Неординарные преступники и преступления. Книга 4

Неординарные преступники и преступления

Книга 4

Алексей Ракитин

© Алексей Ракитин, 2025

ISBN 978-5-0067-2665-9 (т. 4)

ISBN 978-5-0067-2376-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1937 год. «Безумный Мясник» из Кливленда

Что делать законопослушному гражданину, обнаружившему верхнюю часть расчленённого трупа? Вопрос может показаться глупым, поскольку ответ очевиден – конечно же, отправиться в полицию и сделать заявление о находке. Но что делать законопослушному гражданину, если в полиции ему скажут не морочить чепухой голову, а взять лопату и закопать обнаруженные останки? Ну-у… наверное, взять лопату и выполнить ответственное поручение. Или всё-таки не выполнять?

Именно с такой вот идиотской ситуацией детективу-инспектору Корнелиусу В. Коди (Cornelius W. Cody) предстояло разобраться 6 сентября 1934 года. Начальник полиции Кливленда Джордж Матовиц (George J. Matowitz) лично приказал Коди отложить все дела и отправиться в городок Норт-Перри (North Perry), дабы выяснить, о каких таких останках идёт речь, кто и когда их нашёл и почему закопал.

Корнелиус Коди был хорошим полицейским. Более того, он был и хорошим детективом, что намного сложнее. Ему уже исполнилось 52 года, и за свою долгую – без малого 30 лет! – полицейскую службу он повидал много неординарных преступлений и необычных убийц. Корнелиус Коди был тем человеком, кто расследовал необъяснимое сожжение в Кливленде семьи из шести человек в ночь на 14 сентября 1928 года – сейчас это трагическое событие совсем позабыто, а между тем это была настоящая криминальная головоломка с весьма нетривиальной отгадкой. Оказалось, что злоумышленники перепутали адрес и сожгли не то строение, которое следовало.

Несколько позже – в конце зимы 1931 года – инспектор Коди возглавил расследование запутанного убийства бывшего члена городского совета Уилльяма Поттера (William E. Potter). Уважаемого политика и бизнесмена убил известный в Огайо и Пенсильвании гангстер Хайман Мартин (Hyman Martin) по кличке «Питтсбургский Хайми». Это было время «Великой депрессии» и самый конец «сухого закона», когда всевозможный криминальный мусор испытывал на прочность фундамент государства. Корнелиус Коди в свою очередь испытал на прочность «Питтсбургского Хайми». Дело получилось очень грязным – с подставными свидетелями, которых пачками покупали адвокаты убийцы, с полицейскими, продающими незарегистрированное оружие бандитам, и прочими прелестями американских реалий той поры. Однако у инспектора Коди задуманное получилось, и крутой гангстер сначала «присел» за убийство, а после того, как его адвокаты добились отмены приговора по формальным основаниям, живо убежал во Флориду, где и прожил остаток жизни, боясь показать нос в «родимых Пенатах».

Буквально через год – в феврале 1932 года – инспектор Коди вновь проявил себя в высшей степени неординарном деле. Он сумел «раскрутить» необычное мошенничество, задуманное и почти реализованное молодой привлекательной вдовой Кристин Смит (Christinе Smith). Сначала женщина лишилась мужа – весьма преуспевающего врача – а затем скоропостижно скончался свёкор, владелец солидной недвижимости. В его завещании фигурировал внук, которого не существовало на момент составления документа, но… но который очень удачно появился ко времени окончания 6-месячного интервала для заявления прав получателей наследства. Как установил инспектор Коди, ушлая вдова, дабы отсечь от наследства лишних родственников, взяла «напрокат» 3-месячного малыша из приюта для детей-«подкидышей». Таковых в Америке времён «Великой депрессии» было очень много.

Если пользоваться современной лексикой, то можно сказать, что детективу-инспектору Корнелиусу Коди поручали расследовать резонансные преступления, такие, которые попадали на первые полосы газет.

Слева: убийца мафии Хайман Мартин после ареста в марте 1931 года. Справа: фотография из газеты мошенницы Кристин Смит и малыша, взятого ею из приюта для обоснования права на наследование дома и земли отца умершего мужа Кристин.

