Идеальная жена

– Ну-ну, не надо плакать…так говоришь, ты – дочь Сергея Литвинцева?

Я кивнула. Секретарша внесла поднос с дымящимися чашками и печеньем в кокетливой вазочке. Мэр подвинул ко мне угощение. Я робко взялась за чашку и чуть не опрокинула на себя от неожиданности: в кабинет к Архангельскому без стука влетел новый посетитель.

– Ты не мог предупредить, что зайдёшь? Или хотя бы постучаться! Где твои манеры, Влад? – раздражённо начал мэр, но тот лишь отмахнулся:

– Не знал, что у тебя гости…

– А это наша новая журналистка и дочь дяди Серёжи Литвинцева – Даша. Помнишь, они приезжали к нам, когда ты был маленьким? Вы вместе играли…

– Что-то припоминаю, – вошедший обернулся и бесцеремонно оглядел меня с ног до головы. И от этого пристального взгляда холодных светлых глаз мне почему-то захотелось спрятаться. Я вжалась в кресло, мечтая слиться с обивкой: казалось, ещё немного – и убегу или потеряю сознание. Но мэр вовремя разрядил обстановку:

– А это мой сын, помнишь его, Даша? Вон какой вымахал…

Сына Архангельского я почти не помнила. Болтался где-то на задворках памяти неприятный эпизод из детства. Вот мне четыре года, мы с родителями в гостях, и я остаюсь в гостиной с сыном хозяев. На этого мальчика лет восьми я смотрю с детским восторгом: он старше, значит – умнее, да и вообще круче меня. Но почему-то во всех наших играх Влад отбирает у меня игрушки, дразнит и толкает исподтишка. А когда, упав, я реву от обиды, – с невинным видом заявляет взрослым:

– Она сама упала! Дура! – добавляет презрительно, глядя на меня. И я реву ещё сильнее…

Ну что ж, взгляд у него не изменился: всё те же ледяные глаза на чётко очерченном, бледном лице – мальчик Кай из «Снежной королевы». Но уже повзрослевший Кай. Он вымахал: метр девяносто – не меньше, под дорогой рубашкой перекатываются мускулы, просто ожившая девичья мечта. Вот только я никогда не мечтала об этом герое. В моей памяти он сохранился лишь как неприятный эпизод из детства. И сейчас этот эпизод, просканировав меня до трусов, с усмешкой обернулся к отцу:

– Какая неожиданная встреча! И конечно, случайная…

Я напряглась: неужели он опять издевается? Как когда-то в детстве?

– Конечно, нет, – отмахнулся Архангельский, – Даша пришла ко мне за помощью, по старой памяти. У дяди Серёжи беда – его подставили партнёры по бизнесу, а теперь угрожают его семье какие-то бандиты. Поможем девушке?

– Поможем, – странным тоном ответил Влад и вновь пристально посмотрел на меня.

Дело против отца замяли. Он отделался условным сроком, без конфискации: квартиру с так и не начатым ремонтом нам оставили. Бандиты тоже от нас отстали: фирму, конечно, отцу не вернули, как и все деньги за распроданное имущество, но больше ничего не требовали, да и взять с нас было уже нечего.

Можно было жить дальше, но эта история сломала отца. Он всё время проводил дома, даже не делая попыток вновь найти работу. Мать плакала, скандалила и даже била посуду от отчаяния, но ничего не помогало: осунувшийся и постаревший, отец молча уходил из дома на время скандала, а затем тихо возвращался на любимый диван, где лежал днями, глядя в одну точку.

Одной маминой зарплаты на нас не хватало. И я начала искать работу. Но везде требовался опыт, а его у вчерашней студентки журфака быть не могло по определению. Устроиться на работу помогла бы стажировка в местной прессе, но после памятного визита к мэру, когда я так подло, по словам старших коллег, воспользовалась своим служебным положением, меня с позором выпнули из «Вестника Североречья», обозвав напоследок бездарностью.

И тогда я упросила директрису своей бывшей школы взять меня на полставки уборщицей. Горестно вздыхая и качая головой, добрейшая Азалия Львовна отправила меня к кадровикам: там мне оформили первую в жизни трудовую книжку и выдали ключи от подсобки, где хранились вёдра и швабры. Ежедневно, повязав старой маминой косынкой голову, я надраивала истоптанный школьный линолеум. А по ночам, отдыхая от мытья полов, пыталась зарабатывать в зарождавшемся интернет-пространстве: писала рекламные заметки для турфирм и редких в Северореченске бутиков, придумывала анонсы и завлекательные слоганы доя местных фестивалей – за копеечные гонорары.

