Наемницы дьявола

‒ Давай я переброшу, а то от тебя пока еще гневной гнильцой попахивает, мало ли куда с дуру перекинешь нас, ‒ сказала я Ширре, которая уже хотела сцапнуть мою руку, чтобы сделать переброс.

‒ Я в поря…, ‒ послышался ее тихий голос, потому что мы оказались в прострации из-за моего переброса. Во время него ты оказываешься в пространственной темноте. Здесь ничего не было, совсем ничего: ни звуков, ни предметов, ни света, и даже души, которую ты сама перебрасываешь, тоже не видишь, только чувствуешь, как тяжелый груз. Кстати, из всего Загробья магией переброса владели лишь мы вчетвером, Корнэлиус, ну и Аль, естественно, который и даровал нам эту способность.

Спустя где-то две минуты мы оказались в тени сбоку высокого белого здания. Получше проморгавшись, я увидела рядом Сьеру, которая, прислонившись плечом к этому зданию, медленно курила свои вонючие ментоловые сигареты. Катеру я не сразу заметила, потому что она лежала поодаль на зеленой свежескошенной траве и наслаждалась палящим солнцем. Спереди здания был красивый сад с невысокими деревьями и цветами, небольшими фонтанчиками, проложенными дорожками, лавочками. Но несмотря на красивый вид вокруг, от этого места на плечи сразу опустилась мучительная тоска, как если бы здесь страдало много душ.

‒ Где это мы? ‒ скользила я глазами по высокому зданию, в котором были затонированы все окна в синем цвете.

‒ Надеемся, вам повезло больше, ‒ вместо ответа сказала распластавшаяся на газоне Катера.

‒ Это больница, для тяжелобольных. У Итона здесь лежит мама, он все деньги спускает ей на лечение, ‒ безучастным голосом поведала Сьера.

‒ Вот те нааа, ‒ искренне удивилась я, забыв про такие места на Земле. К слову, у нас в Загробье никаких больниц с отдельными зданиями нет, потому что мы никакой хворью не можем заболеть.

‒ Значит, его проверять не будем? ‒ спросила Ширра и посмотрела на меня, а за ней повторили остальные, даже Катера поднялась на локтях.

‒ Нет, ‒ заключила я, и Сьера удовлетворенно кивнула.

‒ А у вас что? ‒ уставшим голосом спросила Сьера и сползла по стенке на корточки. ‒ Что с руками? ‒ махнула головой она на Ширру.

‒ Да, мелкая, рассказывай. Чем все закончилось? Начали вроде за здравие, а закончили, как смотрю, за упокой, ‒ посмеивалась я.

Катера мигом присоединилась к нам и заняла место рядом с Сьерой, скопировав ее позу у стены, тем временем мы с Ширрой просто плюхнулись задницей на траву.

‒ Ему кто-то позвонил, после того, как ты ушла. Он моментально сбросил звонок, и мне стало любопытно… Я вторглась в его башку и узнала, что у него, оказывается, есть девушка, так еще и на седьмом месяце беременности.

Да, читать мысли смертных тоже за нами водится, это не сложно, так как они почти все слишком громко думают, не задумываясь о вторжении. Сложность лишь в том, что в их мыслях можно не найти ответы на свои вопросы, ибо это ворох сена, в котором ищешь иголку, а потом еще и голова болит, из-за их нескончаемых никчемных потоков мыслей, которые они прокручивают со скоростью в двадцать махов.

‒ Ооо, а чо мимо то? Давайте его и заберем! ‒ предложила я, не понимая выводов Ширры.

‒ Нет. У той девушки никого нет, кроме него. Я вобью ему еще пару раз, почему нужно быть верным, ‒ говорила Ширра слегка приглушенным голосом, делая вид, что она успокоилась, хотя у самой безумно поблескивали глаза. От нее сейчас исходила совсем иная аура, не которую мы привыкли чувствовать. Обычная Ширра казалась не опаснее дикого зайца, а сейчас его будто бы подменили необузданной пантерой, которая рычала, нервно теребя хвостом. И, честно сказать, мне эта смена зверья понравилась, хотя бы теперь понятно, что нашел в ней Аль, когда не так давно сделал одной из нас.

