Где ты, мое "Я"

Елена Уренская

Где ты, мое "Я"

 Если бы кто- то сказал Свете раньше, что она безумно, безоговорочно способна влюбиться в 44 года, она бы и слушать не стала такой бред. И так как она чувствовала себя почти всегда замороженной рыбой, то удивление никак бы внешне не проявлялось, как и другие чувства. Она бы сказала с обычной бесцветной интонацией «я удивлена», сама бы не поверив своему тусклому удивлению. Она жила по инерции, как зомби, это началось еще до смерти мужа.

 Вадима не было в живых почти четыре года. В это до сих пор не верилось. Света по привычке варила большую кастрюлю борща, на утке. Она не любила сладковатый утиный привкус бульона, ей не нравились жирные звездочки на половнике и крышке, но она не могла взять и начать варить другой на вкус борщ. Вадим признавал борщ только на утке, как было принято у них в семье. Он долго учил Свету готовить их семейный борщ, с «правильным» вкусом. Она научилась добавлять в него стручковую фасоль только через пять лет совместной жизни. Вот теперь фасоль можно не добавлять, но тогда порядок в жизни нарушится еще сильнее. Нет уж, привыкла за двадцать лет к сладковатому вкусу борща, хоть и не полюбила, так пусть хотя бы что- то останется прежним. Самый большой отрезок ее жизни был связан с Вадимом.

Они познакомилась очень интересно, «как в романе», говорила пожилая соседка Светиных родителей, которая с удовольствием выспрашивала у молодой Светы подробности ее знакомства. А знакомство и, правда, произошло интересно и неожиданно.

На дне рождения подруги Свете стало очень жарко в маленькой, переполненной молодежью комнате, захотелось глотнуть свежего, морозного воздуха, сделать хоть глоточек, а потом продолжать дышать запахом разгоряченных тел, смешанного с запахом остывающей еды, духов и табачного дыма. Света подергала тугую ручку балконной двери, поборолась с ней, сдалась и стала искать решение.

«Саша, открой мне балкон», – попросила она своего однокурсника. Но Саша, воспитанный мамой и бабушкой, привыкший надевать шарф на шею и теплые носки, категорически отказался выполнять такую безумную просьбу. Он основательно привел рациональные доводы в доказательство того, что разгоряченным девушкам не следует выходить в одной блузке на балкон, а уж тем более, когда они находятся под влиянием алкоголя. Таким девушкам грозит воспаление легких, или боли в ухе. Поэтому Свете надо не пить больше алкоголь, не танцевать, а спокойно посидеть и остыть.

 Доводы были такими разумными и логичными, что внутри Светы все взбунтовалось против них, на заснеженный балкон захотелось прямо нестерпимо, хотя бы в пику этому зануде. Света решительно встала, схватила в полумраке первого попавшегося парня за руку и прямо потребовала открыть ей балкон.

 Тот сначала как будто опешил, но, потом, поймав в мелькающем луче разноцветных огней облик девушки, охотно отправился, не только открыл балкон, но и постоял за компанию на морозном воздухе. Потом как- то само собой возникло провожание до Светиного дома, последующие встречи, знакомство с родителями, перспектива свадьбы.

Впоследствии выяснилось, что       Вадим старше на семь лет, разведен, в другом городе у него подрастал сын, по которому безумно скучали родители Вадима. Светиным родителям Вадим понравился сразу, серьезный, спокойный, солидный. Брак они одобрили безоговорочно.

Серьезной подготовкой к свадьбе занимался сам Вадим и Светины родители. Они обсуждали детали, планировали, подсчитывали. Свету к этому серьезному вопросу не допускали. Дите еще, что от нее разумного можно ждать?

 У Светы было красивое платье, в выборе которого Свету участвовать не допустили. Сама свадьба запомнилась Свете веселым праздником, но она чувствовала себя на нем скорее гостьей, чем хозяйкой. Торт и веселые конкурсы были для нее такими же неожиданными, как и для всех остальных гостей. Это особенно подчеркнула Светина мама: « Видишь, сколько мы с отцом сделали для твоего праздника!». Свете стало привычно неловко и стыдно из- за того, что родителям пришлось тратить деньги, время и усилия на организацию торжества для нее. Она сразу ощутила себя виноватой за это, съежилась, притихла. Стало неуютно на душе. На этом праздник закончился.

