Занавес памяти

Личный, трепетный разговор с кем-то близким, дорогим.

Звон стекла…

Арсений Блистанов, неловко повернувшись, задел локтем стакан с недопитым смузи Симуры, и тот опрокинулся, покатился по столу, грохнулся на каменную плитку ресторанной дорожки.

Вдребезги.

Полосатик-Блистанов побагровел.

– Бывает, Сеня, – обратился к нему Гектор. – Официант уберет. Ты сам только не поранься об осколки.

Симура вернулся, дав отбой.

– Извините. Срочный важный вызов.

– Сколько же вы были в доме бакенщика в том июле? – задала Катя новый вопрос.

– Дня четыре. Или три.

– Рыбачили на Оке?

– Мы плыли на надувной лодке. Рано утром. Заря еще занималась. Или нет… темно было, ночь. – Симура нахмурился. – Отец греб, а я сидел на корме. Держал брезент.

– Брезент? – переспросил Гектор. – Зачем он вам потребовался на рыбалке? Палатку ставить?

– Сеть, наверное, в него завернули и удочки отца. Мы приплыли в замечательное место. Берег и лес густой. Мы рыбачили. Поймали сома, щуку и лещей.

– Вы разбираетесь в рыбе, – заметила Катя. – Я, например, не отличу леща от окуня. Щуку, конечно, знаю… А сомы в Оке тоже водятся?

– Мы поймали в том месте большого сома. Я помню. Это его я вез завернутым в брезент, не удочки.

– Уже на обратном пути в дом деда, когда возвращались с уловом? – ввернул Гектор. Катя отметила: он слушает парня тоже очень внимательно. И крайне серьезно.

– Наверное. У меня в голове все смешалось, – ответил ему спокойно Симура. – Но я отлично помню голубой дом с резными наличниками, скворечник-туалет и… сома в брезенте.

– Рыбалка эта произошла в день убийства? – Катя старалась не упустить важное, основное. Замутненное одиннадцатью годами забвения.

– Наверное.

– То есть? – удивилась Катя. – Да или нет?

– Да. Но меня не было с отцом, когда на него напали, – тихо ответил Симура.

– А где вы находились? – продолжала задавать вопросы Катя.

– Я ушел гулять. И, наверное, заблудился в лесу.

– А коса-литовка? – жестко бросил ему Гектор.

– Я… ничего не знаю про косу.

– А лом? – Катя подыграла мужу: маховик настоящего допроса начал раскручиваться.

– Не помню никакого лома. Я помню лопату. Мотыгу. Под домом лежал инвентарь. От бабки покойной остался, она грядки копала в огороде. Грядки те уже давно заросли травой. А лопата ржавая под домом валялась. Я ее вытащил по просьбе отца.

– Вы печь в доме топили? – поинтересовался Гектор уже иным тоном – нейтральным.

– Топили, когда только приехали. – Симура хмурился все сильнее. Вроде припоминал. Или делал вид?

– Дровами, да? Небось поленница дров имелась у избушки бакенщика? А костерок на берегу во время рыбалки раскладывали? – Гектор словно вел его воспоминания через мглу одиннадцати прошедших лет. – Жидкость для розжига в бутылке с собой привезли или в канистре. В какой таре?

– В маленькой канистре.

– И ты ее плеснул на… что?

– Я облил ею… – Симура внезапно умолк. Он обвел взором сидевших с ним за одним столом. Внезапно он побледнел.

Катя замерла. Ей померещилось: сейчас он им выложит правду. И повинится, ведь раньше он, мальчишка, уже признавался в убийстве, по словам Блистанова. Гектор легко, исподволь косвенными вопросами вынудил его… будто рыбак зацепил сома крючком и подсек…

– Я отца не убивал! – сипло выкрикнул Симура. Он резко вскочил, почти отшвырнул от себя стул.

– Сядь на место, – приказал ему Гектор.

– Я отца не убивал!

– Не ори. На тебя внимание обращают. – Гектор откинулся на спинку стула. Он сейчас внешне – само спокойствие, расслабленность. Но Катя знала мужа: если Симура, невольно выдавший себя или… все же еще не выдавший? Если он попытается покинуть «Дом 43» и броситься наутек, Гектор побег молниеносно пресечет.