***

Вернувшись с неудачного дела, я поела предложенные вафли, запив энергетиком, а девочки скушали вареники, которые передала моя заботливая подруга.

Так как мы были отправлены на Землю лишь на трое суток, а время уже начало неустанно утекать, я стала собираться на вторую работу, которая симпатизировала мне больше, чем первая.

В моей комнате повсюду можно было найти тайники с огнестрельным и холодным оружием. Один из таких припрятан на дне кресла, откуда я достала кейс с глок-19. На всякий случай беру запасной пистолет и пару ножей, если вдруг захочу умыться кровью какого-нибудь ублюдка. А я захочу…

Первый в списке Джеймс Барри, отсидел 15 лет, за изнасилование несовершеннолетней девочки, а потом собирался ее убить. Согласно данным по этому делу, у родителей всегда был доступ к месту положения своей дочери, благодаря скрытому жучку в кулоне, поэтому ее успели спасти от смерти, но не от насилия.

Ко мне еле слышно постучали, прервав чтение предстоящего дела.

‒ Что надо? ‒ громко спросила я, и из-за двери показалась Ширра.

‒ Амбрэлла, есть минутка? Я нашла еще нескольких подходящих… Я подумала, может им…Ты куда? ‒ залепетала наемница, осмотрев сначала мою черную комнату, а затем меня.

‒ На кудыкины горы.

‒ Ты…ты и людей убиваешь? ‒ робко спросила Ширра.

‒ Что тебя удивляет? Думаешь ублюдки, сами собой появляются в Загробье? ‒ спросила я, на что Ширра потрясенно вылупила глаза. Я раздраженно выдохнула и напомнила ей:

‒ Они омерзительны, и таких здесь много, тебе ли не знать…

‒ О чем ты? ‒ вылупила она невинные глаза.

Я сделала переброс, через секунду оказавшись нос к носу с наемницей, которая лишь вздрогнула, но не отступила:

‒ Я знаю твою историю, ‒ зашептала я у самого уха Ширры. ‒ В Загробье, знаешь ли, не попадают без причины, а причина обычно в том, что однажды, какая-то погань, называющая себя человеком, настолько сииильно потрепала наши души, что мы все изменились до неузнаваемости, жаждая крови тех, кто в этом виноват. Так что не надо удивляться, я избавляюсь только от плохих людей, чтобы они не породили таких же.

‒ То есть ты решила взять на себя ответственность судьи-палача? Сейчас, двадцать первый век, люди уже сами научились справляться с преступниками, ‒ сказала Ширра, бесстрашно глядя в мои глаза. Мы все поменяли свою внешность с помощью магии, как странно, что Ширра практически ничего не изменила в себе, исключением стали ее черные, как смола глаза, которые с помощью магии теперь отливали фиолетовым.

‒ И как же они справляются с ними? Дают им срок отсидеть в тюрьме? Прекрасно! Преступникам дают и крышу над головой, и работу, и еду! Это наказание такое? ‒ взорвалась я потоком слов и эмоций на Ширру.

Она мгновение рассматривала мое перекошенное от злости лицо:

‒ Может, ты и права. Я просто переживаю за тебя…Ты ходишь всегда одна, ‒ Ширра опустила голову, более не выдерживая моего взгляда. ‒ Знаю, ты палач со стажем, но не теряй никогда бдительность.

Я потихоньку начала понимать смысл ее слов, обычно гнев не заполнял настолько сильно мой разум, но когда меня пытались за что-то осудить, я взрывалась, готовая убить критика, сме́ющего высказываться в мой адрес. Я смягчилась, и тогда Ширра опять подняла на меня свои озорные глаза.

