50 оттенков страсти. Сборник современной прозы и поэзии – 2024

– С конфетами?

– С конфетами.

– О, с конфетами я люблю.

Антон Павлович встал, оделся, пошел на кухню. Роза забросила на кровать одеяло, немного полежала и пошла на кухню, взяла с холодильника коробку конфет, поцеловала ее, села за стол, стала снимать с коробки целлофан. Целлофан был приклеен, тогда Роза взяла нож, разрезала целлофан, открыла коробку. Конфеты красиво были уложены в ячейки.

– Тебе, Роза, чай покрепче?

– Ага. Так жалко…

– Чего их жалеть?

– Они такие хорошие, – любовно провела Роза рукой по шоколадной глазури.

– Бери, Роза, которая тебе больше нравится.

– А вы выбрали?

– Вон та, с желтой полоской – моя.

– А моя вот эта, круглая, – ткнула Роза пальцем в шоколад. – Три штучки возьму – и хватит…

Роза любила сладкое. Она, наверное, за раз съела бы всю коробку конфет, но жалко было. После чая она положила конфеты опять на холодильник.

– Пусть у вас полежат.

Роза хитрила, специально оставляла подарок, чтобы можно было за ним прийти.

– Хорошо быть мужчиной. Ни месячных, ничего…

– У мужчин тоже свои проблемы.

– Я хотела бы быть мужчиной, как вы, – Роза закурила.

– Роза, зачем ты все время убираешь с губ табачную крошку? у тебя нет на губах табака.

– Привычка, – смутилась Роза, легкий румянец проступил на ее бледном, лице.

– …О, уже второй час ночи! – воскликнул Антон Павлович. – Завтра рано вставать.

– Идите ложитесь, я вымою посуду.

Антон Павлович почистил зубы и пошел в комнату. Роза покурила, вымыла посуду, плотно закрыла за собой дверь, прошла в комнату, легла. Антон Павлович полез целовать.

– Хватит вам… – устала Роза от ласк. – Вы меня раздразнили.

Роза не поняла, был оргазм – нет, но- было хорошо.

– Антон Павлович, погладьте мне спину.

Теплая рука Антона Павловича послушно скользнула вниз по спине к ягодицам, потом медленно поползла вверх, вниз… Роза спала.

4

Пошла вторая неделя ночной жизни Антона Павловича с Розой: в девять часов вечера начиналась и в семь утра заканчивалась. В пятницу Роза сильно припозднилась. Антон Павлович открыл дверь только после третьего звонка, и то – не сразу, Роза уже спустилась на третий этаж, когда щелкнул замок.

– Можно? – просяще заглядывая в глаза, спросила Роза. – Вы на меня, наверное, сердитесь. Но я не хотела так поздно. Так получилось. Я знаю, что поздно, но раньше я не могла

Антон Павлович ничего не ответил, прошел в комнату, лег.

Роза села на пол у кровати.

– Разборка у нас с Сонькой Светловой была. Мы ее напоили пьяной и побили немного. За дело, чтобы не болтала лишнего. За просто так я не стала бы ее бить. Все справедливо. Вы не подумайте ничего плохого. Потом мы с Галькой притащили ее домой. Антон Павлович, вы не сердитесь на меня?

– Иди ешь. Там бери в холодильнике яйца, картошку – что найдешь.

– Я не хочу есть. А вы будете есть?

– Я не ем по ночам! – Отвернулся Антон Павлович

– Если бы вы пошли, я тоже бы пошла.

Роза не стала раздеваться, сняла только кофту, в гетрах, рубашке залезла под одеяло и почти сразу уснула.

– Роза, вставай, завтракать, – будил Антон Павлович. – Вставай. Я пошел.

Антон Павлович прошел на кухню и скоро вернулся в комнату:

– Роза, вставай! Скоро семь часов! У меня дела! Вставай!

– Сейчас, встаю, – не открывая глаз, отвечала Роза.

– Вставай! Я не могу ждать!

– Сегодня суббота. Какие могут быть дела?

– Ну и что, если суббота! У меня дела!