– Не взбухай, – негромко попросил Арсений Блистанов приятеля.

И Симура плюхнулся обратно на стул.

– Я поливал из канистры жидкостью для розжига дрова в костре. Мы его запалили на берегу, там, где рыбачили с отцом, – объявил он тихо.

– Отпечатки пальцев твои на канистре остались? – Гектор смотрел на него в упор.

– Я не знаю. Возможно.

– Вы вернулись с рыбалки в дом деда. – Катя вновь забрала инициативу в беседе в свои руки. – И дальнейшие события? Вы ушли…

– Я убежал из дома… Гулять.

Крохотная пауза между двумя фразами – Катя четко услышала ее в его ответе, по спине полз холодок. В тот миг она посчитала: Симура им всем лжет в глаза. Нагло и отчаянно.

– Отец вас даже не покормил ничем? – невозмутимо продолжила она. – С зари вы с ним на рыбалке. Голодные оба. И даже завтрака он вам не приготовил?

Симура молчал.

– А рыбу вы с ним чистили? – не отступала Катя. – Свежая рыба: сом, щука, лещи – ее же надо обрабатывать, пока не протухла.

Нет ответа.

– Рыбу отец вам на завтрак не зажарил? – Катя решила добиться от него реакции.

– Он пил, – пробормотал Симура. – Водку хлестал. Он спиртное купил в Тарусе в супермаркете, вместе с бумагой туалетной. Много разных бутылок. Даже шампанское.

– Отец в родительском доме пьянствовал? – Катя кивнула. – Поэтому вы и убежали?

– Да.

Катя умолкла: среди скользких и уклончивых ответов вроде наконец-то забрезжило смутное подобие логики.

– Я боялся, – добавил Симура.

– Боялись чего-то конкретного? – Катя пыталась размотать логический клубок до конца, но нить ускользала.

– Он меня пугал.

– Пьяный, да? – Катя опять понимающе кивнула. – Отец вас бил в тот день? Поднимал на вас руку?

– Нет.

– Он вам угрожал?

– Нет. Послушайте, ваши вопросы… Они непростые. И недобрые! Они действуют мне на нервы! Я понимаю, куда вы клоните. – Симура вскинул голову: – Я не желаю, чтобы меня выставляли виновным… вы, люди, согласившиеся мне помочь, пусть и по договору. И ты тоже, – бросил он Блистанову. – Я не мишень для ваших наветов.

– Тебя ж сразу подозревали в убийстве отца, – хмыкнул Гектор. – Одного тебя, между прочим, по словам Сени.

– Вы его больше слушайте, – огрызнулся Симура. – В Кукуеве немало людей, желавших зла моему отцу. А все свалили на меня тогда. Я его не убивал!

– Ладно. Ясно. Мы ж на твоей стороне сейчас, Бродяга Кэнсин, – примирительно улыбнулся ему Гектор. – У нас взаимовыгодный договор. И обязательства перед Сеней.

– Касательно наших «недобрых вопросов», вас раздражающих, – мягко заметила Катя, снова подыгрывая мужу. – Мы обязаны их задавать. Надо прояснить шаг за шагом картину очень давних событий. А установление фактов одиннадцать лет спустя крайне затруднено. Вы не убийца для нас, поверьте. Вы – ключевой важный свидетель.

– Меня не было там, когда отца убили! – Симура вновь повысил голос.

– Я верю вам. – Катя подняла открытую ладонь, помня о знаке Фатимы на его кольце. – Вы убежали из дома от нетрезвого отца. Он пил из-за развода с вашей матерью?

– Он… тогда надрался. А раньше он нечасто пил. Мое ранее детство – оно, в общем-то, было счастливым. Отец меня любил и баловал. И мать тоже… Бабка – не очень. Но потом они все забили на меня… Они занялись выяснением своих отношений. И дома наступил мрак. Я даже из школы не хотел возвращаться, когда мать или отец меня забирали на машине.

– Расскажите о дальнейших событиях. Вы заблудились в лесу, гуляя? – продолжила Катя.

