Люблю. Твоя Полина

Люблю. Твоя Полина

Валерия Дмитриевна Кравец

© Валерия Дмитриевна Кравец, 2025

ISBN 978-5-0067-2744-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Кусочек пазла 1. Лилии

Май

Он появился в университете с внушительным букетом розовых лилий – прямо перед началом семинара. Половина курса филологов столпилась у дверей кабинета, ожидая преподавателя. Кучки студентов оживлённо обсуждали предстоящий зачёт по риторике, переговаривались, хихикали, делились шпаргалками.

Он пробрался сквозь толпу, будто специально – демонстративно, с напором, как человек, который ничего не боится. И, конечно, нашёл её: сидевшую на лавочке в тени, в окружении подруг. Она как раз в полголоса возмущалась поведением преподавателя, который снова не допустил её до зачёта. В голосе звучало раздражение, но взгляд был уставшим. Именно в этот момент он подошёл. Букет лилий возник у её коленей, как из воздуха, а за ним – щенячий, почти отчаянный взгляд светло-голубых глаз, обрамлённых золотистыми ресницами.

– Что ты здесь делаешь? Как ты сюда прошёл? – строго, без сантиментов, поинтересовалась она, вставая.

– Для меня нет ничего невозможного, помнишь? – ответил он почти торжественно. – Я пришёл мириться.

Он протянул ей цветы, настойчиво уткнув их в её сложённые на груди руки, но она не торопилась их принимать. Напротив – стояла как статуя, с напряжённым лицом.

– Поля, я не могу без тебя.

– Поля? – её голос стал холоднее. – Кажется, ты давно утратил право называть меня так.

Она вскочила со скамейки, в одну секунду закипая. Одна фраза – и фитиль воспламенился. Она всё ещё училась держать себя в руках, но сегодня было не то утро.

– Полина, прости меня. Мне очень-очень жаль. Даже не представляешь, сколько раз я хотел прийти раньше. Но не мог. Полина, пожалуйста, выслушай. Мне без тебя плохо. Я хочу тебя вернуть.

– Он очнулся! Посмотрите на него! – выпалила она, не заботясь о зрителях. – Ты спал с моей подругой! И ты серьёзно думал, что я не узнаю?

– Думаешь, только у тебя каналы работают? – вспылил он. – Ты ж тоже не особо горевала. Быстро себе замену нашла! Вас видели!

– Да? Как интересно. Только это был Лёша, мой брат. Ты его просто ни разу не видел. Они с Мариной как раз приезжали.

– В октябре?

– Именно. Марина тогда участвовала в отборе на фитнес-бикини, а нас туда не пускали. Мы с Лёшей гуляли.

– А целовалась ты тоже с Лёшей?

– Это возмутительно, – процедила она, внутренне холодея. – Откуда ты это можешь знать? Или, прости, у тебя фотоматериалы имеются?

Краем глаза она заметила вытянувшееся лицо своего бывшего парня – лингвист, с которым они встречались совсем недолго и расстались неловко. Он тоже ждал преподавателя, но последние несколько минут явно подслушивал. Их отношения закончились давно, но осадок остался. Впрочем, разве расставания бывают приятными?

– Вот и оправдываешься, – ядовито заключил он. – Значит, есть что скрывать. Ну и как, хорошо кувыркаться со своим братом-недобратом?

– У нас с ним ничего не было! – почти прошипела она, сжимая кулаки. – Хамло ты трамвайное!

Если бы не свидетели, он бы получил коленом в живот – или в нос. Удерживала себя из последних сил.

– То есть ты не отрицаешь, что кто-то всё-таки был?

– Уйди вон из моего университета!

– Ты что, его приватизировала? – усмехнулся он, раздражающе легко. – Помнишь, как мы вместе пытались поступить в театральное?

Он резко сменил интонацию – с насмешки на умоляющую мягкость.

– Помнишь, как мечтали вместе? Я пришёл мириться. У нас обоих рыльца в пушку. Признай уже это. Давай начнём всё сначала. Я ведь только из-за тебя переехал в этот город.

– Ой, не ты ли рассказывал, как тебе нравится Петербург? – всплеснула она руками. – Всё вешал мне лапшу про родину писателей. Получается, врал?

– Я не врал. Я искренне считал его прекрасным. Но не из-за Гоголя или Пушкина. А потому что ты в нём была. И есть. Любой город становится прекрасным, если в нём – ты.

