Адмирал Империи – 56

Борисевич расхохотался и разжал хватку. Я с облегчением вдохнул, мысленно проверяя, все ли внутренние органы остались на местах.

– Все такой же шутник! – губернатор переключился на остальных адмиралов, и я с сочувствием наблюдал, как они проходят через тот же ритуал удушения. – Госпожа Хромцова! Красавица! Хотя что это я – вице-адмирал! Извольте простить старика!

Агриппина Ивановна стоически перенесла объятия, хотя по ее лицу было видно, что она предпочла бы атаку вражеского линкора.

– Господа балтийцы! – Борисевич не унимался. – Все как на подбор! Молодцы! Как говорится, «не было бы счастья, да несчастье помогло»! Юзефович помер – вы к императору примкнули! Все правильно!

Пегов и Гревс обменялись взглядами, явно не зная, как реагировать на такую трактовку событий.

– А вы, сударыня, просто ягодка, – губернатор повернулся к Настасье Николаевне. – Скинуть бы мне годков двадцать… Ох!

– Не прибедняйтесь генерал, вы еще молодым фору дадите, – спокойно ответила Настасья Николаевна, снисходительно воспринявшая разговорный стиль Борисевича.

– Вот чертовка! – зарделся тот, подмигивая Зиминой. – Знает, что ответить… Ха-ха! Шучу, конечно! Проходите, проходите мои дорогие!

Он буквально втолкнул нас в дом, продолжая говорить без остановки:

– Чаю? Кофе? Коньяку? У меня есть прекрасный коньяк с Новой Армении-3! Сто лет выдержки! Или сто пятьдесят? Не помню, но точно старый! Как и я! Ха-ха!

– Благодарим, но мы по делу, – попытался охладить его энтузиазм вице-адмирал Пегов.

– Дело не волк, в лес не убежит! – отмахнулся губернатор. – А вот коньяк может выдохнуться! Шутка! Он в запечатанной бутылке! Но все равно, грех отказываться от гостеприимства!

Мы оказались в гостиной, которая выглядела как музей эклектичного безумия. Чучело какой-то местной шестиглазой твари таращилось на древнегреческую амфору. Коллекция оружия соседствовала с матрешками. Над камином висела картина, изображающая то ли космическое сражение, то ли абстрактный натюрморт – в зависимости от угла зрения и количества выпитого.

– Садитесь, садитесь, дамы и господа! – командовал Борисевич, разливая коньяк несмотря на наши протесты. – Знаете, что я всегда говорю? «Война войной, а обед по расписанию»! Правда, сейчас не обед, но принцип тот же!

– Генрих Христофорович, – я решил перехватить инициативу, пока он не начал рассказывать анекдоты. – Мы действительно торопимся. Император ждет.

– Мальчишка подождет! – отмахнулся губернатор, но тут же спохватился. – То есть, Его Величество, конечно. Умный пацан, надо признать. Вчера в шахматы со мной играл – разделал как младенца! А я, между прочим, чемпион гарнизона был!

– Чемпион гарнизона Херсонеса-9? – уточнил я. – Это многое объясняет.

– Что вы хотите этим сказать? – насторожился Борисевич.

– Ничего обидного. Просто на Херсонесе главным развлечением была стрельба по арктическим тиграм, так что конкуренция в интеллектуальных играх была, скажем так, ограниченной.

Губернатор расхохотался:

– Вот за это я вас и люблю, Александр Иванович! Всегда найдете, чем старика уколоть! Помните, как вы нас вытаскивали? Март месяц, весна, птички поют…

– Птички во льдах? – удивилась Зимина.

– Образно говоря! – Борисевич махнул рукой так энергично, что коньяк чуть не выплеснулся. – Мы там с княжной Таисией и этим… как его… американцем перебежавшим…

– Илайей Джонсом, – подсказал я.

– Точно! Джонс! Хороший мужик, несмотря на то, что «янки»! Так вот, сидим мы, значит, патроны кончаются, еда тоже, надежды – ноль целых, хрен десятых…

– И тут появляюсь я на «Одиноком», – закончил я, чтобы ускорить процесс.

– Не просто появляетесь! – возмутился Борисевич. – Вы как ангел спаситель! Бац – и прямо из-под носа у «морпехов» Дэвиса!

– Как пьяный водитель на встречной полосе? – предположил я.

