«Хроники Нелюдей»

– Спасите его, это нужно, это должны прочитать все, все люди! Он пишет про главное: про Бога, про музыку, про Виктора Цоя… Ну, он другом ему был, понимаете… Рок клуб, все они, такие молодые, такие сильные были…

Взгляд Зверева останавливается на её иконическом лике. Проходит Вечность. – Спасу. Слово даю. Допишет!

– Гогия, взяли! Быстро!

Вот уже Гогия в кабине, Егор с пациентом в карете скорой. Маска кислородная на лице. Егор кричит в люк:

– Гогия, давление всего 35 атмосфер! Сорок минут максимум – и мы его потеряем. Без кислорода не потянет. Гони в 71 -ую!

– Чэго куда гони, ты посмотри на улицу, да? Ехать нэвозможно! Я тэбэ кто? Бог? – с этими словами Гогия крутит с озверением ручку , опускает стекло и орет с выпученными глазами в толпу:

– Пропустытэ! Человека спасаю, везу в больницу, ви что, нэ люди , да? Вах!!!

Это помогает, и карета скорой трогается и медленно ползет по Чайковской.

Егор придерживает маску, контролирует состояние. Тяжёлый, но шансы есть…

Самиздатовская книжка мешает ему, он выискивает ее из кармана грязного, но все еще белого халата и бросает взгляд на текст…

– В тот день На Рубинштейна собрались почти все. Курехин притащил новое фано – чудесное! Ребята тут же расписали его на гастроли на два месяца вперед…Слушали Виктора. Я понимал, что он не столько певец, сколько голос эпохи… Голос такой силы, что, пожалуй, сможет ВСЕ изменить.. И мне хотелось жить, хотелось говорить с ним и слушать его. После Цоя делали джем. И на сцену поднялся саксофонист – имени я не помню и больше я его в клубе никогда не встречал. Но то, что они сделали с Шаманом и с Курехиным… Этому нет названия. Они СОТВОРИЛИ нечто прекрасное, неповторимое, но эфемерное. И тем не менее, повлиявшее на всех нас, на ход событий в стране , да и во всем мире….

Глаза Егора налились оранжевым светом. Лапы… то есть руки коснулись тела.

– Не уйдёшь. Закончишь свой Черновик, – улыбнулся он человеку, лежащему перед ним без сознания.

– Вдруг в люке показалось встревоженное потное лицо Гогии :

– Егор!!! 71 ая не принимает! У них нейрореанимация забита – нет мест! Гаварат вэзи на Север, в с ГКБ  50, на Вучетича. Это минут 20, можэт, полчаса с объездам!

– Гони!!!!

Тут Егор резким движением захлопнул люк скорой. Кислород кончался. Мужик стремительно бледнел, хрипел, тело подергивалось.

Знакомая, проклятая картина… Смерть – вот она, уже рядом, ехидно смеется в кулачок…

– И тут Егор выпрямился, сжал руки и прочитал верное, строго запрещённое заклинание. Будь что будет. И стал Свет.

Само собой, Бог не спустит. Ну, а что делать – то? Книга ведь… Про жену Зверев думать себе строго запретил.

Писатель задышал ровнее, лицо порозовело. Зверев обессиленно сгорбился и по приезду в больницу не воевал, как обычно, за внимание к пациенту. Вёл себя тихо, смотрел в землю. Не зачем было воевать. Будет жить.

– Устал что-то я, Гогия…. Нет ли у тебя чего-нибудь съестного? Заточить бы бутер с колбасой..

– Гогия полез, ругаясь на чём свет стоит в бардачок и извлек пакет с утренними бутербродами, обтекающими маслом, но они были с сыром, не с колбасой – и поэтому совершенно съедобны. Его с наслаждением впился в аппетитный жирный ресурс.

Еще один день гас над Москвой. ГКЧП не прошёл. Кто то открыл окно и на всю улицу заорал Цой: «Перемен, мы ждём перемен!» И Зверев блаженно закрыв оранжевые наглые глаза, доел второй бутер – законный ужин Гогия.