– И давно ты это понял?

Он опустил глаза. На мгновение, но искренне.

– Я, кажется, обещал тебе не врать. Сначала мне показалось, что я свободен, что могу делать всё, что хочу. А потом – как будто меня выключили. Всё раздражало. Я кидался на людей. Этот город стал мне чужим. Каюсь, я пытался найти кого-то… Но понял, что ищу в других тебя. Сначала неосознанно, потом – нарочно. Никто не знает меня так, как ты.

– Значит, ты серьёзно думаешь, что можно просто прийти с букетом – и всё, прощай, обнимай, принимай? – сказала она, выхватывая букет. – Думаешь, я всё прощу и приму тебя обратно?

– Я прошу только одного: шанс. Один шанс начать всё с начала.

– Как мы заговорили! – усмехнулась она. – Долго репетировал?

– Не паясничай. Тебе не идёт.

– А тебе идёт бросать меня в чужом городе? Заливать глаза, когда мне нужна помощь?

– С тобой невозможно разговаривать.

– А зачем же тогда тратишь время?

– И правда.

Он развернулся резко, оттолкнул плечом двух студентов и направился к выходу.

– Вот и правильно! – крикнула она ему вслед. – Вали, откуда пришёл!

Коридор вздрогнул. Несколько десятков глаз уставились на неё.

– Простите, ребята, – тихо сказала она, будто осознав происходящее. – Я не хотела.

Села обратно на скамейку, обессиленно, почти беззвучно. Букет опустился рядом. Голова кружилась.

Никто в университете не знал про её мечту поступить в театральное. Про молодого человека, с которым она прожила три года и который переехал за ней в Петербург. Про ссоры, про попытки начать с чистого листа. Она многое скрывала. Но сейчас – всё выплыло наружу.

Никто не упрекнул её. Вместо этого кто-то обнял за плечи, крепко, по-настоящему.

– Полина, мы с тобой, – прошептал лучший друг.

Она подняла глаза только тогда, когда почти все уже зашли в кабинет. И встретилась взглядом с «бывшим». Он всё ещё стоял в коридоре.

Интересно, о чём он думал? Обманщица? Аферистка?

Да, она многое скрывала. И прежде всего – от него. Хотя когда-то говорила, что у неё нет скелетов в шкафу. Но кто из нас не врёт, когда хочет понравиться? Когда хочет, чтобы получилось? Когда боится, что будет иначе?

Да, она верила, что у них может что-то выйти. И даже больше, чем с кем-либо до этого.

Но теперь всё закончилось. Едва успев начаться.

Кусочек пазла 2. Уговоры

июнь

– Полечка, ну пожалуйста, ну тебе что, жалко? Всего один маленький концертик.

– Маленький концертик? – возмутилась девушка, обернувшись. – То есть концерт на день молодёжи, на который теоретически может приехать губернатор, вы называете маленьким?

Она не раз участвовала в студенческих мероприятиях и прекрасно понимала, сколько головной боли они могут принести.

– Ну это же чисто теоретически, – развел руками худой паренек.

– Черт, зачем ты ляпнул про губернатора? – ткнул его в ребро товарищ. Этих двоих называли «тонкий и толстый» как в пьесе, ибо именно так эти лучшие друзья выглядели со стороны. Их было сложно не заметить. При этом тот, что потолще был спортсменом, а «тонкий» постоянно что – то жевал.

Эти двое состояли в студенческом активе, занимались волонтерством, помогали преподавателям, в общем, чем угодно, кроме учёбы. Впрочем, у всех разные цели в университетские годы. «Тонкого» звали Артём Запольский, а «пухлого» – Борис Грань, в узких кругах, впрочем, как и в широких он был более известен под коротким псевдонимом Боня.

Поначалу эти двое активно пытались в разное время подкатывать к Полине, потом узнали о тайных похождениях в друг друга, поссорились, не разговаривали месяц, а затем пришли к совместному решению: дружба дороже. Полина вздохнула с облегчением, лишних «ухажеров» ей еще не хватало…

– Теоретически, по мнению нашего декана, это тоже самое что практически, – высказалась девушка.

– Ну Полинка, почему ты не хочешь помочь своим коллегам? Вот мы между прочим всегда готовы прийти к тебе на помощь, – вскинул подбородок Боня.

– Что – то я не припомню таких случаев.