‒ Можно мне с тобой? ‒ вдруг робко спросила Ширра и выпятила нижнюю губу, словно ребенок.

В ответ я только весело хмыкнула. Однажды у меня была напарница, с которой мы разделяли мнение на счет мужчин, но ее никто бы не смог заменить.

‒ Нет, я не беру свидетелей, ‒ отрезала я и отошла от нее, чтобы сделать переброс.

Альямс

За ночь я поспал всего лишь часа два. После несостоявшейся передачи власти и своей смерти меня часто стала мучить бессонница. Травяные отвары Ассии помогали вырубиться лишь на пару часов, но наутро я чувствовал себя так, будто бы не пил их, а курил. Голова гудела, пальцы не слушались, тяжело было даже стоять, постоянно хотелось сесть или лечь, хотя моя искра не подавала никаких признаков непорядков.

Как часы, в дверь постучали. Я подошел и сам открыл ее, не тревожа магию, из-за использования которой сильнее болела голова. Кира стояла с большим подносом в руках, на котором был разложен мой завтрак с дымящим кофе.

‒ Опять отбираешь работу у моих девочек? ‒ спросил я, пропустив Киру в свою комнату.

Не имея возможности выходить за пределы замка, Кира стала докучать всем своими разговорами и отбирать работу у других.

Она молча протерла мой круглый черный стол, затем расставила еду, открыла окно и встала напротив меня, скромно сложив руки. Я пилил девушку взглядом, когда она пилила глазами пол, собираясь, как видно, с мыслями.

‒ Пожалуйста, разреши мне хотя бы на площадке гулять, ‒ вдруг попросила Кира, подняв на меня голубые жалобные глаза. ‒ Я начинаю сходить с ума в этом адовом замке. Мне нужен воздух.

‒ Разве ты выполнила уговор? ‒ сел я за стол и отхлебнул крепкое кофе с тремя каплями сливок.

‒ Нет, мне не хватает магии, как я могу победить кого-то, когда я слабее всех твоих солдат, ‒ возмущенно себе под нос бубнила девушка.

‒ Перестань, а!? Ты знаешь, что это не так. Иди и прикончи кого-нибудь, тогда выйдешь. Не вижу никакой проблемы.

Я сидел к Кире боком и не видел ее лица, но знал, что ее совсем юная мордашка, перекосилась от раздражения, которое я вмиг почувствовал. А потом почувствовала моя дверь, когда Кира вышла и сильно ей хлопнула.

Уговор с ней заключил Корн, но я всеми руками поддерживал его решение, поэтому помог ему заблокировать все выходы из замка для его сестры. Теперь Кира не сможет выйти на свободу до тех пор, пока не победит кого-нибудь в поединке. Такие требования Корн поставил после случая, когда Киру чуть не убили в четвертый раз и даже не на задании, а на обычной прогулке.

В Загробье, знаете ли, нельзя выходить из своего укрытия, если ты не сможешь убить или хотя бы защитить себя, а тем более не можешь работать на меня с такой проблемой, как слабость. Некоторые «черти» как будто действительно ее чувствуют, поэтому нападают, чтобы позабавиться. Однако нападавшие не сильнее разъяренных детей, тогда как мои сотрудники намного мощнее.

Кира же не может защитить себя даже от белки, потому что сила в ней работает как-то слишком изнеженно. Дело в том, что магия создается в сфере, чтобы, попав в душу, она намертво обуяла искру. Таким образом мы замораживаем нашу линию жизни, но при этом искра с магией начинают работать как бы сообща, поэтому магия считывает твое желание и выполняет его. А в потаенных желаниях Киры, видимо, не лежит спасти себя.

За столько лет я понял, что было большой ошибкой забирать ее в загробный мир, даже после того, как она убила мужчину на Земле, не следовало этого делать. Душа Киры принадлежала Йену и должна была в тот день отправиться с ним в Райнхорд, а не со мной и братом в Загробье.