 Началась семейная жизнь. Вадим уже имел негативный опыт жизни с женой. Поэтому он сразу начал озвучивать Свете условия будущей счастливой совместной жизни: никаких подруг, это потеря времени, ктому же сплошные сплетни. Никаких сериалов, глупое и напрасное времяпрепровождение. В гости ходить только вместе, по одному никуда не ходить, потому что они семья. Подруг в дом не приглашать, пустые разговоры. Фильмы смотреть вместе.

Света не знала, как правильно жить с мужем, поэтому соглашалась со всеми его требованиями. Вадим очень убедительно рассказывал, что их жизнь с женой разладилась именно вследствие частого прихода в гости подруг, которым жена должна была уделять время в ущерб голодному мужу. Вместо совместного просмотра интересных фильмов он должен был терпеть слезливые сериалы. Так, постепенно, ссоры становились все чаще. Сыну жена уделяла времени все меньше, беспорядок в доме нарастал, и, в конце концов, Вадим принял решение расстаться, несмотря на горячую любовь к сыну.

Когда Вадим говорил о сыне, на его глазах блестели слезы. Ему нелегко далось расставание. Света жалела его. Она обещала ему не приглашать в дом подруг, не смотреть глупые сериалы, не ходить в гости без него. Ведь у нее нет секретов от мужа! Она никогда не станет обсуждать своего мужа с подругами, Вадим может не беспокоиться об этом. Тем более, жаловаться на него чужим людям.

Света искренне верила, что любые недоразумения следует обсудить и вместе придти к компромиссному решению. Ее слова успокаивали и убеждали Вадима. Он не уставал повторять, как ему повезло найти такую понимающую, мудрую жену, и это несмотря на ее молодой возраст.

Родители Светы редко хвалили ее, даже за явные успехи. Или мама добавляла к похвале примерно такое: « Да, в школьной олимпиаде по химии ты победила, но это не тот уровень, которым следует гордиться. Вот если бы это была городская олимпиада, тогда я бы тобой точно гордилась». И Света привыкла к тому, что от нее все время требуют новых достижений, что она никогда не дождется похвалы от строгой мамы. Поэтому удовлетворение Вадима ее поведением было настолько приятным и новым, что у Светы даже щеки покрывались легким румянцем от его приятных слов, от похвалы.

Нужно ли говорить, что она делала все только при полном одобрении Вадима. Его довольство ее поведением проявлялось в словах похвалы, Света на глазах расцветала от них. Она заранее подробно выспрашивала Вадима, как правильно готовить его любимые блюда, какой порядок он хочет иметь в доме, старалась делать все в доме в соответствие с его предпочтениями, гордилась собой, испытывала неимоверную радость, когда получала одобрение мужа.

Это было так важно для Светы, что она вскоре начала спрашивать его мнение по любому поводу, не делала малейшего шага без его одобрения. Ей было важно, чтобы Вадим кивнул головой в знак одобрения, ласково посмотрел на нее, похвалил за то, что она все делает правильно. Правильно – значит полностью в соответствие с его предпочтениями.

 Если бы у Светы спросили, что ей важнее – свои желания или похвала мужа, она бы не задумываясь выбрала похвалу мужа.

Родители расценивали ее школьные успехи и достижения в университете как само собой разумеющееся. Напротив, они ругали дочь за то, что она в чем- то не оправдывала их ожиданий. А муж ласково смотрит, хвалит за домашний порядок , вкусную еду. Ну как тут не стараться! Да, по большому счету, у нее самой нет особых предпочтений ни в еде, ни в быту. Она легко подстроилась под желания и предпочтения Вадима. Главное, чтобы не ссориться, тем более по пустякам.

Родители Светы во всем поддерживали зятя, серьезного, спокойного, рассудительного и имеющего жизненный опыт. Поэтому при встречах мама Светы повторяла, что к просьбам и пожеланиям мужа надо прислушиваться, подстраиваться под него, не упрямиться, не капризничать. Света привыкла во всем слушаться маму, ее слова оставались для повзрослевшей дочери таким же приказом, как в детстве. Поэтому если у нее и появлялось иногда несогласие с пожеланиями мужа или внутреннее сопротивление, она быстро гасила в себе эти чувства. Даже ругала себя за это. Одного того, что мама считает действия и просьбы Вадима правильными, было вполне достаточно для Светиной капитуляции.

