Чёрная полоса.

– Ещё непонятно, почему Делягин не знал, где картина. Получается, Виталий ему не доверял? Почему? Что между ними произошло?

– Вряд ли нам удастся это выяснить. Ракицкого больше нет, а Делягин сам такое не расскажет. Картину бы найти. Если это и правда Кандинский, то за него хорошие деньги выручить можно. И с Делягиным вопрос закрыть. Ты вообще не представляешь, куда Виталий мог её деть?

– Нет, голову уже сломала, но всё без толку. В квартире её точно нет, а в Воронеже он бы её вряд ли оставил. И зачем бы он её туда возил?

– Послушай, помнишь, ты говорила, что Делягин про оценку заикался. Может, Виталий её в Воронеж на оценку возил?

– Тащиться в Воронеж? Здесь в столице оценщиков пруд пруди, квалификация у них высокая. Не думаю, что в Воронеже специалисты выше уровнем.

– Может, реставратор понадобился?

– Аналогичная история. Здесь реставраторов тоже хватает. Нет, я уверена, что он не вывозил картину из Москвы. Не вижу причин для этого.

– А друзей поспрашивать, коллег? – продолжал рассуждать Рома. – Может, он у кого-нибудь из них оставил на хранение.

– Я уверена, что Делягин всё это уже сделал. Он же не зря за Сашу как за соломинку хватается.

– Кстати, о Саше. Как думаешь, ей что-то угрожает?

– Не знаю. Да и что ей может угрожать? Она Делягину нужна живой и здоровой. Скорее всего, он будет доставать её. Сейчас он забросил ей информацию к размышлению и будет ждать, что она делать станет. Может, следить будет, смотреть, куда она побежит.

– Она к нам побежала, – напомнил Рома.

– Это она правильно сделала. Ей, кроме нас, никто не поможет.

– А нам нужны эти проблемы?

– Нужны, не нужны, а никуда мы от них не денемся. И потом, не забывай, что она мне почти родственница. Впрочем, и тебе не совсем чужая.

– Тоже мне, родственница. Мегера какая-то!

– Я любила Виталия и продолжаю дорожить его памятью, – твердо проговорила Мина. – Сашу я оставить без поддержки не могу. Ты тоже многим, если не всем, ему обязан. Бизнес-то на его наследство приобретён.

– Наполовину, – буркнул Рома, хотя в душе должен был признать её правоту. – Послушай, если, как ты говоришь, ничего страшного не происходит, может, я промотнусь с Филом в Австрию? Хотим на лыжах покататься. А к вам Гарика откомандирую. Он последит за обстановкой.

– Конечно, поезжай, – согласилась Мина.

Рома щёлкнул на телефон фото картины, поцеловал бабушку и отправился к себе в комнату. Его несколько обеспокоило, что она безропотно согласилась на присутствие рядом Гарика, которого вроде бы не очень жаловала. Значит, не всё так безоблачно? Или он напрасно себя накручивает? Вскоре эти мысли ушли из его головы, вытесненные более приятными – о предстоящей поездке.

Глава 3

Внизу открылась невероятная картина: сверкающий жёлтыми и белыми огнями Инсбрук. Филипп где-то вычитал, что аэропорт здесь считается одним из самых опасных в мире, и теперь, при подлёте, усердно грузил Романа этой информацией.

– Здесь кругом горы. Из-за них глиссада очень крутая, и у пилотов просто нет права на ошибку. Чуть зазевался – самолёт всмятку, – бубнил он, склонившись к самому уху друга.

Слушая его, Роман морщился, но терпел, пока в конце концов не велел заткнуться, беззлобно послав куда подальше.

Самолёт ткнулся колёсами шасси в бетонку, и тут же с резким рёвом включился реверс, гася скорость. Пробежав по полосе, лайнер начал плавно двигаться к терминалу. Над входом в переливающееся огнями здание светилась ярко-голубая надпись: Innsbruck International Airport. Вокруг, едва различимые в темноте, угадывались силуэты высоких гор. Ночное небо над головой было усыпано яркими звёздами, мерцавшими в разрывах облаков. Но вся эта красота не радовала – пять часов ожидания в Вене, как, впрочем, и вся дорога с пересадками, изрядно вымотали.

– Нафиг мы сюда припёрлись? – недовольно пробурчал Рома.

– Ты чё, Ромэ! – хлопнул его по спине Фил. – Сейчас доберёмся, выспимся, и завтра летать по трассе будем.