Накануне – то есть 5 сентября – на пляже Евклид (Euclid Beach), находившемся в пределах городской черты Кливленда, были найдены останки расчленённого женского тела. Если говорить совсем точно, то была найдена нижняя часть тела, отделённая от верхней между вторым и третьим позвонками поясничного отдела позвоночника и лишённая части ног ниже колен. Полиция осмотрела пляж и начинавшуюся неподалёку 156-ю стрит и ничего, что могло бы объяснить появление в этом месте части трупа, не обнаружила. Останки увезли в морг службы коронера округа Кайохога (Cuyahoga), и в вечерних выпусках местных газет появились лаконичные сообщения о случившемся.

А утром 6 сентября в штаб-квартиру Департамента полиции Кливленда явился некий Джозеф Хидждак (Joseph Hejduk), житель Норт-Перри, рассказавший о том, что примерно две недели назад на пляже он случайно обнаружил часть женского тела. Он отправился в местную полицию с вопросом «что делать?», и ему посоветовали взять лопату, закопать находку и никому о случившемся не рассказывать. Хидждак внял доброму совету, закопал останки там, где они лежали, и постарался позабыть о случившемся. Однако, прочитав утром в газете об обнаружении нижней части женского тела на пляже Евклид, подумал и решил, что теперь ему следует поговорить с кливлендскими полицейскими.

Инспектор Коди, получив команду разобраться с этим заявлением, взял в качестве напарника Эмиля Масила (Emil Musil), детектива Отдела расследования убийств, и в обществе Джозефа Хидждака отправился поездом в Норт-Перри. Там он заглянул в местный отдел полиции, сообщил о цели прибытия и попросил выделить в помощь пару-тройку патрульных, автомобиль и лопату.

Погода была отвратительной. На озере Эри, похожем больше на море, чем на озеро, начинался шторм, шёл сильный дождь, задувал отвратительный пронизывающий ветер. Группа полицейских ходила по пустынной полоске дикого пляжа вслед за Хидждаком, пытавшимся отыскать знакомые ему ориентиры. Наконец, мужчина вроде бы нашёл нужное место и взялся за лопату. Джозеф не ошибся с выбором места и буквально через 10 минут нашёл то, что искал.

Пляж Евклид считался парковой зоной и был облагорожен уже в начале XX столетия. Он представлял собой полоску песка протяжённостью около 500 метров, с трёх сторон её обступал густой зелёный массив. На пляже была возведена длинная прогулочная галерея с кабинками для переодевания и душем на первом этаже. На фотографии вверху, сделанной с борта самолёта в 1936 году, можно видеть панораму пляжа. Нижняя фотография относится к 1929 году.

Это действительно была верхняя часть женского торса без головы и рук.

Останки, доставленные в морг службы коронера, были обследованы специалистами, которые сразу же подтвердили, что верхняя и нижняя части тела принадлежат одному трупу. Исходя из известных антропометрических пропорций, судебные медики сделали кое-какие предположения о прижизненных физических кондициях убитой женщины. По их мнению, она имела рост 167 см и весила около 55 кг, возраст её должен был колебаться в районе 35 лет. Примерно за год до смерти женщине была удалена матка – это была квалифицированная операция, проведённая, по-видимому, по медицинским показаниям.

Следует сразу оговориться, что хотя по умолчанию женщина признавалась убитой – просто потому, что некто очень хотел избавиться от трупа и старательно его расчленил – всё-таки юридически факт убийства подтверждения не нашёл. На попавших в распоряжение судебных медиков частях трупа отсутствовали телесные повреждения, свидетельствовавшие о прижизненных ранениях или побоях, а судебно-химические исследования оказались крайне затруднены из-за далеко зашедших гнилостных изменений внутренних органов.