– Отстаньте! – отмахнулась Роза. – Какие могут быть в выходные дела? Я спать хочу!

– Ну ладно, – с тайной угрозой в голосе произнес Антон Павлович. – Спи. Твоя взяла. Потом я с тобой поговорю. Я подожду, когда ты выспишься, будь по-твоему.

Роза хотела бы встать, но не могла, не было сил подняться, а вставать надо было. Антон Павлович, насупившись, сидел в кресле, читал. Роза на цыпочках подошла сзади, обняла, покусала ушко.

– У-тю-тю-тю! Вкусные ушки. Не обижайтесь на меня, дядя Антон, – часто заморгала Роза глазами.

– Чего мне обижаться, – спокойно заговорил Антон Павлович. – Ты своего добилась. Я опоздал. Можешь быть довольна.

– Нет, вы меня обманываете. Никуда вам не надо, – чувствовала Роза. – Только я уйду, как вы опять ляжете.

Роза села на диван. Она хотела курить, но боялась спросить.

– Виновата я. Я выпивши была. Вы бы меня окатили холодной водой.

– Ты бы набросилась на меня с кулаками, – хмыкнул Антон Павлович.

– Нет. Я бы расцеловала вас.

– Хорошо говоришь. Молодец! Но это не умаляет твоей вины. Из-за тебя я опоздал…

– Ну куда вам надо было? Ну скажите…

– Какая тебе разница?

– Ну скажите, ну скажите…

– Иди ешь. Все уже остыло. Разогревай, – сердился Антон Павлович.

Роза не стала греть, съела все холодное и прошла в комнату, села в кресло. Антон Павлович лежал на диване, заложив руки за голову.

– Слушай, Роза… – осторожно, вкрадчиво начал Антон Павлович.

Роза не знала, что и подумать: было как-то не хорошо. Любопытство брало вверх.

– …извини. Мне все это порядком надоело… – наконец выдал Антон Павлович. – Этот твой ночной визит…

– Надоело? – спросила Роза.

– Да, надоело, – не вставая с дивана, повторил Антон Павлович.

– Я вам верну коробку конфет, рубашку. Куплю шампанское, – часто заморгала Роза глазами.

– Дело не в рубашке и конфетах.

Роза прошла в прихожую, стала одеваться. Антон Павлович встал с дивана, вынес в прихожую пакет-сумку, Роза пришла с пакетом. В нем было нижнее белье, гетры, юбка. Роза все свои вещи держала у знакомых: красное летнее платье было у Верки Хохриной, туфли – у Григорьевой.

– Возьми, Роза, пакет.

– Можно он у вас полежит два дня, потом я заберу.

– Ладно, – не сразу согласился Антон Павлович.

Оставляя пакет, Роза хотела еще прийти – главное, чтобы Антон Павлович открыл дверь, а там… можно сослаться на холод, остаться: Антон Павлович не должен прогнать.

– Проходи, проходи, извини, я в прошлый раз нагрубил… – просил Антон Павлович прощения.

– Вы говорите, я вам надоела… – мысленно возвращаясь к неприятным минутам расставания, слабым голосом протянула Роза, укоризненно качая головой. Она не держала зла, но неприятный осадок остался.

– Сколько мы не виделись?

– Около недели. Я так по тебе, милая, соскучился.

– Если ко мне хорошо, то и я – хорошо. Для хорошего человека мне ничего не жалко. Вот свою мать я, наверное, убила бы. Подкараулила бы ее где-нибудь…

Роза ушла в свой, только ей известный душевный мир. Взгляд ее остановился. Не охотно Роза возвращалась в мир настоящий, взгляд – оживал.

– Антон Павлович, я наглая? – имела Роза в виду свое появление.

– Я от тебя дурного слова не слышал.

– Если надо, я могу кусаться, пинать… могу притворяться.

– Чуть не забыл… – Антон Павлович быстро встал, достал из холодильника плитку шоколада, сел за стол. – Это тебе, дорогая.

– У меня не слипнется?

Роза встала поцеловала Антона Павловича в губы, лизнула ушко, села за стол.

