Законы жанра 2

– И что мог делать тот ваш творец?

– Он умел воплощать кошмары, – сказал Джо. – Которыми довел до смерти не один десяток человек. Оказался большим поклонником Лавкрафта.

– По счастью, сам Лавкрафт криэйтором не был, – сказала я. – Иначе нас всех бы уже непременно пожрал какой-нибудь Ктулху. Вас за это посвятили в рыцари?

– Нет, – он покачал головой. – Прошу меня простить, но я не имею права говорить о том деле. Я дал слово королю.

– Так ваше министерство находится не в тени, – вдруг сообразила я, хотя это должно было быть очевидно с самого начала.

– Нет, разумеется, – сказал он. – И меня несколько озадачивает, что в вашей стране дело обстоит именно так. Впрочем, я думаю, лорд Фелтон намерен это исправить.

– Это тот лорд Фелтон, который приходит в негодование, увидев женщину в джинсах?

– Готов признать, что он немного консервативен…

– Немного?

– Но в то же время он является истинным слугой империи, не раз доказавшим свою преданность на деле, – продолжил Джо. – Он отдал служению Короне всю свою жизнь и заслуживает уважения.

– Я в вашу империю не просилась, – сказала я.

– Полагаю, вам придется это принять, – сказал Джо. – Ведь именно так и работает демократия, не правда ли? Большинство проголосовало за конкретных людей, которые принимают решения, и эти люди решили, что так будет лучше. Даже если вы сами за них не голосовали, вы оказались в меньшинстве, и теперь вам остается только подчиниться воле тех, кого больше.

– А вы и довольны, – сказала я. – Вместе со своим королем.

– Нас позвали, и мы пришли, – сказал он. – Мы не могли не прийти. Таково бремя белого человека.

– Я читала Киплинга, и мое отношение к этой ситуации отражают другие его строки, – сообщила я. – «И когда вас задушит стыд, мы спляшем на ваших гробах».

– Мне нечего стыдиться, мисс Кэррингтон, – серьезно сказал он. – Да, когда-то давно наша колониальная политика была довольно жесткой, можно даже сказать, жестокой, но те времена прошли, и империя практикует взвешенный подход…