– Я уже, кажется, налетался, – продолжил нудить Роман. – Хоть назад отправляйся.

На самом деле его дурное настроение было вызвано не усталостью, вернее, не только ей. Всю дорогу его не оставляло тревожное чувство, на душе было как-то муторно и неспокойно. Он старался гнать тревогу, но она иногда накрывала с головой, так что он даже скрипел зубами от досады. И звонок бабушке из Вены не рассеял его сомнения – следовало ли отправляться на отдых? Несмотря на то, что Мина пыталась успокоить его, он продолжал переживать и о ней, и о той девушке, которая вовсе не приходилась ему роднёй.

От цивилизации к горнолыжному курорту вела узкая извилистая дорога. Зёльден, куда их доставил заранее заказанный микроавтобус, почти целиком состоял из отелей, баров, ресторанов, сувенирных и спортивных магазинов. Местами городок буквально врезался в гору. Зёльден не случайно называли альпийской Ибицей, ночная жизнь здесь кипела: лыжники и сноубордисты тусовались в барах, ночных клубах и ресторанах. В заведениях стоял гул голосов – все перекрикивали друг друга, слышалось хоровое пение, но, несмотря на изрядное подпитие посетителей, драк и выяснения отношений не возникало.

Отель, куда они заселились, имел отличное расположение. Утром, выспавшись каждый в своём номере, друзья позавтракали, и, перейдя по мостику узкую горную речку, вскоре вышли к подъёмнику.

Через полчаса они были на высоте три тысячи метров – в объятиях настоящей зимы. Однако было не холодно и выглядело всё очень круто. Светило яркое солнце, и некоторые лыжники катались просто в свитерах и даже футболках. Рома полностью окунулся в атмосферу зимнего праздника, а тревожное настроение осталось где-то внизу. Как любители фрирайда, друзья обожали внетрассовое катание по леднику и снежные ландшафты вокруг склонов, однако сейчас им пришлось довольствоваться трассой с искусственным снегом, что немного портило впечатление. Зато радовало, что народу вокруг меньше, чем на пике сезона.

Вечером, после многочисленных спусков, Рома и Фил расслаблялись в горячем открытом бассейне. Потом ужинали в ресторане при отеле – им подали отличный стейк и прекрасное вино. Наблюдая, как официанты с прямыми спинами быстро, но без излишней суеты обслуживают посетителей, Рома заметил:

– Смотри, насколько персонал здесь профессиональный, надо бы наших так вышколить.

Фил, только что отправивший в рот кусочек сочного мяса, лишь согласно покивал.

Пять дней пролетели как один. В последний вечер перед отъездом друзья решили посидеть в баре, послушать музыку, выпить по бокалу вина. Народу было немного – этот довольно дорогой отель не был забит, как дешёвые пансионаты. Едва они устроились за столом, как Рома заметил на входе красавицу блондинку, высокую и стройную, и толкнул Фила.

– Спорим, русская.

– Или хохлушка, – хитро прищурился друг.

– Спорим? Если русская – платишь за стол.

– Ха! Нашёл на что спорить. Давай на щелбан.

– Идёт.

– Подкатим? Просто поболтаем.

– Посмотрим, куда она упадёт, потом решим.

Девушка, слегка покачивая бёдрами, прошла мимо, заказала у стойки бокал белого вина и направилась прямо к ним.

– Добрый вечер, ребята. Не помешаю? – спросила она певучим голосом.

Парни несколько замешкались, но Рома, опомнившись первым, встал и галантно отодвинул стул незнакомке. Она устроилась за столом и объяснила:

– Вот, услышала русскую речь. Я с мужем приехала, но его только что выдернули на срочное совещание по скайпу. Это, как правило, часа на два, и я решила сходить в бар. Ничего, если посижу с вами? – девушка взглянула на каждого и представилась: – Людмила.

Фил расплылся в дружелюбной улыбке.

– Пожалуйста. С красивой девушкой всегда приятно пообщаться. Я Филипп.

– Роман, – представился Кольцов. – Вы откуда?

– Из Вены. Я уже пять лет живу в Австрии. Муж австриец, архитектор. Я невольно подслушала вчера ваш разговор. Вы из Москвы? Правильно?

– Верно, – кивнул Рома.

– Может, на «ты»? – предложила Люда.

– Без проблем, – хором ответили друзья.

– Как добирались? Через Белград?