– Лучше! Как лиса в курятнике! Нет, как… Черт, метафору потерял. Но красиво было!

– Это была скорее отчаянная импровизация, – признался я. – План был примерно такой: влететь, схватить, улететь, не помереть. Четвертый пункт был опциональным.

– Скромничаете! – Борисевич ткнул в меня пальцем. – Как там говорится: «Скромность украшает, но не кормит»! Или наоборот?

– Может, все-таки к императору? – напомнила Агриппина Ивановна, явно теряя терпение.

– А, ну да! – губернатор допил коньяк одним глотком. – Кстати, о стройке! Видели, что Гинце вытворяет? Дворец лепит! Я ему говорю: «Густав Адольфович, какой дворец, когда кругом война?» А он мне знаете, что отвечает?

– Что символы важны для народа? – предположил Пегов.

– Хуже! Говорит: «Генрих Христофорович, это инвестиция в будущее»! Инвестиция! Я ему: «А может, лучше на флот?» А он: «Космофлот – это тактика, а дворец – стратегия». Во как загнул!

– Стратегия по облегчению казны, – пробормотал Арсений Павлович.

В этот момент в дверях материализовался робот-камердинер.

– Господа, Его Императорское Величество готовы вас принять, – объявил он голосом английского дворецкого из старых фильмов.

– Наконец-то, – выдохнули Хромцова и Гревс.

– Ну что ж, пошли выяснять, как восьмилетка собирается командовать флотом, – бросил Пегов достаточно тихо, но я услышал.

Мы поднялись и двинулись за роботом. Борисевич пристроился в хвосте, на ходу наливая себе еще коньяка из фляжки, которая материализовалась из кармана.

– Умный мальчишка, – сообщил он мне вполголоса, дыхнув перегаром. – Не по годам. Но все-таки – восемь лет! В восемь лет я максимум солдатиками командовал!

– А я в восемь лет взорвал школьную лабораторию, – поделился я. – Случайно. Хотел посмотреть, что будет, если смешать…

– И что было?

– Новая лаборатория. И три недели домашнего ареста.

Борисевич громогласно заржал…

Бывший кабинет губернатора был спешно переделан под тронный зал. Иван Константинович восседал на троне с таким достоинством, словно это был настоящий императорский дворец. Странно, но профессора Гинце рядом с ним в этот момент не было. Возле трона стояла только Таисия в как всегда безупречной форме капитан-командора. При виде меня она чуть заметно улыбнулась – или мне показалось? В последнее время я стал слишком часто искать скрытые смыслы в ее взглядах.

– Ваше Величество, – мы синхронно поклонились.

– Господа адмиралы, – Иван кивнул с серьезностью университетского профессора. – Благодарю за оперативность. Контр-адмирал Васильков, доложите обстановку.

Я шагнул вперед, мысленно структурируя информацию. Странно докладывать военную обстановку ребенку, который еще недавно должен был волноваться только о домашнем задании и мультфильмах.

– Ваше Величество, ситуация следующая. Зафиксированы три точки входа в систему. Предварительные данные говорят о минимум трехстах кораблях противника. Вероятные командующие – Суровцев, Шереметев, возможно, сам Граус. У нас пять критически важных объектов для защиты: столичная планета, запасы интария на Сураже-7, ремонтные верфи на Сураже-9, Константинов Вал у врат в «Лиду» и промышленные модули в астероидном поясе. Наши силы – сто семнадцать вымпелов. Соотношение почти три к одному не в нашу пользу.

Император слушал внимательно, изредка кивая. Его маленькое лицо было сосредоточенным, глаза – внимательными. Ни следа детской растерянности или страха.

– Время подхода противника к ближайшим целям? – деловито уточнил он.

– От десяти часов, в зависимости от выбранных целей, Ваше Величество.

– Понятно. И что предлагают мои адмиралы?

Вот тут началось самое интересное. Точнее, предсказуемое.

– Необходимо сконцентрировать все силы у столичной планеты, – немедленно выступил Пегов. – Это наш политический и военный центр. Потеря столицы будет означать крах всего.

– Полностью поддерживаю коллегу, – кивнул Гревс. – Лучше гарантированно удержать один ключевой объект, чем потерять все в попытке защитить каждый объект.

