Два плюс два или строптивая любовь майора Белова

– Оценку вашим родительским способностям я давать не буду. И я ни на что не намекала. Но вам не помешало бы самим, что называется, «наладить контакт»! На этих выходных наш класс едет в аквапарк. У нас в группе не хватает двух сопровождающих. Думаю, для вас это будет и отличным наказанием за вот это, – машет в сторону окна классная, – и прекрасным поводом решить все свои личные проблемы и, если не подружиться, то хотя бы притереться. Вы согласны со мной? Назар Савельевич, Евгения Александровна?

Мы с девушкой переглядываемся. Выражение ее лица красноречивей любых слов. Мина, что называется, кислая. Я тоже далеко не в восторге. Качаю головой, упирая руки в бока. Блть! Таскаться по аквапарку с кучей детей в своей выходной – это последнее, чего я в своей жизни хотел! Тем более Таська категорически отказывалась ехать. Но…

– А у нас есть выбор? – спрашиваем мы с Евгенией в голос.

– Боюсь, что нет, – улыбается Мария Львовна. – Разумеется, если мы все здесь не хотим, чтобы история с окном и красками дошла до директора.

Наши с Ежовой разочарованные вздохи звучат так же в унисон, как и пару мгновений назад голоса. Мы снова встречаемся взглядами, пожалуй, впервые с момента знакомства эмоционально засинхронившись.

– Вот и отлично. Значит, решено!

– Твою мать… – выругиваюсь я.

– Что ж, парк так парк, – тянет Ежова.

Глава 12

Женя

Я ненавижу аквапарки.

Я не люблю бассейны.

Я всю сознательную жизнь старательно избегаю все развлечения, связанные с водой. Я с ней не дружу. Да, наверное, это странно слышать от человека, который живет на юге в прибрежном городке. Но мне достаточно того, что я дышу соленым морским воздухом и любуюсь морем издалека. Особой надобности лезть в воду я никогда не испытывала. Так же, как и тяги к купанию. Помочить щиколотки – мой предел.

Я не умею плавать. В детстве не научили – пьющей матери было не до того. А во взрослом возрасте учиться плавать – кринжово, как сказал бы Киря. Так что аквапарк – последнее место, где мне хотелось бы провести свой выходной день. И точно не первое, куда стоит идти человеку, не умеющему плавать.

Поэтому в субботу утром я уже с раннего подъема немного дерганая. Мое настроение пропадает задолго до звонка будильника. И знание того, что с нами в аквацентр едет Белов, его не прибавляет. Страшно не хотелось показывать мужчине свою слабость. Кому угодно, но только не спасателю! Хоть он и повел себя удивительно достойно несколько раз за вчерашний день, но пара хороших поступков не стирают десятки плохих слов.

– Ма, ты точно хочешь ехать? – интересуется Киря, поглядывая на меня всю дорогу до аквацентра. Его вопрос закономерен. Сегодня я необычайно взвинченный водитель. Ругаюсь на мудаков. Ворчу на знаки дорожного движения. Нервничаю на светофорах. И мимо внимания ребенка это не проходит.

– Нет, не хочу, – говорю я честно.

– Тогда зачем едешь?

– Так надо.

Про случившееся в кабинете рисования удивительным образом получилось умолчать. Кроме ИЗОшницы, классной детей и нас с Назаром, о произошедшем узнала только завхоз, которая и впускала в школу Белова вместе с мастером по установке окон вчера поздно вечером.

– Мария Львовна тебя заставила?

– Попросила. Я не смогла ей отказать.

– Рофлишь? И ты не сказала ей, что боишься плавать, мам?

– Я не боюсь, а не умею. Это две разные вещи, Кирь. И нет, не сказала.

– Почему?

– Слишком много вопросов, сынок.

– Ну сорян, я за тебя переживаю. Это как бы нормально, не?

