Сердце реаниматолога. Ты вернешься

– Доктор, она приходит в себя! – где-то рядом звучит женский голос.

Я медленно открываю глаза. Ослепительный свет. Размытые силуэты.

– Катя?

Этот голос. Нет. Не может быть.

Я зажмуриваюсь, снова открываю. Передо мной стоит он.

Артём.

В белом халате. С тёмными кругами под глазами. Смотрит на меня так, будто видит в последний раз.

– Лиза… – мой голос звучит хрипло, чуждо.

– С ней всё в порядке, – он быстро подходит ближе, но не решается прикоснуться. – Она в игровой комнате.

Я пытаюсь сесть, но тело не слушается.

– Ты… здесь? – спрашиваю я, всё ещё не веря в то, что вижу его перед собой.

Он кивает.

– Я был на твоей операции.

В голове что-то щёлкает. Значит, он знает про нашего ребенка.

– Ты видел Лизу? – спрашиваю я тихо.

Артём замирает. Его лицо вдруг становится другим – нежным, уязвимым.

– Видел.

– И…

– Я всё понял, – он перебивает меня. Глаза блестят. – Катя, почему ты не сказала?

Я отворачиваюсь.

– Не надо.

– Почему ты просто исчезла!

– Я исчезла потому что хотела и могла! – голос срывается, и тут же в висках начинает стучать кровь. Я стону.

Артём тут же наклоняется ко мне, поправляет подушку, проверяет капельницу.

– Тебе нельзя волноваться.

– Отлично. Тогда уйди.

Он не уходит.

– Я не оставлю тебя, – говорит он тихо. – Ни тебя, ни её.

Я смеюсь. Горько, хрипло.

– Ты опоздал на шесть лет, доктор.

Дверь распахивается, и в палату влетает Лиза.

– Мама!

Она бросается ко мне, но Артём ловко хватает нашу дочь за плечи.

– Осторожно, солнышко. Маме ещё больно.

Солнышко.

Я смотрю, как он гладит её по волосам, как Лиза доверчиво прижимается к нему.

– Ты обещал, что мама проснётся! – говорит она, сияя.

– И я всегда держу слово, – отвечает он.

Меня будто бьёт током. Лжец.

– Лиза, иди сюда, – зову я.

Она подходит, осторожно берёт мою руку.

– Ты не умрёшь?

– Нет, малыш.

– Доктор Артём сказал, что ты очень сильная.

Я смотрю на него.

– Да? А что ещё он тебе сказал?

– Что он…

– Лиза, – Артём мягко прерывает её. – Помнишь, мы хотели нарисовать маме картину?

Она оживляется.

– Да! Я нарисую тебя, себя и маму!

Мне становится нехорошо.

– Лиза, – я сжимаю её пальцы. – Кто он тебе?

Она замирает, смотрит на Артёма.

– Он… мой папа?

Я закрываю глаза.

– Выйди, – говорю я ему.

– Катя…

– Выйди!

Он выходит.

Лиза испуганно смотрит на меня.

– Мама, ты злишься?

Я глубоко вдыхаю.

– Нет, крошка. Просто… ты не должна верить всем подряд.

– Но он хороший! Он читал мне сказки и прогнал тётю, которая хотела меня забрать!

Я замираю.

– Какую тётю?

– Она говорила, что ты больше не проснёшься…

Я резко тянусь к кнопке вызова, но дверь снова открывается. Входит медсестра. Она бросает на меня странный взгляд.

– А мы тут как, проснулись?

– Да, – отвечаю я холодно.

– Ну слава богу. А то Артём Андреевич уже третьи сутки не отходит от вас.

Она выходит, оставляя меня в тишине.

Лиза тихо спрашивает:

– Мама, он правда мой папа?

Я не знаю, что ответить.

– Ты хочешь, чтобы он был?

Она кивает.

– Он добрый. И у него есть кот.

Я смеюсь сквозь слёзы.

– Тогда… мы подумаем.

Дверь приоткрывается. Артём стоит на пороге.

– Можно?

Я киваю.

Он входит, садится на стул рядом.

– Катя… Я не прошу прощения за то, что узнал о Лизе. Но за всё остальное – да.

Я молчу.

– Я не изменял тебе.

– Я видела, Артём.

– Ты видела ложь.

– Удобно, да?

Он достаёт телефон, открывает фото.

– Вот.

Я смотрю. На экране – Нина Степановна, старая санитарка.

– Она свидетель.

– Свидетель чего?

– Что Алиса сама бросилась на меня. Что это был спектакль.

Я откидываюсь на подушку.

– Зачем?

– Потому что она проиграла.

Я закрываю глаза.

– Я не могу… Я не верю.

– Проверь.

Лиза, которая всё это время молча слушает, вдруг говорит:

– Мама, а если он говорит правду?

Я смотрю на неё, потом на Артёма.

– Хорошо. Проверим.

Он тянется, хочет взять мою руку, но я отдергиваю её.

– Но это не значит, что я прощаю.

Он кивает.

– Я подожду.

Лиза зевает.

– Можно я посплю тут?

Артём поднимает её, укладывает на раскладушку у стены.

– Спи, солнышко.

Он накрывает её пледом, поправляет волосы.

Я смотрю на него и думаю: «Что, если я ошиблась?»

Но ответа нет.

Только страх.

Глава 6. Тени прошлого

Свет.

Он бьет по глазам, заставляя моргнуть. Я медленно открываю веки, пытаясь понять, где нахожусь. Потолок больничной палаты. Запах антисептика. Тихий гул голосов за дверью.

Поворачиваю голову – и застываю.