Смерть таинственной женщины последовала довольно давно – около четырёх-шести месяцев до обнаружения останков. Однако кожные покровы тела оказались в довольно хорошем состоянии [разумеется, для такого срока давности], и с этим оказался связан ещё один [помимо расчленения] таинственный аспект этого убийства. Кожные покровы выглядели ненормально белыми, в то время как при естественном процессе гниения они должны были приобрести серо-синюшный цвет. Судебные медики заподозрили, что труп был помещён в некий консервант, где и находился некоторое время, приобретя способность противостоять естественному процессу разложения. В качестве такого консерванта мог быть использован хлорид извести [CaCl2 – широко известное средство отбеливания и дезинфекции] либо гипохлорид кальция [Сa (ClO) 2 – данное вещество использовалось для обеззараживания воды в бассейнах].

Использование некоей бытовой химии хорошо согласовывалось с тем фактом, что рядом с нижней частью трупа – той, что была найдена 5 сентября – лежала мёртвая чайка. Птица, по-видимому, пыталась подкормиться плотью, но трапеза не пошла на пользу её здоровью.

Высказались судебные медики и о том орудии, которым осуществлялось расчленение тела. Это был не топор, что казалось самым очевидным выбором для быстрого осуществления такого рода манипуляций. Преступник использовал остро заточенный нож с длинным лезвием, которым орудовал на удивление ловко. Коронер Пирс (Pearse) при общении с детективами назвал работу этого человека «безупречной» («flawless»). Убийца очень грамотно с медицинской точки зрения дважды рассёк позвоночник и удалил руки в области плечевых суставов. Небольшая заминка у него вышла только при отделении правой руки – тогда преступнику пришлось сделать второй разрез.

Всё это, конечно же, звучало чрезвычайно интересно, но с чем должна была работать полиция?

Инспектор Коди, принявший это дело в работу, посчитал целесообразным повести расследование сразу в трёх направлениях. Прежде всего полиции предстояло провести поисковую операцию на мелководье озера Эри от пляжа Евклид до пляжа в Норт-Перри, то есть на протяжении более 60 км. Второе направление было связано с идентификацией жертвы преступления. Поскольку существовала неплохая ориентирующая информация – хирургическая операция по удалению матки – то эти усилия имели неплохой шанс дать желаемый результат. Наконец, третье направление было связано с проверкой заявления, сделанного в полицию Кливленда в конце июля некоей женщиной, утверждавшей, будто её маленькая дочка видела на пляже человеческую руку. Сама заявительница руки не видела, полицейские, записавшие её рассказ, тоже не бросились проверять услышанное, а потому сообщение это хотя и попало в суточную сводку происшествий, никаких последствий не имело. Инспектор Коди, запомнивший сообщение о виденной на берегу озера руке, вознамерился удостовериться в его истинности и либо отыскать отрезанную часть тела, либо забыть об этом рассказе и более не вспоминать.

8 сентября около полутора десятков полицейских приступили к сплошному прочёсыванию берега озера Эри от пляжа Евклид в северо-восточном направлении. По воде двигались три моторные лодки; сидевшие в них полицейские осматривали дно и подозрительные предметы на поверхности озера. В ходе недельной поисковой операции ничего, что можно было бы связать с расчленённой женщиной, обнаружить не удалось.

Зато полицейские смогли отыскать девочку, наступившую ногой на отрезанную часть человеческого тела, и её мать. Оказалось, что девочка наступила не на руку, а на ногу, и произошло это не на берегу Эри, а в овраге на некотором удалении от воды. Мать отвела полицейских к тому месту, где произошёл инцидент, и район был тщательно осмотрен. В результате была найдена правая рука, происходившая от трупа, лежавшего в морге округа Кайохога. Других частей тела найти в овраге не удалось.

Большие усилия были затрачены на сбор информации о женщинах, перенёсших в последние годы операцию по удалению матки. Соответствующие запросы рассылались по всей стране. Никакого практического результата эти усилия не принесли, убитую женщину идентифицировать не удалось. Таинственную жертву ужасного преступления назвали «Женщиной из озера» («The lady from lake») – так её назвали в нескольких газетных публикациях, довольно лаконичных и не содержавших каких-либо выводов.