– Прошу прощения, но это стратегия никуда не годится! – вмешалась Хромцова, и я узнал в ее голосе знакомые стальные нотки. – Пока мы будем отсиживаться у столицы, противник спокойно приберет к рукам все остальное. Через несколько стандартных суток мы окажемся в блокаде без топлива и возможности ремонта.

– У нас элементарно не хватит сил защитить все! – возразил вице-адмирал Пегов. – Это простая математика!

– Математика здесь другая, – парировала Агриппина Ивановна. – Отдав противнику девяносто процентов системы, мы рано или поздно проиграем.

Я наблюдал за этой повторяющейся раз за разом перепалкой со смешанными чувствами. С одной стороны, оба подхода имели свою логику. С другой – без единого командования мы так и будем спорить, пока враг не решит вопрос за нас.

– А что думаете вы, контр-адмирал Васильков? – император повернулся ко мне.

– Я думаю, что главная проблема не в тактике, Ваше Величество, – ответил я честно. – Любой план может сработать, если его выполнять решительно и согласованно. Но без единого командования мы обречены на поражение. Нам нужен главнокомандующий, чье слово будет законом для всех.

– Хм, – Иван Константинович откинулся в кресле. – Интересная мысль.

– Это не просто интересная мысль, это необходимость! – поддержала меня Таисия. – Ваше Величество, без четкой командной вертикали флот развалится при первом же серьезном испытании.

– Согласна с Их Высочеством, – неожиданно вмешалась Настасья Зимина. – Простите за прямоту, но нам нужен командующий. Срочно. Иначе мы потратим больше времени на споры, чем на подготовку к обороне.

Император встал с кресла и прошелся по комнате. Несмотря на малый рост – макушка едва доставала мне до середины груди – в его движениях чувствовалась уверенность. Или это была хорошо отрепетированная роль? С этим мальчиком трудно было понять.

– Вы все правы, – наконец произнес он. – Единое командование действительно необходимо. И выбор… непрост.

Он остановился перед Хромцовой, и мое сердце слегка екнуло. Неужели ее?

– Вице-адмирал Хромцова. Опыт командования, решительность, готовность принимать непопулярные решения. Вы доказали верность трону, когда поняли истинную природу конфликта. Ваш переход на нашу сторону требовал немалого мужества.

Агриппина Ивановна склонила голову, принимая комплимент. Но император уже двигался дальше.

– Вице-адмиралы Пегов и Гревс. Дисциплина, верность традициям, безупречная боевая выучка. Балтийский космический флот под вашим командованием остается одной из лучших боевых сил Империи. Ваша верность присяге выше любых сомнений.

Балтийцы выпрямились, явно польщенные. Иван тем временем остановился перед Зиминой.

– Контр-адмирал Зимина. Самый молодой дивизионный командир в истории ВКС. Тактический талант, помноженный на решительность. Вы доказали, что возраст – это просто цифра, когда речь идет о способностях.

Настасья Николаевна чуть покраснела. Кажется, комплименты от императоров она принимать еще не привыкла.

И вот, наконец, император подошел ко мне. Я невольно выпрямился, чувствуя, как ускоряется пульс. Сейчас. Сейчас он скажет…

– Контр-адмирал Васильков, – голос мальчика стал особенно торжественным. – Где мне найти слова, чтобы описать ваши заслуги, Александр Иванович? Вы рисковали жизнью, спасая меня и сестру. Ваша находчивость, храбрость и преданность не знают границ. Вы раз за разом доказывали свой профессионализм и нестандартное мышление. Операция по эвакуации с Кронштадта, противостояние превосходящим силам и в бою и в словесной дуэли – везде вы демонстрировали качества истинного лидера. Ваш опыт, ваша преданность трону, ваша готовность идти на риск ради династии делают вас…

Я уже мысленно примерял звание главнокомандующего. Интересно, дают к нему отдельный флагман или придется ютиться в каюте на «Афине»? Надо будет сразу обсудить с адмиралами план обороны, распределить сектора ответственности…

– …незаменимым офицером флота ВКС Российской Империи, – закончил император.

Я моргнул. Что? Это все? А где «назначаю главнокомандующим»? Где «вверяю вам судьбу флота»? Где хоть что-нибудь конкретное?

Краем глаза я заметил, как Таисия также смотрит на брата с нескрываемым удивлением. Похоже, я был не единственным, кто ожидал другого финала этой речи.