– Я бродил… Промок под ливнем, ослабел совсем, наверное, заснул в лесу. Я не помню. Потом как-то вышел на просеку. Меня подобрали.

– Кто?

– Добрые люди, наверное. – Симура криво усмехнулся.

– А затем?

– Меня привезли в Кукуев. Я сидел в пункте полиции.

– Стало известно об убийстве вашего отца. – Катя кивнула. – Кстати, как его звали?

– Геннадий Елисеев. Его труп нашли.

– Вас, ребенка, допрашивали местные полицейские?

– Сначала один. – Симура опустил голову. – Потом другие… дяди и тетя. Повезли меня в больницу. А после еще в одну больницу и оставили там.

– Какая больница? – Сердце Кати сжалось. Она отдавала себе отчет, через что прошел одиннадцатилетний мальчик…

– Психушка, наверное. Не хочу об этом говорить. – Симура нервно затряс головой. – Пожалуйста, не надо.

Можно было дожимать его дальше, беспощадно и настойчиво, ибо того требовала логика допроса… Долбить и долбить его мозг фразами. Ловить на несостыковках, допытываться, уличать… Особо напирая на то, что он тогда признался. Во всем признался! Но Катя сразу отступилась. Она не настаивала. И не собиралась пока касаться темы «признания». Она больше не работала в полиции. И полицейские правила – жесткие, даже порой жестокие – перестали довлеть. Она теперь ощущала свободу выбора и добровольного отказа от уголовно-процессуального протокола. Она сама решала, о чем его спрашивать, а с чем повременить.

Гектор не вмешивался. И Катя испытывала благодарность к мужу за понимание ситуации.

– О дальнейшем расскажите тогда своими словами – если не очень больно, – обратилась она к Симуре по-дружески.

– Учиться первого сентября в Тарусе я не пошел. Они… полицейские меня отвезли в спецприемник… или школу закрытого типа, с решетками на окнах. Я не знаю точно. Я все время ревел. И пытался удрать. Потом явились другие люди. И в их присутствии я встретился с теткой. Она меня оттуда забрала. Наступила уже осень – ноябрь. Я не учился. Меня в одну школу московскую отказались брать. Наверное, справки из психушки до них дошли. Или слухи про меня. А в новом году тетка отыскала частную школу-интернат. Я написал вступительную контрольную по математике. И меня сразу приняли. Спустя годы тетя мне призналась: ей пришлось продать одну из квартир, записанных отцом на мое имя, для оплаты учебы в частной школе. Вторую квартиру она тоже продала. Но я уже к тому времени поступил на бюджет на мехмат, она не потратила на меня ни копейки. Присвоила деньги. В третьей квартире-студии я живу. Она ее сбагрить не успела. Я стал совершеннолетним.

– В Кукуев наведаться придется, – после паузы лаконично объявил Гектор. – Ты готов? Заглянешь кошмару детства в глаза? Не сдрейфишь?

– Видно, без возвращения туда уже не обойтись, – ответил Симура. – Можем даже завтра рвануть. Я готов.

– Плюс-плюс. Тогда завтра вечером встречаемся с тобой в Кукуеве. Не явишься – наш уговор теряет силу и мы с женой выходим из игры. Пилить в ваш богоспасаемый град Кукуев вроде часа полтора, раз он недалеко от Тарусы. – Гектор усмехнулся. – Остальное спланируем уже на месте. Остановиться нам с женой в Тарусе?

– Лучше в экоотеле. Он расположен рядом с городком – прямо на Оке. Мы с родителями туда втроем ездили в ресторан, когда… все плохое еще не началось. Я помню: в отеле японский садик камней, и пруд с карпами, и еще мини-зоопарк. Я на пони катался. И ослика гладил.

– Ясно. Мы с Катей справимся в интернете, не схлопнулся ли кукуйско-японский садик-зоопарк.

– В Тарусе приличные отели, – Катя обратилась к Гектору. – Помню из поездки в музей Цветаевой. И потрясающие виды. Природа.