– Через него. Устали жутко. Тяжело стало в Европу мотаться.

– И дорого, – кивнув, вздохнула девушка. – Я уже два года дома не была. Ребёнка летом свозить хотела, цены глянула и не стала даже заикаться мужу про поездку.

– Мало зарабатывает?

– Не сказала бы. В принципе, думаю, он бы без проблем оплатил перелёт, но я и сама не хочу такие деньги выбрасывать. Подожду.

– Чем занимаешься? – спросил Филипп, прихлёбывая вино.

– Ребёнком. Сыну три года. А вообще-то я искусствовед. Специализировалась на русском авангарде. Но здесь это не слишком востребовано, да и без меня специалистов хватает. Скоро сын подрастёт, буду искать работу. Переквалифицируюсь в какие-нибудь риэлторы. Надоело дома сидеть.

Неожиданно Роману пришла в голову мысль: а не показать ли девушке фотографию картины, которая не шла у него из головы. Он аккуратно поставил бокал с вином и придвинул к себе телефон, лежавший на столе.

– Людмила, ты сказала, что специализировалась на русском авангарде?

– Да, я даже училась в аспирантуре, писала диссертацию, но потом встретила Хельмута, и жизнь дала крутой поворот.

– А что ты можешь сказать об этом?

Рома вывел на экран телефона фотографию, которую сделал после разговора с Миной, и передал аппарат девушке. Она пару минут вглядывалась в изображение, потом вернула телефон и неуверенно пожала плечами.

– Неплохая работа. Художник под Кандинского сработал.

– Под Кандинского? – уточнил Роман, сделав ударение на первом слове.

– Ну да, – снисходительно улыбнулась Людмила. – Я довольно хорошо знаю все его картины, но такой не припоминаю. Или ты хочешь сказать, что это неизвестная работа?

– Если честно, то не знаю. Я её в руках не держал и экспертам не предъявлял. Однако те, кто видел, а они разбирались в искусстве, утверждают, что это Кандинский. Может, ещё раз взглянешь?

– А какой смысл? Что можно понять по фотографии, тем более, как я поняла, ты переснял всего лишь фото картины. Даже подпись невозможно толком рассмотреть. По тому, что подпись обыкновенная и работа выполнена в стиле экспрессионизма, можно датировать картину седьмым – одиннадцатым годом прошлого века. И сюжет говорит о том же. Это явно европейский город, а Кандинский тогда в Мюнхене проживал. Когда он перешёл к чистой абстракции, то подписывал работы просто буквой «ка» в окружении двух палочек.

– Значит, бесполезно? – вздохнул Рома.

– Конечно. Если судить навскидку, то манера явно его. Однако сейчас столько подделок, притом высочайшего качества, что и эксперты нередко затрудняются определить подлинность полотна. Мошенники научились делать великолепные копии. Используют старые холсты и краски аналогичные времени, когда творил тот или иной художник. Нужны более глубокие исследования, чем просмотр фотографии. Желательно провести экспертизу ультрафиолетовым и инфракрасным светом, а также рефлексографию и рентгенографию. Это поможет выявить используемые материалы, а также установить процесс написания картины художником. А ещё, я бы порекомендовала тебе обратиться к более компетентному специалисту.

– Можешь кого-то порекомендовать?

– Мой бывший научный руководитель в аспирантуре неплохо знает работы Кандинского. Но гуру в этом вопросе – профессор Губанов. Он преподавал в РГУ имени Косыгина. Я занималась по его учебнику. Только он лет пятнадцать назад уехал из Москвы. То ли в Воронеж, то ли ещё куда. Не помню. Мой руководитель был учеником Губанова и рассказывал, что его коллеги затравили. В принципе, когда фашисты объявили творчество Кандинского дегенеративным, многие картины были утеряны. Так что не удивлюсь, если эта одна из них.

– Может, профессор уже умер. Пятнадцать лет прошло, – предположил Филипп.

– Может, – согласилась девушка. – Но он, по-моему, не очень старый был.

Неожиданно Людмила приподнялась со своего места и стала махать рукой высокому плечистому парню, нарисовавшимся у входа в бар.

– Похоже, Хельмут объявился, – шепнул Роман Филу. – Надеюсь, он не ревнивый.

Фил состроил нарочито испуганную физиономию, но, едва Людмила обернулась к ним, натянул на лицо дружескую улыбку.

Вошедший заметил свою жену, махнул в ответ и направился прямо к столику. Девушка встала, что-то сказала ему на немецком, и австриец тут же растянул рот до ушей.