Но моих заработков хватало лишь на еду. Я стриглась в дешёвой парикмахерской, покупала одежду и обувь в секонд-хенде, а самой большой роскошью считала купленный в придорожном фастфуде стаканчик эспрессо.

Однажды, с бумажным стаканчиком в руках, я спешила домой и вдруг меня дёрнули за руку. От резкого толчка кофе вылился на остановившего меня высокого человека. Я ахнула, увидев, как по его светлому костюму расплывается коричневое пятно. А потом подняла голову и окончательно растерялась: передо мной собственной персоной стоял Влад Архангельский.

– Не парься, сам виноват, – хмыкнул Влад, небрежно отряхивая костюм, – что называется, подвернулся под руку. Что ж ты пропала, журналистка? Так и не отблагодарила за папу.

Я почувствовала одновременно вину и злость. Конечно, надо было опять напроситься на приём к мэру, но чем я могла его отблагодарить? Денег у нас совсем не осталось, занять было не у кого. Что я ему могла предложить? Разве что себя?

Влад словно прочёл мои мысли и ухмыльнулся.

– Правильно мыслишь, – оглядел меня с ног до головы, раздевая взглядом, и подмигнул, – как насчёт поужинать сегодня вечером? Не бойся, не с отцом. Со мной.

Час от часу не легче! Нет, я понимаю, конечно, Влад – вполне себе красавец: рослый, мускулистый, с модельной внешностью и папиными деньгами – да к нему девки в постель пачками прыгают! Но я не девка. И не вещь.

– Извини, – стряхнула я с себя его руку, – мне есть, с кем ужинать.

Мэрский сын прищурился:

– Вау, да ты с характером! Горячая кобылка! Люблю таких. Объезжать, – добавил издевательски. И я опять почувствовала себя в дурах. Вскинула голову, чтобы ответить резкостью, но встретилась с насмешливым взглядом Влада. Он стоял, чуть покачиваясь, засунув руки в карманы. И от него веяло силой, уверенностью и богатством…А чёрт возьми, что я теряю? Мне уже двадцать лет, а я всё ещё одна.

Да, в это трудно поверить, но самая красивая девочка в классе, а затем – самая красивая студентка факультета – ни с кем ещё всерьёз не встречалась! Удивительно, но факт!

Сама я ни за кем не бегала. И за мной – тоже. Нет, мужским вниманием я не была обделена, подкатывали ко мне постоянно. Но все подкаты заканчивались приглашением в ресторан или домой – на поздний ужин. Никого не интересовали мои заветные мечты, взгляды на мир и политические пристрастия. Красивая женщина – дорогая вещь. А разве могут быть желания у вещи? У неё может быть только хозяин.

Поэтому в глазах мужчин читался один вопрос: сколько? Потянут или нет? А когда они видели мою дешёвую одежду, плохую стрижку и стоптанную обувь, наглели на глазах: ведь хорошая вещь могла им достаться задёшево. Похоже, что и Влад не сомневался: меня он получит даром.

Однако он недооценил противника: я выросла в бандитском районе на окраине города и, хотя дружбы с местными маргиналами не водила, кое-чему у них научилась. Смерив мэрского сына с ног до головы презрительным взглядом, я процедила сквозь зубы:

– Дельный, да? А ты не зассышь, с пацанами с района за жизнь перетереть? Щаз я на пейджер Васе Хмурому скину, он подскочит и настучит тебе по тыкве – чтоб к чужим тёлкам не подкатывал.

Не сводя с Архангельского наглых глаз, я сунула руку в сумку, нашаривая воображаемый пейджер. И молилась про себя, чтобы Влад мне поверил. Вася Хмурый был местным наркодилером и редким отморозком и держал в страхе весь город. Однако, несмотря на такую широкую известность, жил Вася замкнуто и уединённо, лишних контактов избегал и вряд ли догадывался о моём существовании.

Но блеф всегда был моей сильной стороной. Сработало и сейчас. Яркая красота и зачуханный общий вид вполне в глазах Влада тянули на подружку бандита. И даже если в глубине души его терзали смутные сомнения, осторожный сын мэра решил не нарываться.

– Тысяча извинений, Дарья! Я был бестактен и груб с избранницей уважаемого Василия! Готов искупить свою вину и выполнить любой ваш каприз!