Я оглядываюсь, приободряюще улыбаясь своему чуткому мальчику. Ерошу его шоколадную густую шевелюру на макушке. Киря ворчливо уворачивается.

– Не переживай, родной. Я в порядке.

– Да вот не похоже…

К месту сбора класса мы с Кирей приезжаем в числе первых. Назар с Таисией появляются минут через двадцать после нас. Белов в легком спортивном костюме, его дочь в джинсах и ветровке. У каждого на плече по спортивной сумке и по о многом говорящему выражению на лице: «объект под напряжением, не трогай – убьет».

Мы с мужчиной обмениваемся холодными кивками и больше стараемся взглядами не пересекаться. Тоже самое делают и наши дети. Правда, даже кивнуть друг другу Тася и Кирилл не считают нужным.

Группа для похода в аквапарк собирается небольшая. Пятнадцать детей и пятеро родителей. Двое пап: спасатель и Артем Евгеньевич Белкин. С первым все понятно. А второй, насколько я знаю, приятный, симпатичный женатый мужчина средних лет. И три мамочки. Две из которых, включая меня, бесподобны и свободны, как ветер в поле. И одна – замужняя, вечно замороченная активистка с тысячей пятьсот крутых идей, от которых весь родительский чат временами воет. Даже этот гребаный поход в аквапарк в целях сплочения коллектива был ее задумкой.

Дождавшись, когда все соберутся, мы заходим в новенькое здание аквапарка. Проходим все необходимые процедуры. Надеваем на детей браслеты и загоняем по раздевалкам, стараясь ни одного ученика не упустить из виду. А сделать это, когда у тебя на попечении пятнадцать восьмилеток ох как непросто! Переодевшись, дети убегают в сторону бассейнов под присмотром мужчин. Мы – мамы – расходимся по раздевалкам.

Я переодеваюсь в свой скромный черный закрытый купальник и ныряю в резиновые тапочки. Накидываю на плечи арендованный в центре белый вафельный халат, слегка прихватив его на талии поясом. Топаю к шкафчикам, оставляя свои вещи и одежду сына под замком.

Делаю глубокий вдох. Уже здесь, в раздевалках, пахнет хлоркой и средствами по уходу за телом и волосами. Ароматы гелей и шампуней настолько разнообразные, что начинает кружиться голова. Вентиляция у них ни к черту, однако.

Я собираю свои густые каштановые волосы в небрежный пучок и выхожу к бассейнам. Здесь уже с раннего утра куча народу. Голов в большой чаше, как фрикаделек в супе.

– Мам, я с пацанами в басик с течением, – машет мне сын, пятясь спиной вперед.

– Будь осторожен и всегда на виду у кого-нибудь из родителей! – кричу ему вслед.

– Окей!

– И возьми жилет!

– Мам, я плаванием с четырех лет занимаюсь!

Я поджимаю губы и ничего на это не отвечаю. Тревожная мать – горе в семье. Оглядываю просторное помещение с высоченными сводами и огромными горками. Мне становится дурно. Туда я точно не полезу! Нащупываю взглядом детский бар и помещение со столиками в правой части зала, на балконе второго этажа. Пожалуй, я сегодня буду дежурить тут.

– Предлагаю разделиться, – говорю, когда холостячка Милена и активистка Алина появляются рядом со мной, выныривая из помещения, ведущего к душевым. – Мужчины по горкам. Мы по бассейнам. Я могу следить за детворой здесь, в основном зале и буфете.

– И ты будешь все три часа тут торчать? С ума сойдешь от скуки, – отмахивается Милена. – Пошли в сауну, посидим, погреемся, косточки мужикам поперемываем. Никуда дети не денутся.

– Нет, здесь мне в самый раз. Я останусь.

– Ты сегодня не купаешься? – сочувственно спрашивает Алина.

– Увы, – и сегодня, и никогда.

– Оу. Тогда ладно.