Хельмут оказался отличным парнем. До начала пандемии он три года работал в России и, похоже, неровно дышал к Москве. Люда несколько покривила душой, рассказывая о роде занятий мужа. Он оказался не простым архитектором, а хозяином довольно успешного архитектурного бюро, получающего заказы не только в Австрии. Хельмуту приходилось мотаться по всей Европе, и он сожалел, что российский рынок сейчас недоступен.

Разговор шёл непринуждённо, все прекрасно владели английским. Ребята отлично провели время в обществе молодой пары и расстались с ними уже за полночь.

Наутро в аэропорту, когда они уже шли к выходу на посадку, Филипп покосился на друга и спросил:

– Чего такой смурной? За всё утро пары слов от тебя не слышал.

– Нормальный, – отмахнулся Рома. – Думаю. Людмила сказала, что спец по Кандинскому, Губанов, возможно, в Воронеж переехал. Мина-то решила, что Ракицкий умер, когда от дочери возвращался. А вдруг он к этому профессору ездил? Может, картина у него?

– Я тоже об этом подумал, – покивал Фил. – Не про то, что картину оставил, а что к нему ездил. Ну и чего ты паришься? Вернёмся, найдём этого Губанова и спросим с пристрастием. Тебя, я смотрю, алчность прямо одолела.

– Дурак ты, Филя, – резко ответил Роман. – Алчность – вопрос второй. Непонятно, что Делягин ещё собирается предпринять. Бог его знает, что у этого козла в голове: крыша поедет и начнёт мстить… Я за Мину переживаю и за Сашу.

– За Сашу тоже?! – лукаво прищурился Филипп. – Лёд тронулся?

– Это ты тронулся. Тебе прямо снится, чтобы меня захомутали.

– Конечно! Я что, один должен страдать? Пусть и тебя в стойло поставят.

Фил начал икающе похохатывать, пока не получил от Ромы тяжёлым рюкзаком по спине, и не преминул тут же зеркально ответить. Вылетающие с недоумением косились на пару здоровенных парней, дурачившихся на пороге одного из выходов на посадку.

Роман напрасно переживал во время поездки. Пока он отсутствовал, ничего из ряда вон выходящего не случилось. И всё-таки, ступив на московскую землю, он сразу почувствовал облегчение – груз с души спал, а вскоре и сама история стала размываться в памяти. К тому же навалились текущие проблемы с бизнесом: не критичные, но требующие внимания. В ночном клубе началась внеплановая налоговая проверка, а Фил, как назло, срочно улетел в Китай решать вопросы с поставщиками.

Глава 4

Дни потекли однообразно. В собственном доме, опустевшем после изгнания Алины, Рома продержался всего пару дней: тоскливое одиночество вынудило вернуться в бабушкину квартиру. Они с бабушкой и раньше были близки, но после последних событий и откровений Мины между ними установилась особая теплота. По приезде из Австрии Роман поделился информацией, полученной от Людмилы, но после они по молчаливому согласию больше не говорили ни о картине, ни о Делягине. Всё замерло, будто поставленное на паузу в ожидании какого-то толчка, который вновь запустит ход событий.

И всё же Роман смотался в университет, где раньше преподавал Губанов, и смог порыться в архиве отдела кадров. Ничего особо интересного он там не нашёл – разве что сведения, что профессор был родом из Воронежа. Но и это уже давало пищу для размышлений. Если профессор действительно вернулся из Москвы на родину, то, возможно, Ракицкий контактировал с ним во время своих визитов в Воронеж. Значит, Губанова стоит искать там.

Отдохнув всего день после поездки, Роман взялся исполнять данное самому себе обещание привести в порядок тело. И началось: ежедневные пробежки, изматывающие тренировки, спарринги с Гариком в боксёрском клубе. Последнее неожиданно преподнесло неприятный сюрприз. Ещё полгода назад он не оставлял своему помощнику ни шанса: хотя они были в одной весовой категории, Роман имел преимущество в росте и более отточенную технику. Однако теперь после нескольких минут боя его силы таяли, в то время как Гарик, казалось, только разогревался. Каждый пропущенный удар больно бил по самолюбию, Кольцов злился, бросался в атаку, но движения даже самому казались неуклюжими, словно у новичка. Было очевидно, что Гарик не терял времени даром – его форма, выносливость и техника выросли, а снисходительная ухмылка во время спарринга раздражала ещё больше.