Честно сказать, кое-что я до сих пор не понял ‒ на моем веку было несколько душ, таких же, которые по ошибке попали в загробный мир, но магия и энергия Манцениллы со временем подмяли их искру под себя, поэтому сила стала работать нормально, но почему-то у Киры до сих пор этого не происходило. Если бы можно было ее перекинуть на сторону Йена, я бы это сделал, но, к сожалению, вернуть душу из Загробья в Райнхорд строго запрещалось, хотя наоборот не исключалось.

***

Сегодня был четверг, а это значит, что недельная группа душ уже ждет своего «главного врача». Взяв из стеклянной черной шкатулки свой кинжал-скальпель, я отправился в отдел реинкарнации. Ну как отправился, сделал переброс. Помню время, когда я только начинал осваивать эту способность, и, честно сказать, в каких жопных местах я только не был.

Я оказался за спиной у Моны, прервав ее речь, потому что а́нимы не сдержали испуганного и восхищенного вздоха при виде меня. Замявшись на секунду, все встали со своих мест, почти одновременно согнувшись напополам в поклоне. Проводница же мельком взглянула на меня, кивнула и продолжила читать наставления семи анимам для предстоящей их реинкарнации:

‒ Еще раз напоминаю самое главное: НЕ ОСТАНАВЛИВАЙТЕСЬ! Как только вошли в порт ‒ идите, бегите, ползите, но не смейте останавливаться, ‒ она произносила это так, как будто угрожала им, хотя метод всегда рабочий, потому что неизвестность плюс запугивание равно блестяще усвоенный урок. Мона в своей должности была уже как рыба в воде и даже создала свою личную программу, выпустив книгу ‒ Tres gradus animae. Когда-то я даже положил на нее глаз, восхищаясь ее трудолюбием и целеустремленностью.

‒ И чо будет, если я остановлюсь? ‒ дерзко спросил самый младший анима, кажется, которому было двенадцать лет.

‒ Ты исчезнешь, Льюис, как будто бы тебя и не было, ‒ ответил я, вспомнив, как зовут до одури вредного мальчишку.

Подготовка душ для перевоплощения называется lava anima, в переводе с латинского «мыть душу». На этих сеансах анимам предстоит пройти как будто курс лечения у психолога, или даже лучше. Груз прошлой жизни постепенно спадает, анима потихоньку перестает чувствовать сильных эмоций, прошлые воспоминания становятся очень блеклыми, а искра в душе набирает утраченную яркость для новой жизни. Пройдя прочищение, анимы сравнивают себя с легким парящим перышком, поэтому все они живут под моим боком и защитой, ибо это перышко очень легко сломать.

‒ Ни о чем не переживайте. Сначала будет совсем легко, постарайтесь расслабиться, а потом боритесь и вгрызайтесь за возможность пройти вперед, ‒ как мог поддерживал я.

Все только заторможенно кивнули.

‒ Кто первый? ‒ спросил я у Моны, заглянув в папку-планшет, который она держала перед собой в руках.

‒ Арин, ‒ девушка лет тридцати встала еще до того, как ее позвали, и направилась к нам с Моной.

Я сразу вспомнил ее. Арин была весьма симпатичной кореянкой, с идеально фарфоровой кожей. Месяц назад мой артефакт привел меня в Пусан, где в одном из домов сильно скандалили супруги. Стоило капельку помочь, и девушка, не теряя шанса, шибанула мужчине бутылкой по голове, хотя изначально ‒ не без помощи мужа ‒ именно она должна была погибнуть волею судеб.

Несмотря на то, что глаз дьявола отзывается только тогда, когда требует моего вмешательства, по итогу я все равно решаю сам, чью душу мне забирать. В некоторых моментах специально не мешаю судьбе свершиться. Это зависит от чутья, моего настроения и насколько сильно полыхает рубин в моем артефакте. Чем ярче он светит, тем больше душа моя.

