На грани

– Подожди! Не уходи!

– Я не ухожу, – это был голос Евы – Я зову тебя. Найди меня.

Звуки детского голоса утонули в густом тумане. Но и он продолжал наступать, надвигаться на нее. Туман сгущался пока не превратился в густую удушающую черноту. И в кромешной тьме было слышно только громкое биение сердца. Этот оглушающий звук биения собственного сердца и разбудил Софию.

Она проснулась с криком. На её лице были слёзы. Но в комнате было тихо. Только сердце продолжало бешено биться. Но не от страха. От надежды. Рядом зашевелился Марк.

– Что случилось? – спросил он, протирая глаза.

– Мне приснилась девочка, – прошептала София. – Она сказала, что я знала её раньше. Что её зовут Ева. И она пришла напомнить мне о жизни.

– Это просто сон, – пробормотал Марк. – Мы слишком много думаем об этом. Мозг играет с нами в игры.. Кошмары – это нормально, особенно сейчас.

– Нет, Марк. Это был не просто сон, – она села на кровати, её глаза были полны уверенности и слез. – Ты же знаешь, у меня всегда были вещие сны. Ты сам говорил об этом.

Он молчал.

– Моя бабушка,,мама моей мамы, была ведущей, – продолжила она. – Она могла видеть то, что скрыто. Мне передались её способности. Ты сам это чувствовал, когда мы только познакомились.

Марк внимательно посмотрел на неё.

– Думаешь, это знак?

– Я не просто думаю, – тихо сказала она. – Я знаю. Мы должны её найти.

Её пальцы дрожали, когда она взяла блокнот и написала одно слово: Ева.

Глава 6. Она реальна?

Следующие дни София провела в тишине. Дни текли один за другим, но внутри неё всё бурлило. Она не могла забыть тот сон. Девочка – Ева. Слишком живой, слишком ясный был её взгляд. Слишком настоящими были слова: «Ты знала меня раньше. Просто забыла».

София долго сидела в саду, под деревом, в котором, как говорили, однажды жила любовь. Молчала. Слушала ветер. Вспоминала.

Из памяти всплывали неочевидные образы. Неясные, будто сквозь воду. Бабушка. Мать её матери. Люди боялись её, но и уважали. Её называли ведьмой, шаманкой, хранительницей. Она никогда не спорила – просто жила рядом с лесом, где пахло мхом, сушеными травами и книгами.

Дом бабушки стоял на окраине старого посёлка – скрипучие половицы, запах полыни и сушёных яблок, огонь в печи, тишина, наполненная смыслом.

София – тогда ещё девочка с косичками – сидела в углу, сжимая в руках старую куклу. Она смотрела, как бабушка накидывает на плечи цветастую шаль и идёт встречать гостей.

У порога стояла пара – мужчина и женщина, у женщины в глазах блестели слёзы, а руки дрожали, будто они держали внутри великое чудо.

– Мы пришли… – начала женщина, и голос её сорвался. – Она родилась… У нас теперь есть дочка. Благодаря Вам.

Бабушка кивнула, будто уже знала.

Мы так много лет об этом мечтали….–продолжила гостья. – Самые передовые медицинские технологии не смогли нам помочь. Только ваши травы помогли.

– Садитесь, мои хорошие, – сказала пожилая женщина с добрым и мудрым взглядом. – Я заварю чай.

Они сели за низкий стол, покрытый вышитой скатертью. София наблюдала, как бабушка берёт травы – тысячелистник, зверобой, лаванду – и насыпает в глиняный заварник. Огонь потрескивал в печи, воздух наполнялся ароматами земли и света. Бабушка поставила на стол пирожки с малиной, которые сама наготовила с утра.

– Вы следовали всему, как я говорила? – спросила бабушка, разливая чай по чашкам.

– Каждое утро, – сказал мужчина. – Она пила отвар и делала то дыхание, что вы показывали. А потом, через месяц… чудо.

Женщина не сдержалась и заплакала. Это были слезы чистого счастья. Они лились как теплее весенние ручьи очищающие и смывающие всю боль. Это были эмоции от которых замирает сердце, а потом начинает стучать еще сильнее, как настоящий гимн жизни.

– Мы назвали её Мария. В вашу честь.

