Крокодилы ледяных озер. Обитают ли в водоемах Азии реликтовые животные? Издание второе, дополненное

Подобные невероятные истории происходили на Севере Руси и много столетий тому назад, и некоторые из них даже попали в тексты древних государственных Летописей. В одной из них рассказывается про огромную щуку, выловленную в Белом озере на Вологодчине: «Да во славном-то было на Бело-озере. Заселилася щука, да преогромная. Да робят-де хватат, да жоребят глодат. Стали-то думу да они думати: еще как-то бы щуку да нынь добыть ее? Да сковали-то уду нынь десять пудов, да надели жеребенка тут кобыльего, да бросили-де во славно Бело-озеро, – да хваталася щука преогромная, да не мала, но велика – девяносто пуд». (Ловля на жеребенка. – «Тайны ХХ века»., 2023. – №49, декабрь. – С. 16). А что такое 90 пудов? Это, между прочим, 1440 килограммов современного веса! Поистине «чудо-юдо, рыба-кит», пожиравшая, по преданиям, не только человеческих детей, но и конских жеребят. Чтобы поймать эту невероятно большую рыбину, людям потребовалось сковать из металла крючок и цепь весом 10 пудов. Правдива ли эта история или всё же небылица, мы уже не узнаем. Но Летописец – человек государственный, обязанный фиксировать только правдивые истории в жизни страны, а не народные обывательские байки. Документально подтверждено, что большая щука в старой России была выловлена в новгородском озере Ильмень: её вес равнялся 35 килограммов, а длина – почти два метра. В свете последних уловов нашего времени – это обычный средний рост и вес, ибо интернет полон фотографий водных зубастых хищников и более крупных размеров.

Непознанный край давно был известен своими чудесами. Сама природа там словно создана для рождения баснословных сказов о чудовищных животных воды и суши. Дреговичи («болотные люди»), древляне («лесные люди»), нарвы («жители р. Нарва»), полочане («жители р. Полоты»), кривичи (идолопоклонники языческого бога Крево) и прочие древнеславянские племена Северной Руси, уверяли, что в густых чащах их лесов водятся Лешие и Бабы-Яги; в чавкающих грязью топях с горящими болотными огнями сидят на сухих кочках Кикиморы; в глубинах рек и озер водятся русалки-девицы и страшные зубастые крокодилы. Всем им нужно приносить ежегодные кровавые умилостивительные человеческие жертвы. И больше всего вся эта дьявольская водная нечисть предпочитает употреблять живую плоть людей-чужестранцев. Доказательство тому служат до сих пор обнаруживаемые среди непроходимых болот с их поглощающими зыбкими трясинами небольшие участки сухих холмиков или искусственно насыпанные площадки с остатками древних капищ, на которых и совершались кровавые действа по задабриванию злых водных сил. Образно передают былую обрядность стихотворные строки древних былин: «Горят огни горючие, кипят котлы кипучие…». Речь, как видим, идет о разводимых там ритуальных кострах, на огнях которых славяне готовили общинную религиозную трапезу для почитаемых кровожадных божеств водяного происхождения.

Легче всего сказать, что эти сказочные персонажи были придуманы языческими жрецами, дабы держать население в страхе перед грозными силами дикой природы. Но вот один странный, с точки зрения современного понимания, случай. Местные балтийские поморы до сих пор передают рассказы предков о каких-то коркодилах (крокодилах, или рыбоящерах), твердо полагая, что речь идет о вымерших совсем недавно страшных «доисторических» водных животных. Это о них повествуют русские былины и исторические Летописи, это их образы бытуют в декоративно-прикладном искусстве северных поморских жителей. Псковская летопись за 1582 год с ужасом писала следующее: «Того же лета изыдоша коркодили лютии звери и из реки и путь затвориша; людей много поядоша. И ужасася людие и молиша бога по всей земли. И паки спратошася, а иных избиша». (Псковские летописи. – М., 1955. – Т. 2. – С. 262). В переводе со славянского языка информация звучит так: «В том же году вышли лютые звери крокодилы из реки, и не давали прохода; людей много съели».