Арин, скопировав мою улыбку, элегантно вложила свою ладонь в мою протянутую руку. Мона пробубнила что-то себе под нос, сама ухватилась за мою оголенную кисть, и я без предупреждения сделал переброс.

‒ Добро пожаловать в святая святых! – торжественно провозгласил я, когда перед нами растаяла темнота прострации.

‒ Красиво, – отозвалась девушка, медленно, как робот, крутя головой.

Появившись здесь, каждая душа говорила, что так представляла себе рай. Все пространство застилал вполовину прозрачный туман, который отражал ярко-оранжевый свет, чьим источником являлись врата, величественно возвышающиеся неподалеку от нас. Мы стояли на берегу древнейшего озера Синдеси, чьи воды напоминали скорее жидкую ртуть, как по цвету, так и по плотности воды. Продвигаясь вдоль берега, нас встретили охранные две статуи, которые поднимались в высоту около двадцати метров. Скульптуры стояли повернуты друг к другу. Скрестив мечи, они образовывали некую арку, и если душа прошла через нее, то из возможных вариантов остается только конечный путь.

Втроем мы остановились возле ее входа.

‒ Готова? ‒ обратился я к аниме, а сам еще ближе подошел к серебряной воде озера и на тонкой цепи спустил свой кинжал в жидкость.

Я чувствовал, как искра девушки сжимается в безмолвном страхе, хоть и лицо ее выражало только скуку. Это почувствовал не только я, поэтому включилась Мона:

‒ Не волнуйся, милая, я уверенна, все будет хорошо, и ты в это уверуй, ‒ промолвила проводница, взяв две ладони девушки в свои, словно пытаясь согреть. На самом деле успокоить аниму были обязанностью проводниц. Их магия полностью связана с подготовкой душ для их реинкарнации, так что успокаивают они не просто словами.

За всю свою жизнь руны для перевоплощения я рисовал не то что много, а такого даже числа не существует. Можете даже не будить меня, моя рука сама нарисует. Я без разрешения направил кроху магии на Арин, и она послушно подняла аниму в невесомость, медленно переворачивая в горизонтальное положение. Мона подошла к Арин с противоположной от меня стороны и взяла ту за руку. Я навис над девушкой и заглянул в ее безучастные глаза.

‒ Говорят, поцелуй от дьявола приносит удачу. Это правда? ‒ вдруг выдала девушка, переведя взгляд на мои губы, которые сразу растянулись в улыбке от ее слов.

‒ Правда.

Мона заметно закатила глаза, став свидетельницей очередной просьбы об удаче, и вместо веера нервно замахала на себя папкой. Ее можно было понять. Ближе к вратам становилось невыносимо душно.

Когда я не сдвинулся с места, Арин нахмурила брови. А потом, как будто не веря, что смогла что-то выразить, смешно потрогала их свободной рукой.

Бережно одной рукой я прикоснулся к ее белоснежному личику и специально провел пальцем по ее гладким маленьким губам.

‒ Знаешь, еще не поздно передумать, ‒ задорно улыбался я.

В ответ глаза Арин неуверенно забегали по моему лицу, как будто искав ответ на свой безмолвный вопрос. А когда, видимо, нашла, то опять остановила взгляд на моих губах и, хмыкнув, помотала головой в протесте. Девушка немного потянулась навстречу к моим губам, и да не будет знать черт, что на мгновение, я захотел это сделать, но, поменяв траекторию, поцеловал лишь ее в лоб.

Руна, которую я нацарапал кинжалом на животе девушки, обозначала «новую жизнь». Мона успела только один раз моргнуть, и мое художество было готово.

‒ Теперь точно все будет хорошо, ‒ подхватил я в воздухе девушку и поставил на белый песок. ‒ Ступай, ‒ вмиг стал я серьезным.

