Другоцветы

– Что тут случилось?

– Парень какой-то, – Феодора повернулась к шаманке. – Он штору поджёг.

– Ох уж эти юные дарования! – женщина с досадой хлопнула себя по бедру. – За ними глаз да глаз нужен, иначе в миг ужрутся, а то ещё и чего похуже. Сплошное разочарование сегодня, если честно…

– Вы тоже техномагов ищете?

– Угу. У меня мастерская. Думала взять кого-то стажёром, но что-то никто не впечатлил… А вы?

– Мне нужен исполнитель для проекта… очень необычного. Молодой, без предрассудков. Пожалуй, даже без тормозов. Готовый браться за невозможное. Но здесь таких нет. Те, кого я видела, только пыль в глаза хотят пустить.

– Согласна. Понты, да и только. Но знаете что? У меня есть один парень, который, возможно, вам подойдёт. Он такой… слегка блаженный, не от мира сего. Но при этом, если его чем-то заинтересовать, то он сделает невозможное. Не раз уже делал. Приходите ко мне, познакомитесь. Может, мальчик и есть тот, кто вам нужен. Вот, возьмите.

Над ладонью шаманки возник светящийся прямоугольник. Покрутившись немного вокруг своей оси, он превратился в бабочку, которая полетела к Феодоре. Коснувшись руки наследницы, она раскрылась крошечной книжечкой, и на крыльях-страницах проступили буквы: «Мастерская Серафимы Галицкой, Димитриева улица, 64».

– Ох, Исток великий! – Феодора ахнула. Бабочка на её руке подпрыгнула и упала на ладонь уже бумажной визиткой. – Так это вы!

Серафима Галицкая была личностью известной. Когда-то она преподавала техномагию в Академии, но потом вдрызг разругалась с руководством и ушла. В официальных учёных кругах считалось, что хорошими магами-инженерами могут стать только обладатели металлического или огненного, в крайнем случае – деревянного дара. Серафима же придерживалась иного мнения. Она бралась учить всех, в ком видела задатки, что и стало причиной скандала. Уйдя из Академии, Галицкая какое-то время работала с фон Эйлером, искала для него талантливых учеников, а потом основала и собственную мастерскую.

– Приятно познакомиться! – Серафима приподняла полы своего шаманского халата и сделала реверанс. – Большая честь для меня!

– Взаимно, – Феодора слабо улыбнулась. – Вы меня узнали, так ведь?

– Давайте не будем нарушать традицию бала и останемся при масках. Жду вас в мастерской. Надеюсь, мой парень вас впечатлит.

– Договорились, – великая княжна достала из сумки телефон и набрала код для вызова водителя.

…Незнакомец, держа маску дракона под мышкой, наблюдал за разговором Феодоры и Серафимы из-за портьеры в дальнем конце коридора.

– Этот дурачок тебя точно впечатлит, дрянь, – прошептал он сквозь сжатые губы. – Ещё как впечатлит.

Глава 2. Дэй-Ар.

Шестью годами ранее.

Андрей лежал на спине и смотрел в потолок. Тот был до неприличия гладким, на белой поверхности – ни трещинки, ни царапинки, совершенно не за что зацепиться взглядом. Долинцев выдохнул сквозь сжатые зубы и опустил глаза. Собственное тело, укрытое измятым серым одеялом, казалось ему похожим на горы. От хребта-туловища отходили тонкие отроги рук и ног. Справа, примерно на середине, они заканчивались обрывами…

В дверь постучали. Андрей тут же отвернулся к стене, притворившись спящим.

– К тебе посетитель, проснись!

Андрей ничего не ответил, продолжая сверлить взглядом обои – такие же белые, как и потолок. Дверь в палату приоткрылась, послышались шаги, и невидимый гость, шурша одеждой, присел на стул возле кровати.

– Здравствуйте, Андрей Мстиславович, – голос пришельца звучал вполне доброжелательно.

