Королева Парижа. Роман-фантазия о Коко Шанель

– Да. Хорошие воспоминания. – Я обдумала это. – Теперь я понимаю. В самом деле, что-то остается от этих старых мертвых цветов. Судя по твоим словам, выходит, что прошлое становится настоящим.

Бой удовлетворенно улыбнулся.

– Материальные цветы давно сгнили. Но ощущения, которые они порождают своим запахом, остаются. Итак, – он чуть поднял брови, – откуда, по-твоему, происходят эти чувства?

Я посмотрела на залитое лунным светом поле и сказала, не думая:

– Из воспоминаний, разумеется. – Удобно устроившись в кресле, я вытянула ноги и сцепила пальцы за головой.

Бой рассмеялся.

– Это циклическое мышление, Коко.

Я перевела на него взгляд и смотрела, как он достает из кармана трубку, золотую зажигалку и кожаный кисет с табаком. Мне нравился аромат табака Боя.

– Что ж, наверное, я никогда раньше об этом не думала, – ответила я, пожав плечами. Мне было любопытно, и я молча ждала, пока он набил трубку, постучал ею о столешницу и зажег.

Затем, попыхивая трубкой, он заговорил так, что я поняла, насколько это для него важно.

– Чувства, как, к примеру, счастье, которое дали тебе воспоминания, не материальны, это не цветок и не стол. У чувств нет структуры, они эфемерны. Но, как и воспоминания, они реальная часть каждого из нас.

Я сидела, не шевелясь, слушала и хотела понять.

– Эмоции, чувства исходят из души, твоего внутреннего я. Они появляются после того, как мозг получит информацию о цветке, о его цвете, форме, аромате. – Дым из трубки Боя поднимался к небу. – Они приходят к нам из духовного мира, который существовал задолго до нашего рождения и будет существовать после нашей смерти. Поэтому человеческая душа, твое внутреннее я, Коко, не ограничена человеческими границами времени, пространства или структуры. Это эфемерные части твоего существа, как счастье, которое ты испытала, когда понюхала жасмин. К этим моментам ты можешь прикоснуться в любое время. Они навсегда остаются частью тебя.

Бой жестом указал на звезды.

– Поэтому с этой точки зрения мы все бессмертны. – Вынув трубку, он держал ее в руке. – На самом деле наши души могли даже жить на земле в предыдущих жизнях.

– То есть ты буддист?

Бой улыбнулся.

– Я просто пытаюсь объяснить, как связано все во Вселенной. – Он замолчал и посмотрел на меня. Я кивнула.

– Что же касается нас… У людей более высокая связь с духовным миром, чем у других живых существ, потому что наши чувства позволяют нам делать выбор, действовать в соответствии с нашей волей. И эти действия приводят к последствиям, которые, в свою очередь, ведут к следующим действиям. И это происходит снова и снова, вечно.

– Но, как только я умру, мои действия прекратятся, – заметила я, решив, что поняла его.

Бой покачал головой.

– Когда мы действуем, каждый из нас оставляет след, появляются последствия. И эти связи никогда не обрываются. Таким образом, все во Вселенной связано через вечность.

Я смотрела на дым, поднимающийся из его трубки, гадая, вечно ли он будет плыть через Вселенную и время.

– Ты поняла, к чему я веду? Так как наши действия дают эффект, который никогда не заканчивается, мы должны думать о том, что делаем. Мы не должны выбирать наугад.

«Пока что в моей жизни все было совершенно случайно».

Бой искоса посмотрел на меня.

– Если ты откроешь свой разум, Коко, ты начнешь понимать. Если захочешь, я могу дать тебе книги, чтобы ты прочла.

– Да, я бы этого хотела, – сказала я. Мне очень хотелось понять эту идею, в которую Бой верил и которую любил. Бой Кейпл так сильно отличался от Этьена и от любого другого мужчины, с которым я когда-либо была знакома.

Он положил трубку на стол рядом с ним и опустился на колени передо мной. Взял мое лицо в ладони и принялся его изучать, словно старался запомнить. Потом его губы коснулись моих. Это был долгий, глубокий поцелуй, от которого по моему телу побежали мурашки, как будто пузырьки в хорошем шампанском. С этой минуты я поняла, что пропала. Я безнадежно влюбилась в Боя.