– Жаль. Ну мы тогда пошли… – начинает Милена, но не договаривает. Проглатывает слова, складывая свои накачанные филлерами губы буквой «о», впиваясь взглядом во что-то или в кого-то у меня за спиной. Она смотрит так жадно и такими горящими глазами, что взыгравшее во мне любопытство заставляет меня оглянуться и…

Зря.

Лучше бы я этого не видела.

Никогда.

Вообще никогда! Потому что именно эта картинка потом будет преследовать меня в кошмарных снах пошлого содержания. Картинка широкой мужской грудной клетки, мощного разворота плеч и твердого пресса с кубиками. Их шесть. Идеальных, рельефных кубиков под темной порослью коротких волосков. Шесть! И две четкие стрелы косых мышц, уходящие под резинку черных плавательных боксеров, под которыми виднеются ахренеть какие выпуклости и массивные бедра.

У меня перехватывает дыхание.

Назар, гребаный, Белов!

Конечно, кто же еще?

Он выходит из бассейна. Прямо как в каком-нибудь дурацком голливудском фильме! Капли воды стекают по его торсу, поблескивая в лучах солнца, падающих на этого образчика мужской красоты из высоких окон аквацентра. Поднимает руку и, играя бицепсом, ерошит пальцами мокрый короткий ежик волос. Проходит ладонью по бороде. Вызывает в глотке, как минимум, троих женщин в этом помещении страшную засуху. Оглядывается в поисках дочери. Но нашу троицу не замечает.

Зато его замечают. Готова поклясться собственным архитектурным агентством, девяносто процентов женщин смотрят сейчас на него. Оставшиеся десять либо слепые, либо все еще копаются в душевой.

Мой рот наполняется слюной. Непроизвольно и совершенно нежеланно! Я сглатываю, наблюдаю за каплей воды, стекающей по его невероятно эстетичному телу. Оно словно вылеплено руками мастера. Все, до самой последней впадинки, ямочки и шрама. Идеальная живая машина! Все мои внутренности скручиваются узлами, стоит только представить, как это тело способно двигаться в постели. Как он красиво занимается любовью. Хотя такие, как Назар, не занимаются любовью. Они трахаются. Жестко и долго. До полного изнеможения и крышесносных оргазмов.

О-о, это я зря…

Меня бросает в жар. В самых неприличных местах. Я чувствую отголоски возбуждения и заливаюсь румянцем. Начинаю обмахивать щеки ладонями в попытке остыть.

Твою же мать, Ежова!

Успокаивает только одно – не одна я потекла от вида Белова в одних трусах.

А без трусов он, наверняка, еще лучше…

Господи, Женя, окстись!

– Девочки, вы тоже это видите? – спрашивает Милена сокровенным шепотом. – Я же не помешалась умом на фоне длительного секс-детокса?

– Не помешалась, – выдает с придыханием Алина. – Ох, не будь я замужем, с удовольствием бы прокатилась на этом жеребце…

– Но ты замужем, – напоминаю я.

А я непримиримый враг Назара и просто не имею права и дальше продолжать на него так пялиться!

Но я пялюсь…

– А я свободная и очень голодная до ласк! – хихикает Милена. – Кто-нибудь знает, наш спаситель женат?

– Кажется, нет, – говорит Алина. – Но может, он в отношениях? Такой мужик просто не может быть один. Это противоречит всем законам природы!

– Девушка не стенка, подвинется. А если он кого и потрахивает без обязательств в свободное время, так тем более проблем не вижу. Так что, дамы, чур, майор мой! Я его застолбила. Я выхожу на охоту! – хищно скалится наша отчаянная соблазнительница, скидывая с себя халат. – Пожелайте мне удачи, – поднимает два пальца вверх и, походкой от бедра, чешет в сторону Белова, вытирающего голову полотенцем.

