Бездна Сновидений

«Сигнал слабый… но есть!» – Кай посмотрел на планшет. «Вон там! За тем… похожим на арку обломком!»

Они осторожно спустились по склону, приближаясь к ближайшим руинам. Гул – «Хор» – здесь стал ощутимо сильнее, вибрация отдавалась в грудной клетке. Леона шла позади Веры, дыша поверхностно и часто, ее взгляд был прикован к земле. «Он… недоволен», – прошептала она. «Мы… вторглись».

«Кто?» – спросила Вера, не оборачиваясь.

«Все», – просто ответила Леона.

Они обогнули массивный, покрытый трещинами кристаллический блок, похожий на пьедестал разрушенной статуи. И увидели РОВЕРа.

Робот-разведчик, обычно юркий шестиногий паук размером с большую собаку, стоял неподвижно посреди небольшой площадки перед фасадом полуразрушенного здания, напоминавшего гигантскую, расколотую раковину. Его корпус был покрыт той же тонкой кристаллической пленкой, что и «Эвридика», но не это привлекло внимание. РОВЕР был повернут к гладкой, почти зеркальной стене здания. На этой стене, под воздействием, видимо, датчиков робота или просто его присутствия, светились сложные, переплетающиеся узоры. Они не были статичными. Они медленно перетекали, меняли форму и цвет, как жидкий свет, создавая гипнотическое, постоянно меняющееся полотно. РОВЕР сканировал их всеми своими сенсорами, его манипуляторы были замерзли в нерешительном движении.

«РОВЕР! Статус!» – скомандовал Кай по радио.

Робот медленно повернул камеру-«голову» в их сторону. На его экране-индикаторе вместо привычного зеленого статуса мигал тревожный желтый. «Ан… ома… лия…» – зашипел синтезатор голоса робота, заглушенный помехами. «С… кан… нер… р… р… абота… ет… Пр… о… гра… м… ма… сб… ой…»

«Сбой? Какие данные?» – Кай подошел ближе, пытаясь заглянуть в прямой интерфейс робота.

В этот момент узоры на стене резко изменились. Плавные линии сменились резкими, угловатыми всполохами красного и черного. И вибрация – «Хор» – резко усилилась, превратившись в ощутимый, гнетущий гул, от которого задрожали кристаллы под ногами. РОВЕР дернулся всем корпусом, как от удара током, и отполз назад, его сенсоры бешено замигали.

«Что это было?» – Вера инстинктивно подняла пистолет, оглядывая руины. Тишина. Только гул и переливающиеся узоры на стене, которые снова стали плавными, но теперь в них преобладали холодные синие и фиолетовые тона.

«Оно… реагирует», – сказал Элиас, завороженно глядя на стену. «На приближение. На сканирование. Эти узоры… это не просто украшение. Это язык! Визуальный язык, реагирующий на присутствие! Возможно, интерфейс!»

«Оно реагирует враждебно», – парировала Вера. «РОВЕР чуть не вышел из строя».

«Не обязательно враждебно!» – возразил Элиас с пылом. «Это могло быть предупреждением! Или… тестом! Мы должны попытаться взаимодействовать!»

«Сначала – безопасность», – твердо заявила Вера. «Кай, можешь забрать управление РОВЕРа? Вытащи его отсюда. И посмотри, что он успел записать».

Кай кивнул, подключив планшет напрямую к роботу. «Пытаюсь… Системы глючат. Но… кое-что есть. Он сканировал стену перед… эпизодом. Вот спектральный анализ узоров». Он показал экран. Графики были хаотичны, но в них прослеживались пики на частотах, невидимых человеческому глазу – инфракрасных, ультрафиолетовых. «И… биометрические показания самого РОВЕРа. В момент активации стены… его внутренние датчики зафиксировали скачок энергии. Не электрической. Что-то… иное. Как будто его "прощупали" на квантовом уровне».