– Поэтому, – продолжил Иван после театральной паузы, – я принял следующее решение. Структура командования остается прежней. Вице-адмирал Хромцова продолжает командовать 5-ой «ударной» дивизией. Контр-адмирал Зимина – 17-ой «линейной». Вице-адмирал Пегов – 1-ой «ударной». Вице-адмирал Гревс – 18-ой «линейной».

Я стоял, чувствуя, как что-то неприятное и холодное растекается в груди. У всех есть дивизии. Конкретные корабли, конкретная ответственность, конкретное место в структуре. А как же я?

– Контр-адмирал Васильков, – император посмотрел прямо на меня, и я поклялся, что увидел в его детских глазах что-то… лукавое? – вы продолжите выполнять особые поручения по моему непосредственному указанию.

Особые поручения. Замечательно. Другими словами – болтайся где хочешь и делай что хочешь, пока я не придумаю тебе очередное «особое поручение». Без дивизии, без конкретного места в командной структуре, без… без ничего, по сути.

– Благодарю за доверие, Ваше Величество, – выдавил я максимально нейтральным тоном, хотя внутри все кипело как суп в скороварке.

Черт возьми, я вообще-то спас этого неблагодарного мальчишку! Вытащил из-под носа у Грауса, Дессе и князей – претендентов на трон, пошел против половины Империи, рисковал жизнью своей и своих людей! И в благодарность получаю… особые поручения? Серьезно? Безусловно, делал я свой выбор не ради чинов и назначений, но все-таки в сложившейся ситуации…

Я перевел взгляд на Таисию. Княжна смотрела на брата с выражением человека, который только что увидел, как его любимая собака начала решать дифференциальные уравнения. В ее глазах читался немой вопрос: «Ваня, какого черта?»

Но малыш-император либо не замечал нашего недоумения, либо – что было хуже – сознательно его игнорировал.

– Господа адмиралы, – Иван Константинович вернулся к своему трону. – У вас есть десять часов на организацию обороны. Предлагаю не терять времени. Вы свободны.

– Ваше Величество, – попыталась вмешаться Таисия, – может быть, стоит еще раз обдумать вопрос о едином командовании?

– Решение принято, сестра, – отрезал мальчик тоном, не терпящим возражений.

Мы начали расходиться, и я в последний раз встретился взглядом с Тасей. Княжна едва заметно пожала плечами и развела руками – универсальный жест «я сама ни черта не понимаю».

Выходя из импровизированного тронного зала, я думал о том, что либо наш юный император гораздо умнее, чем кажется, и у него есть какой-то хитрый план… Либо мы все обречены.

И честно говоря, второй вариант казался мне более вероятным…

Глава 3

Место действия: столичная звездная система HD 30909, созвездие «Ориона».

Национальное название: «Сураж» – сектор Российской Империи.

Нынешний статус: контролируется силами императора.

Точка пространства: столичная планета Сураж-4.

Правительственный квартал.

Дата: 11 августа 2215 года.

Мы вышли из импровизированного тронного зала с выражениями лиц людей, которым только что объяснили, что для спасения от наводнения им выдадут по дуршлагу. Полезная вещь на кухне, спору нет, но от потопа как-то не очень.

Двери за нами закрылись с мягким шипением, отрезая нас от присутствия юного императора и его загадочных решений. В коридоре повисла тишина – та особенная тишина, которая бывает после того, как все поняли, что произошло нечто неуместное, но никто не знает, как на это реагировать.

– Я же говорил, – первым нарушил молчание вице-адмирал Пегов, поворачиваясь к Гревсу, но говоря достаточно громко, чтобы услышали все. – Мальчик в силу возраста не способен принимать верные решения.

Его голос эхом отразился от стен коридора.

Возразить было нечего. Я, который полчаса назад расписывал гениальность нашего юного императора, чувствовал себя как продавец пылесосов, чей товар только что взорвался прямо во время демонстрации. «Но он же отлично собирал пыль!» – хочется крикнуть, пока клиенты в панике разбегаются.

Хромцова молчала, но по ее сжатым губам и характерному подергиванию левого века было видно – она тоже в полном недоумении. Агриппина Ивановна последнее время постоянно оказывалась в ситуациях, которые не могла контролировать, и это явно выводило ее из равновесия.