*****

Прошел целый месяц, прежде чем Бой стал моим любовником. У каждого из нас случается поворотный момент в жизни, который меняет все: и будущее, и даже то, как мы относимся к своему прошлому. Когда папа оставил меня в аббатстве, это был один из таких моментов. Другим моментом стало то, что я влюбилась в Боя.

В тот день мы вместе ехали верхом через поля Этьена по направлению к Компьенскому лесу, до которого было около двух километров. Флост, моя кобыла, нервничала, ей хотелось пуститься вскачь, но на опушке леса Бой повел своего коня шагом и жестом указал на тропинку, ведущую в рощицу нежных серебристых берез. Я много раз там каталась. Но когда я ехала следом за Боем по извилистой тропе в тени деревьев, я чувствовала, что между нами происходит что-то чудесное.

Воздух, прохладный и свежий, был пропитан густым ароматом сосен и сырой листвы. Прозрачный зеленый свет пробивался сквозь листву. Наше молчание оживляло только пение птиц, изредка нарушаемое печальным свистом черного дятла и шуршанием лис, кроликов и других мелких животных в кустах. В высокой траве по краям тропы росли голубые, желтые и алые дикие цветы.

– Я хочу показать тебе одно место, – сказал Бой, когда мы оказались на маленькой поляне, залитой солнцем. – Следуй за мной. – Он направил своего коня вправо. Мы покинули тропу и проехали по поляне на другую сторону. Я услышала шум льющейся воды. Лошади пошли на звук.

Мы остановились, когда увидели, как прозрачная вода, сверкая на солнце, падала с каменистого уступа в бассейн из известняка.

– Красиво, правда? – Бой повернулся в седле и посмотрел на меня. Я подъехала к нему. Я ездила верхом в этом лесу больше года, но никогда не видела этого места.

Мы спешились, привязали лошадей к кусту, посидели на плоском камне у ручья. Мы говорили и любовались игрой воды и света, серебристые и золотистые искры танцевали на ее пузырьках. Сердце гулко билось в моей груди, так как я знала, что будет дальше. И я хотела его.

Бой положил руки мне на плечи и повернул меня к себе. Когда наши глаза встретились, звуки леса исчезли для нас. Он взял мое лицо в ладони и поцеловал меня. Его губы сначала нежно ласкали мои, потом он стал настойчивее, его язык проскользнул внутрь, и я ответила ему, чувствуя, как слабею от его прикосновений. Он подхватил меня на руки. Я обхватила руками его шею, и он отнес меня на мягкий зеленый мох под деревом и уложил между его корнями, выступающими из-под земли. Я задрожала, когда он лег рядом со мной, оперся на локоть, пока другая его рука легко касалась моей груди и живота. Я открыла ему свои объятья.

Он был мне нужен.

Бой улыбнулся, его глаза не отрывались от моих, пока его пальцы возились с пуговицами моих брюк для верховой езды. Казалось, на это ушла целая вечность. Когда он стянул их с меня, у меня перехватило дыхание. Я потянулась к нему, изголодавшаяся, и прижала его к себе. В тишине леса наши тела слились. Не существовало ничего, кроме Боя и меня.

Я любила Боя. И после этого дня я полностью ему доверилась. Лучший друг Этьена клялся, что тоже любит меня, он повторял это снова и снова.

Наш роман мы держали в секрете. Я говорила себе, что Этьен не будет жалеть о потере своей маленькой любовницы. И потом, в Руайальё гостила знаменитая кокетка, красавица Эмильенна д’Алансон. Этьен не заходил в мою спальню уже больше недели. Но мы все равно ему не сказали. До поры до времени.

Я приехала в Руайальё бедной девушкой и никому не говорила о своем прошлом, за исключением Боя. Когда меня спрашивали, я отвечала, что меня воспитывали две строгие старые тетушки в своем доме недалеко от Мулена. Сначала я рассказала эту историю и Бою, как и всем остальным. Но после того дня, когда мы впервые занимались любовью, я сказала ему правду. Бой был крайне удивлен тем, что я придумала свое прошлое от начала и до конца.

Ложь – так он называл мои истории.

Я же называла их маленькими невинными выдумками. Бой по-настоящему так ничего и не понял. Ложь требует намерения обмануть. А когда я скрывала свое прошлое, моей единственной целью было выживание. Я хотела от моих друзей уважения, а не жалости.

Я сказала ему об этом. А еще я сказала, что лгу только о самом важном.