Он согнулся в шутливом поклоне, покаянно улыбаясь. И от этой улыбки меня снова продрал мороз по коже. Но стараясь не выдать свой страх, я высокомерно кивнула:

– Извинения приняты. В качестве компенсации, – я сделала вид, что задумалась, и снисходительно продолжила, – сойдёт ужин в ресторане.

– Какая честь для меня, – оскалился Архангельский, – оказаться за одним столом с самим господином Хмурым и его прекрасной избранницей.

Вызывающе улыбаясь, я лихорадочно придумывала, как выкрутиться. Похоже, я попала в ловушку, и Влад это прекрасно понял. Если я окажусь настоящей подружкой Хмурого, он ничего не теряет, даже наоборот – приобретёт полезное знакомство с одним из самых опасных людей в городе. А если на встречу никто не придёт, значит, я всё наврала и из-за своей глупой и опасной лжи окажусь в полной власти Архангельского. И тогда на пощаду можно не рассчитывать.

Глава 2

От отчаяния я пошла ва-банк.

– Вася занят пока, – бросила, нагло глядя на Влада.– Как-нибудь в другой раз…

– Ну зачем же откладывать такое приятное знакомство, – ласково улыбнулся Архангельский, и сердце у меня сжалось.– Предлагаю начать без него, а уважаемый Василий к нам подтянется.

Ухмыльнувшись, Влад подхватил меня под руку и потянул к сияющему чёрным глянцем «мерсу». Я вяло тащилась за ним, отчаянно придумывая, как выкрутиться. Похоже, на этот раз, я окончательно влипла.

– Что будете заказывать? – подбежал к нам официант с зажатым в руке блокнотиком и карандашом наизготове. Судя по его услужливой улыбке, мэрский сын был здесь частым и щедрым гостем. По мне халдей лишь небрежно мазнул глазами, однако я была уверена: ни моя плохая стрижка, ни дешёвое платье, ни потёртая сумка не ускользнули от его опытного взгляда. Пока Влад диктовал заказ, я рассматривала ресторан.

Двухэтажный «Фараон», напоминающий своей формой египетскую пирамиду, был выстроен по необъяснимой прихоти тайного хозяина Северореченска – Гиви Хромого и торчал наглым прыщом на благообразном лице исторического центра города. При виде этого кособокого уродца, щедро отделанного пластиком и мрамором, теряли дар речи редкие местные интеллигенты, возмущенно закатывали глаза музейные старушки и ухмылялись туристы, которых неведомым ветром иногда заносило на экскурсию в Северореченск.

Однако вырвиглазный новорусский стиль приводил в неизменный восторг бритоголовых и крепких посетителей «Фараона», а сам ресторан пользовался у знающих людей славой места, где можно было «перетереть за жизнь» и «порешать вопросики» – без лишних глаз и ушей. Идеальное место для подружки бандита, в образ которой я так старательно вживалась.

К тому же, здесь отлично готовили: в этом я убедилась, поедая заказанный Владом стейк под насмешливым взглядом мэрского сына.

– Ну и когда же к нам присоединится многоуважаемый Василий? – с невинным видом обронил Архангельский-младший, подливая мне вина.

Я нырнула рукой в сумку и, заглянув внутрь, озадаченно покачала головой:

– Хм, молчит что-то пейджер. Вася ещё на стрелке…

– Дашенька, – весело сказал Влад, – даже самая красивая и умная девушка, не разбирается в технике лучше мужчины. У вашего пейджера сбились настройки. Дайте, я посмотрю.

Он требовательно протянул руку, но я проворно отодвинула сумку.

– Слышь, ты чо? Рамсы попутал? – процедила, осаживая мэрского сына взглядом и стараясь при этом не трястись от страха. – С фига ли я кому-то левому свой пейджер дам?! Чтоб все свои тяги слить?! Да мне Вася бОшку за такие дела открутит!

От этой новой порции хамства в свой адрес Архангельский потемнел лицом. Он оскалился, собираясь мне что-то ответить. Как вдруг нашу приятную во всех отношениях беседу прервала тревожная музыка. Огромный экран над барной стойкой «Фараона» прервал трансляцию клипов заставкой новостей.

«Экстренный выпуск! Чрезвычайное происшествие а Северореченске!» – истерично завопил голос ведущей. И головы посетителей ресторана, как по команде, повернулись в сторону экрана, где замелькали кадры оперативной хроники.