– Сейчас Гальку еле затащили домой… «Ой! – кричит. – Режет! Режет!» А что режет? – с трудом подбирая слова, рассказывала Роза. – Кричит: «Режет!» Пойми ее. У нее плавки порвались… режет задницу. Антон Павлович, вы такой добрый. Почему вы такой добрый?

Роза тоже хотела бы сделать Антону Павловичу подарок, что-нибудь купить, но она нигде не работала, кормилась у знакомых. Можно было купить за бесценок дорогую икону, а потом перепродать. Роза знала одного пьяницу: он за бутылку последнее готов отдать. Иконы у него были хорошие.

– Я тут одного знаю. Иконы думаю у него купить. Потом продать подороже. Сделать бизнес.

– Давай ешь! Я все, – быстро поднялся Антон Павлович.

Роза хотела попросить посидеть, но Антон Павлович уже вышел. Роза съела всю яичницу с колбасой, выпила два стакана чая и довольная прошла в комнату. Антон Павлович лежал в кровати, не спал.

– Спасибо вам за еду.

– Ага, – открыл Антон Павлович глаза.

Роза не стала курить, разделась, легла.

5

Роза завилась, накрасила губы, надушилась.

Антон Павлович ноль внимания.

– Хорошо, что пришла. Проходи.

– Я на пять минут. На пикник спешу с Галькой.

– Проходи! Проходи!

Роза сняла пуховик, шапочку, встала перед зеркалом в прихожей- в коричневой мужской рубашке навыпуск

– Проходи!

Роза прошла на кухню.

– Садись! – указал Антон Павлович на табурет напротив. – Разговор у нас с тобой будет серьезным.

Роза села, но тут же встала.

– Хотите шоколад? Меня угостили.

– Нет, – отмахнулся Антон Павлович. – Садись!

Роза села. Она находила поведение Антона Павловича более чем странным.

– Разговор у нас с тобой, Роза, будет не из приятных. Знаешь… Так вот… Я от тебя заразился… Догадываешься, о чем речь? Вчера я был в больнице. Я еще в пятницу все понял. Роза, у нас с тобой сложились неплохие отношения, давай их сохраним, если ты, конечно, этого хочешь, но надо лечиться.

– Чем заразился? – в страхе спросила Роза, побледнев, часто заморгав глазами.

…убежать, скрыться, забиться в щель, как таракан, чтобы ничего не слышать и не видеть! Но как? Роза даже встать не могла, словно кто держал.

– Ты не догадываешься? – ровным голосом продолжал Антон Павлович.

Роза с трудом сдерживалась, чтобы не разреветься, – уже глаза повлажнели.

– Вы такой добрый… Почему от вас жена ушла? – с нехорошим, вымученным выражением лица, спросила Роза.

– Может, я ушел.

– Наверно. А у вас спрашивали в больнице, с кем вы имели?..

– Конечно.

– Вы сказали?

– А что мне оставалось делать. Оказывается, ты человек известный. Лечилась уже.

– …меня изнасиловали тогда, – не хотела Роза рассказывать – вырвалось. – Тогда я получила целый букет заболеваний. Мне надо было обратиться в милицию, я не пошла.

Роза утаила, что тогда была пьяная и ничего не помнила.

– Ладно. Дело прошлое. Вместе пойдем в больницу?

– Я здесь не буду лечиться. Здесь врачи плохие.

– Ты знала, что больная?

– Нет, – соврала Роза.

– Сам виноват. Надо было поостеречься. Есть будешь?

– Я на пикник иду. Чай выпью.

Антон Павлович достал из холодильника масло, небольшой кусочек колбасы, нарезал хлеб.

– Антон Павлович, будь у меня 100 тысяч, я бы поехала в Крым. Позагорала. Купила бы себе просвечивающие сексуальные плавки за двадцать пять тысяч, яркую губную помаду… Тут у нас на базаре я видела лифчик просвечивающий. На месте сосков темные точки. Красивый. Хочу купаться!