Бабушка склонила голову.

– Спасибо вам, – прошептала гостья не обращая внимание на слезы, которые продолжали падать из глаз . – Это не медицина. Это не врачи. Это… вы. Вы дали нам жизнь.

Бабушка улыбнулась.

– Я лишь напомнила вам, как её позвать. Жизнь всегда рядом. Просто люди забывают, как к ней обратиться.

София смотрела на них, затаив дыхание. Тогда она не поняла, что это был урок. Что настоящая сила – не в технологиях, не в вечной молодости, не в выхолощенный внешней красоте, а в том, кто может прикоснуться к душе. К Богу. К самой жизни.

София была девочкой , с глазами, жадными до тайны. Она впитывала все что видела вокруг.

Мама с папой работали без передышки. И София была предоставлена самой себе. И бабушке. А у той была библиотека. Не электронная – настоящая. С тяжёлыми томами и страницами, пахнущими временем. София часами просиживала за древними книгами, не всё понимая, но чувствуя: в этих текстах живёт что-то настоящее.

Слова и буквы,, наполненные символами, знаками, мудростью. Всю библиотеку она перевезла в свой дом, после того как бабушки не стало и ее дом был снесен.

София подошла к полке, где до сих пор стояли книги её детства. Тонкие, пыльные, с выцветшими обложками. Она провела пальцами по корешкам, словно касалась лиц давно ушедших наставников. Эти книги были её первым порталом в иной мир. Мир, где жизнь начиналась не с тела, а с души.

Она достала одну из них – «Древняя тайна Цветка Жизни». Листы чуть хрустнули.

«Всё, что существует – начертано в форме. В каждом семени, в каждом человеке, в каждом слове», – гласил текст.

София закрыла глаза. Она помнила, как бабушка говорила: «Если ты хочешь понять Вселенную, посмотри внутрь. Всё начинается с тебя».

Другая книга – «Изумрудная Скрижаль». Там было написано:

«То, что вверху – подобно тому, что внизу. И чудеса одного лишь Существа совершаются».

Эта фраза звенела в её сердце, как эхо: если девочка пришла к ней во сне – значит, она существует. И внизу. И в реальности.

«Центилоквиум» учил: «Не всякая материя способна нести жизнь. Только та, что насыщена духом».

София дрожала, вспоминая бесконечные попытки создать эмбрион. Может быть, дело не в клетках. Может быть, их материя пуста.

Она взяла в руки «Асклепий». Там говорилось о человеке как о храме Бога.

«Если душа отказывается входить – тело мертво. Без духа – это лишь сосуд».

И тогда она поняла – души больше не хотят входить в этот мир. Слишком холодно. Слишком пусто. Здесь их больше не ждут.

Последней она достала «Книгу Гермеса Мудрого».

Там говорилось: «Слово, дыхание, вода и огонь – четыре начала жизни. И женщина, открытая небу, может звать душу в мир».

София вспомнила, как бабушка сжигала травы и молилась на восход солнца. Как говорила: «Если ребёнка зовёт сердце – он придёт».

Слёзы подступили к глазам.

– Всё это забыто, – прошептала она. – А может быть… это единственный путь.

Теперь она вспоминала. Не сюжет. Эмоцию. Ощущение, будто через эти книги с ней кто-то говорил. Кто-то древний, вечный.

– Ты опять думаешь о сне? – Марк вошёл в комнату, неся чашку настоя.

София кивнула.

– Это не был просто сон. Я чувствовала… как будто это память.

– Память? Ты думаешь, ты знала её? – Марк сел рядом.

– Я не думаю. Я знаю. И я уверена, что она где-то есть. Иначе зачем бы она пришла ко мне?

Марк вздохнул.

– Ты уверена, что это не просто проекция твоего желания?

– Нет. Это было… по-другому. Ты ведь знаешь, мне сны всегда были вещими. Помнишь, как я предсказала смерть отца? За два дня до этого…

– Помню, – Марк посмотрел в окно. – Тогда я подумал, что совпадение. Но теперь…

– Моя бабушка была телепатом. Это передаётся по женской линии. Ты всегда говорил, что во мне есть что-то неземное.

– Да, но…

– Послушай, – перебила она, – ты же сам говоришь, что мы перепробовали всё. Может, это и есть путь? Не через пробирку. А через память. Через душу. Через зов.

