Жизнь, которую стоило прожить

Он сидел напротив меня, играл на гитаре и пел. Он так играл и пел, что всё, что окружало меня, исчезло. Исчезли ребята, лес, луна и звёзды. Осталась я, костёр между нами и он. Я видела только его, отблески костра на гитаре и в его глазах. Его низкий бархатный голос поднимался над деревьями, путался в ветках и улетал с лёгким ветерком вверх к звёздам вместе с искрами от костра. Я даже не дышала, слушая его. Его голос вибрировал каждой клеточкой моего тела. Я была тугой натянутой струной его гитары. Или это была не его гитара? Да какое это имело значение! Я была его голосом, его песней, его музыкой, которая вылетала из-под его тонких пальцев. Я никогда так не чувствовала себя раньше. Меня манил, затягивал в омут его голос. Мне хотелось и плакать и смеяться одновременно, я словно немножечко сошла с ума. Я видела его первый раз, я даже не знала, как его зовут. Но мне казалось, что я знаю его всю свою небольшую жизнь.

О любви я пока только читала в книжках. Я не думала о принцах на белом коне, о любви, о романтике. Мы все мечтали об этом, но эти настроения витали в воздухе, как отголоски детской сказки. У всех же сказок счастливый конец: «И приехал за Принцессой Принц на белом коне. Жили они долго и счастливо и умерли в один день». Это были сказки. Романтические отношения во времена моей молодости были робкими и сводились к разговорам обо всём на свете. Мы не умели выражать своих чувств и очень стеснялись друг друга. Мы просто дружили. Мы даже за руки стеснялись держаться, а объятия допускались только в танце. Ко встрече со своим Принцем я в то время была не готова. Мне казалось, что он где-то далеко скачет на взмыленном белом коне, и я пока не ждала его. Я поступила в институт! Сначала надо выучиться. Мне было очень хорошо и так, без Принца. Вот когда прискачет, тогда и будем разбираться. Сейчас у меня были дела поважнее: учёба в институте, новые друзья.

Он пел, я слушала, я вообще в тот вечер не способна была думать. Я просто была частью вечера, костра, ночи, музыки. У меня начиналась новая жизнь. Мы все были одно большое существо, лениво расположившееся на берегу какой-то речушки, названия которой никто не знал. Сердца наши были открыты, души светлы, нежны и наивны. Мы познавали новую жизнь, мы стали взрослыми, мы студенты. Это было новое осознание себя, жизнь впереди была безоблачной и тревожно-счастливой. Мы до слёз и икоты хохотали, украдкой смахивали слезинки печали и браво хором пели строевые песни. Голоса далеко разносились по воде, пугали заснувших птиц.

Кто-то сунул мне железную кружку в руки, я выпила и задохнулась. Это была водка. Мы отпивали по глотку из железной кружки, пущенной по кругу. Мы же взрослые и нашу встречу полагалось обмыть. Все делали вид, что выпивка для них не внове, хотя во времена моей молодости чаще пили вино или плодово-ягодные винные напитки. И дёшево и не так противно. Я не пила тогда ничего кроме лимонада. Песня замолкла, он прекратил играть и улыбнулся. Мне улыбнулся. А я задыхалась то ли от водки, то ли от его улыбки. Хватала ртом воздух как вытащенная на сушу рыба.

– Тимур, – произнёс он низким бархатным голосом, глядя мне прямо в душу.

Душа моя затрепетала, мурашки побежали по всему телу. От него или от водки? Я не знала. Горло перехватило, мне не хватало воздуха. Глаза защипало и захотелось зареветь в голос. Я не понимала, что со мной происходит. Подружка Таня пнула меня локтем в бок и произнесла со смехом:

– Её зовут Элеонора.

Он был красив той красотой и грацией, что отличают горцев. Мои родители из Грузии, и я хорошо знаю, как красивы грузины. Те, что настоящие, не метисы, не из смешанных семей. Он встал, передал гитару рядом сидящему парню и подошёл. Моё тело не слушалось меня, всё занемело, и я не понимала, что надо делать, что говорить.

– Прогуляемся до реки? – спросил он.