В начале ноября 1934 года инспектор Коди выступил перед руководством с инициативой остановить расследование ввиду его бесперспективности – оно отнимало много сил и времени и успеха не сулило. Инспектор даже придумал подходящее для остановки расследования объяснение, дескать, части расчленённого тела могли быть принесены из района, удалённого от Кливленда на сотни километров, даже из Канады, так почему городская полиция должна тратить ресурсы на работу по «чужому» делу?! На самом деле это было, конечно же, не так – останки сбрасывали в воду именно в районе Кливленда, на что указывала рука, найденная в овраге на некотором отдалении от воды и в озеро вообще не попавшая, но… Но аргумент опытного детектива понравился руководству, и к нему прислушались. Ведомство коронера провело краткие слушания по собранным полицией материалам, констатировало вероятность убийства – хотя это оставалось недоказанным – и отправило дело в архив.

Минули 15 месяцев, и детективам кливлендской полиции пришлось вспомнить неизвестную разрезанную женщину, части тела которой в начале сентября 1934 года оказались найдены на удалении почти 60-ти км друг от друга.

Утром 26 января 1936 г. Чарльз Пейдж, владелец мясного магазина на Сентрал-авеню в городе Кливленде, телефонным звонком сообщил в полицию, что им обнаружено тело убитой женщины. По словам Пейджа, тело находилось на пересечении 21-й стрит и Сентрал-авеню внутри открытой корзины для перевозки зерна; тело было расчленено и принадлежало цветной женщине.

В 11.25 сообщение о страшной находке поступило из дежурной службы в Отдел расследования убийств полицейского управления города Кливленда. К его проверке приступил лейтенант Харви Вейтзель, вместе с ним к месту обнаружения расчленённых останков выехали сержант Хоган и детективы Уотчмен и Шибли.

Во дворе дома на пересечении Сентрал-авеню и 21-й стрит действительно была обнаружена корзина объёмом 1/2 американского бушеля (это соответствует объёму 18 литров, другими словами, корзина была сравнительно невелика – менее двух вёдер), внутри которой находилось расчленённое женское тело. Его фрагменты были обёрнуты в мешки из грубой холстины; окровавленная верхняя одежда и белое хлопчатобумажное нижнее бельё погибшей находились здесь же и были завёрнуты в газеты.

Место обнаружения фрагментов женского тела во дворе дома на пересечении Сентрал-авеню и 21-й стрит 26 января 1936 года.

Из корзины были извлечены нижняя часть женского туловища, два бедра, предплечье правой руки с пальцами. Прочие части тела отсутствовали. Да их и нельзя было поместить в корзину – она была полной. Её вес достигал 25 кг. Поверхностный осмотр показал, что Чарльз Пейдж, заявивший в полицию о корзине с трупом, ошибся – погибшая не была «цветной» женщиной, она явно принадлежала к белой расе.

Страшная находка была сделана в довольно пустынном месте: район 20-х улиц в Кливленде занимали громадные корпуса металлургического завода компании «Харптс». Корзина стояла рядом с забором, огораживавшим участок некоего Джеймса Марко. При опросе последнего выяснилось, что около 2.30 ночи его собака принялась неистово лаять и рваться за пределы участка; ему даже пришлось выйти из дома и перетащить пса на другую сторону двора. Непосредственно корзину около 11 часов утра обнаружила другая собака, с которой охранник «Харптса» обходил территорию завода. Останки подверглись уже заметным посмертным изменениям, и собаки, без сомнения, реагировали на трупный запах. Таким образом, с большой долей уверенности можно было предполагать, что корзина с частями женского тела появилась на том месте, где была обнаружена, примерно в 2.30 ночи 26 января.

Для работы с вещественными доказательствами на место обнаружения тела прибыл начальник криминалистической лаборатории управления полиции Дэвид Коулс.

Без особых затруднений удалось проследить путь корзины и мешков, в которые были завёрнуты части тела. Это были вещи, побывавшие в употреблении и выброшенные за ветхостью. Их следы вели на свалку и далее терялись. Они никоим образом не указывали на убийцу.

Гораздо более информативным оказалось патологоанатомическое исследование фрагментов тела. Благодаря тому, что в распоряжение анатомов попала правая рука жертвы преступления, удалось провести ее дактилоскопирование. Выяснилось, что погибшая была хорошо известна правоохранительным органам Кливленда, звали её Флоренс Полилло, впрочем, имя её обычно сокращалось до односложного Фло. Зарабатывала она проституцией, на момент смерти ей исполнилось 42 года, Фло дважды состояла в браке и дважды разводилась.

