мелодией, льющейся из динамиков.

– Северов уже приехал? – мой вопрос прозвучал обманчиво равнодушно.

– Да, прибыл раньше всех, – Климов бросил быстрый взгляд на часы. – Он очень педантичен в вопросах пунктуальности.

Я едва сдержала горькую усмешку. Влад всегда опаздывал. Видимо, годы изменили не только статус, но и привычки.

Двери лифта разъехались, открывая просторный холл двенадцатого этажа. Стеклянные стены конференц-зала позволяли видеть собравшихся людей – тёмные костюмы, папки с документами, оживлённые разговоры.

– Готовы? – Климов внимательно посмотрел на меня.

– Безусловно, – я расправила плечи, словно солдат перед боем.

Стеклянная дверь бесшумно отъехала в сторону, впуская в зал аромат свежесваренного кофе и приглушённый гул голосов. Разговоры смолкли, словно по команде, и десятки взглядов обратились на нас.

– Позвольте представить, – голос Климова прозвучал неестественно громко, – Юлия Андреевна Соколовская, ведущий архитектор проекта.

Мой взгляд рассеянно скользнул по лицам присутствующих, пока не замер на одинокой фигуре, стоявшей у окна. Высокий мужчина в безупречном тёмно-сером костюме медленно обернулся.

Время остановилось. Мир вокруг будто застыл в густом янтарном мареве. Звуки померкли, утонули в оглушительной симфонии моего сердца.

Влад. Владислав Игоревич Северов. Восемь лет пронеслись в одно ослепительное мгновение, когда его синие глаза встретились с моими.

Он изменился. Возмужал. Паутинка морщинок у глаз, тронутые серебром виски, хищно очерченные скулы… Но взгляд остался прежним – пронзительным, всевидящим, словно способным вырвать душу из самой груди.

– Юлия Андреевна, – этот голос… Боже, этот голос! Стал глубже, насыщеннее, обрёл бархатные нотки, от которых по спине пробежала предательская дрожь, словно от ледяного прикосновения. – Наслышан о ваших успехах.

Рукопожатие – сухое, деловое, но пальцы обожгло до боли знакомым теплом. Секунда прикосновения растянулась в бесконечность. Я почувствовала, как едва заметно дрожат его пальцы – неуловимый трепет, выдающий бурю, бушующую под маской невозмутимости. Влад тоже был далёк от показного спокойствия.

– Взаимно Владислав Игоревич, – мой голос прозвучал ровно, даже холодно. Годы профессиональной выдержки не прошли даром. – Компания «СеверСтрой» обладает впечатляющим портфолио.

Итак, маски надеты. Роли распределены. Игра началась, и ставки в ней непомерно высоки.

– Прошу всех занять места, – мэр указал на длинный стол. – Обсудим детали проекта.

Я опустилась на стул, чувствуя, как шёлковая подкладка костюма скользит по коже. Напротив сел Влад – теперь приходилось смотреть прямо на него или неестественно отводить взгляд. Выбора не оставалось.

– Итак, коллеги, – начал мэр, – компания «СеверСтрой» является главным инвестором реконструкции набережной. Юлия Андреевна возглавляет архитектурную часть проекта. Необходимо наладить эффективное взаимодействие.

Слова доносились словно сквозь толщу воды. Я механически делала пометки в блокноте, но взгляд то и дело возвращался к рукам Влада. Сильные пальцы перебирали документы, постукивали по столу в такт словам – этот жест я помнила слишком хорошо. Обручального кольца нет. Мысль пришла непрошеной гостьей, заставив кровь прилить к щекам обжигающей волной.

– Юлия Андреевна, ваше мнение о сроках реализации первого этапа? – вопрос мэра вернул в суровую реальность.

– При должной организации работ и своевременных поставках материалов первый участок можно сдать к началу следующего курортного сезона, – мой голос звенел уверенностью, отточенной годами опыта. – Критически важно соблюдать последовательность работ, указанную в проектной документации.

– «СеверСтрой» гарантирует соблюдение всех зависящих от нас процессов, – Влад подался вперёд, словно хищник, готовый к прыжку, и опёрся локтями о массивный стол. Рукава пиджака слегка задрались, обнажая запястья с дорогими часами и ту самую, до боли знакомую родинку над косточкой. – Однако некоторые архитектурные решения, безусловно, требуют деликатной корректировки с точки зрения строительных технологий.

– Какие именно? – я напряглась, готовая защищать каждую линию проекта.

– Например, консольные выступы смотровых площадок, – Влад развернул чертежи. – Предлагаю усилить несущие конструкции и внести незначительные изменения в угол наклона. Это, несомненно, повысит надёжность.

Его пальцы скользили по бумаге, указывая на детали. Я невольно подалась вперёд, вглядываясь в чертежи. Аромат его парфюма – древесные ноты с цитрусовым акцентом – окутал, пробуждая воспоминания, которые следовало держать под замком.