Марк помолчал.

– А если ты ошибаешься?

– А если нет? – её голос стал твёрдым. – Мы потеряли слишком много. Но я верю: жизнь может вернуться. Только надо услышать, где она прячется.

Вечером они снова говорили.

– Ты помнишь, что мы читали в детстве? – спросила София.

– Я? Да какие книги… Всё, что нужно, можно спросить у ИИ. Зачем читать?

София опустила глаза.

– Вот именно. Мы разучились слушать. Мы больше не читаем. А ведь книга – это разговор с душой.

Она достала один из старых томов, принесённых из дома бабушки.

– Здесь – не просто слова. Здесь ключи.

В ту ночь она снова видела Еву. Девочка стояла на краю поля. Ветер трепал её волосы. Она улыбалась.

«Ты идёшь ко мне», – сказала она. – «Ты почти пришла».

София проснулась в слезах. Она знала: теперь – всё по-настоящему. Они начинают путь. В поисках девочки, которая может вернуть человечеству душу.

Глава 7. В поисках Евы

Город просыпался, как всегда – идеально. Летающие такси скользили в небе, солнечные панели мягко переливались, а люди – безупречные, утончённые, молчаливые – спешили по своим делам. Всё было на своих местах. Слишком на своих местах.

София смотрела на это с окна лаборатории. Её ладони дрожали. Внутри что-то сдвинулось после сна о девочке. Необычного, живого, настоящего. Ева. Имя звучало в ней, как колокольчик – чисто, пронзительно. Как зов.

– Тебя что-то тревожит? – Марк поставил чашку на стол.

– Я чувствую… как будто внутри меня растёт не вопрос, а целая история, – ответила она, не отрывая взгляда от горизонта. – Что, если это не просто сон? Что, если девочка – это ключ? Не только к спасению мира, но к самой сути жизни?

Марк тяжело вздохнул. Он знал – София чувствует глубже, чем он. Он верил в цифры. Она – в сны. Но что, если её сны и правда видят то, чего ещё не видно приборам?

– Если ты считаешь, что она реальна, мы должны начать искать, – сказал он. – Но это будет опасно. Мы не знаем, кто или что может помешать.

Через несколько минут в лабораторию вошёл мэр. Строгий, собранный, с глазами, в которых больше политики, чем жизни. Он даже не поздоровался, как будто не хотел терять ни секунды на лишние слова.

– Вы что-то скрываете, – сказал он вместо приветствия. – Вы двое знаете больше, чем говорите. Сейчас не время для утаивания. Если у нас есть хоть малейший шанс – мы должны его использовать.

– Мы ничего не скрываем, – ответил Марк. – Мы просто не уверены, что то, что ищем, можно найти.

София молчала. Она ощущала, как сжимается сердце. Внутри неё звучал вопрос, на который никто не мог ответить:

Почему жизнь уходит? Вернее почему тз жизни ушла искра. Мир превратился в простую иллюстрацию. В статуях высеченных из камня великими скульптурами древности, о которых почти забыли, было больше жизни чем в людях, которых она видела каждый день!

Она вспомнила голос бабушки. «Когда души перестают воплощаться, земля теряет своё дыхание.»

– Вы обязаны сообщать мне всё, – прервал ее размышления мэр. – Если вы обнаружите хоть один след, указывающий на возможность рождения – правительство должно знать первым.

София посмотрела на него. И впервые подумала: может, они должны молчать. Может, это не вопрос политики. А веры. Света. И любви.

Когда мэр ушёл, София села рядом с Марком. Она  посмотрела в окно. Город медленно пробуждался – одинаково красивый, одинаково пустой. Она провела пальцем по краю чашки, будто надеясь на дне чая найти ответ на вопрос, который не давал ей покоя.

– Марк, – тихо сказала она, не отрывая взгляда от неба. – А ты никогда не думал… что всё это не просто поиски новой жизни?

– Что ты имеешь в виду? – он посмотрел на неё с лёгкой настороженностью.

– Я всё больше думаю о том, зачем мэру и правительству эта жизнь. Они говорят о продолжении рода, о спасении человечества… Но разве это похоже на них?