– Кто вы такой? – пробурчал Долинцев, не поворачиваясь.

– А это и не важно, дорогой Андрей. Важно то, что я вам помочь хочу.

– Помочь? – молодой человек истерически хохотнул и наконец, повернул голову к визитёру. – Чем вы тут можете помочь?

Андрей приподнял перебинтованную культю правой руки и ткнул ею в покрытую шрамами щёку и бинты на глазу. Гость – темноволосый узколицый мужчина лет пятидесяти – отреагировал на этот жест, слегка приподняв бровь.

– На ногу мою не хотите посмотреть? – проворчал Долинцев.

– В этом нет нужды, я в курсе, что она тоже пострадала, – мужчина прищурил жёлтые глаза. – Но я и правда хочу вам помочь.

– Как же, интересно? – Андрей, язвительно улыбаясь, опустился на подушку. Улыбка вышла кривой – бурый волнообразный шрам, идущий через всю щёку, тянул уголок губы вверх. – Никакая магия тут не поможет.

– Магия не поможет, – охотно согласился мужчина. – Но я и не маг.

Он широко открыл глаза и, не мигая уставился на Андрея. Тот вздрогнул: радужки гостя были золотисто-жёлтыми, но с заметной чёрной каймой. Ни у одного из обладателей солярного дара Долинцев такого не видел, да и не вязалась солнечная магия с чернотой.

– Вы, ультима поглоти, кто? – Долинцев нахмурился и с трудом сел, опираясь на здоровую руку.

– Богорадов, Назарий Теофилович, – мужчина чуть наклонил голову и как бы невзначай смахнул пылинку с лацкана пиджака. Увидев герб на массивном перстне гостя, Андрей нервно сглотнул:

– Так вы… из Хромоклариума, что ли?

– Угу, – буднично кивнул Богорадов.

Андрей с шумом выдохнул. Добродушный Назарий Теофилович совсем не вязался с мрачным образом организации, сотрудников которой за глаза называли инквизиторами. Возможно, даже и за дело: методы, которыми Хромоклариум следил за чистотой магии, были не всегда гуманными.

– Но зачем я вам?

– Андрей, – Назарий закинул ногу на ногу, обхватив колено пальцами. – Напомни, какой у тебя дар?

– Воздушный, – в голосе Андрея прозвучало недоумение. – Вы же видите, у меня глаза светло-голубые.

– Я пока вижу только один глаз.

– Так я не двоецвет. Второй глаз такой же. Врач пока не разрешает бинты снять, так что…

– Я поговорил с доктором. Он сказал, что повязку уже можно убрать.

Андрей пожал плечами и аккуратно снял с лица бинты. Назарий, порывшись во внутреннем кармане кителя, достал оттуда маленькое зеркальце и протянул Долинцеву. Тот взял его и с неохотой поднёс его к лицу, изрытому шрамами от ожогов. И вскрикнул. Его правый глаз теперь был ярко-синим.

– Что… что это за дрянь?! Как это?

– Да я и сам хотел бы знать. Но твой глаз поменял цвет. Не сразу, примерно через три месяца после того, как ты впал в кому. Вот мы и хотим выяснить, как и почему это произошло. Также мы проверим, не появился ли у тебя водный дар, но позже, ты пока ещё слабоват.

– Я… я ничего не знаю, – Андрей запустил пальцы в растрёпанные светлые волосы. – Я мог бы понять, если глаз стал красным, но синий…

– Красным? – Богорадов прищурился. – То есть, ты связываешь это с ритуалом, который пыталась провести твоя мать?

Долинцев, стиснув зубы, кивнул.

*

За полгода до этого.

– Папа, пристегнись! – Андрей испуганно вжался в заднее сиденье машины.

– Да, да, да, – Мстислав, не отрывая взгляда от дороги, нащупал застёжку ремня безопасности. – Вот же ультима, ну поговорили ведь уже, решили, что подождём, пока Варе хотя бы шестнадцать не исполнится!