– Обоснованное замечание, – признала я, стараясь унять дрожь в голосе. – Но изменение угла наклона повлияет на визуальное восприятие всей конструкции.

– Предлагаю компромисс, – Влад взял карандаш, его пальцы на мгновение коснулись моих. Электрический разряд пробежал по коже, заставив меня вздрогнуть. – Вот здесь можно усилить конструкцию, сохранив изначальную эстетику.

Быстрые, уверенные штрихи ложились на бумагу. Я смотрела на его руки – те самые руки, что когда-то исследовали каждый изгиб моего тела, вызывая безумный трепет. Сейчас эти руки чертили схемы несущих конструкций, но тело предательски отзывалось на каждое движение.

– Допускаю, – мой голос прозвучал чуть хрипло. Я прокашлялась, делая глоток воды. – Внесём необходимые корректировки в проект.

Обсуждение продолжалось. Технические детали, сметы, графики работ. Профессиональный разговор, в котором каждое слово, каждый взгляд имел двойное дно. Я поймала себя на том, что анализирую не только его предложения по проекту, но и каждое движение, каждую интонацию.

– Что касается материалов, – Влад перелистнул страницу презентации, и луч проектора скользнул по его лицу, вычерчивая резкие тени, – предлагаю использовать композитный камень вместо натурального для облицовки. Он более устойчив к морскому климату и проще в эксплуатации.

– Но тогда теряется аутентичность, – возразила я, выпрямляя спину. – Набережная – историческое место, и только натуральный камень способен создать ту неповторимую атмосферу, которую не заменит никакая, пусть даже самая искусная имитация.

Наши взгляды встретились, – в его глазах мелькнуло что-то похожее на удивление.

– Юлия Андреевна всегда была принципиальна в вопросах аутентичности, – неожиданно произнёс он, обращаясь ко всем присутствующим, но его взгляд был прикован ко мне. – Это качество заслуживает восхищения.

Воздух словно наэлектризовался. Эта фраза – первое публичное признание нашего прошлого знакомства – повисла в напряжённой тишине.

Глава 7. Напряженный разговор

– Вы знакомы? – поинтересовался мэр, переводя взгляд с меня на Влада.

– Учились в одном университете, – ответила я, прежде чем Влад успел открыть рот. – Давно это было.

– Очень давно, – эхом отозвался он, и в его голосе прозвучала едва уловимая горечь.

Совещание продолжилось, но теперь каждый в комнате ощущал невидимое напряжение между главным архитектором и главным инвестором. Я старательно фокусировалась на документах, избегая прямых взглядов на Влада, но боковым зрением чувствовала, как он сверлит меня своими синими глазами.

Когда обсуждение подошло к концу, мэр подвёл итоги встречи:

– Итак, коллеги, график утверждён, основные технические вопросы решены. Юлия Андреевна, Владислав Игоревич, вам предстоит тесное сотрудничество. Предлагаю провести отдельную встречу для детальной проработки спорных моментов.

– Согласен, – кивнул Влад. – Можем сегодня после обеда. Время не терпит.

Я замерла. Перспектива остаться с ним наедине без буфера в виде официального совещания вызвала приступ паники.

– К сожалению, сегодня у меня плотный график, – солгала я, избегая его взгляда. – Лучше завтра в десять встретиться в офисе.

– Ну, в десять так десять, – согласился Влад, и мне показалось, что в его голосе прозвучало разочарование.

Совещание завершилось. Участники начали собирать документы, обмениваться рукопожатиями. Я методично складывала чертежи в папку, когда почувствовала его присутствие рядом.

– Юля, – тихо произнёс Влад, и от звука моего имени, сорвавшегося с его губ, по телу пробежала волна мурашек. – Можно тебя на минуту?

Я медленно подняла взгляд. Он стоял так близко, что я могла различить золотистые крапинки в синеве его глаз, словно осколки солнца в глубине океана.

– Слушаю, Владислав Игоревич, – официальный тон – единственная защита, которая у меня оставалась.

– Не здесь, – он кивнул в сторону выхода. – Пять минут, не больше.

Отказать означало проявить слабость, признать, что его присутствие всё ещё имеет надо мной власть. Я кивнула, подхватила папку и направилась к выходу, чувствуя его шаги за спиной.

В коридоре было тихо. Панорамные окна открывали вид на море – бескрайнюю синеву, где небо и вода сливались в едином ускользающем горизонте. Я остановилась у окна, пытаясь укрыться в этой безмятежности и собрать осколки самообладания.

– Прекрасно выглядишь, – его голос звучал мягче, без официальных ноток. – Годы тебя только украсили.

– Спасибо, – я не повернулась, продолжая смотреть на море. – О чём ты хотел поговорить?