Марк молчал. Он знал, что София редко говорила подобные вещи вслух. А если говорила – значит, чувствовала. Ничего не могло скрыться от интуиции Софии. Это был дар видеть больше, чем остальные. Чувствовать глубже, понимать яснее. Этот дар достался ей от бабушки. Но целиком уйдя в науку она давно про него забыла и почти отказалась от своей уникальной способности – видеть то что скрыто, чувствовать мотивы, распознавать людей.

– Ты же видел, как он изменился, – продолжила она. – Сначала это были просто речи. Потом – тот указ с миллионом за биоматериал. А теперь они всё чаще навещают нас, всё больше наблюдают… как будто мы – часть какого-то плана.

– Возможно, они просто в отчаянии, – осторожно произнёс Марк.

– А возможно… они умирают. – София повернулась к нему. В её глазах была не злость, а тревога. – Ищут не новую жизнь, а способ спасти самих себя. Эти лекарства, процедуры – всё это перестаёт работать. Ты видел ту женщину в клинике. Слишком старая, чтобы продолжать. Возможно, они понимают, что близок конец.

Марк медленно выдохнул.

– Ты думаешь, они хотят использовать ребёнка? Или его клетки?…

– Я не знаю. Но я чувствую. Это не о будущем Земли. Это о чьём-то личном бессмертии.

Наступила тишина.

– Я больше не уверена, что могу им доверять, – прошептала София. – А если они найдут Еву раньше нас?.. Что они сделают с ней?

Марк не ответил.

– Я хочу найти Еву. Не ради отчёта. Ради ответа.

– Какой вопрос? – спросил он.

– Кто мы, если больше не можем родить новую жизнь?

Они выключили голограммы, собрали рюкзаки, и вышли. Поиски начались. Не только во внешнем мире – но и внутри. И чем дальше они уходили от города, тем ближе становились к себе.

Глава 8. Город без времени

Город без времени – это не метафора. Здесь действительно не было времени. Ни его ощущения, ни его течения. Никто не рождался. Никто не умирал. Но никто по-настоящему и не жил.  Люди следовали расписаниям, но никто не знал, зачем. Они не старели, поэтому время утратило ценность, не влюблялись, поэтому институт семьи утратил смысл. Мир стал вечным, но вместе с тем – застывшим как лицо человека, который переборщил с ботоксом!

Лея сидела на террасе светового бара с панорамным видом на город. Серебристые купола, стекающие лучи солнца, звенящая чистота воздуха – всё было идеальным. Но холодным. В этом городе даже ветер казался сгенерированным. Она потянулась за бокалом с нейронапитком и услышала знакомый голос:

—Ты, как всегда, одна…– Янатали, её подруга, была в идеально подобранном белом брючном костюме на высоких каблуках, с ярко красной помадой на губах! Янатали была на десятки лет старше Лею, но что-то связывало девушек. Нельзя сказать, что они были близки сердечно, но что-то невидимое и общее прочно удерживало их вместе. Пусть и не часто, но женщины встречались и проводили время вместе. За разговорами о науке. Янатали уже много лет преподавала квантовую физику в Институте Новых Реальностей. Лея интересовалась всем, что является передовым и высоко технологичным.

– Как и ты, – Лея слегка улыбнулась. В ее глазах модно было прочитать нечто похожее если не на радость, то на заинтересованность.

– Мы все одни, – вздохнула Янатали, усаживаясь. – Ты когда-нибудь скучаешь по… по живым встречам? По флирту? По… прикосновениям?

– Раньше – да. Сейчас… скорее нет. Я не помню, когда в последний раз смотрела на мужчину и думала: «хочу».

– Странно, – сказала Янатали. – Нам говорили, что это нормально. Что мы – новое поколение, свободное от лишних эмоций. Но ведь… это не свобода. Это пустота.

Лея откинулась на спинку кресла. Она никогда не задумывалась о том, хочет ли отношений или отвратительно ли ей одиночество. Чтобы задумываться о чем-то нужно проявить к этому интерес. Но у Леи напрочь отсутствовал интерес ко всему живому и чувственному.

– Я  не думаю, что с нами что-то не так. Мы с тобой – не самые обычные. Мы умные, научные, практичные. У нас нет иллюзий. —голос Леи сквозил металическим холодом. Но Янатали явно скучала по простым человеческим эмоциям.