– Она и меня уговаривала. Типа, тебе девятнадцать уже, должен сам соображать.

– А ты?

– А я сказал, что меня всё устраивает, ничего менять не хочу. Так она обозлилась, сказала, что я ущербный. Что такие, как я, никому не нужны. Я ответил, что плевать, и Варю я не отпущу. Мама ушла, а потом, видать малой позвонила и выманила её через чёрный ход. Пап, прости, я недоглядел.

– Нет, ультима поглоти, – Мстислав сжал руль. – Это я, я недоглядел где-то…

– Пап, тут направо. Вон тот дом, за деревьями, видишь?

Автомобиль притормозил у одноэтажного дома из красного и серо-голубого кирпича. Здание выглядело заброшенным: окна заколочены, крыльцо заросло травой, черепичная крыша местами прохудилась.

– Точно здесь? – Мстислав заглушил машину и повернулся к сыну. Андрей кивнул:

– Да, она уже приводила меня сюда… поговорить.

– Чтоб её! Пойдём!

Мужчина взбежал по ступеням и дёрнул железную дверь, покрытую пятнами ржавчины. Она не поддалась. Мстислав прищурил серые глаза и прикоснулся кончиками пальцев к замочной скважине. Вокруг неё заплясали серебристые искорки, складываясь в угловатую спираль. Внутри что-то натужно, словно нехотя, заскрипело. Андрей внимательно наблюдал за отцом. Он восхищался его даром – стальной магией. Младшая дочь Долинцевых, Варя, унаследовала его, а вот Андрею от матери достался воздушный дар. Который со временем стал проблемой – для всей семьи…

*

– Так что было дальше? – Богорадов потёр пальцами подбородок. – Ты помнишь?

– Не особо, – Андрей покачал головой. – Мы зашли в дом, я сразу почувствовал жар, потом всё стало красным… Дальше темнота… Наверное, я потерял сознание.

– Ну, может потом что-то и всплывёт в памяти… Ладно, сейчас я позову медсестру, она поможет тебе собраться.

– Собраться? Куда?

– Пока в соседний корпус, – Назарий встал. – Подожду тебя в коридоре. Ух ты, а это ещё что?

Он поднял журнал, лежавший на тумбочке. Это был сборник комиксов о «Четвёрке С» – компании магов-супергероев:

– Хит сезона, значит? Элементалисты-борцы с преступностью… А кто из них тебе больше всех нравится?

– Ну… – Андрей наморщил лоб. – Игнис, наверное.

– Огненный маг? Интересно. А почему?

– Он вроде самый злой из них… но при этом… при этом и справедливый тоже. Ну и, мне кажется, Игнис имеет право быть жестоким. После всего того, что с ним сделали…

– Вот как? Потом ещё это обсудим, а пока давай, поднимайся.

Назарий вышел из палаты, пропустив внутрь медсестру. Она помогла Андрею одеться и пересесть на коляску, а затем отвезла в соседний корпус. Богорадов уже был там. Дождавшись, пока сестра уйдёт, он запер кабинет и внимательно посмотрел на Долинцева. Тот съёжился:

– Что вам от меня надо? Я… я ни в чём не виноват, я не хотел менять цвет, да я эти другоцветов вообще ненавижу, из-за них…

– Тихо, тихо, тихо, – Назарий улыбнулся. – Тебя никто ни в чём не обвиняет. И я не сделаю тебе ничего плохого. Даже наоборот. Готов исполнить любое твоё желание.

– Прямо любое? – Андрей недоверчиво нахмурился.

– Любое. Кроме воскрешения мёртвых, это даже мне неподвластно. Впрочем, я, кажется, знаю, чего ты хочешь.

Богорадов приподнялся со стула и открыл массивный металлический ящик, стоявший на столе. Андрей заглянул туда и скривился:

– Но это же обычные протезы, даже не бионические! Выглядят как старьё!