«Как нам только что стало известно, – надрывалась ведущая, – в ходе проведённой сотрудниками Северореченского РУБОП спецоперации убит криминальный авторитет Василий Хорьков, известный в преступных кругах под прозвищем Вася Хмурый. Во время штурма наркопритона, который, по слухам, принадлежал Хорькову, он оказал сопротивление и был застрелен на месте сотрудниками РУБОП…»

По залу «Фараона» пронёсся вздох удивления, перерастающий в гул: бритоголовые люди в кожаных пиджаках обсуждали, какая гнида сдала правильного пацана и кто теперь станет новым смотрящим в Североречье. А я молча пялилась на экран, где бродили суровые парни в бронежилетах и лежал в луже крови мой авторитетный любовник, который уже никогда не сможет уличить меня во лжи.

С трудом скрывая вздох облегчения, я поймала на себе пристальный взгляд Архангельского, и тут же, горестно ойкнув, схватилась за сердце.

– Васенька мой любимый,– простонала я, бессильно откидываясь на стул, – как же я без тебя теперь….

Звук аплодисментов и раздавшийся вслед за ними издевательский смех заставили меня недоумённо вытаращить глаза.

– Как ты без него теперь? – переспросил Влад, разглядывая меня с неприятным любопытством. – Да так же, как и раньше. Даша-Даша! Думаешь, я хоть на секунду поверил в хрень, которую ты тут несла?!

Он смотрел на меня, иронически задрав брови, и я невольно рассмеялась.

– Ладно. Раскусил, – призналась, отпивая вино из щедро наполненного бокала. – Но почему сразу не сказал?

– Было интересно наблюдать, как выкрутишься, – усмехнулся Влад. – Но ты смелая. И отчаянная. Такая мне и нужна.

С этого дня моя жизнь круто изменилась: ведь за мной ухаживал сын самого Архангельского! Он с шиком подъезжал на двухсотом «мерсе» к обшарпанному зданию университета, где я догрызала гранит науки. Пугая старую вахтёршу, с изысканной вежливостью справлялся, в какой я аудитории. И с букетом роз наперевес поджидал у входа.

Капли росы блестели на бордовых бутонах, змеились по тёмным листьям и длинным стеблям цветов и отражались в горящих ненавистью глазах однокурсниц.

– И что он только нашёл в этой нищебродке?! – шипели одни рассерженными змеями у меня за спиной.

– Известно, что! – мерзко хихикали, по-крысиному попискивая, другие.

Но журфаковские змеи и крысы ошибались: Влад не стремился затащить меня в постель. Он дарил букеты и конфеты, катал по городу и водил по ночным клубам, словно не замечая моего обтрёпанного вида. А я раздувалась от гордости, вылезая из глянцевого брюха «мерина» в утыканный облезлыми панельками двор. И гордо входила в обшарпанный подъезд, прижимая к застиранному китайскому платью охапку голландских роз или коробку швейцарского шоколада.

При виде этого непотребства плевались злые дворовые старухи: из «хорошей девочки с пятого этажа» я превратилась в шаболду и подстилку предателей, разваливших Советский союз: именно такой репутацией в глазах северореченских пенсионеров пользовался мэр и его команда.

– Не парься, – ухмылялся Влад. – Бедные всегда ненавидят богатых, потому что завидуют.

– Пфф, – передёргивала я плечами, – и чему завидовать? Деньгам, что ли?! Тоже мне, счастье!

– Ну да, ну да, – посмеивался мэрский сын, – такие, как ты, всегда говорят: не в деньгах счастье. Но что если, именно в них, Дашунь?

Он оценивающе оглядел меня с ног до головы и продолжил.

– Вот ты, Даш, офигенно красивая. И всё это, – Влад обрисовал в воздухе мои формы, – досталось тебе абсолютно бесплатно. Конечно, ты будешь шикарно выглядеть, во что тебя ни одень – даже в такую тряпку…

Он брезгливо покосился на моё единственное платье, купленное на местной барахолке у единоверцев дядюшки Сяо. И меня ошпарило обидой: мажор паршивый, да что он знает о тяжёлой жизни? Ему ли, родившемуся с золотой ложкой во рту, раскрывать этот рот в сторону тех, кто всю жизнь вкалывает, но перебивается с копейки на копейку?!

Вспыхнув, я швырнула Владу под ноги подаренный букет и развернулась, чтобы уйти. Но Архангельский-младший больно схватил меня за руку:

– Я не договорил!

Увидев его побелевшее от злости лицо, я предпочла не нарываться и нехотя остановилась.