Роза примерно знала, от кого заразилась. Хорошо было бы начать жизнь с нуля, чтобы мать прописала в квартире, чтобы не было детдома… Мальчишки в детдоме часто дрались. Дрались до крови. Было страшно.

– Роза, чай остынет.

– За что вы на меня сердитесь? Я наглая? Да?

– Я не сержусь. Сам виноват. Ешь…

Антон Павлович ушел в комнату. Роза хотела вымыть посуду, но вспомнила: когда лежала в венерическом отделении, посуда дезинфицировалась.

– Посуду надо хлоркой мыть? – спросила она.

– Оставь! Я вымою!

Роза прошла в комнату. Антон Павлович сидел на диване, закинув ногу на ногу.

– Можно покурить? – спросила Роза.

Антон Павлович разрешал курить в комнате, но Роза все равно каждый раз спрашивала: так было лучше, по-честному. Роза принесла из кухни пепельницу, закурила, села в кресло и тоже закинула ногу на ногу, как Антон Павлович.

– Ну что будем делать? – спросил Антон Павлович. – Расстаемся?

Роза отвернулась, в глазах защипало от слез.

– Надо лечиться, только не здесь. Надо куда-то ехать – в большой город. За границу.

– Роза, какая разница, где лечиться? – усмехнулся Антон Павлович. – Главное – лечиться. Курс лечения небольшой.

– Я здесь не буду лечиться!

Роза не хотела бы опять попадать в городскую больницу, афишироваться. Хватит и одного раза, прославилась.

– Сколько сейчас времени? – встала Роза с кресла.

– Без двадцати час.

– Дайте мне эту… – сконфузившись, часто заморгала Роза глазами; лицо приняло умоляюще-скорбное выражение. – Резиночку.

Антон Павлович встал, достал из платяного шкафа две резинки.

– Спасибо.

Роза прошла в прихожую, стала одеваться. Антон Павлович вышел из комнаты.

– А вы молодец, мне подсказали… что надо резиночку… Можно подушиться дезодорантом?

Антон Павлович принес из комнаты дезодорант.

– Вы меня сами побрызгайте, – расстегнула Роза пуховик, закрыла глаза.

Антон Павлович быстро прошелся дезодорантом по волосам, груди и – ниже…

– Ой, – рассмеялась Роза, широко расставив ноги. – Все, хватит. Спасибо.

Роза одетая стояла в прихожей ждала, когда Антон Павлович подойдет, обнимет.

– Я тороплюсь, – открыла Роза дверь в надежде, что Антон Павлович все же подойдет.

Антон Павлович как стоял у стены напротив ванной, сложив на груди руки, так и остался стоять, как неживой.

– Роза, если что надо будет… помощь какая – заходи.

Роза вышла. Она думала еще вернуться. Она знала, что делать: в Колесино, два часа на электричке, жила бывшая воспитательница детдома Сухарева Ольга Константиновна, добрая, в годах женщина, если поплакаться, она поможет, надо было как-то выходить из положения. А еще Роза хотела бросить курить. Она все собиралась спросить Антона Павловича, как он бросил курить, – забывала.

6

Роза легко вошла в доверие к своей бывшей воспитательнице. Ольга Константиновна даже была польщена, что Роза именно к ней обратилась за помощью; как могла ей помогала, кормила. За время лечения, 20 дней, Роза два раза ездила к Антону Павловичу. Он неплохо встречал, настроен был доброжелательно.

Прошло две недели, как Роза выписалась, вчера гостила у Антона Павловича, сегодня – опять шла, словно кто за руку тянул. Антон Павлович сразу открыл дверь, словно ждал.

– Проходи, милая, – сладким голосом пропел Антон Павлович.

– Радость моя!

– Вы пьяный, что ли?

– Конечно, пьяный… от счастья, что снова вижу тебя.

– Вы выпили?

– Не пил я. Тебе показалось.

– Показалось… Значит, надо креститься, – громко рассмеялась Роза.

– Проходи. Есть будешь?

– Я только чаю выпью. Горяченького.

Роза сняла пуховик, расчесалась перед зеркалом, прошла на кухню, закрыла дверь.

