Аномальные хроники

Он понял, что он заперт. Он был заперт в этом искаженном мире, в этом кошмаре, который он сам создал. И теперь, он был один. Совсем один.

Внезапно в лаборатории послышался звук шагов. Он поднял голову и увидел… себя. Того самого себя, который только что вошел в машину времени.

– Кто ты? – спросил он, его голос дрожал.

– Это ты, – ответил тот, – но из другого времени. Из другого мира.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Элиас.

– Я пришел предупредить тебя, – ответил он. – Не делай этого. Не меняй прошлое.

– Но… я должен, – сказал Элиас. – Я должен спасти человечество.

– Ты его уничтожишь, – ответил он. – Ты его погубишь.

– Но… я должен попробовать, – сказал Элиас.

– Не делай этого, – сказал он. – Пожалуйста. Не делай этого.

Но Элиас его не послушал. Он нажал на кнопку. Он активировал машину времени.

Когда все закончилось, тот Элиас исчез, оставив его одного. И тогда он понял, что он обречен. Он обречен повторить одну и ту же ошибку, снова и снова, в бесконечном цикле.

Элиас блуждал по разрушенным улицам города, пытаясь осмыслить произошедшее. Мир вокруг него погружался в хаос. Незнакомые катаклизмы, мутировавшие твари, остатки былого величия, превращенные в руины – все это было результатом его усилий. Его маленькая коррекция прошлого обернулась чудовищным провалом, катастрофой, превзошедшей его самые кошмарные опасения.

Он отыскал укрытие в руинах старого книжного магазина. Книги, когда-то хранили знание, теперь валялись в пыли и грязи, испачканные кровью и сажей. Элиас провел в этом убежище несколько дней, пытаясь найти хоть какой-то смысл в происходящем. Он перелистывал страницы, надеясь найти хоть намек на то, что он мог бы сделать.

В один из дней он нашел дневник. Тонкие страницы были исписаны красивым, ровным почерком. Он начал читать.

– Сегодня я узнала о докторе Вейне, – гласила первая запись. – Он гений. Он работает над чем-то невероятным. Он хочет спасти мир.

С каждым днем записи становились все более тревожными. Автор дневника, судя по всему, была ассистенткой доктора Вейна, Амелией. Она описывала его все возрастающую одержимость, его отчуждение от реальности, его безумную веру в то, что он может изменить прошлое.

– Он говорит, что знает, как предотвратить катастрофу, – писала Амелия. – Но я боюсь. Я боюсь, что он совершит ошибку. Я боюсь, что он уничтожит все.

Последняя запись в дневнике была сделана незадолго до начала катастрофы.

– Все готово, – писала Амелия. – Сегодня доктор Вейн собирается изменить прошлое. Я чувствую, что это будет конец. Я чувствую, что мы все погибнем.

Элиас отложил дневник, его руки дрожали. Он понял, что не только изменил ход истории, но и обрек на гибель тех, кто был ему дорог, кто верил в него. Амелия – его помощница, его единственный друг, его последняя надежда – погибла из-за него.

Он почувствовал острую боль. Он сидел в темноте, окруженный руинами, и плакал. Он плакал о своей глупости, о своей одержимости, о своей слепоте. Он плакал о потерянных возможностях, о потерянном мире, о потерянных жизнях.

Внезапно он услышал шаги. Он вздрогнул. Это были шаги, которые приближались к его убежищу. Он затаился, прислушиваясь.

Дверь в магазин была выбита. В проеме появилась фигура. Он не мог разглядеть ее лица, но по силуэту понял, что это женщина.

– Элиас? – позвала она.

Сердце Элиаса пропустило удар. Он узнал этот голос.

– Амелия? – прошептал он.

Женщина вошла в убежище. Это была Амелия. Но она выглядела иначе. Она была старше, ее глаза были пустыми, в них не было ни надежды, ни страха.

– Ты жив, – сказала она. – Я рада.