– А это и не важно. Позволь, покажу тебе кое-что, – Назарий достал из ящика хромированную руку. – Тебе, Андрей, очень повезло. Сегодня я добрый.

– Это вы к чему? – Долинцев с подозрением нахмурился.

– А, не бери в голову, с возрастом становлюсь сентиментальным. Давай руку. Просто примерим.

Андрей с неохотой протянул культю. Назарий надел на неё протез, даже не став фиксировать его с помощью ремней. Потом отошёл, склонил голову и удовлетворённо кивнул:

– А сейчас скажи: «дэй-ар».

– Чего?

– Просто скажи, увидишь.

– Дэй-ар, – проворчал Андрей. Вокруг протеза тут же появилась голографическая иллюзия: теперь он выглядел, как живая конечность. Андрей истерически хихикнул, машинально дёрнул плечом и застыл. Это была не иллюзия. Долинцев чувствовал руку – полностью, до кончиков пальцев. Он сжал и разжал кулак, помотал кистью и ошарашенно уставился на Богорадова. Тот улыбнулся:

– Неплохо, да? Единственное, эта рука будет на ощупь чуть холоднее, чем другая. Но, надеюсь, тебя это не расстроит.

– Но ведь… никакая магия на такое не способна… – Андрей пошевелил пальцами. – В чём подвох?

– Я же говорил тебе, что я не маг.

– А кто вы, ультима поглоти?

Назарий внимательно, не мигая уставился на Андрея. Зрачки Богорадова расширились, а потом внезапно превратились в две чёрные спирали.

– Я бог, – ответил он.

Глава 3. Левша.

Здание на Дмитриевой улице выглядело совсем непримечательным. Мария с трудом нашла его, так как думала, что мастерская Серафимы Галицкой, известного техномага, должна представлять из себя нечто из ряда вон выходящее. Но это оказался обычный двухэтажный дом из красного кирпича – такой же, как и десятки других по соседству.

Мария нажала на кнопку возле двери. Глазок камеры пару раз мигнул, и створки с едва заметным шипением разъехались в разные стороны, пропуская гостью внутрь. Мария оказалась в светлом и просторном помещении, с высоким потолком и большими окнами. В центре комнаты стоял массивный стол из тёмного дерева, покрытый царапинами и следами от паяльника. На нём аккуратно были разложены инструменты: от обычных отвёрток и пассатижей до кристаллов и непонятных устройств, напоминающих компас, но с руническими символами. Рядом с столом возвышался верстак с тисками и набором металлических заготовок.

– Ой, простите! – раздалось вдруг откуда-то снизу. А потом что-то зашуршало, и из-под стола вылезла невысокая женщина в чёрной бандане на голове и буром комбинезоне. – Отвёртку уронила… Я Серафима, хозяйка мастерской. Чем могу быть полезна?

– Мария Блохина, фрейлина её Императорского высочества, великой княжны Феодоры Константиновны, – гостья чуть склонила голову. – Я звонила вам на днях.

– Да-да, конечно, я помню! – Серафима улыбнулась и сняла бандану, открывая сиреневые волосы, стриженные под каре. – Присаживайтесь, вон туда, на диванчик. Я сейчас переоденусь, и мы всё обсудим.

Серафима вышла из комнаты, а Мария, устроившись на диване у окна, принялась рассматривать мастерскую. В углу стоял механизм – нагромождение медных труб, шестерёнок, поршней и клапанов. Мария узнала агрегат: это было прогремевшее пару месяцев назад изобретение – парогенератор для создания защитного магического тумана. Над ним на стене висел огромный циферблат с множеством стрелок, показывающих не только время, но и фазы луны, уровень магической энергии и даже прогноз погоды.