– Мой руки.

Роза сначала не поняла.

– Правильно. Спасибо, что напомнили.

Антон Павлович налил чай, достал из холодильника сыр, масло, нарезал хлеб.

– Вы, наверное, меня приворожили.

– Да, я колдун. Водку будешь?

– Нет, – скривилась Роза. – Я не люблю горькое.

– Я и забыл.

– Ну кем вы работаете?

– Плотником.

– Нет, вы работаете начальником. Я знаю. Возьмите меня к себе на работу.

– Секретаршей?

– Классно. Пришли бы и сказали: «Ноги на стол…» – представляла Роза.

– Мда… Ты ешь, я не буду тебя отвлекать.

– Опять пошли читать газету? – легко догадалась Роза.

– Надо просмотреть. Как ты не можешь без сигарет, так и я не могу без газеты.

Роза выпила чай с хлебом с маслом, сыром и, облизываясь, прошла в комнату. Антон Павлович сидел в кресле, читал. Роза села на диван, закурила. Антон Павлович встал, чуть приоткрыл балкон.

– Если я что-то делаю не так, так вы говорите, не стесняйтесь, – насторожилась Роза.

– Все о'кей! – успокоил Антон Павлович.

– Телевизор не показывает?

– Нет. Надо как-то отвезти его в ателье. Все никак не соберусь.

Роза вспомнила: Антон Павлович уже как-то говорил, что телевизор надо отвезти в ремонт, но нет времени.

– Знаете, меня сегодня чуть замуж за нерусского не выдали… Азербайджанца. У него уже есть одна жена. Он хочет еще одну. Наревелась я, – жаловалась Роза. – Я хочу выйти замуж по любви. Чтобы муж понимал меня. За вас бы я пошла замуж. Моя воспитательница говорит, что мне нужен мужчина в годах. Давайте поженимся.

– Давай. Готовь приданое.

– У меня есть два комплекта постельного белья. Мне дали в детдоме. Если я выйду замуж за нелюбимого человека, я к вам буду приходить. Ладно?

– Ладно.

Антон Павлович зачем-то пошел на кухню. Роза быстро соскочила с дивана, на цыпочках прошла к книжному шкафу, взяла ручку, написала на газете наверху: «Я люблю вас!». Потом она еще нарисовала два улыбающихся сердечка – и скорее на диван. Антон Павлович вернулся в комнату, сел в кресло, взял газету, но читать не стал.

– Вы ничего не замечаете? – с обиженным видом, чуть не плача, спросила Роза, не в силах таиться. – В газете у вас. Посмотрите хорошо.

– «Я люблю вас», – скучно, неинтересно прочитал Антон Павлович, отложил газету, перебрался на диван.

– А! Насилуют! – громко закричала Роза, скрестив ноги.

Антон Павлович отступился.

– Пойду приму ванну. Или не стоит? – встала Роза.

– Иди! – грубо как-то ответил Антон Павлович.

– Что с вами?

– Ничего, – лежал Антон Павлович на диване, устремив взгляд в потолок.

– Лицо у вас недовольное.

– Почему недовольное?

– Я вижу.

Роза помылась, постиралась и голая, с перекинутым через плечо полотенцем прошла в комнату. Антон Павлович лежал в кровати под одеялом. Горел в углу торшер. Было прохладно – открыта форточка. Роза встретилась с испытующим взглядом Антона Павловича, отвела глаза в сторону.

– Ноги у меня некрасивые. Одна нога длиннее. Такая уж уродилась, – виновато опустила Роза голову.

Антон Павлович ничего не ответил, вроде как не слышал – у вас в ванной краска стоит… Можно я понюхаю, мультики посмотрю. Я токсиманка. Можно?

Антон Павлович слышать не хотел ни о какой краске, потом разрешил. Роза принесла в комнату банку с краской. Банка была железная. Нитроэмаль зеленого цвета. Роза с трудом открыла присохшую крышку. Краски было немного.

– Можно я газету возьму?