Я кивнула. Голос пропал, мозги растеклись, а сердце стучало о грудную клетку так, что мне казалось вот-вот выпрыгнет. Он протянул руку и поднял меня с бревна. От его прикосновения меня словно током прошибло. Разряд побежал от руки к сердцу, спустился по позвоночнику и заземлился через ноги, уходя в землю. Мне стало жарко. Кто-то крикнул:

– Тимур, ты уводишь самую красивую девушку. Она наша. Выбирай из своих.

– Теперь уже не ваша, – весело ответил Тимур.

Пока мы шли к реке, я пришла в себя. Тимур рассказывал про себя, про семью, про учёбу. Он держал меня за руку и мне казалось, что она горит. Ладонь вспотела, мне было неловко от этого. Тимур спрашивал про мою семью, про учёбу. В ответ я что-то невразумительно лепетала и отчаянно злилась. Мне казалось, что я говорю ерунду, что слова не складываются в предложения, что выгляжу я смешно и глупо. Мне хотелось плакать. Он спросил:

– Тебе правда понравилось, как я пою и играю?

Я кивнула.

– Мой инструмент – дудук.

Я не знала, что это такое и мне было стыдно в этом признаться, но он весело продолжил.

– Это дудка, её называют «циранапох», что переводится как абрикосовая труба или душа абрикосового дерева. Это армянская флейта. Хочешь послушать?

– А он у тебя с собой?

– Конечно.

И мы пошли к дому, где нас поселили. Тимур вышел с дудочкой, и мы снова пошли к реке. Он начал играть. Ни с чем не сравнимая мягкая, глубокая, бархатная мелодия лилась над рекой, сверху светила луна, лес шумел в такт мелодии за спиной, а по моему делу носились мурашки, словно тараканы, испуганные внезапно вспыхнувшим светом. Мурашки были колкие, щекотные и я не понимала, от холода они или от Тимура. Тогда я решила, что от свежего воздуха, исходящего от реки. Ну не могла же я так чувствовать себя от парня, которого вижу первый раз. Но я оказалась неправа. Это так действовал на меня Тимур. Рядом с ним я словно растворялась в воздухе, меня затягивало в водоворот его вселенной. Мы соединялись как две капельки ртути в одну. Мы думали одинаково, мы хотели одного и того же, мы договаривали друг за другом фразы. Когда мы расставались, мне не хватало воздуха, солнце сияло тускло и ветер морозил кожу, пощипывая её мурашками ожидания. Я думала так не бывает. О таком не писали в книгах, не рассказывали подружки. Я очень боялась, что Тимур меня не поймёт, но всё же спросила его, что чувствует он. И он чувствовал так же!

Я ревновала его безумно! Холодная волна накатывала на меня и лишала воздуха, когда он разговаривал с какой-нибудь девчонкой или улыбался не мне. На глаза наворачивались слёзы, сердце разбивалось в дребезги и мне казалось, что я больше никогда-никогда не буду рядом с ним. Мой мир рушился, его сносило ураганом, мощным цунами в океан одиночества и страха. Стоило Тимуру повернуться ко мне и взять за руку, шторм утихал, выглядывало солнце и грело его улыбкой, смеющимися чёрными глазами. Я не предъявляла ему претензий и не говорила о своей ревности. Я была слишком гордой, чтобы признаться в этом. Но ему этого было и не надо говорить. Он чувствовал меня даже на расстоянии. Говорят, что у каждого человека есть своя половинка, так вот мы были половинки одного целого и нам посчастливилось встретиться. Не всем в жизни удаётся найти свою половинку. Люди мечутся от одного человека к другому, сходятся, расходятся, обвиняя друг друга в своих неудавшихся мечтах. Придумывают друг друга, ломают, бросают и снова ищут. Сломанные души залечивают раны другими душами, а потом оставляют израненных любовью на поле боя. Раненые бойцы любви лечат свои раны другими людьми и нет конца этой битве. Свои раны они залечивают ранами других.