Арин на мгновение задумалась, затем повернулась к арке, громко выдохнула и большими уверенными шагами преодолела расстояние до нее. Ни на секунду не замявшись, она удачно прошла сквозь охрану, потопав дальше к вратам.

Следующие семь аним ушли от нас практически точно также. Двое из них, захотели стать фа́тумными, поэтому прежде чем рука об руку, они отправились в порт, я исписал их левую руку рунами, закончив обряд символом dimidium на груди, который тут же исчез, въедаясь во внутрь души.

Фатумные означают подаренные судьбой. Такой обряд связывает души на всю их вечность, то есть даже после следующего перевоплощения они все равно останутся подвергнуты этой связи. В Загробье редко кто просит о таком обряде. За весь свой век я делал это второй раз и, честно сказать, не понимал душ, кто принял решение стать фатумными. Ведь существует более безопасный и распространенный способ для того, чтобы найти кого-то в следующей жизни. Его еще прозвали магнитом, потому что связывающая руна имеет форму подковного магнита и работает для двух душ, сильно притягивая к друг другу.

У фатумных, насколько я знаю, нет такого притяжения. Они просто будут, как безумцы, искать по всей Земле, сами не зная что. Но когда приблизятся к своей связывающей половине, то обязательно почувствуют это. Сам я пристально не изучал, как в точности работает этот обряд, знаток в этом Мона, которая обязана ознакомить и предупредить аним о последствиях таких связей.

‒ Повелитель! ‒ окликнула меня Мона позади и, судя по быстрым шагам, пыталась меня догнать. Но я даже не обернулся, представляя, как сейчас полежу в теплой ванне с бокалом какого-нибудь кислого вина.

‒ У тебя что-то серьезное? Я устал, Монь, давай потом, ‒ не убавлял я шага.

‒ Льюис, он… не смог… пройти, ‒ совсем тихо сказала проводница, но я все равно услышал ее, даже на таком немалом расстоянии.

Нет. Я замер посреди длинного коридора и спустя мгновение резко повернулся к Моне, чтобы увидеть ее заплаканное лицо. Мона плакала только с одним поводом и сейчас это был он.

На моем веку было много таких случаев в начале моих первых десяти лет правления. Анимы потухали одна за другой, как только входили в Божественные врата. Из семи аним, в среднем проходили лишь четверо. С Амбрэллой, Моной и Ассией мы упорно изучали книги вместе с дневниками, написанными прошлыми дьяволами. Только несколько правителей досконально изучали тему перевоплощения, чтобы уменьшить потери ‒ их дневники нам действительно помогли. Остальным было просто плевать, они считали, что если анима не прошла, значит она была слабой и недостойной новой жизни. Мы ставили эксперименты на многих душах, в итоге только через десять лет увидели результат.

Чтобы существовать в Загробье под видом человека, нужен любой свет, который исходил от искры, но вот чтобы пройти реинкарнацию, он нужен стопроцентный. Многих душ энергия источника не могла заряжать больше, чем на половину, поэтому свет и жар, находящийся за вратами, просто расплавлял их тусклые искры, словно металл. Мы нашли решение. Теперь многие анимы проходят «lava anima» месяц, два, а то и полгода. Льюиса прочищали четыре месяца, но все равно ничего не вышло.

Я стоял напротив Моны, не шевелясь. Она виновато опустила голову и только еле слышно всхлипывала.

‒ Повелитель! ‒ разнесся по всему коридору грубый мужской голос. Кажется, он принадлежал Эдэму, но я завис в ступоре, гадая, где мы ошиблись, на счет Льюиса.

Он громко что-то сказал у самого моего носа. Но слова доходили до меня как будто бумажный кораблик, тянущийся по ручейку. Что он тут вообще делает? Он же ушел ранним утром на поиски пропавших душ.