 По выходным молодые ходили в гости к родителям, по очереди, чтобы никого не обижать. Света старалась понравиться маме Вадима своей хозяйственностью, покладистостью, заботой о муже. Похоже, ей это удалось. Вадим у родителей Светы больше помалкивал. Понятно, серьезный человек, рассудительный и ответственный.

Фильмы они смотрели, на взгляд Светы, скучные и занудные. Потом обсуждали их. Вадим растолковывал Свете философскую суть фильма. Книги тоже читали философские или исторические. Одну книгу, по очереди, потом так же «делились своим мнением». Очень невеселое занятие.

Да и какое у нее может быть свое особое мнение? Вадим веско высказывал свое мнение, Свете полагалось его слушать и соглашаться с ним.

Да, хотелось легко пощебетать о моде с немногочисленными оставшимися подружками, или посмотреть веселую комедию. Но Вадим с самого начала их совместной жизни четко обозначил правила семейной жизни, нарушение правил привело бы к семенной ссоре.

Света не хотела ссор. Она с детства старалась избегать любых конфликтов, никогда не боролась за свое мнение, легко отступала.

А попробуй не отступи перед мамой! Сто раз пожалеешь. Услышишь о себе таких слов, получишь такие характеристики своему характеру и поведению, что потом две недели останется рыдать в подушку по ночам. Нет уж, лучше сразу согласиться. Тогда мама просто кивнет в ответ и не будет уничижительных и горьких слов.

Поэтому Света и в своей семье предпочитала выбрать умную философскую книгу и мнение Вадима, чем спровоцировать возможную ссору, напряжение в отношениях, даже, может быть, обидные слова в свой адрес.

 Скоро Вадима перевели в другой город, в филиал, с повышением должности. Света к тому времени окончила университет, с готовностью готовилась к переезду. Впереди ее ждет замечательная жизнь, другой город, новая работа, новые люди, новые друзья.

Работа у Светы была интересная. Город оказался небольшим, красивым, со старинным монастырем, узкими зелеными улицами и деревянными домами с настоящими резными наличниками. Было приятно гулять по ним вечерами, после работы, дышать воздухом, похожим на дачный, сравнивать узоры наличников. Зимой были большие сугробы. Света как- то хотела поваляться, как в детстве. Но Вадим так резко одернул ее, что больше подобных попыток у нее не возникало.

После работы Света быстро пробегалась по магазинам, готовила мужу ужин, ждала его с работы. Квартиру оплачивало предприятие Вадима. Жилье было комфортным, удобным, но выглядело пустым. Они, конечно, привезли с собой необходимые вещи, но те, казалось, растворились в полумраке гулкой квартиры. Убрав со стола, она собиралась с Вадимом на ежевечернюю прогулку. В кино они ходили редко. Друзей не появилось.

Помня наказы Вадима о пустом времяпрепровождении с подругами, Света ни с кем особо не контактировала, ни с коллегами, ни с соседками.

Вадим возвращался с работы поздно. Света вкусный ужин, терпеливо ждала. Ждать Вадима приходилось долго. Он приходил часа на два позднее обещанного времени. Света успевала не только приготовить, убраться, посмотреть кусочек фильма, но и проголодаться, начать волноваться. После прогулки они возвращались с прогулки поздно.

Может быть, кому- то такая жизнь показалась бы скучной. А Свете все нравилось. Особенно то, что ее не контролировали родители, не проводили обычные воспитательные беседы, не требовали отчета в словах и действиях.

Мама Светы больше всего презирала «клуш», как она выражалась, с их пустой, куриной любовью. Поэтому Свету с детства учили иметь чувство ответственности за собственные слова и дела. Отвечать за поступки она должна была всегда сама, с мамой никогда не прошли бы никакие отговорки. Пусть с других детей спрашивают их родители. А Света должна уметь четко объяснить каждый собственный шаг и помысел. Света так привыкла к строгому, холодному голосу мамы, что иногда мысленно слышала его в голове. Она научилась контролировать каждый шаг, поэтому долго обдумывала свои действия, знала, что должна при необходимости суметь их объяснить.

