Возмездие

Я был готов умереть, но не так и точно не в то время, ведь когда ты каждый день сталкиваешься лицом к лицу со смертью и ждешь того самого момента, то он просто не наступает. Смерть всегда подкрадывается неожиданно.

В общей сложности я провел в коме почти полгода, и это слишком большой срок.

Ещё два месяца пришлось восстанавливаться и возвращать чувствительность тела, чтобы после наконец покинуть Уэстволд.

Мне поведали, что случилось за тот период. Например, что Маркус погиб, его застрелили, что Сицилия заполучила вакцину и скрылась, что О’Нил всё-таки воссоздал проект гиперион, использовав для этого Тобиаса Рида. Многое. И всё это дерьмо нужно было как-то разгребать.

Мы начали тогда с малого.

Меня отвезли на место, где погиб Маркус. Мне нужно было это увидеть, понять, как они тогда действовали и представить всю картину.

Мы зашли в Клэрмонт, посетили морг, где и была спрятана вакцина.

После пришли на место, где всё и закончилось. Там так и остались уже разложившиеся тела людей, что погибли в тот день, даже пожиратели не добрались до них. Всех, кроме троих. Маркуса, потому что его сожгли. Маршалла и Эйвери, потому что их не нашли.

В тот день, когда я приказал открыть ворота, то уже знал, куда Эйвери отправится. Откуда? Потому что иного выхода у неё не осталось. Маркус должен был перехватить не только Маршалла, но и её. Я знал, что он не откажет, как и знал, что они вместе отправятся на поиски вакцины. Правда, я рассчитывал присоединиться, а не впасть в кому.

Так что же там случилось? Вероятно, Сицилия вышла на Маршалла почти тогда же, когда и Маркус, но она решила подождать, чтобы узнать, чего ждет Маршалл, что он забыл в Самервоуле и почему не уходит. Возможно, даже предположила, что вакцина может быть спрятана в том квадранте, хоть это и глупо. Квадрант – последнее место, где она могла бы быть. Дальше Сицилия узнала, что и Эйвери добралась сюда не просто так, поняла, что они двое уже знакомы и велела перехватить, судя по тому, что в Самервоуле случилось. Ликторы напали в открытую, по её прямому приказу. Наверное, она захотела мести или чего-то подобного, но после всё же вернулась к изначальному плану. Слежка.

Да, Сицилия проследила за ними и дождалась, пока они достанут вакцину, а после её люди перебили всех, кроме Маршалла и Эйвери. Что она сделала с ними? Забрала и решила продать, это было очевидно.

Дэни рассказал мне, что они всё это время пытались найти женщину, но она после этого исчезла. Решила затаиться и провести дополнительные исследования с вакциной.

Когда я сидел на корточках возле места, где сожгли тело Маркуса, то взял горсть земли и сжал её в кулаке. Он погиб, когда был совсем близко, когда у него почти получилось.

Всё началось с его семьи и должно было закончиться на нем, как он ранее мне сам говорил. Его прадед был одним из тех, кто ответственен за всё это, за то, что в каждом человеке теперь есть вирус. Кроме меня. Тогда я усмехнулся, понимая, что мне либо повезло, либо не повезло. Но Сицилия помешала этому, убив его и отомстив за то, что он нам тогда помог выбраться из Грёзы.

Нужно было понять, куда исчезла Сицилия и что она сделала с Маршаллом и Эйвери. Если с первым пунктом понятно, по какой причине меня это интересовало, то со вторым всё более сложнее.

Мысленно подумав о Маршалле, усмехнулся. Кто бы мог подумать, что наши с ним пути пересекутся вновь. Он был первым, не считая моего дядю, кто узнал о моей особенности, о том, что мне не нужен кафоликон в отличие от других людей. И на тот момент единственным, когда мы детьми застряли в шахтах.

Дядя всегда опасался, что если кто-то узнает об этом, то в дальнейшем меня ждет только плохое. Что ж… он был прав, как и всегда.

Я рассказал, что Маршалл теперь тоже в курсе моей особенности, и именно после этого всё и началось. Дядя испугался, поэтому мы в скором времени покинули тот квадрант, решив переехать в более безопасное новое место, хоть Маршалл и сказал, что сохранит мой секрет. Если я ему тогда поверил, то дядя нет. Страх заставляет совершать ошибки, а ошибки могут привести к смерти.

Примерно через полтора года мы попали с моим родственником в общину, что тесно сотрудничала с ликторами, там мне и встретился О’Нил. Как он тогда говорил, то у него был талант находить таланты в других. Он решил забрать меня, но вот незадача – у меня был родственник. Тогда ему пришла гениальная идея заставить меня убить собственного дядю, как выяснилось позже, то он так поступал со многими, кого находил и кто был привязан к родным. Если они не делали этого, то О’Нил убивал их или отпускал, чтобы убить позже. Итог был один – смерть.