Глава четвертая

«Ла Пауза», неподалеку от КаннВесна 1940 года

После бессонной ночи Коко с нетерпением ждала возвращения Шарля Прюдона из Грасса. В своем кабинете она работала над письмом Рене де Шамбрену, своему адвокату в Париже, рассказывая, как Пьер украл формулу аромата № 5. «Пришло время восстановить справедливость», – написала она, и поэтому ей требовалась его помощь. Недостаточно купить жасмин. Она должна получить контроль над «Обществом Мадемуазель». Даже Пьер Вертхаймер, несмотря на его богатство и власть в деловом мире, должен подчиняться закону.

Да, ее дело верное. Она немедленно начнет бороться, подписав контракт с Грассом, как только приедет Прюдон. Оторвавшись от письма, Коко оперлась локтями о стол и положила подбородок на руки. Эта часть виллы выходила на море. Высокие стеклянные двери были открыты навстречу бризу, прохладному и бодрящему. Именно это ей и было нужно, чтобы успокоиться.

Она услышала голос Алисы в дальнем конце коридора, потом раздался голос Прюдона. Наконец-то. Коко выпрямилась в кресле, вернула ручку на подставку из оникса и убрала письмо в ящик. Днем она поедет с Прюдоном в Грасс, чтобы подписать контракты и организовать перевозку абсолюта в Нейи. Улыбаясь, Коко откинулась на спинку кресла.

На пороге появился директор Прюдон со шляпой в руке.

– Доброе утро, месье Прюдон. – Коко протянула руку. – Давайте контракты. Я быстро их просмотрю, и мы вместе вернемся в Грасс, чтобы их подписать. – Но в ту же секунду она заметила, что в руках у него только шляпа и больше ничего. Где его портфель? Где документы? Она смущенно подалась назад.

Брови Прюдона сошлись на переносице.

– Сожалею, но у меня плохие новости, мадемуазель.

Коко поняла, что не может произнести ни слова.

– Как я и опасался, мы опоздали, так как до сбора летнего урожая осталось всего два месяца. Они сказали, что весь жасмин в районе уже продан. Контракты на этот сезон были подписаны много месяцев назад. Поставки ограничены из-за мобилизации. В этом году сложно найти сборщиков.

Коко перевела взгляд на открытые двери, на бледно-голубую воду, уходящую за горизонт. Она видела в ней отражение высоких белых облаков. Этот прекрасный день был испорчен.

– Я сожалею, мадемуазель.

Она застыла, услышав жалость в его голосе, потом резко повернулась к Прюдону и холодно посмотрела на него. Этого она допустить не могла. Никто не смеет жалеть Шанель.

– Вы посетили все парфюмерные производства? Вы сказали этим старикам из Грасса, что я готова заплатить? – Прюдон открыл было рот, чтобы ответить, но Коко подняла руку. – Я не верю, что они отказались от такого количества денег. Должно быть, вы выражались недостаточно ясно. Вы назвали им нашу саму высокую цену?

– Да, мадемуазель. Никто не согласился. Разумеется, ваше предложение было очень щедрым. Но, судя по всему, деньги не имели значения. Они настаивают на том, что все поставки уже оплачены. – Его взгляд метнулся к дверям, как будто он собирался сбежать, но все же продолжил. – Некоторым я предлагал двойную цену по сравнению с обычной ценой контракта. Я давил на них. Но все же они отказались.

Коко вцепилась пальцами в край стола и не сводила с него глаз. Это, должно быть, какая-то ошибка. Ей не следовало отправлять в Грасс подчиненного. Она немедленно сама поедет туда. Местные определенно не откажут женщине, создавшей Дом Шанель, женщине, придумавшей № 5.

– Вы немедленно вернетесь в Париж, месье Прюдон, – сказала она, нажимая на кнопку, чтобы вызвать Алису. Она легенда в мире моды и духов. Она сама справится с этой проблемой. Судя по всему, ей самой придется разбираться с серьезными проблемами в бизнесе. Хотя перспектива ехать в Грасс и ходить там с протянутой рукой была для нее практически невыносимой. – Вы нужны на улице Камбон, месье Прюдон. Я сама поеду в Грасс. По дороге мы завезем вас в ваш отель в Каннах.

– Как скажете, мадемуазель. – За его спиной появилась Алиса. Коко приказала немедленно подать машину.

*****

С заднего сиденья сверкающего черного «Даймлера» с крышей цвета бургундского вина Коко проинструктировала Жака, своего местного водителя, сначала подъехать к отелю «Мажестик» и только потом ехать в Грасс. Она плотно сжала губы. Поездка ее пугала. Но отказаться от нее она не могла не только потому, что хотела отомстить Пьеру, но и потому, что, получив контроль над компанией, она должна будет обеспечить постоянные поставки жасмина на фабрику в Нейи.