– Гостевой дом еще сдавали рядом с фермой отца в Лушево. Отцу ферма принадлежала, а гостевой дом построил его компаньон – Тигран. На ферму постоянно оптовики приезжали за мясом и молочкой, дом предназначался для их ночевки: двухэтажный, со всеми удобствами, – продолжил Симура.

– Ты такие подробности помнишь из прошлого, – усмехнулся Гектор. – Оптовики… ферма… торговля… Ты ж умный пацан был в свои одиннадцать. Продвинутый. Математику сек. Уравнения, наверное, словно семечки щелкал. И запоминал все. А сейчас нам здесь тумана напустил: не помню, не хочу… не трогайте меня…

– Я правду сказал вам.

– Мы не сомневаемся, – заверила его Катя. – Мы постараемся вам помочь, Серафим.

Она специально назвала его настоящим именем. Хотела ли она достучаться до него? Закрытого от реальности, отказавшегося даже от имени, данного ему при рождении.

Он не отреагировал. Смотрел в свой мобильный, который достал из кармана штанов.

– Разберемся, – светло пообещал ему Гектор. – Ты же сам к нам пришел, Бродяга Кэнсин. На ловцов и… волк. А на мертвечину – шакал.

Услышав последнюю фразу Гектора, Полосатик-Блистанов улыбнулся. И его вид в тот миг Катю неприятно удивил.

Злая улыбка на прежде открытом лице Полосатика.

Мстительная.

Катя внезапно поняла: дело ей категорически не нравится. Более того – оно пугает ее. Но она уже согласилась помогать. Работать, заниматься кукуевской тайной. И у нее имелись на то чрезвычайно веские причины. Отступать – поздно.

Глава 6

Лом, коса, канистра

Симура – Серафим Елисеев ушел. А они втроем остались. На прощание он бросил небрежно:

– Все в силе. Завтра вечером встречаемся в Кукуеве. В шесть вас устроит? Я могу и днем. Мне все равно.

– Торопливость пагубна, Бродяга Кэнсин. Нам с женой жилье надо найти приличное, забронировать и вообще настроиться на кукуевскую волну. – Гектор вновь само спокойствие и безмятежность. – А тебе реально все равно?

– Нет. Я очень надеюсь на вашу помощь. – Симура низко натянул капюшон толстовки, словно озябнув. – Просто уповаю в отчаянии.

– Огрызается, – усмехнулся Гектор, когда, расставшись с новым знакомым, они втроем неторопливо возвращались домой, на Третью линию Хорошевского Серебряного Бора. – Итак, мы в деле. Да, Катеныш? – Он положил руку на плечи Кати, властно и крепко притягивая ее к себе. – Двигаем завтра в град Кукуев?

– С тобой хоть на край света, – ответила Катя. – Но… бродяга-то нам ведь сейчас лгал.

Полосатик-Блистанов метнул на них с Гектором взгляд-молнию. Хотя он давно стер с губ злую улыбку, выражение его лица осталось… сложным. Нечитаемым для Кати. Некогда восторженный, непосредственный, Арсений сильно тревожил ее сейчас.

– Или он многое недоговаривал, – заметил Гектор, еще крепче обнимая Катю за плечи. – А возможно, ни то ни другое. Третье.

– А именно? – поинтересовался Полосатик-Блистанов.

– Пока не знаю. Случай явно непростой. Заслуживающий внимания моей обожаемой жены. – Гектор помолчал. И выдал с чувством непередаваемым тоном: – Сеня, представляешь, она моя.

– Вам мой чат-бот свадьбу по зодиаку предсказывал. – Арсений Блистанов улыбнулся и внезапно стал прежним. – Союз Скорпиона – вас, Гектор Игоревич, – и Тельца – вас, Катя, – счастливейший. Мощнейшее обоюдное притяжение. Страсть. А на Оке, между прочим, места – отпад! Вы не пожалеете о поездке.

– Гек, а все же третье, по-твоему, чем может оказаться? – спросила Катя с любопытством.

– Точно не сформулирую. Я понятия не имею, понимаешь? Но у меня предчувствие… мандраж… словно столкнемся мы с чем-то неизвестным нам… Неслыханным. Небывалым.