– А это тебе на будущее, – с набитыми щеками пробубнил Артём, он попытался засунуть в рот едва ли не целый хотдог. Полину поражало свойство его щек растягиваться настолько сильно при том, что лицо у него было достаточно худым.

– Так что, придёшь на репетицию? Сценарий уже прописан, нужно всего ничего. Выбрать композиции и поставить пару танцев.

– Пару танцев? – Брови девушки полезли наверх.

– Полинка, не прибедняйся, мы же знаем, что для тебя это раз плюнуть. В крайнем случае возьмёшь что – нибудь из старого. Никто даже не заметит, – махнул пальцами – сосисками Боня.

– А что мне за это будет?

– Вот, с этого надо было начинать. Договоримся.

════ ⋆★⋆ ════

– Та – та – та – та – та. И пять, шесть, семь, восемь! Пять, шесть, семь, восемь и переход. И… пауза!

Несколько связок движений уже было готово, когда Полина обернулась к зрительному залу с телефоном около уха, слушая трек в который раз.

– Неплохо – неплохо, только движения чуть почётче. – В зрительном зале раздались несколько одиноких хлопков аплодисментов. – А так для первого раза сойдёт, – деловито закивал светло – русый молодой человек, приближаясь к сцене.

– Что он здесь делает? – рассерженно воскликнула Полина. – Боня! – крикнула она за кулисы, откуда тут же раздался грохот. Видимо, толстячок задремал.

– Ну что, зай, мы теперь будем вместе работать, – широко заулыбался Марк.

– В смысле? – Девушка опешила настолько, что забыла, что не собиралась вступать с ним в диалог.

– Фирма, где я работаю фотографом, стала подрядчиком этого концерта. А если все пройдет хорошо – мы будем продолжать сотрудничать, а значит и с тобой видеться чаще.

– Фотографа, – выгнула бровь Полина. – Окей. А что ты сейчас здесь делаешь, фотограф? – Язвительная усмешка сорвалась с ее губ. – Мы же пока репетируем.

– Ваша декан попросила поснимать репетицию, – с невозмутимой игривостью сверкнули ямочки на его щеках. – Так что, – он широко развёл руками, – мы теперь будем часто видеться.

– Видеться ты будешь с кем угодно, только не со мной. Пришел работать, так работай, – отрезала девушка и демонстративно развернулась к ребятам, которые должны были танцевать, и продолжила отбивать ритм руками.

Кусочек пазла 3. Вихрем

воспоминания

Они ворвались в жизнь друг друга, как ветер в распахнутое окно в июльский полдень – легкомысленно, оглушительно, бесповоротно. Двое – юных, творческих, будто сотканных из искры и воздуха. Познакомились на поэтическом вечере в старой библиотеке, где книжный пыль и ламповый свет будто сгущали воздух. Он читал свои стихи – с той самой грубоватой искренностью, которая сразу подцепила её за сердце. Её взгляд то и дело возвращался к нему из-под тяжёлых ресниц – почти случайно, почти нечаянно, но достаточно часто, чтобы это стало заметным.

Позже, когда он подошёл к её компании, она намеренно не прерывала неспешную беседу с подругой – ни жестом, ни взглядом. Что-то в ней сопротивлялось: то ли упрямая дисциплина, то ли внутренняя догадка – сейчас не время. Ей предстоял последний учебный год, экзамены, театральные курсы, и она, наивно, но твёрдо верила, что не станет отвлекаться на мимолётные увлечения. Впрочем, в глубине души всё равно поселилась мысль – это ненадолго. Может быть, на лето. Может быть, до первых заморозков.

Полина тогда жила танцем, театром, поэзией – ей всё хотелось чувствовать кожей. Марк с того самого дня не пропускал ни одного её выступления. Ни одного – она считала. Хоть их было немного, он неизменно появлялся в зале, ловил её взгляд сквозь сценический свет, а она каждый раз будто заново удивлялась: он и правда пришёл.

Они могли говорить часами – обо всём и ни о чём. Дразнили друг друга цитатами из пьес, обсуждали бессмысленные мелочи, у которых был вес только для них. Хохотали на полупустых улицах так, что прохожие оглядывались. То спорили о театральных школах, то взахлёб обсуждали прическу Зверева, то вместе читали Чехова – ей вслух, ему в мыслях.