Однако после двух недель упорных тренировок Роман почувствовал изменения. Тело постепенно возвращалось в норму, выносливость росла, и теперь уже Гарик вздрагивал от его ударов, а прежняя ухмылка исчезла. Физические нагрузки не только восстановили форму, но и дали неожиданный психологический эффект. Мрачные мысли, прежде терзавшие его, отступили. Вместо них появилась ясность, энергия и желание двигаться вперёд. Уже незначащей и немного надуманной стала казаться возможная угроза его близким со стороны бывшего партнёра Ракицкого. Странное дело – Александра незаметно вошла в круг этих самых близких. При воспоминании о ней у него больше не возникало чувства отторжения, а резкое поведение девушки он объяснял отголосками юношеского максимализма. Притом, нередко думая о ней, он даже не помышлял встретиться и как-то наладить отношения. В принципе, ему было сейчас не до неё. Однако Мину, видимо, тоже не отпускали мысли о дочери своего мужа.

– Я хочу в субботу пригласить Сашу в гости. Ты не против? – объявила она как-то вечером.

Рома взглянул с неподдельным удивлением, но ничего не сказал, только равнодушно пожал плечами. Однако такая реакция не устроила бабушку, и она продолжала выразительно смотреть на внука, требуя более конкретного ответа.

– Мина, это твой дом, и ты можешь приглашать кого угодно, – несколько раздражённо ответил он.

– Это и твой дом, – уточнила она. – И потом, я хочу, чтобы ты привёз её.

– А хочет ли этого Саша? – с сомнением буркнул себе под нос Рома и уже громче добавил: – Я пошлю за ней Гарика.

– Так не пойдёт. Это будет выглядеть не совсем по-родственному.

– Мина, ты себя слышишь? – запротестовал Роман. – Не быстро ли ты навешиваешь ярлыки? По-родственному! Ты её спросила, как она к нам относится? Может, она проклинает тебя в душе. Ведь именно из-за тебя Ракицкий бросил её мать.

– Ты правда считаешь, что из-за меня?

– Можно подумать, что ты считаешь иначе. Ясно же, что после встречи с тобой он сразу свернул отношения с её матерью. По времени всё чётко прослеживается.

– Может быть. Однако мы не можем с уверенностью утверждать это. И потом, мне всё равно. Так бывает, и ты знаешь это не хуже меня.

– Знаю, и тем не менее.

– Давай мы не будем гадать и предполагать. Если она не захочет с нами общаться – так тому и быть, но я должна попытаться.

– С чего вдруг такое желание?

– Не вдруг. Я долго думала. Девочка не должна нуждаться, скитаясь по съёмным квартирам. Ей не досталось наследства, и я хочу как-то помочь ей.

– Ты ещё посели её здесь. Девочку нашла! Мегера самодовольная!

– Рома, мы уже обсуждали это! – нервно повысила голос Мина. – Так ты съездишь за ней?

– Ну конечно. Разве у меня есть выбор? Ты же всё равно не отступишь, я тебя знаю. Если что втемяшится тебе в голову…

– Ну и отлично. Завтра я ей позвоню.

– Давай, ударь в набатный колокол! – съязвил напоследок Роман, покидая гостиную.

– Засранец, – беззлобно бросила ему вслед Мина, хитро улыбаясь.

-–

Однако запланированную на субботу встречу с Сашей пришлось отменить. У Романа буквально на ровном месте возникли проблемы с ночным клубом – его бизнес обвинили в неуплате налогов. Вообще-то Роман считал себя защищённым от таких ситуаций: он всегда работал «в белую» и полагался на профессионализм бухгалтеров, отвечавших за налоговую отчётность. Все его заведения вели дела чисто. Другое дело – Филипп. В своих магазинах он «химичил»: часть платежей за товары шла напрямую на карты, а арендную плату за коммерческие помещения он показывал не в полном объёме. Это, конечно, было нарушением закона, но трудно доказуемым. Роман в эти схемы не вникал. Фил сам управлял магазинами и арендным бизнесом, и нёс за них ответственность. За все годы существования холдинга у партнёров ни разу не возникало проблем с налоговой.

Этим утром Рома приехал в офис даже раньше секретаря и, расположившись в удобном кресле, набрал Филиппа, который до сих пор находился в Китае и планировал прилететь только к концу недели.

– Ну что, закончил? – спросил Кольцов после того, как они поприветствовали друг друга.