Я провожаю ее идеальную задницу взглядом, и таким меня в этот момент огнем изнутри обдает, обжигая до глотки! Такое раздражение сердце кусает, что пальцы сами в кулаки сжимаются. Мысленно я уже выдрала этой курице все нарощенные патлы и утопила ее в детском бассейне, хотя никогда в жизни не испытывала склонности к насилию. Физически я даже не дернулась с места. Стою и наблюдаю, как эта «голодная до ласк» подплывает к Назару и начинает активно строить ему глазки, вовлекая в наверняка тупой диалог, полный бесстыжего флирта.

Что самое ужасное – Назар ведется, уничтожая все мои надежды на его непоколебимость. Он всего лишь на мгновение бросает взгляд в мою сторону и тут же отворачивается, что-то с улыбкой отвечая Миленке. С такой улыбкой, которую сложно назвать просто «вежливой». Кажется, этот твердолобый клюнул на ее сись…кхм…крючок. Мое настроение улетает в бездну окончательно.

– Сдается мне, Миленке сильно и напрягается не придется. Она девчонка видная, – говорит все еще стоящая рядом Алина. – А вдруг у них что-то да выйдет? – пихает меня локтем. – Представляешь, какая красивая история любви получится? М-м-м, как в романах! Ну да ладно, я иду в хаммам. Ты со мной или как?

– Иди.

– А ты?

– А я пойду утоплюсь, – бурчу я себе под нос, раздраженно запахнув полы халата на груди. – Или кого-нибудь утоплю, – например, работницу детского бара в своих соплях и слезах, проклиная судьбу за то, что она подкинула на моем жизненном пути такого идеального по форме мужика, но совершенно отвратительного по содержанию.

Глава 13

Женя

Я допиваю уже третий коктейль за последний час. Молочный, разумеется. Хотя хотелось бы алкогольный. Кручу в пустом бокале соломинку, размазывая остатки пены по стенкам. Все еще сухая. Ни мизинчика в бассейны не окунув. Подпираю рукой лицо и мониторю обстановку на первом этаже, наблюдая за детворой. Бар детского кафе – идеальный пункт наблюдения.

Вон компашка во главе с моим сыном уже раз десятый скачет с плюшками по лестнице на самый верх, планируя снова скатиться с самой высокой горки.

Вон девчонки сбились в стайку у «водопада» и хихикают.

А вон Миленка… кошка драная. Продолжает подкатывать к шарам Назара свои сиськи-письки. Наклоняется поправить стоящие у бортика тапочки. Да так выпячивает свою пятую точку, что едва не упирается ей Белову в пах. А может, и упирается. С моего поста наблюдения это, к счастью, не видно.

Ух, как злобная часть меня страшно жалеет, что не рядом в этот момент! Дать бы ей пинка под тот самый выпяченный зад, чтобы дельфинчиком прямо в воду спикировала!

Я раздраженно морщу нос и отворачиваюсь. Шуршу тапками к бару еще за одним коктейлем. На этот раз клубничным. Мой мочевой пузырь уже на пределе, но спускаться вниз нет никакого желания, зная, что где-то там у лестницы эта пара неразлучников, возможно, уже долбится клювами.

Поэтому я снова сажусь за свой столик и еще раз пересчитываю всех детей по головам.

Один.

Два.

Шесть.

Восемь.

Тринадцатого вижу.

Четырнадцатый вот.

А где еще один? Или одна? Таисия. Всех детей вижу, а Белову нет.

Разволновавшись, даже привстаю с места, снова обводя взглядом помещение. Уже пристальнее вглядываюсь в лица и головы, торчащие в бассейнах.

Девчонки нигде нет.

Алина здесь, Артем здесь. Назар и Милена тоже. Все дети на месте. Таси нет. Проклятье! Вместо того, чтобы миловаться с этой женщиной низкой социальной ответственности, лучше бы за дочкой следил, пентюх!