На подъезде к Каннам движение замедлилось, а на бульваре Круазетт автомобили еле ползли. Заскучавшая, раздраженная Коко смотрела то на отели, магазины и кафе справа от нее, то на море слева. Вдруг ее внимание привлек магазинчик, мимо которого они проезжали. На вывеске было написано «Дом Бесс». Ниже красовалась надпись «Ароматы Прованса». Она смотрела на вывеску через плечо. Коко никогда не слышала об этом Доме.

Сидящий рядом с ней Прюдон глазел на толпу.

– Что происходит?

Автомобиль проехал еще один дюйм, и Жак повернул голову.

– Только что прибыл парижский поезд. Я слышал, что ни в одном отеле на побережье нет свободных номеров. Говорят, что на этот раз немцы действительно придут. А вы как думаете, месье?

– Мы разбили их в 1918-м и сделаем это снова, если они будут настолько глупы и все же попытаются. Но я полагаю, что для меня найдется место, чтобы сегодня же вернуться в Париж.

– Что за глупость! – не сдержалась Коко. – Немцы не войдут во Францию. – Она выдавила из себя улыбку. Она говорила легким тоном, совершенно не совпадающим с ее настроением. – И потом, у нас есть линия Мажино. Наши солдаты подготовлены.

Улица перед отелем «Мажестик» оказалась заблокирована автомобилями тех, кто приехал в гостиницу. От выхлопных газов нечем было дышать. Жак снял фуражку и потер лоб.

– Нам придется подождать, месье, чтобы подъехать ко входу.

Коко смотрела на шоферов и посыльных, выгружавших чемоданы и сумки из авто, а затем относивших их ко входу в отель. На тротуаре скопились мужчины в котелках, костюмах и галстуках. Они разговаривали друг с другом, пока их жены, дети и няньки крутились вокруг.

Это могло длиться целую вечность.

Прюдон повернулся к ней.

– Думаю, мне лучше выйти здесь, мадемуазель.

– Полагаю, да. Я ожидаю, что на улице Камбон все будет в порядке, когда я вернусь в Париж. Надеюсь, это будет скоро. – Коко посмотрела на свои часы. – Как обычно, месье Прюдон, будьте сдержанны. Не отвечайте ни на какие вопросы о моих делах здесь.

– Разумеется, мадемуазель.

«Даймлер» остановился. Коко понизила голос.

– И проведите инвентаризацию в Нейи. Используйте любой предлог, но, когда вернусь, я должна знать, как обстоят дела. И заказывайте все необходимое для бутика. Если на фабрике кто-либо начнет жаловаться, дайте ясно понять, что вы действуете по моему приказанию.

– Да, мадемуазель. – Прюдон вышел из автомобиля, закрыл дверцу, повернулся и приподнял шляпу. – Удачи в Грассе, мадемуазель.

Им предстояла дорога в Грасс. Жаку удалось развернуть машину на бульваре. Коко молчала, ее мысли были заняты маленьким парфюмерным магазином, который она видела по дороге в город. Дом Бесс. Если это был местный парфюмер, продававший собственные творения, то он, возможно, выращивает собственный жасмин. Возможно, ей совершенно незачем ехать в Грасс. Возможно, этот мелкий фермер оценит возможность продать излишек сырья Дому Шанель.

Жак посмотрел на нее через плечо.

– В Грасс, мадемуазель?

Она подалась вперед.

– Пока нет. Там был маленький магазинчик… Слева. Да, вот он. Я хочу в него зайти.

Стоя на тротуаре, Коко рассматривала духи, выставленные на витрине. Когда она открыла дверь, у нее над головой звякнул колокольчик. Помещение было залито солнечным светом, в воздухе пахло чистым белым ароматом, как будто белье сохло на ветру. Это была квинтэссенция Прованса.

Из двери в задней части магазинчика появилась молодая женщина.

– Здравствуйте, мадам, – сказала она с улыбкой. – Я могу вам помочь?

Коко потеребила свой мягкий белый воротничок и огляделась.

– Мне бы хотелось понюхать некоторые духи. Что-нибудь с хорошей нотой жасмина, но не слишком сладкое. – Она вскинула подбородок. – Не один цветок, что-то более сложное.