Правда, уже в университете, Света стала замечать за собой странное.

Иногда, мысленно услышав голос мамы, она сразу же отказывалась от намеченных действий. Она точно знала, что если не сумеет отлично сделать что- то задуманное, то мама станет долго выспрашивать, почему она не смогла все предусмотреть, почему не до конца продумала план действия, почему плохо рассчитала свои силы.

Неудача послужит маме опорой для многочисленных воспитательных бесед о необходимости тщательной подготовки, планирования, серьезного отношения к делу. Света будет стыдиться своей неудачи, конфузиться непродуманной, неудачной попытки. И родители при удобном случае не преминут напомнить о ней, как они выражаются, « в воспитательных целях». Это очень стыдно и больно, ощущать себя полнейшим ничтожеством. Поэтому Света постепенно поняла, что делать следует только то, что давно заучил и освоил. Если новое может привести к неудаче, то не надо даже думать об этом, не то, что начинать.

Чувство стыда Светы переживала настолько ярко и мучительно, что со временем научилась не предпринимать действий, в успехе которых не была полностью уверена. По крайней мере, это не даст повода родителям для воспитательных бесед, после которых она сгорит со стыда.

А вот об успехах дочерей своих коллег или подруг мама, наоборот, рассказывала с удовольствием. Также в воспитательных целях, чтобы Света вполне ощутила свою непрактичность, глупость, непригодность к жизни, отсутствие хорошего вкуса, точных знаний, еще много чего. И после маминых рассказов Света всегда понимала, что она глупее, страшнее, несуразнее умных, красивых и ловких дочерей маминых подруг.

Никаких объяснений и оправданий родители не признавали. Поэтому Свете проще было просидеть весь вечер за учебником, или полночи не спать в сессию, чем объяснить, почему она не получила пятерку. Разговоры про строгих учителей и придирки преподов действовали на родителей, как красная тряпка на быка. Хотя Света точно знала, что учительница по математике ее откровенно не любила и действительно занижала оценки. Но выносить язвительные упреки родителей, которые взглядами поддерживали друг друга при воспитании дочери, было настолько тяжело, что оказалось легче начать готовиться к урокам по дополнительному учебнику.

Было вообще странно, почему интересный, умный и серьезный Вадим выбрал в жены именно ее. Поэтому Света предпочитала помалкивать и делать то, что он просит.

Да, конечно, в семейной жизни появилось много обязанностей, много новых дел. Но появилось также много хорошего и интересного. Они с Вадимом путешествовали в отпуск, посещали новые места, с удовольствием ездили на экскурсии. У Светы появилось много новой, красивой одежды. Правда, теперь одежду выбирала не мама, а муж. Но ведь если он дарит красивое платье, то оно должно нравиться, в первую очередь ему самому! Такие доводы Вадима казались Свете вполне логичными. Он хочет гордиться женой, уверенно представлять ее своим коллегам. Так почему же не соответствовать его представлениям о красивой, нарядной жене! Хотя, положа руку на сердце, некоторые выбранные и купленные Вадимом платья Света никогда бы не приобрела сама. У нее были немного другие критерии к одежде. Она предпочитала бежевые и кремовые тона, строгие фасоны, минимум украшений, никаких бантов и вышивок. Но, если Вадиму нравится ярко-розовая блузка с огромным бантом, как у Мальвины, что же, Света ее наденет. В конце концов, добрые и спокойные отношения с мужем важнее собственных представлений о цвете и фасоне.

В целом, жизнь была размеренной, строго регламентированной. Просьбы и запреты Вадима казались пустяковыми по сравнению с возможностью самой придумывать меню, ложиться спать, когда захочешь. Хоть до полночи можно смотреть телевизор. В общем, по сравнению с жизнью в родительском доме, наступила вольница. В разумных пределах. Обтягивающие вещи было нельзя носить. Духи тоже выбирал Вадим.