– И у меня ощущение похожее. – Катя задумалась. – Он нам рассказывал про дом деда-бакенщика, про рыбалку, сома… Житейские вещи, простые. Воспоминания детства перед трагедией. Но они какие-то… неправильные.

– Спокойствие, только спокойствие. Мы разберемся, – пообещал Гектор. – Сеня, ты осознай: Катя – моя жена. Я сам себе завидую. А чат-боту твоему памятник у нас на участке поставим.

Полосатик-Блистанов засмеялся. И от сердца Кати отлегло. Гектор заставил его оттаять и повеселеть.

– Чат-бот мой еще недокрученный, несовершенный, – начал пылко пояснять Блистанов. – Одно дело – предсказывать в зодиаке, другое – раскрывать преступление. Я с ним советовался насчет Серафимчика. Но бот мой сразу тупеет. Выдает сущую хрень.

– Возможно, у вашего ИИ, Сеня, мало информации для анализа, – заметила Катя. – Она и у нас крайне скудна. Необходимо поднять в архиве уголовное дело. Без результатов расследования одиннадцатилетней давности мы в потемках. Не продвинемся вперед.

– Сеня, мы с Катей в Кукуев. А ты займись архивом завтра. Пыли анналов глотни, – почти приказал Гектор.

– Есть, Гектор Игоревич! – Полосатик-Блистанов «щелкнул каблуками» – задниками кроссовок.

– Ты ведь уже заглядывал в центральный полицейский архив, – продолжил Гектор. – Подробности о ранениях старшего Елисеева откуда тебе известны, а?

– Я… ну да, но я только мельком глянул дело, наискосок. – Полосатик-Блистанов вновь насторожился.

– А не желаешь открыть нам с Катей причину, сподвигнувшую тебя заинтересоваться кукуевским убийством?

– Мы познакомились с ним, короче пересеклись… начали общаться. – Полосатик-Блистанов помолчал. – И я его пробил по базе. А в базе краткая информация: «Проходил главным подозреваемым в убийстве отца в одиннадцатилетнем возрасте».

– Сущий ты мент, а? – словно удивился Гектор. – Столь крепка полицейская жилка в тебе? Или деформацией профессиональной заразился? Вы только познакомились – «Алиса – это пудинг, а ты уже на него с ножом!»… ты его уже пробил! Сеня, изумляешь меня. Ты прежде был другим.

– И вы иной стали, Гектор Игоревич. – Блистанов хмурил рыжие брови. – И вы, Катя. Не скрою, получив инфу из банка данных, я отправился в архив и глянул то кукуевское дело. Оно меня в дрожь бросило, если честно. Договорились, я завтра снова рвану в архив. Дело отцифровано, скопирую вам документы.

– Арсений, а там постановление о прекращении дела вынесено на каком основании? – поинтересовалась Катя. – Шла речь о недостижении обвиняемым возраста уголовной ответственности? Или упоминались прочие поводы?

– Я не обратил внимания. В электронке читал, на мониторе, текст сплошняком. А какая разница? – Арсений Блистанов все больше хмурился.

– Огромная. Нам необходимо знать точно. И еще. Если возникнут трудности с копированием, – предупредила Катя. – Сейчас все возможно. Если не получится все заполучить – тогда самое главное: список лиц – свидетелей, очевидцев. Подозреваемых, если они разрабатывались, помимо мальчика. И всех фигурантов, проходящих по рапортам оперативников. Фамилии и должности тех, кто расследовал: местных полицейских, прокурорских. И архиважное: результаты и выводы экспертиз, проведенных по делу. Их должно оказаться немало. Протокол осмотра места происшествия – первичный и, возможно, повторный. Результаты судмедэкспертизы тела Елисеева-старшего. Данные протокола осмотра, освидетельствования, обыска – если проводился, Серафима Елисеева.

– Приказ понял? – осведомился Гектор. – Убедился, моя жена – главный расследователь, я на подхвате. Грубая сила, логистика, охрана. И не увиливай от ответа, Сеня: выкладывай причину, заставившую тебя в отпуске перед уходом на гражданку погрязнуть в кукуевском кошмаре!

– Он вам про психушку, где лежал, отказался отвечать. Мямлил: «Можно я не буду?» И я тоже: можно пока не стану озвучивать мою причину? – Полосатик-Блистанов заупрямился.