Роза оторвала от газеты небольшой листок, перегнула его пополам, вырвала середину, накрыла им горловину банки, потом взяла гетры, бросила их в дальний угол комнаты, села них по-турецки и через отверстие в газете стала шумно вдыхать пары нитроэмали. То ли краска была старая, то ли ее было мало – ничего не получалось.

– Роза, иди ко мне, дорогая!.. – в страстном любовном порыве прохрипел Антон Павлович. – Ты неподражаема… Иди ко мне.

Не дождавшись, Антон Павлович сполз с кровати на пол.

– Не мешайте мне! Видите, у меня ничего не получается. Что вы на меня легли? Мне тяжело…

– Тяжело в учении – легко в бою.

– Антон Павлович, вы., непредсказуемы…

– …Как найдет.

– Вы еще хотите? – обрадовалась Роза, – Давайте.

Антон Павлович ничего не ответил, лег.

– От меня, наверное, плохо пахнет. Краской.

– Лежу точно с банкой с краской, а не с женщиной, – грубил Антон Павлович.

Роза встала, прошла в ванную, прополоскала рот и легла.

– Вы спите? Сделайте мне массаж, погладьте спинку, – попросила Роза

И теплая сильная рука Антона Павловича легла на спину, скользнула вниз к ягодицам, потом поползла вверх…

– Хорошо, – закрыв глаза, в изнеможении простонала Роза.

Антон Павлович убрал руку.

– Еще… Мне так нужна ваша рука.

И опять рука легла на спину – вверх, вниз, и замерла на ягодицах.

Роза повернулась к Антону Павловичу и тихо прошептала:

– Я вас никому не отдам. Вы – мой. Единственный. Я все для тебя сделаю. Ты мой малыш, – точно с ребенком, разговаривала Роза с мирно посапывающим Антон Павловичем.

7

– Проходи.

Не было еще такого, чтобы Антон Павлович отказал, но все равно Роза каждый раз спрашивала. Это был как пароль, визитная карточка.

– Есть будешь?

– Не хочу. Я у Светки съела две тарелки супа. Пирожки с картошкой.

Антон Павлович был в рубашке с короткими рукавами, спортивных брюках. Роза сняла пуховик, шапочку, любовно расчесала волосы перед зеркалом, прошла в комнату, села на диван. Антон Павлович сидел, развалившись в кресле.

– Что нового? Рассказывайте, – приготовилась Роза слушать.

– Ничего нет нового.

– Идите сюда, – взглядом указала Роза на диван.

Антон Павлович перебрался на диван.

– Я вас не узнаю. Что-то случилось? Бы какой-то сегодня не такой.

– Ничего не случилось, – с улыбкой отвечал Антон Павлович.

– У вас, наверное, новая любовница появилась? Сколько мы не виделись?

– Около двух недель.

– Около двух недель… Вы меня приворожили. Точно приворожили. Бы ничего не замечаете?

– Ничего, – пожал плечами Антон Павлович.

– Я курить бросила. Я, Антон Павлович, хочу одну аферу провернуть. Одна женщина меня пускает в частный дом пожить. Она в нем не живет. Дом пустует. Понимаешь? Мужчина тут хочет обменять однокомнатную квартиру на частный дом. Пьяница. Надо мне с ним переговорить. Я потом продам его квартиру. Поеду на море. Не знаю, что у меня получится с обменом. Надо, чтобы женщина не прознала, – перешла Роза на шепот. – Мне надо 400 рублей для дела. – Роза обманывала, надо было на блузку. – Дадите 400 рублей?

– Конечно, дам, дорогая. Как тебе откажешь?

– Я серьезно. Дадите 400 рублей?

– Я тоже серьезно. Когда я тебя обманывал?