Света объясняла это тем, что это ему должен нравиться запах ее кожи, он должен стать родным и близким для него. Хотя, запах, который выбирал Вадим, на Светин взгляд, больше подходил зрелым дамам, а не молодым женщинам. Для Светы он был слишком густым и терпким. Ей нравились более легкие и свежие ароматы. Но, с другой стороны, он же старался, выбирал, продумывал, искреннее хотел сделать ей приятное. Ладно, она постарается привыкнуть к этому тяжеловатому аромату.

К тому же, Вадим старше ее. Понятно, что он ее ревнует. Да, ей не принципиально, в чем ходить, каким запахом пахнуть. Мама всегда учила, что только пустышки тратят время на подбор нарядов. И она так произносила это слово, что Света больше всего боялась, как бы мама и ее не причислила к ним.

В общем, все хорошо. С мужем они живут хорошо. Досадные мелочи не стоит принимать во внимание. С мужем ей повезло. И мама тоже так считает. А Света привыкла к тому, что мнение мамы всегда остается решающим.

О том, что она сама скоро станет мамой, Света узнала с радостью.

Наверное, в ней пробудился инстинкт материнства. Хотелось держать младенца на руках, кормить его, купать, ворковать над ним. Света с особым, трепетным чувством принимала изменения в своем теле, отяжелевшие груди с набухшими сосками, капли молозива из них, раздавшиеся бедра. Особенную нежность вызывали движения ребенка в глубине тела, так рыбка машет хвостом. В эти минуты Света старалась присесть и ласково погладить свой живот, поговорить с будущим сыном, приучить его к своему голосу, убаюкивающим интонациям. Если Вадим оказывался дома, он тоже принимал в этом участие, гладил живот с другой стороны, сам произносил несколько слов. В общем, они с нетерпением готовились стать родителями.

Беременность у Светы протекала довольно легко. Если бы не одно неожиданное обстоятельство. Вадим заставлял ее есть за двоих, в буквальном смысле: две куриные ноги, две большие рыбины. В общем, действительно две порции любой еды. Света сначала пыталась повторять мужу то, что слышала в женской консультации про контроль веса и аппетита, про ограничения, допустимые нормы прибавки веса. Вадим начинал нервничать, злиться. Обвинял Свету в том, что она обделяет их будущего сына. Никаких доводов о том, что большая прибавка веса может дать осложнения при родах, Вадим не принимал.

Когда Света отказывалась съедать больше одной порции, то глаза Вадима становились жесткими и злыми. Он просил Свету сделать усилие над собой и съесть еще порцию для «их сынульки». Через два месяца Света устала спорить , повторять разъяснения врача. Она стала покорно глотать двойные порции. Это было легче, чем разъяснить Вадиму особенности питания беременных.

Да она и не специалист по питанию. И беременность первая. Откуда ей знать! Так пренебрежительно Вадим комментировал ее робкие попытки ограничивать порции.

Закончилось все тем, что Свету положили на сохранение, стимулировали роды. Она не только набрала избыточный вес, но стала отекать. Выслушивая упреки врача, Света покорно молчала. Ну, как объяснить, что она устала спорить с мужем о том, что беременная не должна съедать по де полные порции, должна контролировать вес и порции еды. Выдержать упрекающий и злой взгляд мужа, взгляд, когда она пыталась отодвинуть от себя тарелку, было выше Светиных сил. Но и перед врачом тоже было стыдно.

После родов Света начала стеснялась своего выпирающего животика, округлившихся рук и бедер, года три не могла привыкнуть к новому раздавшемуся телу. Но потом неожиданно поняла, что ее лишний вес и круглый животик Вадима только радуют, успокоилась.

К тому же, никакие диеты Вадим не дал бы ей соблюдать. Она кормила сына почти до года, должна была, по его мнению, есть еще больше, чем во время беременности, чтобы «сынулька» получал все полезное и необходимое.

Вадим строго следил, чтобы она ела и пила все рекомендованное педиатром, сам уточнял, какие продукты полезны кормящим женщинам. Сам делал покупки на рынке. Спорить с ним было бессмысленно. И Света не спорила. К тому же, она практически перестала обращать внимание на себя и собственную внешность.

Света вся ушла в кормление, прогулки, купание. Гуляла два раза в день, в любую погоду. Купала с отварами трав. Тщательно проглаживала детское белье. Иногда ей было некогда причесаться, умыться. Все время уходило на сына. Света подробно расспросила педиатра, что полезно для ребенка, строго следовала рекомендациям.