«"Хор"», – снова прошептала Леона. Она стояла чуть поодаль, прислонившись спиной к теплому кристаллу, ее лицо под визором было мертвенно-бледным. «Он везде. В свете. В камне. В воздухе. Он… чувствует нас. Чувствует корабль». Она закрыла глаза. «Он… любопытен. Но… стар. И… ранен».

Вера посмотрела на руины, на пульсирующие узоры на стене, на РОВЕРа, которого Кай с трудом заставил отойти назад. На «Эвридику», чьи раны медленно зарастали светящейся тканью чужого мира. На Леону, борющуюся с внутренними демонами под давлением внешней, непостижимой силы. На Элиаса, чьи глаза горели жаждой понять необъяснимое. На Кая, пытающегося применить логику к миру, где кристаллы пели, а стены говорили светом.

Этот мир, Луменис, был не просто опасным местом крушения. Он был живым. Дышащим. Мыслящим? И они были в его утробе. Непрошеными гостями. Частью начавшегося процесса, смысла которого они не понимали. Мутация корабля была лишь первым, видимым знаком гораздо более глубокой трансформации, которая уже началась.

«Доктор Торн», – сказала Вера, ее голос звучал громко в тишине, нарушаемой только пульсирующим гулом планеты. «Вы хотите понять? Вот ваша лаборатория». Она указала на руины. «Но помните – мы здесь, чтобы выжить и улететь. Не чтобы стать частью экспозиции». Она повернулась к Каю. «Как скоро РОВЕР сможет сделать детальную разведку этих руин? Безопасную разведку?»

Кай вздохнул, глядя на глючащего робота. «Нужно починить его системы. И… возможно, экранировать от этих энергетических выбросов. Часа два, минимум».

«Хорошо. У нас есть два часа. Леона – с Каем, помоги ему с РОВЕром, сосредоточься на задаче. Доктор – осмотрите периметр руин, но не заходите внутрь. Безопасность прежде всего. Я вернусь на корабль, проверю герметичность отсеков и попробую найти хоть что-то из припасов в разрушенном ангаре». Она посмотрела на каждого. «Мы пережили падение. Теперь нам нужно понять правила игры на этом поле. И первое правило – Луменис слушает. И отвечает. Будьте осторожны в своих мыслях». Она не добавила, что сказала это в основном для Леоны и Элиаса. Один был слишком открыт, другой – слишком хрупок.

Она двинулась обратно к «Эвридике», оставляя группу у загадочных руин. За спиной оставался гул планеты, переливчатые узоры на стене и ощущение тысяч невидимых глаз, следящих из пульсирующей глубины кристаллического леса. Первый выход во «Мир Света и Шепотов» закончился. Поиск ответов только начинался. И каждый шаг по этой светящейся земле был шагом в неизведанное, где опасность могла таиться в самой красоте, а спасение – в понимании песни, которую пела сама планета. Песни, названной Леоной «Хором». Песни, которая, казалось, уже начинала менять их всех.

Глава 3: Песнь Руин

Сумеречный свет Лумениса был обманчив. Гигантские кристаллические структуры, вместо того чтобы гаснуть, начинали светиться иначе – глубже, таинственнее. Синие и фиолетовые оттенки усиливались, создавая фантасмагорическое подводное царство. Тени удлинялись, становясь гуще, почти осязаемыми. И «Хор» – эта постоянная вибрация планеты – тоже менялся. Ритм замедлялся, гул становился ниже, насыщеннее, обволакивающим, как песня колыбельной для не спящего, а пробуждающегося мира.

Вера Роук шла последней, прикрывая отход группы от руин к кораблю. Ее пальцы не отпускали рукоять пистолета. Каждое движение теней между кристаллами, каждый необычно яркий всплеск света вдали заставлял ее напрягаться. Возвращение было молчаливым. Кай вел РОВЕРа, чья походка была неровной, прерывистой, корпус все еще покрывала тонкая, пульсирующая кристаллическая пленка. Элиас Торн шел, уставившись на планшет с данными сканов РОВЕРа, его лицо в свете экрана было сосредоточенным, почти лишенным эмоций, если не считать нервного подергивания века. Леона Чен шла рядом с Верой, ее дыхание было поверхностным, взгляд прикован к земле под ногами, но она держалась, сжимая в руках медицинский сенсор, как талисман.