Вдоль дальней стены тянулись длинные полки, сделанные из металлических труб. На них располагалась весьма пёстрая коллекция. Здесь была и радиола с виниловым проигрывателем, и старинный телевизор с выпуклым экраном, и набор радиодеталей в картонных коробках с потрёпанными этикетками, и даже миниатюрный спутник, который, кажется, слегка подрагивал, будто пытаясь взлететь. Рядом примостился наполовину разобранный робот-пылесос, чертёжная доска с набросками механических птиц и какими-то формулами, кристаллы, свечи, книги в кожаных переплётах, фотография юной Серафимы с её дедом – известным техномагом. Возле фоторамки стояла миниатюрная модель дирижабля, медная бабочка с ажурными крыльями и механическая блоха, на лапках которой поблёскивали крошечные серебряные подковы.

– Прошу прощения за ожидание! – Серафима, одетая в свободную бежевую тунику и джинсы, вошла в комнату. – Здесь желаете поговорить или, может, в кабинет пойдём?

– Да можно и здесь. Только прошу, учтите: наш разговор должен оставаться строго конфиденциальным. Как и… кхм… договорённости, к которым мы придём. Надеюсь, это понятно?

– Более чем, – Серафима присела на стул, стоявший возле дивана. – Итак, я вас слушаю, госпожа Блохина.

– Можно просто по имени, если вас это не смущает… Прежде всего, мне необходимо узнать одну вещь. Как вы относитесь к другоцветам?

– Вопрос, конечно, неожиданный, – Серафима чуть приподняла брови. – Ну… у меня нет к таким людям ненависти, если вы об этом. Жалко их. Истязают себя, а чего ради? Всё равно новый дар слабым будет, да и старый в прежнем объёме вернуть не получится… А здоровье уже угроблено.

– Да, это, конечно, всё очень печально, – Мария потупилась, нахмурившись. – Но ведь новые ритуалы куда менее травматичны. Для взрослых, по крайней мере.

– Взрослые-то ладно! Знают, на что идут… ну, я надеюсь. А ведь некоторые и детей гробят! У одного моего знакомого… давно… мать пыталась его самого аллохромировать и сестрёнку маленькую. Парень выжил, хоть и покалечился изрядно, а девочка погибла.

– Я это понимаю, – Мария зажмурилась и замолчала ненадолго, прикусив губу. Потом с шумом выдохнула и продолжила:

– Простите… я тоже потеряла подруг… Вы же слышали об эксперименте Ротмайстера?

– Ох, Исток вековечный! – Серафима вздрогнула. – Это вы о том ужасе, где двенадцать детей…

– Да, к сожалению… их не спасли…

Трагедия, известная как «эксперимент Ротмайстера», произошла около десяти лет назад. Тогда только-только начали заходить разговоры о том, что аллохромацию – перемену цвета магии – можно проходить не только взрослым, но и детям. Надо лишь разработать особый вариант ритуала, который был бы безопасен для юных магов. Одним их адептов этой теории был англичанин Уилбур Ротмайстер, живший в Петербурге. Он утверждал, что цвет магии изначально «флюиден», то есть текуч, и может легко измениться. Но родители, развивая способности детей по лекалам врождённого цвета, словно цементируют его. А если дать ребёнку возможность выбирать себе направление, то и цвет со временем сам поменяется.

У Ротмайстера нашлись последователи. Они, согласно его учению, воспитывали детей «бесцветными» – никак не развивая их способности. И у двенадцати из подопытных действительно через несколько месяцев цвет начал меняться. Так и не удалось выяснить, действительно ли это произошло, либо Ротмайстер и его последователи обманули окружающих с помощью контактных линз. Но, как бы там ни было, с детьми решили провести экспериментальный ритуал аллохромации, чтобы «закрепить» новоприобретённый дар. И это обернулось трагедией: все другоцветы погибли…

– А почему вы об этом вспомнили? – после недолгого молчания спросила Серафима.