Я оставляю свой коктейль на столике и, подхватив телефон, вынужденно спускаюсь на первый этаж. Цокая подошвой шлепанцев по кафельной плитке пола, шлепаю в дозор всего ква-ква безобразия. Заглядываю в каждую попадающуюся по пути дверь. А здесь больше десятка бань и саун! Заныриваю в соляную комнату. И осматриваю лестницы, ведущие к горкам. Таисии нет.

Сворачиваю в сторону теплых бассейнов и джакузи. Народу здесь значительно меньше и тут в разы тише, чем в основном зале. Начиная уже не на шутку переживать, напридумывав в своей голове разнообразных ужасов, дохожу до самого конца зоны купания и… облегченно выдыхаю. Нахожу девчонку, забравшуюся с ногами на каменную скамейку в зоне отдыха, с планшетом в руках. Две как попало заплетенные косички скручены в две неровные дульки на ее макушке. В красном закрытом купальнике с надписью «Coca-Cola» и накинутом на плечи халате с чужого плеча, Тася увлеченно тычет по экрану, явно во что-то играя. Одна?

Я смотрю по сторонам.

Никого из ее класса здесь нет.

Здесь вообще никого, кроме девчонки и меня, нет.

Мне бы успокоить свою «тревожную мать» и уйти, оставив ребенка в покое. Но. Всегда есть какое-то «но».

Я откашливаюсь, дав понять малышке, что она здесь уже не одна.

Тася мажет по мне безынтересным взглядом, совсем как ее отец, и возвращается к своей игре, напрочь меня проигнорировав.

Ладно, Женя, возможно, она не хочет никакой компании?

– Хэй, а ты чего тут сидишь? – включаю я режим душки.

– А че, нельзя? – выпускает шипы девчонка.

– Можно, конечно. Просто… это странно, приехать в аквапарк и просидеть все три часа на берегу, ни разу не искупавшись.

– Ваш купальник тоже не сказать, чтобы сильно был мокрый.

– И то правда.

Тася продолжает играть, не обращая на меня никакого внимания.

Я кусаю щеку изнутри, внутренний голос говорит: уйди и оставь ее в покое. Но когда я его слушала?

– Не любишь плавать? – делаю еще одну попытку разговорить малышку.

– Нет.

– Ясно. А зачем поехала в аквапарк?

– Папа потащил.

Ну да, точно. У нас с ее папой был выбор без выбора.

Я прячу руки в карманы халата и делаю пару шагов к ребенку. Тася на это никак не реагирует. Тогда я подхожу и присаживаюсь рядом с ней. Кошу взгляд на планшет. Там скачет какой-то смешной цветной человечек.

– Во что играешь?

– Вы не поймете.

– А вдруг? Я в детстве тоже играла в игры на телефоне.

– В тетрис и змейку? – хмыкает девчонка.

– Ну, не настолько я древняя. Еще косынка была. И Соник. Такой синий человечек с красными волосами, который бегал и собирал золотые к…

– Я в курсе, кто такой Соник, – резко перебивает меня девчонка.

Я поджимаю губы. Впервые у меня начинают закрадываться сомнения, а все ли у малышки хорошо в классе? Не стала ли она изгоем в новом коллективе? Она такая же закрытая и колючая, как и ее отец. А таких не всегда любят и уж точно не все понимают.

Кстати, о ее отце.

– Тась, а папа знает, что ты здесь сидишь?

– Знает.

– А…

– Слушайте, как вас там? – неожиданно злится девчонка, подскакивая с места. – Тетя Женя, вы можете пристать к кому-нибудь другому, а? Че вы до меня докопались со своими вопросами? Вам че, скучно стало сидеть в баре?

Я от такого напора теряю дар речи.

Мне становится не просто неуютно, а максимально дискомфортно в собственной шкуре.

– Я просто подумала…

– А не надо думать, где вас не просят.

– Ты почему мне грубишь? – беру я себя в руки, поднимаясь со скамейки. – Я к тебе подошла просто поговорить. Я не хотела ругаться или злить тебя.