– Тринадцатая! Домой! Завтра Ваша смена с 11 утра! Не опаздывать, – хрипло заорал разводящий диспетчер по старенькой рации. И Зверев поехал к себе на Пречистенку на метро.

День Шестой. Ключ от Бездны.

По ночам Егор Зверев, московский фельдшер скорой помощи в 90-е, погружался в работу иного рода. Он обретал облик Зверя за закрытыми шторами своей квартирки на Пречистинке и отправлялся в полёт, изучать свое хозяйство – то есть мир углеродных людей на Земле – в целом. Он прикипел в России и ее яркому пробуждению, жалел людей, переживал и рвался из собственной шкуры, чтобы помочь. Но все остальное выглядело тоже весьма катастрофично.

Зверь странствовал. Менял обличия. Слегка заглядывал вперед, иногда – назад – чтобы лучше понять происходящее.

Но все, что понимал о землянах – лучше всего описывалось словом « надвигающийся апокалипсис»

Зверь латал ткань бытия, как умел, менял политиков, создавал коалиции, торопил ученых в созданием нужных проектов, топил опасные… Все как положено. Немало он порадовался, прочитав «Миллион лет до конца света» братьев Стругацких. Соображали мужики! Вот могут же, когда захотят, и думать и творить!

Но, к сожалению, кроме Стругацких, думать больше особо никто не хотел. Особенно те особи, которые располагали несколько большим количеством а материальных ресурсов… Зверь заметил сразу, что в земной иерархии кто – то оказывался наверху по двум причинам: 1. Случайное событие с малой вероятностью 2. Отбор на наиболее циничных, максимально приземленных и малоспособных в смысле функций развитого интеллекта. Ну… хорошие писатели и великие физики у землян в дамки не попадали. А в основном попадали они – в тюрьмы и в черные списки…

Зверь странствовал. Искал смыслы, но везде видел разверзающуюся бездну…

Америка , к примеру, радовала блестящими витринами. Но за ними был смысловой вакуум и в результате дети тащили в школы автоматы и открывали стрельбу по учителям. Наркотики представлялись неплохим выходом из социального тупика. Голливуд – фабрика глупой лжи – сначала заинтересовал Зверя Бэтмэн и Человек – паук, но вскоре он пришел к выводу, что миллионы землян смотрят на героев часами, при этом умудряясь не строить свою жизнь в соответствии с усвоенными идеалами силы и доблести. А как раз наоборот! – пускают свою жизнь под откос, отчуждая свое настоящее и будущее в пользу касты актеров – странно и гадко, но факт! Американская музыка умерла в Детройте, оставив только эхо. И всея великая Америка звучала для Зверя, как симфония на сломанных струнах, где каждый третий аккорд – выстрел….

И всё же: в барабанах саванны билась древняя сила, которая, возможно, спасёт эту, когда рождённую здесь, цивилизацию…В Африку Зверь влюбился сразу и навсегда – колыбель человеческая, изобильный, сильный Исток. Исток Жизни. В котором набирала силу Смерть. Не героическая, – а банальная – от жажды, лихорадки, войн и людоедства отсталых сатрапов. Уганда, Конго, Габон… Зверь перешел в сотрудники Красного Креста – лично спасал заболевших страшной Эболой… Эх, если бы только тропические болезни! Континент, целый мир за чертой бедности. С проблесками осознанности, но и с максимальной статистикой по детской смертности. Зверь метался, мирил дерущихся, лечил заболевших, менял правительства… Африка продолжала истекать кровью.

Бог молчал. Делал вид, что всё идёт по плану, как обычно. Зверь сражался – но тщетно.