Рассказывая о Литовском государстве, австрийский посол в Московии Сигизмунд Герберштейн, живший в России с 1517 по 1526 годы, в рассказе о Новгородских землях упомянул два вида водных гивоитов («живоитов») здешних озер и рек. Слово гивоиты (gyvate) в переводе с литовского языка означает «змей» в «драконоподобном» или «крокодилоподобном» образе. Одни были приручены в качестве домашних животных-охранителей, другие продолжали наводить ужас на людей своим людоедством. Те и другие выползали на берега из водных глубин и представляли собою реальных ящеров – «Богов-коркоделов». Именно так говорила о них Псковская летопись за 1582 год. С. Герберштейн в своих «Записках о Московских делах» сказал о местных крокодилах более пространно: «Эта область изобилует рощами и лесами, в которых живут страшные существа, которые называются гавоиты (gyvate – в переводе с литовского означает „змея“)». И далее упоминает такой невероятный факт: «Там и поныне очень много идолопоклонников, которые кормят у себя дома как бы пенатов, каких-то змей с четырьмя короткими лапами наподобие ящериц с черным и жирным телом, имеющих не более 3 пядей (60 – 75 см. – А.Т.) длину и называемых гавоитами (гивоитами). В положенные дни люди очищают свой дом и с каким-то страхом, со всем семейством благоговейно приносят им жертвенную пищу, заботясь, чтобы божество-змея не было плохо накормлено». (Герберштейн С. Записки о Московских делах. – СПб, 1908. – С. 178).

Английский дипломат Джером Горсей, который также проживал в России не менее 20 лет (1573 – 1591), в своих «Записках о Московии» вспоминал следующий случай: «Когда мы переехали через реку, на берегу её лежал мертвый крокодил-змей. Мои люди пронзили его кольями. При этом распространился такой ужасный запах, что я отравился и долго был болен».

Эти и другие письменные свидетельства из переписки начальствующих лиц государства дают понимание того, что на северо-востоке России и в соседних прибалтийских странах вплоть до XVII столетия на самом деле встречались загадочные водяные существа, обликом напоминающие крокодилов. Этот невероятный факт подтверждют наскальные рисунки и скульптурные фигурки существ, похожих на зубастых водяных хищников. Например, это так называемое «финно-угорское чудовище» с длинной зубастой пастью, какое изобразили на рисунке также очевидец с р. Амур В. С. Соколов или неизвестный художник каменного века из Якутии (петроглиф Аян-Юрях). Похожие медные фигурки «водяных ящеров» известны из находок с р. Колвы (Западная Сибирь). Таковы же головы ящеров на архитектурных конструкциях домов, ручках ковшей или «писалах» – (рогообразных стержнях для письма) из средневекового Новгорода. Причем «тела» этих письменных стержней оформлялись под рыбье туловище с широко раскрытой пастью хищника, либо в виде волчьей или медвежьей голов на рукояти.

А в декоративно-прикладном искусстве древних приблтийских или тех же северных славянских племен присутствуют образы и более чудовищного облика, весьма похожие на плеиозавра из шотландского озера Лох-Несс, у которого голова на длинной шее при столь же вытянутом туловище, погруженном в воду. Впрочем, среди металлических фигурок бронзового века Восточной Европы существуют образцы целых туш похожих существ с отвислым брюхом. Отверстия в нижней их части могут указывать на прикреплявшиеся (не сохранившиеся) лапы или ласты. Довольно впечатляюща декоративная фигурка «финно-угорского чудовища», представляющая одновременно облик носорога с опущенной к земле тяжелой зубастой мордой и чешуйчатого «бронированного» крокодила, найденная на Севере России.