Девушка улыбнулась и ответила, что у нее есть несколько вариантов. Особенно она рекомендует один.

– Прошу вас, пройдите со мной. – Она направилась к прилавку. Коко пошла за ней, проводя затянутой в перчатку рукой по стеклу. Пока продавщица доставала флаконы с полки под прилавком, Коко посмотрела на кончики пальцев. Перчатка была чистой. Она поставила сумочку на прилавок и стала ждать.

Девушка поставила перед ней четыре флакона и достала несколько полосок бумаги из банки, стоявшей на полке позади нее. Открывая по очереди пробки на флаконах, она опускала в них полоски и передавала Коко.

Коко неспешно помахивала ими перед носом. Через несколько секунд она повторила процесс, на этот раз задерживаясь над каждой полоской дольше, прежде чем перейти к следующей. Да, как она и думала, последний аромат «играл». Легкий и не слишком сладкий, ноты сердца – жасмин и роза. Она различила ноты иланг-иланга, цветков апельсина, шалфея, бергамота, кедрового дерева и буквально капельку ириса. Великолепная композиция. Именно то, что ей хотелось. И, что ее удивило, аромат почти такой же элегантный, как у № 5. У парфюмера явный талант.

– Я возьму вот эти. – Она положила палец на последний флакон в ряду. – Один флакон.

Продавщица кивнула, улыбаясь.

– Хороший выбор. Мои любимые духи, «Любовь Прованса». Я так и думала, что они вам понравятся. – Она помолчала немного. – Цена двадцать франков.

Открывая сумочку, Коко небрежно спросила:

– Это работа местного парфюмера?

Девушка достала белую упаковочную бумагу с полки на стене.

– Да, мадемуазель. – Она завернула флакон и завязала его тонкой атласной лентой, потом протянула упаковку Коко. – У семьи ферма недалеко от Грасса.

– Значит, они сами выращивают цветы?

– О да. Бесс – это старинная семья парфюмеров в нашей местности. Поколения…

– Я бы хотела встретиться с парфюмером.

– Я не знаю, что вам ответить. – Продавщица крепко сжала руки. – Об этом никто раньше не просил. Господин Бесс редко приезжает в город, поэтому я плохо его знаю.

Коко постаралась скрыть свое нетерпение.

– Я завтра покидаю Канны, уезжаю в Париж. Я должна с ним встретиться до отъезда. Позвоните ему, я подожду. Спросите у него, возможна ли встреча. Я Габриэль Шанель из Дома Шанель в Париже.

Девушка прикрыла рот рукой.

– Да, разумеется.

– Скажите ему, что я хотела бы встретиться с ним сегодня же, если это возможно.

– Да, мадам… мадемуазель Шанель. Я немедленно ему позвоню. – Продавщица развернулась и бросилась в заднюю часть магазина. Текли минуты. Коко положила свои вещи на прилавок. Чтобы дозвониться из Канн на ферму, требовалось время. Из-за двери до нее донесся голос продавщицы, негромко говорившей по телефону.

Наконец девушка снова вышла в зал.

– Мадемуазель Шанель может посетить ферму во второй половине дня, если пожелает, – сказала она.

– Отлично. – Коко улыбнулась ей. Она нашла независимый источник жасмина. Пьер еще поплачет. – Сориентируйте меня. Далеко ли до фермы?

– Около сорока километров, мадемуазель. – На листке бумаги продавщица принялась рисовать карту. – Едете на север. Недалеко от Канн проезжаете Мужен. Не доезжая до Грасса, повернете на запад, вот тут. – Она постучала ручкой по бумаге. – Ферма семьи Бесс находится на дальней стороне деревни Флёр. У входа есть вывеска. Если вы доехали до Баржемана, то вы проехали.

Коко взяла карту, подхватила свою сумочку и упакованные духи, поблагодарила продавщицу и вышла. Ей определенно повезло. По качеству духов она поняла, что фермер производит собственный абсолют. Он представитель старой школы, парфюмер, контролирующий каждый шаг создания композиции, от первого до последнего. Она купит весь абсолют жасмина, который у него есть в запасах, и использует его для производства № 5 в Нейи.

И будь прокляты Грасс и Пьер.

Глава пятая

Флёр, ПровансВесна 1940 года

Как только Канны остались позади, дорога сузилась, и вскоре они въехали в лес. Ветер залетал в открытые окна, ероша волосы Коко. Пригладив кудри, она устроилась поудобнее на мягком кожаном сиденье и наслаждалась восхитительными запахами – чистыми прохладными ароматами ели, кипариса и кедра.