– О нас, – просто ответил он.

Я резко обернулась, встречаясь с ним взглядом.

– Нас нет, Влад. Давно нет. Уже восемь долгих лет.

– Я знаю, – он провёл рукой по волосам – жест, который я помнила слишком хорошо. – Но теперь мы работаем вместе. Каждый день. Месяцами. Нам нужно… расставить все точки над i.

– Всё и так предельно ясно, – мой голос звучал холоднее, чем я намеревалась. – Мы профессионалы. И будем работать как профессионалы.

– Юля, – он сделал шаг ближе, и я невольно отступила, словно от ядовитой змеи. – Прошло столько времени. Мы оба изменились. Может быть, нам стоит хотя бы поговорить?

– О чём? – резко развернулась, встречаясь с его взглядом. Ошибка. В синих глазах читалось столько всего, что защитные стены задрожали. – О том, как ты переспал с моей лучшей подругой? Или о том, как я узнала об этом? Какую часть этой захватывающей истории ты предлагаешь обсудить?

Влад побледнел. Сжал челюсти так, что желваки заходили под кожей.

– Ты даже не дала мне шанса объясниться, – голос его упал до хриплого шёпота. – Просто исчезла. Уехала, не сказав ни слова.

– А что было объяснять? – горечь, копившаяся годами, вырвалась наружу. – Ваши фотографии говорили о многом.

– Фотографии не всегда отражают истину, – Влад сделал ещё шаг, сокращая дистанцию. – Если бы ты только выслушала…

– Не смей приближаться, – выставила руку останавливая его. – Что было, то прошло. Сейчас у нас рабочие отношения, и только. Никаких личных разговоров, никаких воспоминаний. У нас обоих своя жизнь. Давай просто сосредоточимся на проекте.

Телефон завибрировал, и я с облегчением увидела имя Мигеля на экране.

– Прошу прощения, мне нужно ответить, это важно, – произнесла я, отворачиваясь от прожигающего взгляда Влада, и приняла вызов с нарочитой теплотой в голосе: «Привет, Мигель».

Краем глаза я заметила, как заострились черты лица Влада при звуке мужского имени. Желваки заиграли на его скулах, а в глазах промелькнула тень того, что я почти готова была принять за ревность.

– Ты замужем? – спросил Влад, когда я закончила говорить.

Вопрос застал врасплох. Я машинально коснулась безымянного пальца левой руки.

– Нет, – ответила я сдержанно, стараясь не выдать своего волнения. – Но это не имеет никакого отношения к нашей работе.

Я снова отвернулась к окну, давая понять, что разговор окончен. Некоторые двери лучше держать закрытыми, особенно те, за которыми остались осколки разбитого сердца.

Между нами повисло молчание, наполненное невысказанными словами и подавленными эмоциями.

– Мне пора, – я взглянула на часы. – Завтра в десять в офисе. Адрес у тебя есть.

– Юля, – он осторожно коснулся моего локтя, и от этого прикосновения по телу пробежала предательская волна тепла. – Я не прошу прощения. Я просто хочу, чтобы ты знала… я никогда не переставал думать о тебе.

Резко высвободив руку, почувствовала, как бешено колотится сердце, грозясь вырваться из груди.

– До завтра, Владислав Игоревич, – официальный тон вернулся, создавая необходимую дистанцию. – Будьте добры, принесите полную спецификацию строительных материалов.

Не дожидаясь ответа, я направилась к лифту, ощущая пристальный взгляд между лопатками. Только когда двери лифта закрылись, я позволила себе выдохнуть и прислониться к прохладной стене кабины.

Долгие годы я возводила неприступные баррикады вокруг своего сердца. И вот после одной-единственной встречи в их стенах появились трещины.

Лифт опускался, а вместе с ним уносилась и моя уверенность в том, что прошлое похоронено навсегда. Впереди были месяцы совместной работы с человеком, которого я поклялась забыть, но, к сожалению, так и не смогла.

Выйдя из бизнес-центра, я жадно вдохнула солоноватый морской воздух. Солнце стояло в зените, заливая набережную ослепительным светом. Спешащие по своим делам прохожие, щёлкающие затворами фотоаппаратов туристы, уличные музыканты, наигрывающие незатейливые летние мелодии…

Обычный день в приморском городе. Но для меня этот день стал точкой невозврата, границей между «до» и «после». Между прошлым, которое я наивно считала похороненным, и настоящим, в которое это прошлое ворвалось с силой морского шторма.

Дрожащими пальцами достала телефон и набрала знакомый номер.

– Алло, мам? Я приеду сегодня на обед.

Глава 8. Шкатулка с тенями прошлого

Родительский дом встретил меня скрипом ворот – таким же, как в детстве, но теперь он звучал как стон. Яблоня во дворе, посаженная дедом, тянула к солнцу ветви, усыпанные незрелыми плодами.