Но в холодном поясе планеты теплолюбивых крокодилов, каких мы знаем в наши дни в тропиках, быть не могло, так как они не пережили бы северной убийственной для них зимы. Следовательно, это были неизвестные науке похожие холодолюбивые земноводные существа, впадающие в зимнюю спячку в донном иле, чья кожа на самом деле (например, у жаб и других) выделяет при защите неприятно пахнущие, а то и ядовитые вещества.

К таким существам можно отнести так называемого кулазуха типа гигантской амфибии с четырьмя лапами, хвостом и необычайно широкой мордой лягушки. Её ископаемые останки в 1989 году были найдены в Австралии. Животные свободно жили на суше и в воде, но воде всё же отдавали большее предпочтение, и, что самое главное, хорошо адаптировались к низким температурам. Кулазух спокойно зимовал в спячке подо льдом за Южным полярным кругом, охотился на рыб, не брезговал и мелкими динозаврами. Имел длину туловища в 5 – 6 метров, причем на его пугающую голову уходило до 1 метра.

В северных широтах Земли, в условиях холода и угнетающего климата, такие амфибии-монстры мельчали массой тела, но продолжали жить. В середине ХХ века похожее существо было встречено на территории Государственного заповедника «Вишерский» Пермского края. А вот костей ископаемых или современных «крокодилов-змей» на территории России пока нигде не находили. Либо находили, но не могли опознать, как это случилось за столетие до этого при обнаружении останков мамонтов или динозавров. В Китае этот вид древнего ящера (гигантской водной саламандры) существует до сих пор, являясь самым крупным земноводным животным современности, а по «совместительству» – «живым ископаемым древности». Почему бы его сородичу не жить и в глубинах водной системы Русского Севера или той же Сибири?

Да, Сибирь холодна, но ведь именно там, как установлено палеонтологической наукой, растительноядные стегозавры – обладатели пластинчатого гребня на спине, – прожили на 20 млн. лет дольше, чем в других тропических частях земного шара. (Елкина С. Русский динопарк. В поисках живого экспоната. – «Тайны ХХ века», 2023. – №43. – С. 22 – 23). Ответа на такой вопрос пока не найдено.

На мелкой пластике, как мы говорили выше, эти «коркодилы» изображаются одинаковым статичным образом: крупная плоская морда, глаза навыкате. Далее следует «змеиное» тело с чешуей и четыре короткие лапы под отвислым брюхом. Известна серия археологических предметов и зарисовок современных очевидцев, где этот зверь представлен как бы плывущим по воде, отчего на поверхности водоема высовывается его голова на длинной шее; в такой позе он очень похож на фотографии облика Лох-Несского плеиозавра. В двух случаях передана его горбатая спина; в одном – крупное туловище. Есть также фигурки чудовищного вида рыб: у двух драконоподобная голова, у одной острый нос гигантской щуки, но эта рыба имела змеиное туловище с длинным извивающимся хвостом. Что интересно, похожая «драконоподобная» рыба запечатлена на гербе одного из прибалтийских городов.

Судя по описаниям очевидцев, речной ящер мог жить как в водных глубинах, так и на суше. Языческие предания славян называют основными местами обитания страшного кровожадного существа озера Ильмень, Псковское, Белоозеро, Онега, реку Волхов и другие крупные водоемы прибалтийского Севера, и единодушны в том, что те требуют от людей «живой головы на «Сине-море». Характерный пример тому – былина про утопленного новгородского купца Сотко Сытниче (Садко), игрой на гуслях принесшего «царю Водянику» озера Ильмень такое удовольствие, что тот сохранил ему жизнь и одарил богатым рыбным уловом. Существует этнографическое описание давнего обряда «умилостивления» богу Онежского озера, по которому в жертву местному крокодилу преподносили чучело человека в дырявой лодке.