– Да потому что вы мне не нравитесь! – выдает девчонка в сердцах. – Вы и ваш Кириешка меня бесите! И папе моему вы тоже не нравитесь. Вы его раздражаете. Так что не знаю, что вы там себе напридумывали, но заканчивайте строить из себя добренькую. Вы нам неинтересны. Ясно?!

– Таисия. – Слышу я знакомый низкий рык за спиной и шаги: быстрые, уверенные, мужские, приближающиеся к нам шаги Назара.

– Я и не строила из себя добренькую, – говорю я, стараясь не повышать голос на ребенка. – И я далеко не добренькая. А к тебе я подошла просто потому, что решила, что, возможно, тебе одной скучно и ты хочешь с кем-то поговорить.

– Если я захочу с кем-то поговорить, то это точно будете не вы! Я лучше включу Алису на телефоне, она поумнее будет.

– Тася, прекрати. Немедленно извинись перед Евгенией, ты ведешь себя ужасно, – обдает жаром мой затылок ощущение возникшего позади меня Белова, остановившегося так близко, что в моменте кажется, будто я чувствую, как вздымается его грудная клетка, касаясь моей спины, при каждом вздохе. Хотя, конечно, это не так. Это просто я сегодня вся – оголенный провод.

– Не буду извиняться! – упрямится девчонка, глядя мне в прямо глаза.

– Не понимаю, что я такого тебе сделала, что ты так на меня злишься, Тася?

– Вы такая же надоедливая, как ваш сын!

– Я первый раз к тебе подошла.

– И сразу достали!

– Таисия. – Новый осаждающий рык Назара.

Девчонка переводит взгляд на отца, насупившись обиженно. Ее зеленые глаза мечут молнии. Я только сейчас понимаю, насколько девочка внешне – куколка. Она была бы очаровательна, не будь так колюча.

– Извинись немедленно, юная леди, – проскальзывают стальные нотки в тоне спасателя. – Так со старшими не разговаривают.

– Не надо, – говорю я Назару, примирительно касаясь пальцами его локтя.

– Но если мне не нравится, пап…

– Мне тоже много что не нравится. Включая твое поведение в новой школе. Но я же тебе из-за этого не грублю.

– Да ну вас! – фыркает Тася вместо извинений. – Не буду! – вскрикивает и, бросая планшет и халат, чуть ли не бегом припускает в сторону раздевалок.

– Тася, куда? А ну, вернись!

– Ну зачем? – расстроившись, спрашиваю я. – Я бы и без извинений обошлась! Не надо было вам вмешиваться. Только все испортили!

– Что я испортит? Поток гадостей? – мажет по мне взглядом свысока этот голый верзила с кубиками. – И я, пожалуй, как-нибудь сам разберусь, что мне надо делать в отношениях с дочерью, а что нет. Идет?

– А потом удивляемся, почему у вас ребенок такой спесивый! – цокаю я, сдвигая стену мускул со своего пути ударом плеча, припуская за девчонкой следом. – Тася, подожди, пожалуйста! – кричу ей вдогонку, не отпуская взгляд с яркого, красного купальника.

– Женя! – этот рык мужчины ударяет уже мне между лопаток.

Игнорирую.

Малышка ускоряет шаг.

Я за ней, проскальзывая тапками по мокрому полу, перехожу на бег.

– Тася. Постой! Давай поговорим, – прошу, не сбавляя скорости. – Я не хотела ничего плохого. Правда!

– Да что вы ко мне пристали-то, а?! – ворчит девчонка и, резко крутанувшись, разворачивается ко мне лицом, воинственно нахмурив брови.

Я, набрав разгон в тапках, не сразу соображаю, что она собирается сделать. А когда понимаю – становится поздно. Мои ноги скользят, их не остановить. Тася выставляет перед собой руки и со всей силы меня толкает. Я вскрикиваю и теряю равновесие.