Я сделал это – убил дядю, ведь знал, что тогда будет, если поступлю иначе. О’Нил начал меня обучать и даже в некоторой степени воспитывать, ведь он всегда считал нас, ликторов, своими детищами, то, кого он создал. Только вот О’Нил даже не догадывался, как некоторые из ликторов его ненавидели, и я в том числе. Дети поступают необдуманно и импульсивно, что говорить о взрослых, поэтому иногда они пытались убить О’Нила, но никому этого так и не удалось. Он всегда знал, откуда ждать угрозу. Всех их ждала смерть, О’Нил не давал второго шанса.

Я не пытался его убить и не по той причине, что боялся, а по той что уже тогда знал – если потороплюсь, то совершу ошибку. Вы знаете, на что способен человек, что годами вынашивает в себе ненависть? На всё.

Однажды, О’Нил узнал о моей особенности и тогда меня ждали опыты. Со мной много чего делали, но это так и не дало должного результата. Оказалось, что мне просто повезло родиться с иммунитетом к этому вирусу. То есть на момент рождения у меня уже не было никакого вируса.

Я рос, продолжая вынашивать ненависть к О’Нилу, к тому, кого он решил сделать из меня. Чтобы хоть как-то давать этой ненависти вырываться наружу, то я и убивал тварей, особенно жестоко. Я убивал и людей, тех, кто, на мой взгляд, недостоин был жить. Да, я почувствовал себя судьей, когда почувствовал собственную силу, но я не забывался. Никогда.

Я знал, что однажды настанет день, когда О’Нил даже и не узнает, не сможет подготовиться к тому, что за ним придут. Он будет мирно спать в своей кровати, а откроет глаза и увидит того, кого он сам породил в некоторой степени, кто убьет его, когда он успеет лишь осознать. Но будет слишком поздно.

Возможно, кому-то это покажется слишком долгим сроком для совершения мести. Но не мне. Я умею ждать.

Когда О’Нил в тот день показал портер Маршалла, сказав, что у него есть кое-что очень нужное мужчине, то я тут же понял, о чем речь. Конечно, я сразу же узнал Маршалла.

Всё получилось иначе, чем мы планировали, и информация о вакцине оказалась в руках моего друга детства.

Маршалл сбежал, не без помощи Эйвери, но это даже сыграло на руку. Маркусу до него было бы добраться намного проще, чем мне при свидетелях, включая Зейна, который уже понял, что мы действуем иначе, не в интересах О’Нила. Тем более в Анклаве осталось несколько незаконченных дел на тот момент, да и не планировал я исчезать так внезапно. Нет. Туда нужно было вернуться.

Я рассчитывал на благоразумие Зейна, его интерес и, конечно же, чувства к мисс Рид, что он не сообщит ни о чем О’Нилу, пока сам не поймет. Правда, я ошибся в одном. В третьем пункте, когда увидел тогда, что он сделал.

О’Нил отдал приказ Зейну убить Эйвери. Это очевидно. Но ликтор не сделал этого, дал ей мнимый шанс на побег, зная, что ей должно очень повезти скрыться на территории Анклава и как-то дальше выбраться за его пределы.

Что ж. За везение Эйвери отвечал я.

Я знал, что мне будет за это, что О’Нил, вероятно, решит сыграть, ведь он любит игры также, как и я. Но заставить Зейна сделать это – убить меня. Было неожиданно.

Я полагал, что О’Нил просто схватит и запрет меня на время, чтобы убить лично чуть позже, и за то время я бы сбежал.

Зейн… Если бы он действительно хотел убить меня, то выстрелил бы в голову. Он же поступил иначе. Снова. Будто не мог определить на чьей всё-таки стороне, а, возможно, что мистер доброе сердце оказался не только с гнильцой, но и с некоторым состраданием. Я всегда ему говорил, что оно погубит его.

Но Зейн не пытался помочь мне или спасти, если верить словам Лизи. Он просто ушел, оставив меня там, будто я за пять минут смогу исцелиться и убить тех, кто пришел, чтобы сжечь моё тело.

Если бы я изначально знал исход событий, то поступил бы также? Да. Только взял бы с собой нож в тот раз.

После поездки в Клэрмонт я решил сосредоточиться не на поисках Сицилии и вакцины, зная, что женщина никуда не денется. И что за это время, если бы она хотела, то уже уничтожила её.

Я решил начать воплощать задуманное в реальность.

Первым в моем списке был не О’Нил, нет… Его я приберег напоследок. Первым был – Князь. Я знал, что Сицилия с вероятностью в сто процентов отдала Маршалла и Эйвери ему.

Князь – это связующее звено, это тот человек, которому известно всё и обо всех. Если бы я добрался до Князя, то, возможно, узнал местоположение Сицилии и бонусом к этому достал бы Маршалла и Эйвери. Для чего мне последнее?