Когда он сказал, что собирается поступать с ней в театральный, она сжала пальцы под столом. Всё в ней понимало, насколько наивен этот план. Но вслух – не сказала ни слова. Лишь кивнула, поддержала, улыбнулась. Потому что внутри уже жила крошечная надежда: может, они уедут вместе, может, не придётся прощаться.

Она, конечно, сочиняла – мечты, планы, Петербург, будущую жизнь. Им обоим казалось, что этого огня хватит на вечность. И всё же в уголке сознания, как дождь на горизонте, уже стояло знание: всё это может закончиться внезапно. Как вспышка. Как пожар в старом сарае, полыхающий в тёмной деревенской ночи – ярко, страшно, неумолимо.

Кусочек пазла 4. Кто бы знал, что такое любовь…

июнь

Он курил у входа, когда она выходила из университета. Когда он мяукнул слабое «Полина» себе поднос, девушка даже не сразу обратила внимание, оглянулась только когда он дотронулся до плеча.

– Чего тебе?

– Полин, подожди.

Она требовательно посмотрела на него снизу вверх, попутно уничтожая взглядом.

– Полин, не знаю, стоит это сейчас говорить или нет. Был сейчас в репетиционном зале с ребятами. Там был Марк.

– И? – Девушка выгнула бровь, а сама подумала: «Ну, давай, удиви меня».

– Если честно, он обсуждал с друзьями тебя и твои действия в не очень приятном ключе. Я не знаю, правильно ли я сейчас поступаю, но надеюсь, что это останется между нами. Будь аккуратна.

– Это что, забота? – Она рассмеялась в голос так, что стало слышно во всём переулке. – С чего такая честь? Что – то раньше я ей не удостаивалась.

Не успела Полина разразиться тирадой, как он сделал вид, что просто шел мимо и через секунду скрылся в дверях университета.

Все внутри девушки заклокотало. И как у этой сволочи совести хватало, чтобы подходить к ней и о чем – то предупреждать? Они с Костей были «вместе» совсем недолго, потом выяснилось, что он «не готов к отношениям», а затем Полина узнала, что он клеился к ее знакомой – классическая история, ничего интересного. Затык лишь в том, что на какое – то время Полина поверила ему и теперь корила себя за это. Каждый день. Нет для человека наказания хуже, чем он может придумать себе сам. И пока девушка не могла простить себе эту глупость.

════ ⋆★⋆ ════

– И все – таки… Зачем ему наговаривать на Марка? Что он хочет этим доказать? А главное, зачем эта сволочь опять вернулась в мою жизнь?

– Ты про какую конкретно сволочь? – хохотнул лучший друг.

– Ну в данном случае про Костика.

Марк Закревский тоже её порядком раздражал своим присутствием на репетициях, они нередко цеплялись языками и устраивали друг другу подлянки, но пока что работали плодотворно.

– Опять про этого чмошника? С чего ты взяла, что он хочет вернуться в твою жизнь? Может, он просто решил тебе подгадить. Узнал, что мы провернули после вашего разрыва, вот и решил отомстить.

– Думаешь, он мог догадаться? – прищурилась Полина.

– Без понятия.

– Да он тупой как пробка. Да и пока мы встречались, я говорил ему, что не в моих правилах мстить бывшим.

– Конечно, зачем тебе мстить, когда у тебя есть друзья? – подмигнул Мирон и дал «пять» Поле.

– Я не понимаю, – снова заговорила она через несколько минут, облокотившись спиной об огромный валун. Волны залива ледяными языками касались её лодыжек. – А как так произошло, что я была на 100% уверена, говорила об этом, но… прошло немного времени и мне стало… безразлично? Да, это произошло не сразу. Но никакой боли не осталось. Не осталось ничего. Мне так странно.

– Ты же сама говорила, что убедила себя… просто убедила, что ты любишь. Это был твой эксперимент над тобой. Ты сама мне это сказала, – напомнил лучший друг.

– Да, но я же не первый раз об этом говорила. Со мной уже было такое… – передернула плечами Полина.

– Ну это же было с другим человеком, не так ли?

– Ну да, но…

– Вот и ответ. Не может быть все полностью одинаково. Мы же все разные.

– Как интересно… – процедила девушка язвительно, закатив глаза на секунду. – Эта ваша любовь… Что это вообще такое? Я была уверена, что знаю. Во всяком случае я думала, что могу распознать, когда я действительно это чувствую. То есть что, я до конца не понимаю даже себя?