Лечу прямо в бассейн. Теряя тапки, путаясь в халате. Не успеваю даже толком понять, что произошло, как вода обступает меня со всех сторон, стирая из ушей все звуки. Дрыгаю руками и ногами в надежде, что вот-вот коснусь дна, ведь чаши в аквапарке не могут быть такими глубокими. Это небезопасно! Но через мгновение понимаю, что у меня над головой толща воды, а опоры под собой я не чувствую до сих пор…

Вот тут то меня и накрывает паника.

Это будет самая глупая из всех возможных вариантов, смерть, Ежова!

Глава 14

Назар

– Мам! – слышу крик Кирилла.

– Тася, ты какого черта творишь? – строжусь на свою дочь, совсем попутавшую берега.

Подлетаю ровно в тот момент, когда Таисия в прямом смысле слова сваливает Женю в бассейн.

– Мама?! – летит к нам сын Ежовой, выпрыгивая из тапок. – Она плавать не умеет! – смотрит на меня огромными испуганными зенками. – Помогите ей!

Как не умеет плавать?

Тогда какого хера она поперлась туда, где сплошные бассейны вокруг?

Твою мать, Жень Санна! Когда надо – смелая, когда не надо – язык в жопу засунула и промолчала! Коза.

Я скидываю сланцы и с разбегу заныриваю в бассейн. Здесь он несильно глубокий. Два метра – предельная глубина. Но для человека, не умеющего плавать, они могут стать фатальными. Особенно в состоянии паники. А Женя паникует. Я вижу, как она без разбора машет конечностями в попытках вынырнуть. Техника плавания отсутствует напрочь. Дурацкий халат обвивает ее ноги, как питон. Полы мешают и путаются.

Я подплываю к Ежовой и подныриваю ей под руку. Отталкиваясь ногами от дна, поднимаю нас на поверхность. Женя по инерции все еще брыкается. Мне приходится крепче прижать ее к себе, чтобы не уронить. Оказавшись на поверхности, отплевывает воду и жадно хватает ртом воздух.

Я усаживаю ее на бортик и обхватываю лицо руками, приказывая:

– Спокойно!

Ежова цепляется пальцами в мои запястья, впиваясь ногтями в кожу. В глазах ужас. Губы синие. Лицо бледное. Хватанула она адреналинчика – убойную дозу.

– Дыши, – говорю уже спокойней. И демонстрирую, как это следует делать: глубокий вдох и медленный выдох.

Женя послушно повторяет за мной. Ее взгляд становится осознанным. Кажется, только сейчас она начинает понимать, что опасность миновала, что у нее под задницей твердый кафель, а в легких воздух. Чуть ослабляет свою хватку и кивает, поджимая губы, что дрожат. В этот момент выглядит настолько трогательно и беззащитно – без своей извечной сучьей маски, что хочется внатуральную ее к себе прижать. И, как там говорится? Приголубить, мать его! Успокоить, ласково поглаживая по мокрым длинным волосами, в беспорядке разметавшимся по спине и плечам, и нашептать какой-нибудь сопливой ерунды.

Наверное, я так и сделал бы.

Уж сильно велико было искушение.

Если бы к нам не подскочил перепуганный Женькин сын, перетягивая все внимание на себя.

– Мам! Ма, ты как? – хватает парень мать за плечи. – Ты в порядке? Ма, скажи хоть слово!

Ежова медленно убирает свои руки, отпуская меня. Я отступаю, впервые испытав легкий укол сожаления. Парнишка бросается обнимать мать.

– Все хорошо, Кирь, – еще нетвердым, но уже достаточно ровным голосом говорит Жень Санна. – Я в порядке.

Я осматриваю пострадавшую на предмет телесных повреждений. Мокрый халат с нее слетел и валяется где-то на дне бассейна, оставив девушку в одном купальнике. Черном, максимально закрытом, но совершенно не скрывающем горошины сосков возбудившихся: то ли от холода воды, то ли от эмоциональной встряски.