– Но… как? – спросил он. – Что ты здесь делаешь? Ты же… ты же должна была погибнуть.

– Я погибла, – ответила она. – Я погибла много раз. Но я здесь. Я пришла, чтобы помочь тебе.

– Но как? – спросил он.

– Я часть времени, – ответила она. – Я часть этого мира. Я – его отражение. Я вижу все варианты развития событий. Я знаю, что произойдет.

– И что же произойдет? – спросил он.

– Все будет плохо, – ответила она. – Ты должен что-то сделать.

– Но что? – спросил он. – Я не знаю, что делать.

Амелия подошла к нему и положила руку ему на плечо.

– Ты должен вернуться назад, – сказала она. – Ты должен исправить свою ошибку.

– Но как? – спросил он.

– Я не знаю, – ответила она. – Я не знаю, возможно ли это. Но ты должен попробовать. Ради всех нас.

– Но как? – повторил он.

– Ты должен вернуться в песочные часы, – сказала она. – Ты должен найти способ перезагрузить их.

– Но… – начал он, но Амелия его прервала.

– Я помогу тебе, – сказала она. – Я знаю, как это сделать. Но это будет трудно. Очень трудно.

– Что мне нужно делать? – спросил он.

– Слушай меня внимательно, – сказала Амелия. – Тебе нужно найти…

Она начала что-то ему объяснять, но в этот момент раздался взрыв. Здание затряслось. Элиас и Амелия упали на пол.

Когда Элиас открыл глаза, Амелии рядом не было. Он был один. Он посмотрел на часы. Они перевернулись, а субстанция начала двигаться в обратном направлении. Он попытался встать, но не смог. Он был слишком слаб.

Он вспомнил слова Амелии. Он должен был вернуться в песочные часы. Он должен был найти способ перезагрузить их.

Он попытался встать, но его слабость не позволила ему.

Мир искажений

Сознание Элиаса, подобно хрупкой бабочке, трепетало в водовороте

времени и пространства. Его охватила волна тошноты, мир поплыл, расплываясь в призрачные мазки. Стены, потолок, сама реальность – все деформировалось, изгибалось, словно отражение в кривом зеркале. Звуки превратились в какофонию, эхом отдающуюся в голове.

Когда мучительная дезориентация начала отступать, Элиас с трудом пришел в себя, сидя на грязной мостовой. Лаборатория исчезла, оставив после себя лишь обрывки воспоминаний и леденящее душу осознание совершенной ошибки. Он был на улице, но это была не та улица, по которой он ходил раньше.

Город, который когда-то был его домом, теперь представлял собой сюрреалистическую смесь узнаваемых элементов и чуждых деталей. Здания, напоминающие знакомые ему сооружения, были деформированы, искривлены, словно плавленные под воздействием невидимого жара. Окна были вывернуты наизнанку, балконы свисали вниз, нарушая законы гравитации. Архитектура, казалось, была подвержена капризам какого-то безумного скульптора.

Машины – его недавние спутники – приобрели странные, хищные формы, как будто слились с формами насекомых, ослепляли и пугали блеском своих металлических тел. Они двигались по улицам неестественно плавно, издавая жуткий, электронный гул, а не знакомый ему рев двигателей внутреннего сгорания.

Люди… Люди были самыми жуткими. Они двигались с неестественной медлительностью, их походка была шаткой, словно они были куклами, управляемыми невидимыми нитями. Их лица, застывшие в гримасах удивления и ужаса, напоминали маски, скрывающие что-то темное и неизвестное.

Небо было затянуто странными, фиолетовыми тучами, которые, казалось, источали зловещее сияние. Солнце, если оно вообще присутствовало, пряталось за этой пеленой, погружая мир в полумрак. Воздух был тяжелым, удушливым, наполненным запахом серы и металла.

Элиас почувствовал, как его охватывает страх, липкий, холодный страх, парализующий волю. Он попытался встать, но ноги его не слушались. Он был слаб, дезориентирован и совершенно одинок в этом кошмарном мире.