‒ Вы слышите меня!? ‒ массивный Эдэм потрепал меня за плечи, раскачивая взад и вперед. ‒ Я говорю! Кира! В лесу пропала! Вы ее отпускали с нами?

‒ Ты сейчас шутки шутить вздумал!? ‒ я со всей дури врезал ему по лицу, что тот, отлетев в сторону, упал. ‒ Идиот!

Но это нисколько не помогло выпустить пар. Глаза стали настолько сильно жечь, что хотелось вырвать их пальцами, лишь бы это прекратилось.

‒ Тихо. Дыши, ‒ подбежала Мона и ухватилась за мою руку, пытаясь успокоить своей магией.

Но у нее не вышло. Чувство, от которого закипала кровь, было схоже с воздушным шариком. Он надувался ядовитым воздухом, который если не получалось выпустить обратно через дырочку, то приходилось лопать, ибо дальше хуже.

Громкий скрежет металла. Двери слетели с петель и под моим неконтролируемым воздействием столкнулись друг с другом с чудовищной силой.

Пух.

Да будет древесный фейерверк!

Сьера

‒ Почему Альямс сказал искать везде, кроме Италии, там, между прочим, живут красавчики, ‒ нарушила тишину гостиной Ширра. ‒ Он бы готовил нам итальянскую пасту, ‒ мечтательно протянула наемница и откинулась головой на спинку кресла, устремив взгляд в потолок.

‒ Значит, есть на то причины, ‒ устало отозвалась Амбрэлла, сидя на том же диване, что и я.

Меня с самого детства тянуло побывать в Италии. Но удача никогда не была на моей стороне, поэтому, даже имея возможность перемещаться в пространстве, мне еще ни разу не удавалось посетить эту страну, и одна из причин которой было то, что мы обходили ее за сотню километров, будто чумную.

Все наемницы, включая меня, сидели в гостиной и искали в социальных сетях подходящую кандидатуру на должность адвоката в наше дьявольское гнездо. Мы договорились, что каждый предложит своего мужчину, а потом вместе отправимся их по очереди проверять. Насчет того, чтобы разделиться хотя бы по парам ‒ да, это было бы прагматичнее ‒ но нет, наш предводитель против таких вариантов, поэтому в частности мы стараемся не разделяться надолго. А вот почему так, черт его знает. Может, считает, что мы начнем дебоширить, с такими-то магическими способностями, можно полстраны людей угробить, хотя открыто занимается этим только Амбрэлла.

‒ А мне вот интересно, почему наш дьявол просто не активировал свой артефакт и сам не нашел свою душу, ‒ высказала я предшествующую мысль. После несостоявшейся передачи магии, Альямс все чаще стал вешать на нас свои обязанности, как будто решил формально сдать свой дьявольский пост. И это меня начинало бесить, ведь пост должна перенять только одна из нас.

Амбрэлла лишь пожала плечами.

‒ Меня интересует лишь то, почему мы ищем обязательно мужчину, ‒ тоже высказала она свою мысль, скорчив лицо так, как будто слово «мужчина» имело отвратительный запах.

В частности, мне никогда не было интересно, по какой причине остальные наемницы попали в ад. Но слухи про Амбрэллу невозможно игнорировать, потому что они до сих пор летают по углам нашего замка. Говорят, что при жизни Амбрэллу изнасиловали несколько мужчин, которых вскоре она собрала в одном сарае и сожгла заживо. С тех пор девушка не может спокойно жить без убийств и насилия. За ее век какие только прозвища наемница не носила: палач, ведьма, медвежья богиня, смерть с косой, Лилит.

Из правдивых фактов про Амбрэллу я знаю только то, что ей сто восемнадцать лет, что она меняла имя и то, что она истребляет мужчин с концами ‒ то есть и с плотью, и с душой. А для этого нужно иметь особый доступ, чтобы свободно перемещаться к людям на Землю, который, конечно же, у нее есть, ведь наш благодушный дьявол выполняет все ее прихоти.