Лиза спит на раскладушке рядом, свернувшись калачиком. Её рука сжимает потрёпанного мишку, которого Артём, видимо, принёс из дома. А сам он…

Сидя в кресле, склонив голову набок, спит. Его пальцы всё ещё обхватывают мою руку – крепко, будто боится, что я исчезну, если он отпустит.

Как же он изменился…

Лицо стало резче, жёстче. Морщинки у глаз – их не было шесть лет назад. Но ресницы всё такие же длинные, тёмные, как у Лизы.

Дверь скрипит. Входит молодая медсестра с градусником, замечает Артёма и ахает:

– Доктор Мелихов! У вас же еще позавчера смена закончилась!

Он вздрагивает, мгновенно просыпается. Глаза – мутные от недосыпа, но как только взгляд падает на меня, в них вспыхивает что-то тёплое.

– Я останусь здесь, пока не поправится Катя, – говорит он хрипло, потирая шею.

Медсестра переводит взгляд на меня, потом на Лизу, и на её лице появляется понимающая улыбка.

– Понятно. Тогда вот вам термометр. И… – она понижает голос, – главврач ищет вас. Говорит, "пусть Мелихов выбирает – работа или самодеятельность".

Артём хмурится, но прежде чем он успевает ответить, я выдёргиваю руку из его захвата.

– Иди, – говорю я. – Мы с Лизой справимся.

Он смотрит на меня, и я вижу, как ему больно это слышать. Но встаёт.

– Я вернусь через час.

Когда дверь закрывается, я закрываю глаза.

Почему он смотрит на меня так, будто всё ещё любит?

– Катюша, родная, – в палату входит Нина Степановна, толкая перед собой тележку с завтраком.

Я пытаюсь сесть, и она тут же подкладывает мне под спину подушку.

– Спасибо, – бормочу я.

Лиза ещё спит, и Нина Степановна пользуется моментом. Она наклоняется ко мне, распространяя вокруг себя теплый запах ванили и лекарств.

– Ты должна выслушать меня, девочка. Это очень важно.

– О чём вы хотите рассказать? – настороженно спрашиваю я.

– О той… ситуации. С Алисой.

Кровь стынет в жилах.

– Не хочу ничего слушать. Я видела всё своими глазами.

– Видела, но не поняла! – старушка хватает меня за руку. – Она подстроила всё, знала, что ты подходишь!

Я закатываю глаза.

– Конечно. И он, бедный, просто не смог оттолкнуть её, да?

– Да! – Нина Степановна почти кричит, затем оглядывается на Лизу и понижает голос. – Она подругам хвасталась, что отобьёт у тебя жениха и знает как это сделать. После твоего ухода Артём чуть не убил её – она сама уволилась!

Я молчу. В груди что-то сжимается.

– Зачем вы мне это говорите?

– Потому что вижу, как он смотрит на тебя. И на девочку. Он шесть лет искал вас, Катя.

Я отворачиваюсь к окну.

– Даже если это правда… уже ничего не изменить.

Нина Степановна вздыхает и уходит, оставляя меня наедине с мыслями.

Дверь открывается без стука.

– Ну-ка, проверим давление у нашей пациентки, – раздаётся сладкий голос.

Я поднимаю глаза – и застываю.

Передо мной стоит она.

Алиса.

Рыжие волосы теперь уложены в строгую косу, но ядовитая улыбка такая же, как и красота. Она чуть постарела, но не потеряла своего очарования.

– Какая трогательная встреча, – говорит Алиса, надевая манжету тонометра мне на руку. – Думала, ты больше здесь не появишься.

Я сжимаю кулаки.

– Уйди.

– Ой, какие мы нервные, – она намеренно затягивает процесс, сжимая грушу. – Как твоя… дочка? Милая девочка. Очень похожа на отца.

Я резко дёргаю руку, тонометр падает на пол.

В этот момент дверь распахивается – на пороге Артём.

Он видит Алису и его лицо искажает ярость.

– Ты здесь что делаешь?!

Алиса медленно наклоняется, поднимает тонометр.

– Работаю. А ты всё так же эмоционален, доктор, – её взгляд скользит к Лизе, которая только что проснулась и сонно трёт глаза.

Артём делает шаг вперёд, загораживая дочь.

– Выйди.

Алиса ухмыляется, но повинуется. На пороге она оборачивается:

– До скорого, Катенька.

Дверь закрывается. В палате повисает тяжёлое молчание.

– Ты знал, что она здесь работает?! – шиплю я, едва сдерживая ярость.

Артём проводит рукой по лицу.

– Да.

– И ничего не сделал?!

– Я пытался! – он понижает голос, бросая взгляд на Лизу, которая с интересом наблюдает за нами. – После того как ты ушла… я выгнал её. Но через три года она вернулась в другое отделение. У меня нет полномочий…

– Врешь! – я внезапно понимаю, что дрожу. – Ты мог всё это время найти меня! Сказать правду!

Он вдруг опускается перед кроватью на колени. Лиза ахает.

– Я пытался, – его голос срывается. – Я ездил в твой родной город, но ты сменила фамилию. Нина говорила, что видела тебя беременной… но след простыл.

Я замираю.

– Я думал, ты вышла замуж, родила ребёнка… – он сжимает край простыни, – и ненавидел себя за то, что не догнал тебя тогда.

Лиза вдруг подходит и кладёт руку ему на плечо.

– Папа, ты плачешь?

Я вижу, как по его щеке действительно катится слеза.

И в этот момент во мне что-то ломается.

Глава 7. Опека

Тишина после слов Артёма давит, как тяжёлое одея