Нам не надо было искать. Мы нашли друг друга. Случайность свела нас вместе в одно время в стройотряде и подарила светлую любовь. Мы с первой встречи не расставались. Расходились вечером, а утром встречались словно после долгой разлуки. Тимур учился в нашем институте на третьем курсе, я только поступила. Это было удивительное время, мы жили в каком-то сказочном мире всеобщей любви. Скажешь, так не бывает. Бывает.

Мы больше не расставались. Окружающие нас воспринимали только вдвоём. Мы вместе сидели в библиотеке, готовясь к курсовым и экзаменам, вместе обедали в столовой, вместе приходили и уходили из института. Тимур провожал меня домой, мы долго прощались, словно завтра никогда не наступит или он уходит в далёкий поход. А утром Тимур стоял возле подъезда и радость переполняла меня, накрывая волной счастья от встречи. Когда я окончила институт, мы поженились. Тимур работал со своим отцом, у которого был бизнес. Жили мы у моих родителей. Семьи наши между собой подружились и, как принято в Грузии, мы отмечали все праздники большой семьёй. Мы прожили восемь лет. Восемь прекрасных лет пролетели как медовый месяц. Казалось, что так будет всегда и ничто не сможет нас разлучить. Прав Толстой: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, а каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Можно много говорить о несчастьях, раскладывать на составляющие, искать виноватых и совершенно нечего сказать о любви. Она просто есть, она витает в воздухе, с ней просыпаешься и засыпаешь, ею живёшь.

И мне действительно, нечего рассказать о нас. Его глаза всегда загорались, когда Тимур смотрел на меня. Словно в пустом доме зажигались огни. Руки его всегда были горячими, от них загоралось моё тело и мурашки разбегались от места прикосновения в разные стороны, будили бабочек и те щекотали внутри своими нежными крылышками. Мои умные тараканы в голове моментально глупели и прятались. Сердце начинало учащённо биться пойманной птицей. Я становилась лёгкой, воздушной или это моя душа покидала тело? Тимур никогда не признавался в любви. Он говорил:

– Посмотри на меня. Я хочу видеть в твоих глазах счастье, я хочу, чтобы твои губы улыбались. Я никогда не выпущу твоей руки из своей. Есть много других красивых девушек, но они не ты. А мне нужна только ты. Я это сразу понял, когда увидел твои глаза и отблески костра в них. Я хочу, чтобы в твоих глазах отражался я.

Так мы и жили, словно только что встретились на рассвете нового дня, открывая каждый день друг друга. Моя подруга Таня говорила, что так не бывает, и мы составляем угрозу для её жизни, потому что такого, как Тимур, и таких отношений она может не найти. А Тимур отвечал, что она сразу же узнает своего принца. Вот увидит и узнает. А спустя несколько лет так и случилось, моя Таня влюбилась. Любовь красит человека. Наша жизнь была светла, безоблачна и счастлива.

А потом в Грузии случился государственный переворот. Наши родители решили покинуть Россию. Мы с Тимуром остались, выдержав многодневный эмоциональный натиск родителей. Надо было нам уехать вместе с ними. Надо было нам уехать! Но мы выросли тут, у нас здесь были друзья и зов предков нам был не слышен. Это был наш город, наша жизнь зародилась в нём и давала уверенность пережить все трудности. Нам казалось, что ничего с нами не произойдёт. Нам казалось, что мы будем всегда. Нам казалось…»

3. Лена.

Лена положила дневник на колени и задумалась. А была ли у неё такая любовь?

– Нет, – с сожалением ответила она самой себе.

Такой любви у Лены не было. Она хотела любви, она ждала её и искала. Она кричала всем своим существом: полюбите меня! В Лениной жизни были парни и она сразу же примеряла их к себе, в свою жизнь. К Лениной жизни подходили только красивые, спортивные мальчики, с которыми весело. У обычных парней, у которых и стрижки модной нет и джинсы на коленях вытянуты, можно только просить о помощи, списать или понятно рассказать материал, когда до полуночи прогуляла, а выучить не успела.