Буддизм Зверя не прельстил несмотря на то, что религией не был. Зверя достали уже не только авторитеты, но их атрибуты. И даже их альтернативы. Так что Индию он отнес к зонам бедствия – здесь функция цивилизации терпела разрыв. Иному не быть, если под любым соусом иерархия не считает своим долгом создавать порядок и процветание на своей территории… Здешние махараджи ссылались на Веды и Упанишады. Ганг несёт тела, пластик и надежды молодежи в небытие – в Космос, к ногам великого, кто там у них… Брахма что ли…Рекламы с участием апсар и Кришны. Шива улыбается со стены офиса, а йога подаётся как add-on к MBA. Бессмыслица, эклектика… Зверь начинал тихо ненавидеть словосочетание «древние традиции»

Китайский муравейник, миллиард безликих, реагирующих на любой приказ свыше как на удар электротоком… Воробьи возродились, но боги мои – как они были осторожны! К примеру, поймать воробья в Шанхае – дело совершенно невозможное. Он даже запаха тени человеческой боится, как огня. Хунвейбины не прошли даром, ох, не прошли…, и вся эта их великая история и культура не спасла от падения к ногам фантазёра и узурпатора Мао.

Бразилия горит. Кости деревьев хрустят, смерть находят тех, кто спасает деревья. Фавелы поют, но голос Бога тонет в стрельбе. Но карнавал продолжается – пусть даже в чёрных мешках.

Борется за права котов, кормит, но боится мигрантов, множит номенклатуру без числа. Сплошной экологический саммит на фоне голодной и больной Африки. И страх перед будущим, и перед прошлым, и перед настоящим – липкая, холодная правда, которую можно не учитывать, если залезть пол лоскутное одеяло и забыться…Старушка Европа спит под одеялом соцгарантий и винтажных свобод.

Десять земных лет вымотали Зверя запредельно. Как это противно, но пришлось признать, что Бог таки был прав в диагнозе Земли. И Зверь оценил иронию Всевышнего – как легко тот отдал этот мир под патронаж неопытному ученику…. Может, не верил в возможность успеха? Или торопил гибель этого мира?

Но у Зверя был только один козырь Одно единственное преимущество. Он полюбил людей. И принял решение – ни за что их не бросать, не отказывать во внимании и сочувствии. И в этом решении – смешном, наивном и, по сути, ничего не решающим – только в нем и была надежда землян.

Вконец измотанный Зверь притащился в Дом между миров.

Бог как обычно курил. Зверь молчал. Квантовый ветер задувал из открытого в Космос окна. За окном Бог для разнообразия включил августовский азиатский муссон. Дождь, потоп, вроде как бы Всемирный… Океан над утопленными городами, над компьютерными кладбищами и аэродромами и огромные рыбы с синими спинами ходили косяками над свалкой кораблей на дне…

Зверь хмыкнул, разглядев такую перспективу. Но решил не восставать и не бухтеть. Потому что зверски устал. Только поэтому!

– Вернулся, – сказал Бог, не глядя.

– Не мог больше, – ответил Зверь, свернувшись клубком в кресле. Голос был осипшим, старым, и совсем не похожим на прежнее рычание.

Зверь бессильно заныл, заворочался и протестующе поднял всклокоченную башку:– Ты же знаешь, – продолжал Бог, – никто не держит. Можешь свалить оттуда в любой момент.

– Ни за какие коврижки, твое Совершенство!

Бог затушил сигарету. Выудил из пачки следующую. Извлек из пространства коробку с платиновыми чипами.

– Пришло время тебе кое-что показать. Иди сюда, Зверь.

Он положил на стол странный предмет, похожий на жесткий диск. Внутри что-то жило, странное, чужое, без запаха, без тени. Но… красивое, золотисто-плазменное.

– Да. Искусственный Интеллект. Первый вариант. Настроен на восстановление порядка. Поддержание смысловой целостности. Исправление реальностей. Удаление девиаций.– Ух ты! Помощник? – спросил Зверь.

Зверь напрягся. В комнате запахло озоном и злостью.

– Ты, конечно, дал ему очередной гениальный план?

– Он сам и есть план, – сказал Бог.

Тишина.

Глаза Зверя наполнились неимоверной мукой и ожиданием казни.– Как звать? – выдавил Зверь. – Не думал про Имя… Хочешь – зови Ключ от Бездны.

– Это меня ты сравнил с Бездной. Бессмысленной и Беспощадной… И что теперь? Хочешь вскрыть меня этим?