«Скоро поспеют», – мелькнула мысль, но тут же сжалась в комок: «А я вот так и осталась зелёной, несмотря на прожитые годы».

Аромат маминого пирога витал в воздухе, сладкий и обманчивый как воспоминания.

– Юленька! – мама вышла на веранду, вытирая руки о передник. В её глазах – привычная забота, но я знала: если присмотреться, там будет и тревога.

Двухэтажный особняк, хранивший моё детство, юность, первые мечты и разочарования, казался тихой гаванью среди бушующего моря жизни. Я провела ладонью по выбеленным солнцем деревянным перилам веранды, ощущая знакомые шероховатости и выбоинки.

– Папа в гараже? – спросила я, целуя маму в щеку.

– Где же ещё? – мама нервно усмехнулась. – В гараже, со своим железным конём. Иди переоденься. Обед через полчаса.

Комната. Те же запахи, тот же скрип кровати. Но теперь в ней было слишком тихо, даже с распахнутым окном. Я опустилась на край постели и пружины жалобно вздохнули. Через распахнутое окно в комнату врывался щебет птиц и приглушённый лай соседской собаки. Косые лучи солнца золотили стены просторной комнаты, вырисовывая на них причудливые танцующие узоры.

Взгляд невольно зацепился за старый комод. Там в нижнем ящике хранилась шкатулка с фотографиями – безмолвные свидетели прошлой жизни, отголоски которой я так отчаянно пыталась заглушить.

Деревянная шкатулка, подаренная бабушкой на шестнадцатилетие, легла в руки тяжёлым грузом забытых, но живучих воспоминаний. Резной узор на крышке, потемневший от времени, хранил тепло прикосновений. Я провела кончиками пальцев по выпуклым лепесткам цветов и витиеватым листьям, вырезанным когда-то рукой талантливого мастера.

Внутри – стопка фотографий, поблёкшие билеты в кино, засушенный цветок, записки. Осторожно достала верхний снимок.

Первый курс университета. Осень. Я в красном берете и длинном шарфе, смеюсь, запрокинув голову назад. Рядом – Влад, юный, с растрёпанными ветром волосами смотрит на меня с таким обожанием, что даже сейчас, спустя годы, от этого взгляда перехватывает дыхание. Пальцы сами потянулись к его лицу.

Октябрь, десять лет назад…

– Стой так, не двигайся! – Влад прильнул к старому фотоаппарату. – Солнце в твоих волосах создаёт потрясающий эффект.

Я зарделась от смущения, поправляя непослушный берет.

– Ты говоришь как настоящий фотограф.

– Для тебя я готов стать кем угодно, – Влад опустил фотоаппарат и подошёл ближе. – Художником, поэтом, космонавтом…

– А если я попрошу тебя просто быть собой? – прошептала я, утонув в глубине его взгляда.

Влад замер. Осенний ветер трепал волосы, играл полами расстёгнутой кожаной куртки. Листья кружились вокруг, словно в танце.

– Это самая сложная просьба, – выдохнул он еле слышно. – Но ради тебя… я попробую.

Кончики его пальцев дотронулись до моей щеки – прикосновение лёгкое, как крыло бабочки. Сердце забилось где-то в горле, мешая дышать. Мир сузился до этого момента, до этих глаз напротив – синих, с золотистыми искрами, смотрящих с тревожным ожиданием.

– Можно? – шёпот Влада едва различим среди шелеста листьев.

Я не ответила – просто подалась вперёд, сокращая расстояние между нами. Первый поцелуй – робкий, неумелый, с привкусом кофе и осени. Губы Влада, тёплые и мягкие, едва касались моих, словно боясь спугнуть момент.

Настоящее время…

Я швырнула фотографию на кровать. «Почему это до сих пор так больно?!»

Десять лет прошло, а воспоминание о первом поцелуе всё ещё вызывало трепет. Следующий снимок – зимний. Крытый каток, гирлянды мерцающих огней, танцующие в зеркальной глади льда.

Январь, девять лет назад…

– Держись крепче! – Влад обхватил меня за талию, помогая удержать равновесие на льду. – Вот так, чувствуешь?

Судорожно вцепилась в его ладони, ощущая тепло даже сквозь толстые перчатки. Коньки предательски разъезжались, но крепкие руки Влада не давали упасть.

– Я никогда не научусь, – выдохнула я, прижимаясь спиной к его груди.

Влад развернул меня к себе, всё ещё удерживая за талию. Расстояние между нами сократилось до минимума. Я чувствовала, как бьётся его сердце – быстро, сильно, в такт моему собственному.

– Доверься мне, – шептал Влад тогда. И я доверилась. В тот момент его руки на талии стали единственной опорой в мире, единственной осязаемой реальностью.