Лучший друг пожал плечами, не найдя, что ответить. Ледяная вода Финского залива блестела на горизонте в ярких солнечных лучах, погода выдалась на удивление ясная. Хорошо, они именно сегодня выбрались загород проветрить голову во время сессии.

– Любовь. Само по себе это слово какое – то плоское. Как будто нет в нём смысла. Ну вот что у тебя ассоциируется с ним? – устало поинтересовалась Полина.

– Ну… забота, взаимопонимание…

– Ну началось. Скажи честно. Первое, что приходит в голову это же что – то романтическое, да?

– Ну наверно, – Мирон почесал затылок.

– А вот как ты определяешь, любишь ты человека или нет?

– Ну я. Чувствую, что очень хочу быть с ним рядом, делать что – то для него.

– Да. Наверное, ты прав. Это был эксперимент. Я вот сравниваю. Хотя это, наверное, неправильно. Но ты знаешь. Это же не первый человек, кого, как мне казалось, я любила. Любовь – это же понятие растяжимое, да? Мы же можем любить друзей, например?

Вот я вспоминаю свою подругу, с которой мы перестали общаться несколько лет назад. Так вот боль от её ухода из моей жизни никуда не делась. Да, она притупилась, и я уже ни о чем не жалею. Но. Если сейчас я встречу её на улице. Ну вдруг. Я вспомню, что всё равно где – то в глубине души люблю её. И так не только с ней.

Ещё у меня был друг. Мы с ним тоже перестали общаться. У нас просто жизни стали слишком разные. Только мне всё равно кажется, что я по – прежнему его люблю. Мы не будем общаться, но я не думаю, что не приду ему на помощь, если будет нужно. Если будет возможность, я бы с удовольствием сделала для него что – то. А для Костика – нет. Это как будто было какое – то временное помешательство. Мне на него так всё равно. А я ведь привыкла, что даже если человек, которого я люблю, уходит из моей жизни, в моей душе всё равно остается его пустой стул.

– Может, у Марка не было этого стула? Хотя… У меня есть одна мысль. Только ты пообещай не обижаться.

– Ну ладно. Говори.

– А может просто любить недостаточно?

– Ахахах, ну ты философ, конечно, – ткнула его в плечо. – Долго думал?

– Да не перебивай ты, Полинка, – отмахнулся друг. – Вот вечно лишь бы с мысли сбить.

– Ну всё, прости.

– Пусть это прозвучит высокопарно. Но вот скажи, твой Костик за время ваших отношений сделал для тебя хоть что – то значимое? Хоть как – то доказал, что достоин твоей этой самой любви?

Девушка опустила глаза на камни, тщетно пытаясь вспомнить.

– Ну…

– Подарки, кафешки, кино – это не считается. Так любой может.

– Ну я так не могу вспомнить, – призналась Полина.

– Хорошо, а если я задам тот же самый вопрос про твою подругу или того друга?

– О, ты даже не представляешь, сколько всего было, – губы девушки мечтательно растянулись в улыбке ностальгии. – Стоп. Ты хочешь сказать, что… – Неуловимая мысль крутилась перед глазами, но поймать её за хвост было достаточно трудно.

– Мне кажется, что в какой – то степени любовь – это как костер. Вот мелькнула маленькая искра. А дальше либо оба человека подбрасывают туда веточки, либо нет. Если веточки будет подбрасывать только один, ничего не получится. Пламя может разгореться – сильное или слабое, но сколько оно будет гореть зависит от того, как долго люди будут совместными усилиями подбрасывать туда веточки. Сначала это может быть ярко, потом чуть тусклее. Но если в самом начале кто – то один не вложился, либо только кому – то одному показалось, что эта искра была, ничего не выйдет.

– Ох, Мир, мне кажется, я уже ничего не понимаю в этой жизни. Мне всегда казалось, что любовь – она не «за что», любовь она «вопреки». И прочие романтические бла – бла – бла. Это что, все бред? – Полинка даже немного расстроилась.

– Кто бы знал, Полинка, кто бы знал…

Кусочек пазла 5. Провал

«Зачем, зачем ты снова появился? Что ты опять забыл в моей жизни? Какого черта, ты не можешь оставить меня в покое? Я тебя ненавижу!» – хлесткие, липкие фразы, гневно брошенные Полиной в потоке речи, крутились в голове как заедающая пластинка.