Рассмотрим этот образ внимательнее, поскольку он на документальном материале имеет весьма древние корни. Представление о якобы реально жившем среди людей «коркодиле-ящере» у славян очень древен, он считался божеством – «хозяином» подводного (Нижнего) мира. Ящер – древний, устойчивый и вместе с тем неразгаданный полностью персонаж из пантеона североевропейского и русского язычества с эпохи бронзы до наших днй. Он является образом часто повторяющегося чудовищного животного как в мифологии, так и в предметах народного декоративно-прикладного искусства. Как «живое» существо, он упоминается более тысячи лет тому назад. Новгородец Григорий Богослов в «Слове об идолах» говорил: «О в реку богыну нарицает и зверь, живущ в ней, яко бога нарицая требу творить». (Аничков Е. В. Язычество и древняя Русь, – С. 93 – 94; Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. – М., 1981. – С. 11 – 14).

В цикле сказаний о победе воеводы Добрыни Никитича над язычеством в пользу христианской веры (988 год) описывается его борьба со Змеем-Горынычем в Новгородской земле. В том же году победа над языческим Змеем произошла и на р. Почайне под Киевом: но там огненный Змей явился олицетворением степных половцев. Чуть ранее, согласно одному из преданий о сыне князя Словена – Волхове «бесоугодном и чародеем» – говорится, что тот был «лют в людях, тогда бысть бесовскими ухищрениями и мечты (молитвы) творя и преобразуясь во образ лютого зверя коркодела и залегаша в той реце Волхове водный путь. И непоклоняющихся ему иных поэираша, овых изверзая потопляше. Сего же ради люди, тогда невегласи сущим богом окаянного того нарицаху и «Грома» его или «Перуна» нарекоша (белорусским бо языком гром – «перун» нарицается»)». (Иоакимовская Летопись).

Григорий Богослов в своём «Слове об идолах» писал: «О в реку богыну нарицает и зверь, живущ в ней, яко бога нарицая требу творити». Возможно, под этим «водным зверем», полагает акад. Б. А. Рыбаков, подразумевалась огромная ящерица, водившаяся в Восточной Европе вплоть до XVI в., когда их видел в немалом количестве С. Герберштейн во время своего путешествия по Московии. (Рыбаков Б. А. Язычество древних славян.., – С. 11 – 14). Это не тот ли змей, который по одной былинной версии ужалил вещего князя Олега под Новгородом: «Друзии его сказают, яко идущю ему за море и уклюну змия в ногу и с того умре; его могила в Ладози». (Новгородская 1 Летопись, с. 100).

По сведениям иностранного дипломата Адама Олеария (сер. XVII в.), под Новгородом имелось древнее языческое культовое капище в честь какого-то водного существа, внешне похожего на крокодила. Академик Б. А. Рыбаков подтверждает: отголоски архаического культа ящера сохранились там и в более позднее время, где общеплеменному святилищу богу Перуну (созданному воеводой Добрыней в 983 году) предшествовало такое же важное по общественной значимости более раннее культовое место по умилостивлению (задабриванию) «какого-то коркодила», а точнее – Бога-Крокодила. И вообще все болотные капища Севера России и Прибалтики, как показывают археологические раскопки, являлись у древних славян ритуальными местами почитания подводного божества Ящера, жертвы которому топили в водах окружающих эти святилища многочисленных и обширных болот. (Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. – М., 1987. – С. 155). После отказа от языческой веры по настоянию принявшего христианское православие вел. князя Киевского и Новгородского Владимира Святославича, на разрушенном капище выстроили церковь Св. Николая. Скорее всего, такова же предыстория и многих других православных храмов, заменивших традиционные «намоленные» языческие святые места на севере Руси.