– Красивой женщине, Дашунь, – проговорил Влад, успокаиваясь и выпуская мою руку, на которой горели следы от его пальцев, – как бриллианту, нужна огранка. И роскошная оправа. Шмот, побрякушки, салоны там разные…А это всё – большие деньги…

Он приобнял меня за плечи и, наклонившись к уху, шепнул тоном змея-искусителя:

– Неужели ты никогда не мечтала носить бриллианты, Дашуньк? Летать на шоппинг в Париж, а в отпуск на Мальдивы? Запивать устрицы Периньоном? Загорать у бассейна собственного дома?

Конечно, я хотела! А кто бы отказался пожить хоть денёк той сказочной жизнью, которой соблазнял меня Влад? И таки соблазнил!

После очередного ужина в «Фараоне» он неожиданно повёз меня совсем в другую сторону от дома – на окраину Северореченска, где за глухим трёхметровым забором прятались особняки местной элиты. Я с любопытством рассматривала мелькавшие за окном машины причудливые замки с башенками из зелёного шифера, барские усадьбы с толстыми колоннами и коттеджи из красного кирпича, гадая, какое из этих нелепых строений принадлежит Архангельским.

Не угадала. Дворец, что виднелся за коваными витыми воротами, потрясал воображение сказочной роскошью и такой же сказочной безвкусицей. В этой неудачной копии Версаля смешали всё – витые высокие окна, затейливую лепку на фасаде, островерхие башенки, и мраморные колонны. И с провинциальным шиком щедро полили позолотой.

Переступив порог сверкающего монстра, я невольно зажмурилась: интерьер дворца Архангельских просто ослеплял. От раззолоченных стен и лестничных перил, картинных рам и цепей, с которых хрустальным водопадом свисали огромные люстры, у меня зарябило в глазах и перехватило дыхание.

Заметив мою растерянность, Влад самодовольно улыбнулся.

– Офигеть, да?

Я молча кивнула. Офигеешь тут, обнаружив, что тонкий ценитель искусства, меценат и покровитель школы юных художников Андрей Архангельский недалеко ушёл в своих вкусах от вора в законе – Гиви Хромого. Но самое ужасное, что вся эта звенящая пошлость нравится Владу. Ну ничего, я привью ему хороший вкус, как только выйду за него замуж! А в том, что это случится, я не сомневалась. Самодовольная дура! Если бы я знала, чем всё это закончится!

Но двадцать лет назад я отважно переступила порог особняка Архангельских и позволила Владу увлечь меня в спальню. Там, среди хрусталя и позолоты, на кровати в стиле Людовика XIV, и случилась наша первая добрачная ночь. Опасаясь разочаровать будущего мужа, я – за неимением опыта – старательно подражала сценам в фильмах для взрослых. Зря боялась: Влад всем остался доволен. А вот я не почувствовала ровным счётом ничего. И продолжала ничего не чувствовать все двадцать лет супружества.

В конце концов, я решила, что значение секса в жизни современного человека слишком преувеличено. Но ничуть не расстроилась: ведь в моей новой жизни и без этого хватало приятных моментов!

Влад оказался прав: мне очень нравилась новая, богатая жизнь, к которой я быстро привыкла. Нравился статус жены преуспевающего бизнесмена и невестки мэра. Нравилась новенькая «бэха» – подарок мужа и такая же новенькая «трёшка» в центре города, куда мы с Владом переехали сразу после свадьбы.

Пышное торжество устроили в загородном ресторане, куда набилось 500 приглашённых – уважаемых людей нашего города. Самый уважаемый из них – человек лет шестидесяти, в чёрной шёлковой рубахе и с широкой золотой цепью на шее, сидел на почётном месте рядом с нами. Одобрительно оглядев нашу пару, Гиви Хромой произнёс первый тост – за молодых. А где-то в самом дальнем конце стола ютились два немолодых, скромно одетых человека – мои родители. Они подняли бокалы, робко улыбаясь, и я задохнулась от ярости. Вот значит как! Моя семья для зажравшихся Архангельских – люди второго сорта!

С приятной улыбкой на лице я обернулась к Владу и спросила вполголоса:

– Кто занимался рассадкой?

– Кажется, мама…Да какая разница? – отмахнулся муж.

– А такая, – не переставая улыбаться гостям, прошипела я, – пусть твоя мама немедленно пересадит моих родителей на лучшие места. Или я сейчас встану и уйду вместе с ними с этой чёртовой свадьбы.