Момент наступления её смерти датировался периодом 22—24 января. Коронер Пирс, пытаясь реконструировать обстоятельства гибели Полилло на основании собранного при аутопсии материала, нарисовал довольно сложную и необычную картину умерщвления женщины. Флоренс не имела прижизненных травм или ранений, причиной её смерти послужило отсечение головы. Расчленение тела явилось уже посмертным актом. Убийца действовал весьма нетривиально: он не совокуплялся с ней и вообще не проявил к Флоренс сексуального интереса, не избивал жертву, не стрелял в неё из пистолета – вернее, если и стрелял, то только в голову! – не душил, этот человек начал свое нападение с того, что отрезал женщине голову. Отделение головы [юристы и криминалисты часто называют это декапитацией] было прижизненным – на это указывало состояние прилегающих к месту разреза тканей – причём жертва даже не была предварительно связана. Более того, она, скорее всего, была в полном сознании, во всяком случае в крови не было найдено следов наркотиков, снотворного или алкоголя.

Подобный способ действий преступника следовало признать очень оригинальным. Декапитация требует от нападающего большой физической силы, уверенности в себе, это крайне непрактичный способ убийства, поскольку значительное кровотечение обязательно запачкает одежду нападающего и окружающие предметы. Убийца Флоренс Полилло орудовал ножом с длинным остро заточенным лезвием. Его движения были сильны, точны и уверенны. Так мог бы действовать хирург или мясник. И в момент нападения он пребывал в чрезвычайном гневе.

Коронер Пирс, давая детективам пояснения по результатам проделанной работы, несколько вышел за рамки поставленных вопросов и позволил себе порассуждать о том, каким же должен быть человек, убивший Флоренс Полилло. По мнению коронера, убийца был силён физически, не боялся вида крови и явно получал удовольствие от того, что делал. Его умелое обращение с мёртвым телом и грамотное с медицинской точки зрения разделение трупа на части указывало на специфический опыт – преступник либо имел законченное медицинское образование, либо некоторое время учился на врача, но затем учёбу забросил, вполне вероятно, что он работал в морге или на бойне скота. Этот человек, безусловно, очень жестокий, он буквально упивается тем, что делает, его жестокость и бессердечие до такой степени сильны, что он неспособен их скрыть, и его близкие хорошо осведомлены о серьёзном изъяне его психики, связанном с неспособностью управлять гневом.

Второго мужа убитой – звали его Эндрю Полилло – полицейским удалось довольно быстро отыскать. Тот работал в почтовом ведомстве и проживал в городе Баффало, штат Нью-Йорк, удалённом от Кливленда приблизительно на 300 км.

Эндрю Полилло сообщил допросившим его детективам, что состоял в браке с Флоренс шесть лет. В 1929 года жена бросила его и переехала на жизнь в Кливленд, чем она там занималась и как жила – ему неизвестно, поскольку отношений бывшие супруги не поддерживали. Эндрю не вызвал подозрений в свой адрес, полицейским очень скоро стало понятно, что он являлся человеком законопослушным и положительным во всех отношениях. По словам бывшего мужа, Фло являлась матерью трёх дочерей, но отношения с ними не поддерживала. Эндрю, характеризуя бывшую жену, назвал её человеком незлобным и сентиментальным.

Полилло надолго уезжала из Кливленда, возвращалась и уезжала снова, судя по всему, она жила как перекати-поле. 2 мая 1934 года Фло была арестована в столице страны, городе Вашингтоне, по обвинению в занятии проституцией.

Из Вашингтона она возвратилась в обществе некоего Гарри Мартина, которого представляла всем как мужа. Вот только документов о регистрации их брака отыскать не удалось. Судя по всему, Мартин являлся сутенёром Фло, а потому детективы кливлендской полиции Орли Мэй (Orly May) и Эмиль Мьюсил (Emil Musil), расследовавшие первыми убийство Полилло, очень хотели его повидать и допросить.