В «дославянские» времена культ водного крокодила в северной аридной зоне был более обширен географически. В космологических шаманских представлениях угорских и самодийских племен Нижний мир, как мы скажем далее, всегда изображался в виде ящера с волчьим ухом и разинутой пастью, поскольку считалось, что это страшное обликом чудовище глотает вечером заходящее Солнце, а утром выпускает его. (Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси.., – С. 63 – 65). Постоянен этот образ и в декоративно-прикладном искусстве славян VI – VII вв., но нигде он так не устойчив, как в Новгородской земле и в Сибири. К примеру, все ручки деревянных ковшей, как мы говорили выше, представляли в ранних вариантах тщательно обработанные скульптурные изображения крокодилообразного существа. (Колчин Б. А. Новгородские древности. Резное дерево. – САИ: Е 1—55. – М., 1971. – С. 35 – 36). Автор называет их «мордами драконов», но у них нет обязательных для такого мифологического образа ни крыльев, ни костяного гребня на спине. Так что это существо всё же олицетворяет реальное животное типа крокодила или большой рыбы.

Это водное чудовище явно боялись. Не случайно их скульптурные оскалившиеся головы венчали носовые части плавучих судов, как знак почитания таинственного божественного жителя водных глубин. Такие же фигуры устанавливали на кочах (больших лодках) северорусские поморы и русские казаки-землепроходцы во время передвижения по сибирским рекам. Но там, судя по зарисовкам картографа Семена Ремезова (XVII столетие), чудовищными водными животными считались не только драконоподобные существа, но и некие остроклювые птицы, лошади и некие «хоботные» животные типа мамонтов или носорогов. Трупы их, вытаиваемые из вечной мерзлоты, иногда плывут во время половодий и сегодня по течению рек к Северному Ледовитому океану, словно живые, создавая реальность их обитания и в наши дни.

Славянскому населению Приднепровья культ водного монстра также был известен с VI – VII вв., о чем свидетельствуют находки бронзовых фибул (застежек плащей) с головою ящера. У него близко посаженные глаза, отмечены ноздри, пасть овальная или подпрямоугольная, есть короткие лапы, на теле отражено чешуйчатое покрытие. Тело широкое и короткое, заканчивающееся толстым, но не рыбьим, хвостом. Некоторые ученые полагают, что основой данной художественно-прикладной традиции могла послужить впечатляющая естественная природная скала длиною около 200 метров, лежащая в пойме реки Роси (у совр. города Корсунь-Шевченковском на Украине), имеющая облик как бы погрузившегося в воду окаменевшего ящера-крокодила. У него узкая морда с узкими щелями глаз, кроткие лапы, длинный хвост наземного животного и большое приземистое тело. Установлено, что данная скала в виде гигантского каменного ящера являлась древнейшим культовым языческим местом южных славян, а его впечатляющий вид действовал магически на воображение мастеров изготовления фибул, ковшей, прялок и других бытовых предметов того времени.

У северных племен расцвет культа водяного чудовища пришелся на X – XIII века, что видно по обилию его изображений в новгородском декоративно-прикладном искусстве. Из культовых вещей известен ритуальный жезл с головою чудовища, предназначавшийся для каких-то языческих церемоний. (Колчин Б. А. Новгородские древности. – Табл. 29: 3). Во время молений об удачных уловах рыбы накануне путины люди еще недавно обращались к Богу Jassa – царю вод в двух ипостасях: как к Богу озера Ильменя и вытекающей из него реки Волхова («чародей Волхов» – крокодил), и как к Богу «моря синего» – морского царя). А Jasse (Яшше, или уменьшительное Яша) – это есть позднейший языческий Бог грома и воды прибалтийских племен Перун. Общее их наименование – «царь Водяник», языческий образ которого воплотился в Николу Морского (не путать с православным Николой Мирликийским – Богом водных стихий, русских путешественников и мореплавателей в Сибири). (Успенский Б. А. Филологические разыскания в области славянских древностей. – М., 1982. – С. 83).

В новгородских старинных «подблюдных» песнях водное существо также именуется очень архаичными терминами – «змеиная крылица», «ящер-сударь», «ящер», более ласковым «Яша». Древние изображения рисуют его образ однозначно уверенно и согласованно, без тени фантазий. На ручках ковшей у ящера это выраженная крупная морда с огромной пастью и клыкастыми зубами. На шее в той или иной форме нанесена волнистая идеограмма воды, дающая понимание о его водной стихии обитания.