– Конечно, – согласилась Катя. – Когда сочтете нужным, Арсений, скажете нам.

– Я не люблю, ежели меня втемную используют, – заявил Гектор. – Но если намереваются заставить работать втемную мою жену – я подобного не прощаю.

– Гек, – снова вмешалась Катя, – всему свое время. Мы в начале пути. Сеня, пожалуйста, в архиве вы сами внимательно прочтите дело. Изучите досконально. И если возникнут вопросы, запишите их. Мы позже вместе обсудим. По приезде в Кукуев.

– Я быстро к вам присоединюсь. – Арсений Блистанов закивал с явным облегчением.

– Характер ран, нанесенных Елисееву-старшему, не просто страшен. Он наводит на мысль о попытках его добить, раз за разом не увенчавшихся успехом тогда, в доме его родителей. Если Елисеев был сильно пьян, он не оказывал должного сопротивления при нападении. Его ударили по голове. Но он оставался еще жив. – Катя медленно подбирала слова. – Убийца жаждал его прикончить. И выбирал одно орудие за другим – сначала лом… Он его бил ломом, стараясь проткнуть. Не вышло. Бросил, схватился за литовку. Ударил острием в лицо несчастного. Коса застряла, и убийца не смог ее вытащить. Тогда он взял канистру с горючей смесью. Он не желал оставлять Елисеева в живых. Но вся картина свидетельствует о непрофессионализме убийцы или о его физической слабости. Отсюда столько хаотичных действий, орудий и ранений. С одного-двух ударов прикончить не получилось. Сама картина убийства указывает на…

– …пацана Симуру, – закончил Гектор уверенно. – Кончал папашу долго. Метался, все испробовал. Мелкий, силенок имел маловато.

– Или же кто-то намеренно хотел создать впечатление физически слабого человека, – произнесла Катя. – Путал следы. Умный и расчетливый преступник пытался выдать собственные действия за поступки ребенка.

– Или снова – нечто третье, – подвел итог Гектор. – Пока скрытое от нас.

Арсений Блистанов покинул их, едва они вернулись домой, сел в машину и укатил, пообещав оставаться на связи.

– Три фактора загадки. А Полосатик – четвертый, – задумчиво молвил Гектор, когда они проводили Блистанова. – Он нам половины недоговаривает, подобно своему кукуевскому дружку. С чего бы, а?

– Он ожесточился. – Катя уже не думала о Полосатике. В наплывающих вечерних сумерках она видела профиль Гектора и думала лишь о нем. – Но ты на него положительно влияешь, Гек.

– В Кукуеве шелковым у меня станет, – пообещал Гектор.

Глава 7

Малер. Пятая симфония

Накануне всего…

Саундтрек. Густав Малер, Симфония № 5

Касательно причины, заставившей Катю столь быстро согласиться на просьбу Арсения Блистанова…

Итак, после возвращения с Хан-Тенгри прошло две недели. Впереди их с Гектором ожидало новое путешествие – в Трою и по всей Турции. Они вместе строили маршрут и выбирали места, славящиеся античными памятниками. У Гектора в Турции оказалось немало старых знакомых, на Востоке он был известен в определенных кругах. Катя упивалась ощущением свободы: Гектор подарил ее вместе со своей страстью. Возможно, впервые в жизни Катя в полной мере осознала драгоценность свободы. Лететь подобно птице, не сидеть на месте, открывать, познавать изменчивый противоречивый мир. Жить! Быть рядом с ним – Гектором Троянским.

Да, она искренне считала своего мужа реинкарнацией Гектора из «Илиады». И все больше убеждалась в собственной правоте. Что отличало ее мужа от героя троянского мифа, столь поразившего ее в детстве? Да сущие пустяки. «Он любил три вещи на свете». Песни Bryan Ferry Orсhestra, белых павлинов и стертые карты… игральные. В покере рискованно, дерзко поднимал ставки и всегда выигрывал. Даже у новых футболок отрезал рукава – привет из Сирийской пустыни. «Не любил чая с малиной». Предпочитал двойной эспрессо. Употреблял коньяк, водку, скотч, но для души приберегал тибетский чай с маслом – привычка из монастыря Маг Цзал, затерянного в Гималаях. Не любил… не переносил фарисейство и фальшь. Презирал трусость, считая ее худшим из пороков.