Им удалось отыскать меблированные комнаты на Уолнат-стрит (Walnut street), где Мартин и Полилло прожили более трёх месяцев во второй половине 1935 года. Обитатели «меблирашки» вспомнили интересовавшую полицейских парочку, по словам свидетелей, отношения между мужчиной и женщиной были весьма горячи. Мартин избивал Полилло, а та в свою очередь ругала его и грозила всяческими карами. В конце октября или начале ноября 1935 года Гарри Мартин избил Полилло так, что та оказалась вынуждена двигаться, опираясь на костыли. Приблизительно за месяц до гибели Фло между нею и Гарри вышел совсем уж непримиримый скандал, после которого Фло куда-то исчезла, а разъярённый Мартин при свидетелях поклялся разделаться с нею.

В те дни парочка покинула меблированные комнаты, хотя и порознь. Куда исчез Гарри Мартин, детективам выяснить не удалось – его вообще так никогда и не отыскали.

Хотя след Гарри Мартина в конечном счёте затерялся, перемещения Фло Полилло и некоторые обстоятельства последних недель её жизни полицейским восстановить всё же удалось. Фло перебралась в небольшую квартирку на 78-й Восточной стрит, где представилась соседям как Флоренс Дэвис. Уже в начале января 1936 года Полилло переехала на квартиру пожилого итальянца, получавшего государственную пенсию. Человека этого детективы отыскали, хотя тот и не смог пролить свет на события последних дней жизни Фло – та жила вольготно, приходя и уходя в любое время суток по собственному желанию. Полиция установила, что в некоторых местах Полилло представлялась как «Флоренс Галлахер». Понятно, что использование женщиной разных фамилий сильно тормозило полицейскую работу по реконструкции деталей её жизни и определению круга знакомств.

В последний год своей жизни Фло сменила несколько мест работы – в одном баре мыла посуду, в другом ей удалось поработать официанткой, кроме того, оказываясь «на мели», Фло обращалась к содержательницам борделей, куда устраивалась проституткой. «Бандерши» [содержательницы публичных домов] отзывались о Фло неплохо – та была добродушна и неагрессивна, но клиенты «домов греха» частенько с ней конфликтовали, называя ленивой и жадной.

Детективы приложили немало усилий с целью собрать информацию о мужчинах, с которыми Флоренс приходилось иметь дело. Оказалось, что среди них было немало людей неприятных и по-настоящему опасных. Так, например, среди них был гангстер, занимавшийся в годы «сухого закона» бутлегерством. Другой приятель Фло вёл торговлю наркотиками и снабжал ими Полилло в качестве оплаты интимных услуг. Детективам стали известны имена и фамилии ряда постоянных клиентов Фло – один из них работал таксистом, другой – моряком. Разумеется, была установлена личность сутенёра Флоренс – таковым оказался некий чернокожий «Однорукий Билли», человек крутого нрава и довольно опасный. «Однорукий Билли» стал бы отличным подозреваемым, однако 20 января 1936 года он сильно поругался с Флоренс, и та заявила, что больше не станет иметь с ним дела. С этого момента и на несколько последующих дней «Однорукий Билли» имел крепкое alibi, подкреплявшееся свидетельствами нескольких не связанных между собой человек [он подолгу играл в карты, а затем отсыпался в борделе].

Помимо весьма внушительного и разнообразного списка друзей-мужчин убитой, детективы сумели составить не менее богатый список подруг Флоренс. Среди таковых оказались как кливлендские проститутки, так и женщины свободных нравов, не считавшие самих себя продажными. Примечательно, что с некоторыми из своих подруг Полилло познакомилась в полицейских участках во время арестов – согласитесь, необычное место для завязывания дружеских отношений.

Некоторые связи убитой женщины выглядели крайне настораживающе. Полицейские установили, что Полилло по меньшей мере четыре раза обращалась к некоему чернокожему колдуну и по совместительству врачу и платила ему довольно значительные суммы [самая крупная выплата составила 40$]. Какую именно услугу Флоренс рассчитывала получить от столь необычного знакомого, полицейские установить не смогли – колдун исчез из Кливленда, и допросить его не удалось.