«"Эвридика"…» – пробормотал Кай, первым увидев корабль.

Он стоял на том же месте, искалеченный, но теперь… иной. Кристаллические наросты не просто покрывали повреждения – они разрастались. Там, где раньше была тонкая пленка, теперь виднелись отчетливые структуры: гребни, напоминавшие ребра; выступы, похожие на зачатки шипов; участки, где металл и кристалл слились в нечто третье, органично-механическое. И все это светилось. Слабым, но недвусмысленным пульсирующим светом, который ритмично усиливался и затухал в такт медленному дыханию «Хора». Корабль больше не был мертвым железом. Он был раненым зверем, чьи раны светились чужой жизнью.

«Оно… ускорилось», – констатировал Кай, его голос был сухим. Он поднял сканер. «Температура наростов повысилась на три градуса. Энергетическая сигнатура… сложнее. И сильнее. Как будто процесс набрал обороты с наступлением… сумерек?»

«Или в ответ на наше возвращение», – мрачно добавила Вера. Она подошла к ближайшему участку обшивки возле основного шлюза. То, что днем было плоским наростом, теперь напоминало бугорчатую кожу рептилии, испещренную тонкими, светящимися голубым жилками. «Можно зайти внутрь? Жизнеобеспечение?»

«Аварийные батареи держатся», – ответил Кай, подключаясь к корабельному интерфейсу через наружный терминал. Шлюз со скрежетом начал открываться. «Атмосфера внутри… стабильна. Но я бы не советовал долго находиться в зонах активной кристаллизации. Энергетический фон там… непредсказуем».

Они вошли в знакомые, но теперь чуждые коридоры. Аварийное освещение мигало неровно, отбрасывая прыгающие тени на стены. Воздух был тяжелым, с новым, отчетливым запахом – смесь озона, гари и чего-то сладковато-минерального, как в руинах. И повсюду – следы Лумениса. Не только на повреждениях. Тонкие, похожие на корни нити светящегося вещества тянулись по стенам, потолку, полу, оплетая кабельные трассы, вентиляционные решетки, стыки панелей. Они пульсировали тем же ритмом, что и наросты снаружи, создавая жутковатую иллюзию, что корабль пронизан светящейся паутиной. В некоторых местах нити сгущались, формируя небольшие узелки или даже крошечные кристаллические почки.

«Оно внутри», – прошептала Леона, съеживаясь. «Везде…»

«Кай, ты говорил, это не враждебно», – напомнила Вера, указывая пистолетом на особенно густое сплетение нитей, перекрывавшее доступ к панели управления одной из переборок.

«Я говорил, что это процесс интеграции», – поправил Кай, осторожно приближаясь к сплетению. Он достал не горелку, а тонкий щуп. «И процесс этот, кажется, имеет свою… логику. Смотрите». Он ткнул щупом в одну из нитей. Она слабо дернулась, свет на мгновение погас, затем вспыхнул ярче. Нити вокруг слегка сместились. «Они реагируют. Не агрессивно, но… осознанно? Как растение тянется к свету. Только здесь "свет" – это энергия. Тепло. Электрические поля».

Он направил щуп к кабелю, который был плотно оплетен нитями. Нити немедленно потянулись к наконечнику щупа, светясь ярче. «Видите? Они тянутся к источнику энергии. Корабельные системы… для них как питательная среда. Или… каркас для роста».

«Значит, они могут повредить системы?» – спросила Вера.