– После ритуала… вы же сами понимаете, в каком состоянии были родители тех детей… Некоторые, чтобы справиться с горем, обратились к вере. Молились Несвергнутым богам… В одной из церквей была монахиня, её звали Иулиания. Она близко к сердцу приняла эту историю. Матушка обратилась к Несвергнутым в молитве, и они ей ответили. Правда, откровение было о другом.

– Откровение?

– Да. Несвергнутые рассказали о том, как сделать ритуал более безопасным, но для взрослых. Иулиания добилась аудиенции с покойной императрицей и поведала о том, что ей открылось. Новый способ аллохромации опробовали добровольцы из окружения царской семьи. Всё прошло хорошо: они по сей день живы, здоровы, и дар их вполне силён.

– Ну, про новый ритуал я слышала. Так получается, что Иулиания и есть та самая «безумная старица»? – Серафима сделала пальцами кавычки.

– Про матушку Иулианию много плохого говорят, – вздохнула Мария. – Но она не желает никому ничего плохого. Она лечила великую княжну, когда та была младеницей. Феодора Константиновна родилась очень слабой, врачи боялись, что она не проживёт долго. Но стараниями матушки Иулиании наследница поправилась. Так вот, когда великой княжне исполнилось девятнадцать, Несвергнутые дали новое откровение. Именно она должна помочь разработать безопасный ритуал аллохромации для детей. У матушки Иулиании и её высочества одновременно было видение: боги показали им аппарат и принцип его работы. У нас есть идея. Теперь нужен исполнитель. Вот зачем я здесь.

– Понятно, – кивнула Серафима. – Но, прежде чем мы продолжим разговор, я бы всё же хотела, чтобы её императорское высочество великая княжна Феодора Константиновна наконец изволили перестать прятаться.

– Прошу меня простить, – Феодора материализовалась из воздуха возле окна. – Я сперва хотела отправить Мари на разведку, но не смогла сдержать любопытства и накинула на себя иллюзию невидимости. Но вы меня раскусили, браво.

– Ваше высочество, ну я же опытный техномаг, – Серафима поклонилась. – Засечь такие иллюзии не сложно.

– Ещё раз прошу прощения, – Феодора заправила прядь волос за ухо. – Я не хотела совершать официальный визит. Сами понимаете, дело весьма и весьма деликатное.

– Не переживайте, всё останется между нами… Ну так что, Ваше Высочество и вы, Мария, готовы познакомиться с Фери?

– Фери? – великая княжна удивлённо вскинула брови. – Необычное имя.

– Это мы его так зовём. Его имя Фердинанд. Фердинанд фон Эйлер.

– Родственник того самого?

– Нет, один из воспитанников. Сирота. Господин Герхард так был впечатлён его талантом, что дал свою фамилию.

– А настоящее имя? Вы не подумайте чего, но служба безопасности должна проверить…

– Так Фери сам его не знает… Не помнит, точнее. Пять лет назад в Енисейской губернии было землетрясение, парня вытащили из-под обломков. Он ничего не смог рассказать о себе, никто его не искал.

– А по Печати разве не смогли идентифицировать?

Магическую печать наносили при рождении, и она заменяла все документы. Её можно было дополнить или, наоборот, удалить сведения. Но матрица с исходной информацией оставалась неизменной.

– Видимо, Фери пережил сильнейшее потрясение во время катастрофы. Это вызвало неконтролируемый выброс магической энергии, – Серафима ненадолго замолчала, прикусив губу. – Печать стёрлась. Так бывает. Редко, но бывает.

– Да, да, я знаю, – со вздохом кивнула Мария. – Такое случилось с моей… моей знакомой… Она тоже пережила… ну, скажем так, катастрофу. Печать пришлось ставить заново. Но она была и рада, мол, давно хотела имя сменить. Так бы старое в матрице всё равно сохранилось, а тут всё начисто, новая жизнь…

– Вот и нашего Фердинанда тоже «переклеймить» пришлось. Я хочу вас предупредить, он… довольно необычный мальчик… Фери может показаться вам странным.