«Прости. Прости меня. Прости,» – раз за разом проговаривали губы, в ушах звенел ответный шум.

Он все испортил. Опять. Опять испортил.

Звонил ей несколько раз, но она не брала трубку. Написал всего одно слово «поговорим?», галочки окрасились синим, но ответа не последовало.

«Зачем ты все время лезешь?» – чеканя каждую букву, прорычала на него Полина. И правда, зачем?

Что он хотел доказать?

Хрупкий мир между ними практически был установлен. Они уже не ссорились ни во время репетиций, ни после них. Более того, снова начали переписываться. Да, пока что только по рабочим вопросам, но сдвиг вырисовывался довольно ясный. И тут во время самого концерта… нет, наверное, сначала лучше сказать о том, что произошло непосредственно до концерта.

Марк как раз помогал готовить аппаратуру в рубке, откуда управляли звуком и световыми эффектами. Рубка была расположена в конце зрительского зала, а специальный динамик, который передавал все звуки со сцены, пока что был выключен.

И тогда Марк стал невольным свидетелем разговора, а точнее ссоры Полины и какого – то незнакомого ему, Марку, паренька. Тот сначала откровенно приставал к девушке, когда они выходили из закулис на сцену, а затем вдруг резко начал кричать и размахивать руками в её сторону. С трудом Полину можно было назвать человеком из робкого десятка, но тут девушка ничего предпринимать не стала, а просто попыталась угомонить его словами, судя по движению губ, которое видел Марк.

Спустя несколько минут ссоры Полина выбежала из актового зала, а паренёк направился за ней. Он был довольно крупного телосложения, но по росту – всего на голову выше Полины. Волосы русые и вся левая рука в татуировках.

Марк попытался их догнать, но в дверях столкнулся с Боней, который вдруг завёл с ним беседу, начал задавать кучу вопросов, и Марк физически не смог от него отделаться.

Во время концерта все шло хорошо, как и было задумано. Танец, поставленный Полиной, получился шикарно. Девушка прекрасно знала свое дело, обидно, что для поступления в театральный ей не хватило буквально нескольких баллов на вступительных. К счастью, на филологический ее взяли без особых проблем – баллы позволяли.

Марк как раз выбирал нужный кадр, когда заметил в дверях Полину и того паренька, недолго думая, Закревский попятился, осторожно прошагал между рядами зрительских кресел, параллельно делая несколько кадров сцены и оказался прямиком у дверей.

Как он и предполагал, Полина и тот паренёк снова ссорились. Он попытался схватить её за руку, но был остановлен Марком. Закревский ловко отвёл его руку и заломил её за спину.

– Ещё раз попробуешь её тронуть, – начал он, но паренёк вывернулся из захвата и сам пошёл в наступление, ловко размахивая кулаками, Марк уворачивался и сам пытался нанести удар. Полина кричала им что – то, но влезть в драку не могла.

– Что здесь происходит? – вылетела из актового зала на звуки деканша, сосуды в глазах полопались, на толстой шее вздулась артерия.

И тут один из кулаков едва ли не полоснул ее по лицу, она едва ли успела увернуться. Тогда её выпуклые глаза полезли на лоб.

– Уволены! – прошипела она тихо, но звучно. Марк остановился. Женщина рывком схватила оставленную им на полу камеру. – Найду кого – то менее ушибленного, – плюнула она в его сторону. – А ты, – ткнула она пальцем в Полину, – отчислена. И вернулась в зал, с размаху хлопнув двустворчатыми деревянными дверьми.

Гулкое «отчислена» повисло в воздухе. Первые несколько секунд Полина смотрела на двери невидящим взглядом, затем развернулась и бросилась прочь от актового зала.

– Полина! – побежал за ней Марк, но догнать сумел уже на улице.

Тогда девушка остановилась и наградила его жёсткой тирадой.

Её слова по – прежнему звенели в его голове, и он бы уехал из этого города. Сегодня. Прямо сейчас. Но не мог.

Только вчера к нему из родного города приехала сестра, её жениха перевели в санкт – петербургский стационар. Он был болен редкой генетической болезнью, с которой боролся всю свою жизнь, врачи из Санкт – Петербурга решили взяться за него и включить в программу исследований нового препарата. Эмма поехала за ним и теперь собиралась искать здесь работу, а пока поселилась в съемной квартире брата.