– Господа, давайте не будем делать поспешных выводов, – попытался я сгладить ситуацию, хотя сам чувствовал, что это как пытаться потушить лесной пожар стаканом воды.

– Поспешных? – Яков Гревс повернулся ко мне с выражением лица человека, который только что разочаровался в своем лидере. – Александр Иванович, через десять часов здесь будет три вражеских флота. Десять часов! А у нас нет даже подобия единого плана!

– Девять часов пятьдесят восемь минут, если быть точным, – машинально поправил я, взглянув на таймер. – И, кстати, до сих пор пока не понятно, где они будут.

– О, спасибо за уточнение! – саркастически отозвался Гревс. – Теперь я чувствую себя намного лучше!

Император действительно поступил… странно. Не выбрать главнокомандующего в ситуации, когда три вражеских эскадры приближаются к твоей столице – это странно применять слово в отношении Ивана Константиновича, но мальчишество.

– И что теперь? – Арсений Павлович Пегов остановился посреди коридора, разведя руками. – Продолжаем спорить, пока Птолемей Граус не решит вопрос за нас? Или может, устроим голосование? Демократично выберем, как именно нам проиграть эту войну?

– У нас есть девять часов пятьдесят семь минут, – напомнила Хромцова, игнорируя сарказм. – Предлагаю использовать их для подготовки обороны, а не препирательств.

– Подготовки к чему именно? – взвился вице-адмирал Пегов, найдя объект своей неприязни в лице командующей 5-ой «ударной» дивизии. – К обороне столицы? К защите всей системы? К написанию завещаний? Дайте мне конкретику, вице-адмирал!

– К селекторному совещанию через час, – отрезала Агриппина Ивановна тоном, который обычно использовала для особо тупых мичманов. – Где мы, как взрослые разумные люди, попытаемся выработать хоть какой-то план. Если, конечно, вы способны вести себя как взрослые разумные люди, а не как обиженные дети в песочнице.

– Это вы сейчас на что намекаете? – Пегов сделал шаг к Хромцовой.

– Ни на что не намекаю, – парировала она, положив руку на эфес своей сабли. – Говорю прямо.

Ситуация снова накалялась, и я решил вмешаться, пока дело не дошло до рукоприкладства. Хотя, честно говоря, драка между адмиралами могла бы хотя бы разрядить обстановку.

– Господа и дамы, – я встал между ними, – давайте оставим выяснение отношений на потом. Желательно, на время после победы. Мы же собираемся побеждать? Не так ли?

Агриппина Ивановна и Пегов, буравя друг друга взглядами, разошлись в стороны. Мы какое-то время шли не разговаривая, направляясь к выходу, а затем, на стоянку наших шаттлов. Каждый думал о своем…

Борисевич, шедший рядом со мной все это время, был непривычно молчалив. Генерал-губернатор, способный найти повод для шутки даже на собственных похоронах, сейчас больше напоминал сдувшийся воздушный шарик. Его обычно румяное лицо приобрело сероватый оттенок, а в глазах читалась тревога.

– Нехорошо это все, – наконец пробормотал он, покачивая головой как китайский болванчик. – Ох, нехорошо. Как говорили наши предки: «Без головы и туловище – не жилец». Или как там… «У семи нянек дитя без глазу»? Черт, все поговорки перепутал.

– Может, император знает что-то, чего не знаем мы? – без особой надежды предположил я, хотя сам в это не верил.

– Александр Иванович, – Борисевич остановился и посмотрел на меня из-под насупленных бровей. – Мальчику восемь лет. В восемь лет максимум, что можно знать – это таблицу умножения и где мама, то есть сестра прячет конфеты. Я в его возрасте верил, что дети появляются из капусты, а звезды – это дырки в небе!

– Ну, технически звезды действительно можно считать дырками в пространственно-временном континууме, через которые… – начал было я, но осекся под тяжелым взглядом губернатора.

– Вы меня поняли, мой друг, – буркнул Борисевич.

Мы продолжили движение по коридору, и я невольно прислушивался к снова постепенно разгоравшемуся спору адмиралов. Хромцова настаивала на активной обороне всех ключевых точек, Пегов упрямо гнул линию концентрации у столицы, Гревс пытался найти компромисс, предлагая какие-то полумеры, а Зимина молчала, явно обдумывая ситуацию.