Современные игры в Ящера в Украине, на Руси, в Польше и Белоруссии являются отголосками древних языческих обрядов, суть которых – приношение в жертву молодых девушек, поскольку, мол, водяные существа женятся на утопленницах. (Игры народов СССР. – М.-Л., 1933. – С. 229 – 232). Сегодня это веселый выбор юношей-Ящером (Яшей) невесты из танцующего на берегу водоема хоровода празднично одетых «красных девиц». Но существует и прямой отголосок реального «кровавого» языческого обряда, когда куклу, одетую в девичью одежду, топили в воде. (Белов А. К вопросу о характере и значении древних купальских обрядов и игрищ. – «Живая старина», 1896. – Вып. 1). Это есть игровая культовая церемония умилостивления божества подводного мира путем принесения в жертву девушек, в старину действительно бросаемых в воду. У греков, скажем попутно, в середине лета по той же причине топили в море со скалы две жертвы – мужчину и женщину. (Лосев А. Ф. Античная мифология в ее историческом развитии. – М., 1957).

Особым видом северных драконоподобных существ, живущих в местных водоемах, являлся двухголовый ящер, который одной головой заглатывает вечернее заходящее солнце под землю (воду), а головой, расположенной на противоположном конце туловища, изрыгает его во время утреннего восхода. Этот образ запечатлен на длинных серебряных цепях сложного плетения до 2 метров длины: они носились женщинами на шее, спускались ниже пояса, а головы их застегивались небольшим кольцом (солнцем?). В космологических композициях угорских и самодийских бляшек шаманского костюма Нижний мир всегда изображался в виде ящера с волчьим ухом и разинутой пастью для заглатывания вечернего заходящего солнца.

Но помимо девушек в жертву приносили и животных. Древние славянские летописи говорят о курах, которых резали, ели общей трапезой или «в воде потопляше». (Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси.., – С. 135 – 136). Известны случаи, когда «в недалекую старину сталкивали в омут какого-нибудь запоздалого путника». (Там же. – С. 95). Жертвоприношения пленными врагами своим языческим божествам (в том числе и водяным), известны у многих соседних народов средневековья: галлов, бриттов, поляков, литовцев, балтийских славян и др.

Один из известных персонажей новгородской земли, принесенный в жертву озерному «хозяину» Ильменя, упоминавшийся выше купец Садко, где его музыкой заслушивались сам Ящер и его жена или дочь «царица Белорыбица». (Новгородские былины. – М., 1987. – С. 180. – (Былины о Садко). – С. 148 – 242). Об озере Ильмень в былинах также говорилось:

…Не пошлины Поддонный царь требует,

А требует он голову человеческую.

(Новгородские былины. – С. 188).

Обряд умилостивления божества Онежского озера 6 декабря еще в начале ХХ столетия описывался исследователями так: «Каждый год накануне зимнего Николы пред всенощной из каждой рыбацкой семьи к известному месту собираются старики. На берегу ими делается человеческое туловище и в дырявой лодке отправляется в озеро, где, конечно, и тонет. Два-три старика поют песню, где просят Онего (царю озера) взять чучело соломенное. И для большей вразумительности называют имя Николая Морского». (Успенский Б. А. Филологические разыскания в области славянских древностей. – С. 83).

Об особом «аппетите» озерного крокодила Ильменя свидетельствует тот факт, что чаще всего в жертву ему приносили живую плоть покрупнее – лошадь, а то и нескольких животных сразу. На гуслях, музыку которых любили слушать Ящер и Белорыбица, имеются вырезанные мастером сцены подобного языческого обряда. Прежде всего, верхняя часть инструмента оформлялась скульптурной головой и частью туловища мифологического водного чудовища. У одного из гуслей под головой изображены еще две маленькие головки детей-«ящерят». На других дополнительно есть рисунки приносимых в жертву двух конских голов.