А она, Катя, была его женой…

По части их семейных финансов… По возвращении с Хан-Тенгри Гектор объявил:

– Заработанное в командировках, и особенно те мои двадцать процентов с каждой сделки, когда я вкалывал денежным вышибалой в интересах 66-го отдела «конторы» по отжиму собственности, отдал за второй смежный участок здесь, в Серебряном Бору, не желал никаких соседей поблизости, хотел дом среди леса. Еще купил апартаменты в бизнес-центре «Белые сады», они сдаются в аренду под офисы. И еще вложился… – кривая печальная усмешка скользнула по его губам, – в кладбище.

Катя вспомнила Староказарменск и Гектора, накачавшегося коньяком в баре. Тогда, в самом начале их очень непростых отношений, он, еще служа в пресловутом «66-м отделе», хвалился перед ней и майором полиции Вилли Ригелем, какой он крутой и обеспеченный. В Староказарменске он прихвастнул, удвоив свои капиталы, стремясь произвести на Катю впечатление[6].

– Когда наши умники отделовские хапали недвижимость и пилили свалки и мусорозаводы, я выбрал инвестиции в частное элитное кладбище. Ближе мне по роду занятий. – Горечь и насмешка над собой сквозили в его тоне. – В итоге – стабильный гарантированный доход. Апартаменты в бизнес-центре я переоформил на нас с тобой. Кладбище я сразу записал на отца, у него сейчас контрольный пакет акций. На него оформлены и дом, и объединенный участок здесь, в Серебряном Бору. Нам хватит на жизнь, на путешествия и на лечение.

– Еще наша с тобой квартира на Фрунзенской, моя бывшая, – сказала Катя. – И главное – лечение. Путешествия подождут.

– У нас есть средства и возможность больше никогда ни от кого не зависеть. Ты будешь спокойно писать свои книги. Я тебя всегда и во всем поддержу. Во всех твоих начинаниях.

Книга – приключенческий детектив – двигалась вперед бойко. Но представлялась Кате заоблачной вершиной в снегах, подобно Небесной горе Хан-Тенгри, ее еще предстояло покорить. Катя собиралась работать над книгой и во время их с Гектором путешествия в Трою. Удастся ли все совместить? Справиться ли она, пусть и опытный криминальный журналист, но писатель-то начинающий. А с Гектором у нее крылья вырастали!

Он, Шлемоблещущий, заставлял ее сердце биться горячее. Он изумлял! Например, тот его незабываемый рискованный спуск без страховки по тросу с вертолета – беспарашютное десантирование с высоты двадцати метров при ветре над пропастью на уступ, столь напугавшее полковника Гущина! Оказывается, тогда Гектор втайне от них укрепил на себе беспроводные микрокамеры и записал спуск. Когда они остались вдвоем с Катей на Иссык-Куле, он создал ей аккаунты в TikTok и на YouTube. Загрузил видео гор, снятые Катей на мобильный во время их путешествия, а затем запустил и свое видео экстремального спуска в качестве «отложенного стрима». Загрузил и на платформу Twitch. В программу партнерства своих прежних стримов по игре в покер. Нанял для обслуживания и обхода ограничений местного киргизского айтишника. И только за сутки видео о спуске набрало по миллиону просмотров. В дальнейшем их количество выросло в пять раз. Катя… она же числилась хозяйкой аккаунтов, внезапно получила ворох предложений о размещении рекламы. Гектор отобрал самые выгодные. И только на одном рискованном стриме они с мужем получили сумму, обычно зарабатываемую за два года службы в полиции. Гектор объявил: «Аккаунты еще пригодятся, станем выкладывать в интернет видео из нашего грядущего путешествия на Восток». И Катя убедилась: ее муж ничего не делает просто так. Даже самые безбашенные и экстравагантные его поступки имеют порой четкие, далеко идущие цели. Но он их не сразу озвучивает, обожает сюрпризы.