«Уже повреждают», – Кай показал на экран планшета, где отображались схемы корабля. Несколько второстепенных контуров уже светились красным – отключены или повреждены. «Они проникают в щели, оплетают контакты, возможно, даже изменяют проводимость. Если они доберутся до главной энергомагистрали или резервных батарей…»

«Надо их удалять», – решила Вера.

«Пробовали плазмой», – напомнил Кай. «Они регенерируют слишком быстро. А если мы начнем массово выжигать… мы можем повредить корабль сильнее, чем они. Или спровоцировать… неадекватную реакцию». Он кивнул в сторону нитей, которые все еще тянулись к его щупу. «Они часть экосистемы. Часть "Хора".»

«"Хор"… он говорит через них», – вдруг тихо сказала Леона. Она стояла чуть поодаль, прижавшись спиной к чистой (пока что) стене, ее глаза были закрыты. «Не словами… ощущениями. Любопытство… голод… боль…» Она открыла глаза, и в них был ужас. «Боль от ран корабля. Он чувствует его боль. И пытается… залечить. По-своему.»

Элиас, до сих пор молчавший, резко поднял голову. «Залечить? Или… усовершенствовать? Сделать частью себя? Корабль – инородное тело. Планета пытается его ассимилировать! Это не коррозия, это… симбиогенез в реальном времени!» В его глазах снова загорелся тот же фанатичный огонек, что и при виде руин. «Мы наблюдаем беспрецедентный биологический, нет, *биоэнергетический* процесс!»

«Мы наблюдаем, как наш единственный шанс на спасение превращается в светящийся кактус», – резко парировала Вера. «Кай, ищи способ замедлить или контролировать этот рост. Без риска взорвать нам всем голову. Леона, помоги ему. Попробуй… почувствовать, что именно нужно этим "ниточкам". Может, есть способ перенаправить их? Доктор, с вами разговор.»

Она отвела Элиаса в сторону, в относительно чистый угол коридора возле медпункта. «Ваш энтузиазм понятен, доктор. Но нам нужны практические решения. Что мы узнали в руинах? Что это за узоры?»

Элиас оживился. Он судорожно включил планшет, показывая Веры записанные РОВЕРом изображения светящихся стен. «Это не просто узоры, капитан! Это сложнейший визуальный язык! Смотрите – здесь базовые геометрические формы, возможно, обозначающие понятия: круг – планета, спираль – энергия, пересекающиеся линии – связь или конфликт. А вот здесь…» Он переключил изображение на последовательность меняющихся паттернов, записанную перед "эпизодом" с РОВЕром. «Это нарратив! История! Я почти уверен! Вот здесь – изображение звездной системы, вот – зарождение жизни на планете (этот фрактальный узор!), вот – расцвет цивилизации (сложные переплетения), а вот…» Он указал на резкие, хаотичные всполохи красного и черного. «Катастрофа. Гибель. Или… трансформация?»

«И как это поможет нам починить корабль или улететь?» – спросила Вера прямо.

Элиас на мгновение смутился. «Прямо сейчас? Никак. Но понимание их языка – ключ к пониманию самой планеты! К пониманию "Хора"! Возможно, они оставили инструкции, предупреждения… или даже чертежи технологий! Представьте, капитан! Знания древней цивилизации, жившей в симбиозе с мыслящим миром!»

«Представлю, когда мы перестанем быть мишенью для местной фауны и наш корабль не превратится в сувенир», – отрезала Вера. «Ваша задача – найти в этих руинах что-то полезное. Материал для ремонта. Источник энергии. Карту. Что-то осязаемое. А не расшифровывать космические поэмы. Понятно?»

Элиас сжал губы, но кивнул. «Понятно, капитан. Но не обесценивайте "космические поэмы". Они могут содержать ключ к нашему выживанию. Или к нашему… преобразованию».

Вера не ответила. Она смотрела, как по стене медленно сползает тонкая, светящаяся голубым нить, направляясь к теплу работающего светильника аварийного освещения. Преобразование уже шло полным ходом. И остановить его они не могли.