– Не поднимай волну, Дашка, – обронил Влад. – Сейчас всё будет.

Он зашептал что-то официанту и тот, почтительно кивнув, растворился среди публики. А вскоре я увидела возле себя родные и любимые лица. И поклялась, что никому и никогда не позволю их обидеть. Архангельские больше и не пытались. Однако близкие отношения, несмотря на старую дружбу и новое родство, между мэрским семейством и моими родителями так и не сложились.

Поначалу всемогущий мэр предлагал пристроить моего отца на какую-нибудь должность, но получал неизменный отказ.

– Мне подачки не нужны, – говорил отец, не вставая с дивана.

– Конечно, не нужны, – фыркала мать, – ведь теперь тебя содержит Даша!

Я действительно снабжала родителей деньгами, а через некоторое время перевезла их на новую квартиру в хорошем районе. Денег у меня хватало, ведь неожиданно для себя я оказалась владелицей целого сталелитейного завода!

Однажды Влад разбудил меня непривычно рано.

– Собирайся, через час нас ждёт нотариус, – подтолкнул по направлению к ванной.

Уже в машине муж объяснил:

– Плохие времена настали, Даш. Под отца копают. В городе появились серьёзные люди. Надо спасать завод.

Он внимательно посмотрел на меня и мотнул головой в сторону заднего сиденья.

– Короче. Там бабки. Ты их получила за продажу родительской квартиры, а сейчас на них покупаешь «Севмет». Не бойся, – криво улыбнулся муж, – деньги останутся в семье. Просто передашь мне чемодан на глазах у нотариуса.

Всё вышло так, как сказал Влад. Нотариус был свой, прикормленный, готовый за хорошую мзду заверить что угодно. Хоть договор купли-продажи родной матери. Тускло оглядев небольшой чемодан, набитый зелёными купюрами, он нацарапал подпись на документах, шлёпнул печать и, приняв от Архангельского-младшего увесистую пачку таких же зелёных бумажек, вежливо с нами простился.

– Конечно, можно было обойтись без этого цирка, – задумчиво проронил Влад, забрасывая чемодан с деньгами на заднее сиденье. – Но так надёжнее. Теперь у нас есть официальная бумажка и живой свидетель, если вдруг что-то пойдёт не так.

А для семьи мэра уже многое шло не так. Через пару месяцев после смерти Васи Хмурого, возвращаясь домой из сауны, взлетел на воздух в собственном «гелендвагене» Гиви Хромой. По Северореченску сразу же поползли слухи: в городе начался передел власти. Говорили, что на наш небольшой, но зажиточный город положил глаз криминальный авторитет по прозвищу Чука, которому и приписывали эти убийства.

Уроженец соседней Камышани – Степан Чуканов был человеком решительным и отличался людоедской жестокостью по отношению к конкурентам. Он быстро подмял под себя город, заслужив прозвище «ночного мэра» и реальному мэру Северореченска пришлось поначалу несладко. Андрей Архангельский терял активы с катастрофической скоростью – Чука быстро выдавил его из рынков, заправок и торговых центров. И теперь нацелился на самый лакомый кусок – местный меткомбинат.

В своё время Архангельский вероломно отжал его у старого друга и по совместительству – директора комбината. Старейшее предприятие города после распада СССР никак не могло приспособиться к рыночной экономике и приносило лишь убытки. И это – при бешеном спросе на металл!

– Ты привык «рулить» по старинке, – доверительно говорил Архангельский старому другу.– Но сейчас не те времена, советские методы уже не годятся. Мой тебе совет, Семёныч, доверь управление молодым, они в рыночных отношениях шарят куда лучше нас, стариков…Да вот хоть сыну моему – он у меня, знаешь, какой способный!

Насколько он способный, Влад доказал очень быстро. Убедив директора начать приватизацию завода, он быстро создал собственную компанию «Трейдинг-инвест», которая выкупила большую часть акций. Сидящие месяцами без зарплаты рабочие с радостью продавали «Трейдинг-инвесту» свои акции за бесценок: пусть небольшие, зато живые деньги! И очень скоро в руках у Влада оказался контрольный пакет акций «Севмета» – 80 процентов.

Остальные принадлежали директору комбината. И Архангельский-младший уговорил старого управленца продать ему почти все, обещая сохранить директорский пост, а все доходы от дивидендов пустить на модернизацию производства. Но как только получил желаемое, тут же отправил старого руководителя на пенсию. Принудительно выкупил остаток акций и стал полновластным хозяином комбината.