– Никогда не обманывали, – затрясла Роза головой. – Тут один мой знакомый обещал меня устроить продавцом в коммерческий киоск. Сначала я буду работать на пару с продавцом, а потом одна. Классно? Вам не надо димедрол? Таблетки «Элениум». От них крыша едет. В субботу галькина мать на нас набросилась. Мы замешали ей в водку димедрол. Так она полтора суток спала. На работу проспала. Вы только не смейтесь, когда галькину мать увидите. Я вчера ходила к одной девчонке. Это было вечером, часов в 11. Стала выходить, спускаюсь по лестнице – и сзади волосатая мужская рука. Схватить хочет. Классно, да? Я как закричу на весь подъезд… и скорее вниз. И никто даже не вышел на мой крик. Наверное, мне показалось. Крыша поехала. А может, кто-то хотел подшутить надо мной. Страшно было. Ой! – вздрогнула Роза. – И никто даже не вышел на мой крик. Почему?

– Потому что своя рубашка ближе к телу, – легко объяснил Антон Павлович.

– Страшно стало жить. Бот так убьют, и никто знать не будет. Страшно.

– Конечно, страшно, милая, – потянулся Антон Павлович рукой к лимончикам.

Роза в свою очередь запустила руку в семейные трусы Антон Павловича.

– Почему вы меня стесняетесь? – встав на колени, заунывно протянула Роза. – У-тю-тю-тю-тю. Сладкие ушки.

Антон Павлович крутил головой, было щекотно.

– Роза, когда я тебя увижу в платье? Меня уже тошнит от твоих дырявых гетр.

– Денег жалко. Мне самой надоела эта рвань. Меня называют обдергайкой. Дадите мне 400 рублей?

– Мы же договорились. Слово мужчины. Я тебе охотно помогу. Я твой друг. Чай будешь? – встал Антон Павлович.

– Давайте.

– Я не буду. Я уже ужинал.

– Поднимите меня, – протянула Роза руку.

Антон Павлович встал с дивана, подал руку.

– Тяжелая я? Да? – поднявшись, робко спросила Роза.

– Нет. Яичницу сделать?

– Сделайте.

– Пошли.

Пройдя на кухню, Роза закрыла дверь, села за стол. Антон Павлович нарезал хлеб, достал печенье, сделал яичницу, налил чай, как всегда, и ушел. Роза осталась одна. Стало страшно. Эта волосатая рука. Роза не стала пить чай, съела яичницу без хлеба, скорее прошла в комнату, плотно закрыла за собой дверь.

– Поела?

– Поела, – села Роза на диван. – Курить так хочется.

– Вытри подбородок. Он у тебя сальный.

– Извините, – быстро провела Роза тыльной стороной ладони по губам, облизнулась. Мне бы 20 тысяч – я бы оделась от и до. Была бы у меня квартира рядом с твоей…

– Да

Роза не поняла, иронизировал Антон Павлович или тоже хотел, чтобы квартиры были рядом.

– Знаете, о чем я вас хочу попросить? – часто заморгала Роза глазами.

– О чем? Говори.

– Можно я подышу краской?

– Опять.

– Я немного. Мультики посмотрю.

– Ничего в этом хорошего нет.

Антон Павлович был непреклонен. И Роза не стала больше настаивать, просить. Она скоро забыла о краске.

– Бы мне дадите 400 рублей?

– Как договаривались.

– Вы такой добрый. Почему вы такой? – хотела бы Роза знать.

– Я твой друг.

– Как вас отблагодарить? Что подарить?

– Ты- мой самый лучший подарок.

Роза хорошо понимала, что Антон Павлович имел в виду, чего хотел.

– Принять ванну, что ли? – спросила Роза.

– Сходи.

– Вы только не спите.

Роза быстро ополоснулась прошла в комнату. Антон Павлович, лежал, не спал.

Роза прошла к дивану и встала перед Антоном Павловичем, чуть раздвинув ноги.

– О…, – тяжело вздохнул Антон Павлович и закрыл глаза. – Ты меня, Роза, с ума сведешь.

Роза два раза прошлась по комнате от книжного шкафа к окну и обратно и забралась под одеяло. Антон Павлович с жадностью набросился на молодое женское тело; обнимал, целовал без устали… Роза лежала на спине и слабо улыбалась. Ей было хорошо. Антон Павлович был мастер на ласку. Скоро голова Антона Павловича исчезла под одеялом. И, чтобы сделать Антону Павловичу приятное, Роза тоже с головой укрылась одеялом.