Она преисполнилась надежды, когда открыла в маленьком магазинчике новый источник жасмина, и утренняя печаль отступила. Впервые после получения письма Коко расслабилась. Она действовала, она контролировала ситуацию. И было некоторое утешение в мысли о том, что если она не сумела купить жасмин в Грассе, то и Пьер не сможет.

В отдалении появились предгорья Морских Альп, темные силуэты гор встали на востоке. Они проезжали залитые солнцем поля с раскиданными то там, то тут домами с красными крышами. «Даймлер» ехал через виноградники и рощи оливковых деревьев, а потом снова оказывался в темном лесу под покровом простиравшейся на целые мили густой зелени. Недалеко от Мужена и нужного им поворота шоссе пошло вверх. По полям на невысоких холмах рядами двигались мужчины и женщины, собиравшие цветы. В воздухе разливался сильный и сладкий аромат.

– Майские розы, – сказал Жак.

Деревня Флёр еще не показалась вдали, когда Коко услышала идеально слаженный перезвон церковных колоколов. На мгновение они напомнили ей об аббатстве в Обазине. Коко закрыла глаза и прогнала эти мысли прочь, в глубину мозга, где жила Габриэль. Теперь она Коко, напомнила она себе. Дни бедности и тревоги миновали, и даже Пьеру Вертхаймеру не удастся вернуть ее туда.

Деревушка Флёр оказалась маленькой и не такой старой. Всего несколько веков, как пояснил Жак. Они проехали через толпу на базаре, где на прилавках высились яркие пирамиды фруктов, лежали овощи и травы – зеленая и белая спаржа, золотистые абрикосы, фиолетовые сливы, едва не лопающиеся от сока, ярко-красная клубника. Были там и баночки с взбитым медом.

– В это время года клубнику привозят из Испании, – пояснил Жак и улыбнулся Коко в зеркале заднего вида. – Через несколько недель у нас будет собственная клубника ранних сортов. Моя жена делает заготовки и продает их в Мужене. Меня она на кухню не пускает, когда работает, боится, что я все съем еще до того, как она заполнит банки.

Как бы ей хотелось остановиться… Но у нее не было времени.

Они проехали через аркаду и выехали на вымощенную булыжниками дорогу, вдоль которой стояли низкие прочные здания, окрашенные солнцем в янтарный цвет. Между некоторыми из них уходили вглубь узкие переулки. Дорога резко повернула, и перед ними появилась церковь с привычной для Прованса открытой колокольней из кованого железа, созданной с таким расчетом, чтобы выдерживать мистраль.

Справа площадь обрамляли магазинчики и открытое кафе. В центре оставили заросший травой участок, посредине которого журчал маленький фонтан. У церкви они повернули налево и выехали из деревни через ветрозащитные посадки из кипарисов.

Еще полмили, и они увидели въезд на ферму. Над узкой грунтовой дорогой наверху железной арки красовалось название «Дом Бесс». Солнце стояло высоко в чистом голубом небе, воздух был прозрачным. Коко пришла в восторг. Эта ферма была решением проблемы. И никакой Грасс ей не нужен.

Автомобиль проехал под аркой и двинулся по дороге между полями, засаженными рядами цветущих роз. Коко глубоко вдохнула сладкий от запаха глины и нагретой земли воздух. Дорога повела их дальше, между кустов летнего жасмина. Его аромат пьянил.

Недалеко от конца дороги Жак указал на дом из квадратного желтоватого камня, похожий на другие здания деревни. За ним Коко разглядела длинное одноэтажное строение из такого же камня и решила, что там расположено парфюмерное производство.

«Даймлер» остановился перед домом. Жак вышел и помог выйти Коко. Практичный провансальский стиль, решила она: дом смотрел на юго-восток, отсекая северный ветер. Окна с толстыми стеклами и ставнями были достаточно маленькими, чтобы защищать от дождя и снега, но достаточно большими, чтобы пропускать свет. Изогнутая рыжая черепица на покатой крыше была уложена так, чтобы образовались стоки для дождевой воды.

Услышав шум, Коко повернулась и увидела девушку, спешащую к ней откуда-то из-за дома. Та подняла руку и улыбнулась.

– Я услышала шум мотора, – крикнула она. – Добро пожаловать в Дом Бесс, мадемуазель Шанель!