– Всё удачно. Послезавтра утром вылетаю. Новости есть?

– Мы же вчера общались. Какие новости? У нас всё в порядке. Я про твои сегодняшние переговоры узнать хотел.

– Тяжело, но удачно.

– Тяжело?

– С английским у китайца проблемы. Вернее, с моим пониманием его английского. Произношение как у ирландца из глубинки. Ни чёрта не понять! Пришлось переводчика с китайского искать. Но в итоге нормально договорились. Уверен – будем расширяться.

– Отлично. Хорошо бы ещё…

Дверь в кабинет распахнулась. Рома моментально забыл, что хотел ещё сказать, когда увидел напряжённое лицо Сатеевой, главного бухгалтера холдинга. Этой женщине было уже за пятьдесят, и она, работая с самого начала становления их бизнеса, являлась особо доверенным лицом. Входить без стука и приглашения главбух считала одной из привилегий своей важной должности.

– Перезвоню, – тут же бросил Роман в трубку и отложил её. – Что случилось, Инна Валентиновна? На вас лица нет.

Главбух решительно направилась к его рабочему столу и шлёпнула по нему ладонью, пригвоздив к полированной поверхности листок бумаги с напечатанным текстом.

– Вот! Это выводы, которые отразят в акте налоговой проверки. Суки! – злобно выдала она на одном дыхании.

Рома укоризненно взглянул на неё, придвинул к себе листок и внимательно прочитал. По мере чтения он хмурился, а изучив документ до конца, поднял недоуменный взгляд на разгневанную женщину.

– Восемь миллионов неуплаты? Как такое возможно?

– Вот так! Статья сто двадцать вторая Налогового кодекса.

– И что нам грозит? – Роман почувствовал, как его тоже накрывает волна злости.

– Штраф до сорока процентов. А при выявлении отягчающих обстоятельств сумма увеличивается на сто процентов. Плюс с физического лица взыскивается ущерб, причинённый его действиями бюджету.

Кольцов нажал кнопку внутренней связи и громко велел:

– Найдите Рудина.

– Он в приёмной.

– Пригласите.

Лицо вошедшего в кабинет финдиректора, в отличие от лица главбуха, выглядело совершенно спокойным.

– Читали? – спросил Рома, указывая на лежащий перед ним листок.

– Ознакомился, – брезгливо скривил рот Семён Валентинович. – Туфта всё это. Просто развод. В суде оспорим. У нас всё чисто.

– Уверены?

– Более чем! Я не первый день работаю. Всякое повидал, но, чтобы вот так, внаглую…

– Может, у них указание сверху собирать больше? – осторожно предположил Роман.

– Роман Сергеевич, я вас умоляю! Закон никто не отменял и не вводил рэкет. А это рэкет, уж поверьте. Ведь главное – никаких веских доводов. Они так считают, так трактуют налоговое законодательство. Я даже сильно спорить не стал. Вижу, какое настроение у проверяющих. В суд, только в суд! Пусть докажут законным путём обоснованность своих претензий.

Несколько секунд Роман напряжённо оценивал ситуацию.

– Ну хорошо. Они могут счёт заблокировать?

– Конечно. Так они и сделают.

– И как мне прикажете работать?

Семён Валентинович нервно пожал плечами.

– Не знаю. Тоже в суд подавать. Или переговорить для начала с их руководством. Ну нельзя такой беспредел устраивать!

– То есть, вы считаете, что они вот так, от фонаря, предъявили претензии? Но это же глупо!

– Не совсем, – покачала головой главбух. – Мы, как они утверждают, нарушили кодекс. Это в рамках их полномочий. Мы считаем, что не нарушали. Им по большому счёту ни холодно, ни жарко – а мы несём потери. Пока разбирательство, пока суд, наши издержки колоссальны, а им как с гуся вода.

– Как я понимаю – тупик? – мрачно уточнил Рома.

– Не всё так печально, – попытался успокоить его Семён Валентинович. – Заблокируют только сумму задолженности. При этом зарплату мы выплачивать сможем.

– Очень обрадовали, – язвительно буркнул Роман.

Переговорное устройство на столе запиликало, на панели заморгал жёлтый световой сигнал. Роман нажал кнопку ответа.

– Роман Сергеевич, – раздался из динамика голос секретаря, – к вам сотрудник налоговой.

– Так, вы свободны, – бросил он своим коллегам, затем в микрофон переговорного: – Приглашайте.