Она научилась делать легкий массаж, поглаживала шелковистую кожу, спинку, ручки, ножки. Сереже это нравилось. Он спокойно лежал и наслаждался легкими прикосновениями материнских рук. Немного погодя Света освоила специальные упражнения, вытягивала в стороны ручки, поворачивала сынулю на бочок и живот. Впервые в жизни она испытывала легкую радость, покой, умиротворение. Она поняла выражение « летать от счастья». Конечно, были мучительное прорезывание зубов, кишечные колики, ночные плачи. Но все это казалось ерундой и мелочью по сравнению с неожиданным счастьем материнства.

Света даже представить не могла, что заниматься с грудным ребенком так приятно, это дает много новых, счастливых моментов. Надо ли говорить, что она покрывала бесконечными и бесчисленными поцелуями маленькое личико, круглые пяточки, складочки на руках и спине. По сути, Сережа постоянно был у нее на руках. Когда она все- таки решалась уложить его в кроватку, то долго сидела рядом, прислушиваясь к дыханию, особенно напряженно вслушивалась в звуки ночью.

Вадим стал приходить с работы раньше, не задерживался. Вечером они гуляли с сыном вдвоем, купали его тоже вдвоем. Ночью Вадим подбегал к сыну раньше Светы, грел ему кашу.

Даже Светина мать, которая довольно часто приезжала в гости, учила Свету уходу за новорожденным, не смогла убедить Вадима в том, что ночью детей не следует кормить. Встретившись взглядом со взглядом Вадима, который сам подогревал кашу, Светина мама поперхнулась своими словами, замолчала, больше не давала советов.

Света замечала, что Сережа имеет лишний вес. Но говорить об этом Вадиму не смела.

Как- то незаметно для себя она делала привычные домашние дела, готовила, убирала. Руки машинально делали привычные движения, а Света разговаривала с Сережей, или напряженно вслушивалась в тишину, если он спал.

Света была настолько поглощена сыном и своим счастьем, что даже не реагировала привычным чувством вины на замечания мамы о том, что она запустила и распустила себя, что молодой женщине неприлично настолько игнорировать собственный облик. Слова мамы пролетали мимо ушей, мама отмечала это по незамутненным тревогой или виной глазам дочери. Но никакие упреки и резкие слова мамы Свету уже не задевали. Казалось, она ушла в какую- то собственную раковину безопасности. Никакие внешние воздействия и потрясения ее отныне не трогали. Это было настолько непривычно, что Светина мама просто терялась.

Время теперь отмечалось по Сережиным успехам и достижениям: начал сидеть, пополз, начал вставать. В Светиной жизни почти ничего не менялось. Только появилась необходимость готовить Сереже специальные детские блюда. Все так же Света гуляла два раза в день, каждый вечер купала, потом долго пела колыбельные песенки. С Вадимом все разговоры сводились к обсуждению Сережиного аппетита, сна, поведения на прогулке.

Света больше не могла ни о чем говорить, а Вадима, кроме сына, ничего не интересовало. Казалось, он воспринимал Свету как робота, обслуживающего его сына. Не более того. У нее теперь не могло быть других интересов, помимо кормления, купания и гуляния с сыном. За примерное поведение она получала поощрение от мужа, в виде духов или колечка. Так как Света получала уже выбранный за нее запах, или кольцо по вкусу Вадима, то подарки ее не особенно радовали. Она любила легкие, цветочные ароматы и украшения классической формы. Но дареному коню, как говорится …. Света принимала подарок, благодарила и убирала в комод. Все равно кольца надевать было некуда. Ее маршрут ограничился детской площадкой.

Впрочем, когда Сереже исполнилось три года, Света стала посещать с ним детские спектакли. Они смотрели сказки. Потом долго обсуждали приключения героев.

Если бы не редкие выходы в кукольный театр, Света могла бы разучиться говорить. Подруг не было с начала замужества. Общение с матерями на детской площадке ограничивалась обсуждением меню и детских болезней.

Поэтому известие о том, что они в связи с работой Вадима опять возвращаются в свой родной город, было встречено Светой с радостью. Хотелось каких- то перемен в привычном однообразии жизни.