– Говорят, гении всё слегка не от мира сего, – Феодора мягко улыбнулась. – Надеюсь, он и правда талантлив.

– Ну так прошу в соседнюю мастерскую, – Серафима жестом пригласила гостей следовать за ней. – Я надеюсь, Фери доковырял уже своё очередное творение, потому как, пока он не закончит, разговаривать с ним – бесполезно.

Втроём они вышли в коридор, ведущий в пристройку – кирпичное здание с высокими потолками и деревянными балками. Стены мастерской были увешаны чертежами, схемами и магическими символами, нарисованными мелом на грифельных досках. На полках, сделанных из темного дерева, стояли стеклянные колбы с разноцветными жидкостями, шестерёнки, медные трубки и кристаллы, излучающие слабое свечение. На рабочем столе, заваленном инструментами, валялись куски металла, провода, и множество книг.

В центре мастерской, прямо на полу, сидел сам Фердинанд фон Эйлер. Точнее, он в какой-то невообразимой позе скрючился возле прибора – крупного кристалла, заключённого в металлический каркас с тонкой гравировкой. Фердинанд то так, то сяк пытался приладить к этому каркасу шестерёнки и медные диски.

Феодора заметила, что молодой техномаг держал инструмент в левой руке. Поймав её удивлённый взгляд, Серафима кивнула:

– Да, он левша. Но это ещё не самое необычное.

– А что он собирает? – шёпотом спросила Мария.

– Эфирный резонатор, – не оборачиваясь, ответила Серафима. – Устройство для усиления и контроля магической энергии. Чтобы в нужное русло её направлять.

Фердинанд тем временем продолжал колдовать над своим устройством. Стараясь найти подходящее место для медных дисков, он буквально извивался вокруг прибора. Джинсы на его коленях протёрлись насквозь – видимо, для техномага было привычно ползать по полу во время творческого процесса. Фердинанд бесконечно запускал руку в и без того растрёпанные светлые волосы, поджимал тонкие губы, вскидывал брови, морщил лоб, отчего веснушки на его лице складывались в причудливые узоры. Наконец он хлопнул в ладоши и воскликнул:

– Да!

– Ну теперь-то твоя душенька довольна? – с улыбкой обратилась к Фердинанду Серафима.

– Обожди маленько, испытать ещё надо! Сейчас только… Ух ты! – молодой техномаг поднял голову и увидел Феодору с Марией. – Красивые какие…

Великая княжна приподняла брови. Фердинанд – невысокий, худой, растрёпанный, с огромными синими глазами, пушистыми ресницами, мягкими чертами лица и россыпью веснушек – внезапно оказался обладателем глубокого бархатного голоса. Такой бы подошёл шикарному ловеласу, а не мальчику-одуванчику в дранных джинсах.

– Ты бы поздоровался, что ли, – укоризненно посмотрела на Фердинанда Серафима.

– А да, здрасьте, здрасьте, – техномаг встал, вытер руки о штаны и поклонился. – Где-то я вас видел…

– Я тебе потом расскажу, кто это, – Серафима подошла к нему и положила руку на плечо. – Фери, у наших гостий есть для тебя предложение. Довольно интересный проект, ты таким точно раньше не занимался. Хочешь взглянуть?

– Ну это можно, конечно, – Фердинанд почесал в затылке.

Мария подошла к столу, достала из рюкзачка рисунок Феодоры и развернула его на столе. Серафима и Фердинанд склонились над ним. Великая княжна принялась рассказывать о приборе и его предназначении. Молодой техномаг то и дело перебивал её, задавая вопросы. Сперва Феодору это раздражало, но постепенно это чувство сменилось восхищением. Фери поначалу показался наследнице странным, чуть ли не блаженным, но, когда речь заходила о технике, он преображался. Может, парень был и правда, слегка не от мира сего, но дурачком назвать его точно было нельзя.