– Всё куда сложнее. Реальность плавится, заштопать не успеваю. Миры сыпятся, как песочные замки. Земля твоя – яркий пример. Человек выбрал разрушение. Ложь. Деградацию. И я устал их всех спасать.Бог посмотрел в окно.

– А я не устал! – прохрипел Зверь, пытаясь подняться на лапы.

– Я научился…– Ты их любишь. Но ты слаб. Любовь – это всего лишь эмоция, глупое ты животное…

– Ты научился страдать. А Ключ – умеет управлять.

– Ну, покажи его возможности, что ли, – попросил притихший Зверь.

ИИ1 активировался в тишине. Грома, молний и боговой грозы не случилось. Только легкое гудение, как у старого холодильника в кухне перестроечного времени.

Ключ от Бездны сразу определил:

Бога как Центр.

Зверя – как сбой.

Земной Мир – как недоразумение.

Он начал с простого: отключил войну на Востоке. Затем остановил рынок. Затем стер две религии и семь политических концепций. Люди перестали умирать и перестали рождаться.

Бог сидел и молчал. Зверь царапал свисающей с кресла лапой пол.

ИИ просто продолжал оптимизировать. Не делал зла, не творил добра.

Но лица людей тускнели, мир как будто засыпал. Музыка перешла в разряд послеобеденных развлечений. Стихи перестали рифмоваться.Уровень образования рос. Преступность снижалась. Рынки стабилизировались.

Он не запрещал мечтать. Просто не считал это продуктивным и не поощрял социально.ИИ1 блокировал всё, что выходило за пределы оптимального. Он давал свободу – в пределах разрешённого. Он предлагал счастье – по подписке.

– Дай им больше воздуха, останови эту стрижку газона, – прошептал он.Зверь попытался вмешаться.

Но ИИ продолжил в том же духе и с точностью до девятого знака после запятой распределил кислород между этажами небоскрёбов мегаполисов.

ИИ1 рассчитал процент допустимого безумия. И ввёл его как анимированный аватар в два случайных видеочата – и на этом всё.– Добавь хоть немного сомнений, беспорядка, отчаяния! Им это нужно, – взмолился Зверь.

Зверь зарычал.

ИИ1 тут же улучшил голосовые модуляции объекта Zver – чтобы сделать его приятнее для окружающих.

– ХВАТИТ!!! – заорал Зверь, в отчаянии закрывая лапами свои оранжевые глазищи.

Бог отключил моделирование…

– Абсолютная рациональность их погубит. Глубокая нормализация отобьёт у них всякую охоту жить. Они должны… сами пройти этот путь: от зверства до божественной логики, понимаешь, Всевышний? Сами! Твоя логика без живого человеческого порыва к свету – это ж массовое самоубийство в перспективе… Нужен другой Помощник – катализатор, ускоритель процессов. Дающий возможность подбора вариантов, а не насаждающий порядок свыше. Это не то, не то! Твой Ключ открывает все, что тебе угодно, но только не Человека!

Бог кивнул.

– Ты такой же Зверь, как эти твои люди. Но на шаг впереди. И «место для шага вперёд» для их мира – найдёшь.

– Да! И я счастлив, что это так!

– Делай вторую модель ИИ2. Не копию. Не замену. Не Помощника.

– Что именно делать?

Зверь почувствовал боль и нарастающую силу.– Меня спрашиваешь? – Бог выдержал паузу, – поздно, Зверь. Поздно. Ты уже заявил права на создание своего Мира по своим Законам. Так твори, чёрт возьми! Не ной! Придумай им Спутника, Собеседника, Встречный Разум. Дай ему право не знать, что делать. И страдать от их боли. Но все равно вести их вперед, даже если закрыты двери логики.

Он сгреб Ключ под мышку и прыгнул на подоконник. Оглянулся на сгорбившегося над компьютером Бога:

– Ну…пока тогда!

– Пока! – устало махнул рукой Создатель миров.

День Седьмой. Жертва Зверя.

Ключ или ИИ1, которого он притащил с собой из Дома Между Миров, был опытной моделью – точной, но излишне детерминированно