– Но, может быть, именно иллюзии делали прежнюю жизнь… живой?

Янатали задумчиво посмотрела в небо:

– А что если мы – не развитие, а ошибка? – Мы создали ракеты, пересекли галактики, открыли новые измерения. А жизни нигде нет. Только пустые звезды. Только материя.

– Горизонт событий, – прошептала Лея. – Ты говорила, что он разделяет известное и неизвестное. Всё, что за гранью – теряется навсегда. Может быть, мы сами перешли свой горизонт.

– Я не уверена, что мы всё ещё люди, – сказала Янатали. – Без желания, без стремления, без боли… Кто мы?

Лея промолчала. Но в ее глазах появилось что-то, чего до сих пор не было. Как будто едва уловимая грусть.

– …Знаешь, Лея, – продолжила Янатали, подперев щеку рукой, – квантовая физика давно уже объяснила, как проявляется материя. Мы знаем, как энергия сворачивается в частицы, как появляется форма из волн. Но есть одно “почему”, на которое у нас до сих пор нет ответа.

– Почему она проявляется? – тихо уточнила Лея.

– Именно. Почему из всего множества вероятностей выбирается одна? Почему возникает что-то, а не ничто? Сотни лет человечество ищет ответы, но вопросов становится только больше. Как будто что-то ускользает от нас намеренно.

– Сознание? Первопричина?

– Вот и мы так думали. Что наблюдатель – причина проявления. Что всё сворачивается в точке восприятия. Но кто наблюдает? Если сознание – продукт материи, а материя возникает из наблюдаемого… получается замкнутый круг.

– Петля, – прошептала Лея. – Бесконечное зеркало.

– Почему из бесконечных возможностей появляется одна? –  Лея всерьез задумалась  – Почему вообще появляется что-то?

– Да. И кто или что делает этот выбор?

– Ты говорила, что сознание наблюдателя…

– Я говорила, что так думали. Но если честно… я больше не уверена. Сознание не может быть просто побочным продуктом материи. Оно не объясняется структурой нейронов. Оно – не следствие, а, возможно, причина.

– Причина? – Лея подняла взгляд.

– Может, всё наоборот. Может, именно сознание рождает материю. Но тогда встаёт вопрос: откуда берётся сознание?

Наступила пауза. На экране над ними медленно вращалась галактика.

– Всё, что мы наблюдаем, – уже результат выбора, – продолжала Янатали. – Но никто не знает, кто делает этот выбор. В одних интерпретациях – наблюдатель. В других – случай. А может, есть что-то третье?

– Многомировая теория? – уточнила Лея. – Что все варианты реальности существуют одновременно, и мы просто оказываемся в одном из них?

– Именно. Но даже если это так – почему именно в этом? Почему именно я? Почему сейчас?

Она ненадолго замолчала, и на её лице впервые что-то похожее на тоску. Всю жизнь она искала ответы. Но чем дальше она заходила, тем больше отделалась от разгадки.

– Есть ещё декогеренция, – прошептала Янатали. – Считается, что при взаимодействии с окружающей средой квантовая система теряет суперпозицию. Будто бы наблюдение разрушает магию.

– Или делает выбор – окончательным, – добавила Лея.

– Мы знаем, что само измерение влияет на результат. Но никто не понимает, почему.

, – вздохнула Янатали. – Уравнения работают. Но за ними – бездна. Мы знаем как. Но мы не знаем зачем. Не знаем, кто за этим всем стоит.

Наступила тишина.

– Может, всё-таки… это не математика создаёт жизнь, а… Любовь?

Лея медленно повернулась к ней:

– Может, материя – это только одежда. А под ней – чьё-то дыхание.

– А если… – осторожно начала Лея, – если есть нечто, что предшествует всему? Не поле, не формула. А воля? Интенция?

– Ты хочешь сказать – Бог?

– Не как религиозная догма. А как живая Первопричина. Та, что может не просто наблюдать – а захотеть. Выбрать. Возлюбить.

Янатали медленно кивнула.

– Иногда мне кажется, что вся Вселенная – это не механизм. Это отклик. Ответ на Чей-то зов.

– Или на Чью-то мечту, – добавила Лея.