– …это самоубийство! – донесся голос высокий вице-адмирала Пегова. – Разделить и без того ограниченные силы?

– А отдать девяносто процентов системы без боя – это что? – парировала Агриппина Ивановна. – Ваш стратегический гений?

– Лучше контролировать часть, чем потерять все! – не сдавался Арсений Павлович.

– Философия проигравших как она есть! – отрезала Хромцова, презрительно отмахнувшись от своего коллеги.

Я покачал головой. Они могли спорить так часами, а у нас было меньше десяти.

– Эх, Александр Иванович, – Борисевич понизил голос до заговорщического шепота, хотя в пустом коридоре нас никто не мог подслушать. – Я вас немного знаю. Вы из тех, кто всегда находит выход. Помните Херсонес? Все думали – конец, капут, финита ля комедия, а вы – раз! – и вытащили нас прямо из пасти самого Коннора Дэвиса.

– Это было проще, – признался я, вспоминая ту операцию. – Там был ясный враг и ясная цель: схватить вас троих и удрать, пока тот не спохватился. А здесь…

– А здесь враг на подходе, а мы как лебедь, рак и щука из старой басни, – закончил губернатор, вздохнув так тяжело, что, казалось, выдохнул половину атмосферы планеты. – Найдите решение, голубчик. Найдите быстро. Пока эти, – он кивнул на спорящих дивизионных адмиралов, – не передрались окончательно. Или пока первый министр Граус не решил все за нас. Что, честно говоря, произойдет быстрее.

Я молча кивнул, погружаясь в собственные размышления. Что-то во всей этой ситуации было не так. Фундаментально не так. Не в стиле императора Ивана принимать настолько нелогичные решения. Мальчик за то время, как я его знаю, всегда демонстрировал удивительную для своего возраста рассудительность. Да и сейчас его вопросы во время моего доклада были точными и по существу. Так почему?

Стоп. А что если решение принимал не он?

Эта мысль ударила меня как протонная торпеда. Конечно! Иван – ребенок, пусть и не по годам развитый. У него в этой ситуации вполне могли быть советники. Вопрос – кто именно посоветовал ему принять такое катастрофическое решение практически о бездействии?

Я мысленно начал перебирать возможных кандидатов, методично анализируя каждого и повернувшись к ковыляющему рядом новоиспеченному губернатору.

Борисевич? Исключено категорически. Генерал был прямолинеен как рельс на магнитной подушке, хитрость и интриги – не его стихия. Он мог часами рассказывать солдатские байки, пить как лошадь и материться как боцман, но плести интриги? Скорее адмирал Дессе станет пацифистом. К тому же его реакция была абсолютно искренней – такое удивление не подделаешь.

Таисия? Моя давняя… как ее назвать? Подруга? Больше, чем подруга? Женщина, с которой нас связывают сложные отношения, балансирующие где-то между дружбой и чем-то большим? В любом случае, княжна всеми руками поддержала бы мое назначение. Я слишком хорошо ее знаю – Тася прямолинейна в своих симпатиях и антипатиях. Если бы она могла повлиять на решение брата, я бы сейчас примерял лавры главнокомандующего. К тому же я видел ее лицо, когда император огласил свое решение – челюсть княжны отвисла так, что туда можно было загнать эскадрилью истребителей. Нет, она была шокирована не меньше меня.

Кто еще входит в ближний круг императора? Новый начальник охраны? Нет, это чистый служака, политика – не его сфера. Министры и сановники? Большинство из них остались в столице или погибли во время переворота.

Оставался один кандидат. Густав Адольфович Гинце.

Профессор, который за последние недели изменился до неузнаваемости. Человек, внезапно ставший советником императора и исполняющим обязанности министра финансов. Человек, тратящий миллионы на мраморные дворцы в разгар войны.

Я знал старика уже несколько лет. Густав Адольфович был блестящим ученым, немного рассеянным, немного скуповатым, но верным товарищем. Человек, который мог забыть поесть, увлекшись расчетами, но никогда не забывал прийти на помощь. Его изобретения десятки раз спасали мою шкуру и мой корабль. Модификатор щитов, который позволил «Одинокому» выдержать залп целой эскадры. Усилитель двигателей, благодаря которому крейсер считался самым скоростным в Черноморском космофлоте. Наконец, технология «хамелеон»…