Лёша был красивый, высокий, спортсмен. Все девчонки бегали за ним, а он выбрал её. Лена наслаждалась победой, Лена гордо несла себя рядом с этим красавцем. А какие у них будут красивые дети. Лене было восемнадцать, и она мечтала о любви, свадьбе, семье. Лена рисовала красочные картины себя в свадебном платье, на лимузине. Она позволила Лёшке всё, ведь они поженятся. Но предложения руки и сердца не поступало. Лёша приходил тогда, когда ему было удобно, отговаривался тренировками, встречами с друзьями. Лена устраивала скандалы, кричала и плакала, что в его жизни должна быть только она, Лена. А когда в пылу очередной ссоры она высказала неудовольствие, что Лёша не делает ей предложение, он отстранил её и спросил:

– Ты это серьёзно? О какой свадьбе ты говоришь? Я сейчас никто. Студент. Сижу на шее у родителей. Да я и не собирался жениться. Не нагулялся ещё.

Лена опешила, как это он не собирался жениться? Они же были близки. Лёша рассмеялся и сказал, что её никто не принуждал. А если она хочет замуж, то это не к нему. Лена выгнала парня и стала ждать, когда он придёт к ней с букетом, извинится и подарит кольцо. Ведь по-другому просто не может быть. Она, Лена, красавица, модно одета, умная. Да Лёша на коленях приползёт и будет просить прощения. Она, конечно же не сразу его простит. А потом! А потом белый лимузин, шикарное платье и счастье, счастье. Какое счастье случится потом Лена не знала. Это было не важно. Лена ждала прихода Лёши. Ведь он не может не прийти. Может. Лена гордо отворачивалась при встрече с Лёшей в институте, начинала громко смеяться и показывала, что ей всё равно. Потом жалела, плакала и ждала. Лёша не приходил, не звонил. Через неделю, проведённую в молчании, Лена увидела Лёшу с другой девушкой. Они шли в обнимку и весело смеялись. Этого Лена перенести не могла, она решительно подошла к ним и спросила:

– Как это понимать?

– Ты ж меня выгнала, – спокойно ответил Лёша.

Лена ушла в тоску, боль, ненависть. Она сидела целыми днями дома и слушала грустную музыку, плакала и придумывала, как отомстить Лёше. Она придумывала нелепые ситуации: облить краской, сунуть в сумку змею, выйти замуж за другого. И тогда он горько пожалеет. Все планы мести отвергались. Где найти змею? А если она ужалит саму Лену? Выйти замуж было не за кого. Никто не мог сравниться с Лёшей. Лена не могла жить, не могла учиться, не могла ходить в институт. Она целыми днями валялась в постели под заунывные печальные песни и плакала. Через три дня бабушка Эля, видя её настроение, сказала:

– Если ты теряешь кого-то из своей жизни, не теряй себя. Мы встречаем людей не случайно. Всегда есть какая-то причина, почему кто-то приходит в нашу жизнь и уходит из неё. Очень трудно осознать, что некоторым людям суждено быть с нами лишь ненадолго. Если надо сидеть и ждать, пока о тебе вспомнят и выведут гулять – это не любовь. Это использование одного человека другим. Удобное и несправедливое использование. Если ты вступила в отношения в здравом уме и трезвой памяти, если вы говорили о любви, обнимались, спали в одной постели, – обязательства есть. По умолчанию. Только вот бывает так, что обязательства эти односторонние. И не надо держать того, кто не хочет быть рядом. Не удержишь. Любовь, она или есть, или нет. Если любовь односторонняя, неразделённая – это тоже не любовь.

Лена никак не могла понять, как это не любовь. Она же любит, делает всё, что нравится Лёше.

– А тебе самой это нравится? – спросила бабушка.

Нравилось ли это самой Лене? Ну конечно! Она же хотела, чтобы Лёша обращал на неё внимание, одобрял её действия. Ей хотелось нравиться ему. Она старалась.

– Ты старалась для него, – тихо сказала бабушка.

– А для кого надо? – удивилась Лена.

– Ты не должна стараться. Ты должна просто жить, получать любовь и дарить её, наслаждаться моментом, чувствовать себя счастливой. Чувствовать, а не стараться быть счастливой.

– А как можно быть счастливой, если не стараться? Тебя же могут не заметить, – возражала Лена.