Маршалл видел и держал вакцину в руках, в этом я тоже уверен. Поэтому если Сицилия решила запрятать её, и с ней бы произошел несчастный случай, то именно Маршалл помог бы найти её. Уверен, Маркус поведал этим двоим чудную историю о том, почему я так хочу до неё добраться и почему объединился с ним.

Пожирателей не становится меньше, как думают многие. Их численность только растет, ведь кафоликон всё сложнее добывать, поэтому именно количество обращений и увеличивается. Из-за этого ряды ликторов также пополняются, создаются новые проекты, в один из которых не повезло попасть Тобиасу Риду.

Все, кто в курсе ситуации, чувствуют себя более уязвимыми, даже та же Сицилия с почти неограниченным запасом кафоликона.

Все, кроме меня. Я видел каждый косой взгляд, направленный в свою сторону, видел, как они мысленно задавались вопросами: «почему ему повезло, а нам нет?». Видел, как О’Нил всё чаще более задумчиво смотрит на меня. Как говорил Маркус, то меня считают бомбой замедленного действия. Ведь какой толк мне уже им всем подчиняться? Я вырос и уже давно не мальчишка, которым легко руководить. Никакой. Поэтому… когда от меня решат избавиться – был лишь вопрос времени.

Благо, не все такие же, как О’Нил, Сицилия и другие. Были и остаются такие, как Маркус.

Я не герой и точно никогда им не был, чтобы спасать человеческие жизни. Я действую только в своих отчасти эгоистичных побуждениях и смотрю наперед, думая и анализируя.

Если вирус уничтожить в крови, то не будет больше тварей, только те, что уже обратились, но с ними будет разобраться немногим проще. Все будут, как и я. Чисты.

Возможно раньше, окажись сейчас в подобной ситуации, то я бы просто исчез. Ведь кто станет искать мертвеца? Никто. Но сейчас, когда Маркус погиб, а мы так близки… я не могу бросить это. Возможно, это хренов долг или ещё какое-нибудь положительное чувство, которым я не привык страдать. Но итог один – я завершу то, что мы начали. Даже если это значит, что я должен буду пройти через ад. Снова.

До Князя было добраться несколько легче, чем в предыдущие разы. Раньше он опасался О’Нила, но меня ещё больше. Позже Сицилия, вероятно, объяснила ему, что О’Нил более уже не представляет опасности, а я мертв. Кто станет бояться мертвеца?

Сначала я и Дэни отправились к тому, кто мог бы организовать нам встречу с Князем, выманить его из своего укрытия, ведь Князь не дурак. Несмотря на ослабление, проникнуть к нему было также проблематично.

Мы выбрали целью Абрахама, такого же, как и Князь, кто торгует людьми. Правда, в отличие от Князя у него есть слабое место. Его милая дочурка. На территорию Абрахама проник именно Дэни, потому что я даже без формы ликтора привлекаю внимание из-за шрама. Кто-то мог меня узнать.

У нас ушел месяц на то, чтобы выкрасть его дочь. И да, это подло – действовать через ребенка, но в таком мире мы живем. Абрахам сделал всё, что ему приказал Дэни и назначил встречу с Князем, правда вновь через месяц. Естественно, последний не знал, с кем встретиться до последнего, думал, что с самим Абрахом, который на тот момент уже был далеко от своего прежнего укрытия. Князь доверял ему, поэтому и взял с собой нескольких людей, с которыми уже разобрался Хант и Ноа.

Нужно было видеть лицо Князя, когда с него стащили мешок с головы после того, как доставили в наше новое место, и когда он увидел меня, сидящим напротив него.

Весь тот страх, плескавшийся в его глазах, был слаще самого лучшего алкоголя, который я когда-либо пробовал.

Он узнал меня не сразу. Лицо его, обычно надменное и холеное, было бледным и покрыто испариной.

– Ты жив? – прохрипел он тогда, сглатывая слюну. Голос его дрожал, как осиновый лист на ветру.

Я лишь усмехнулся в ответ. Жив? Да, я был живее всех живых, и у меня было достаточно времени, чтобы тщательно спланировать эту встречу.

– Как видишь, – ответил я, откинувшись на спинку старого, скрипучего стула.

Я наблюдал за ним, наслаждаясь каждой секундой его мучений.

Он спрашивал меня, как я выжил, конечно, ему было интересно. Пытался договориться, как-то выкрутиться и даже извинялся, что тогда продал меня Сицилии. Он думал, что я пришел за этим.

– Что ты сделал с Маршаллом Коулманом и Эйвери Рид?

– Что…? – переспросил он, а я закатил глаза, пока не притрагиваясь к нему.

– Маршалл и Эйвери. Сицилия должна была отдать их тебе или продать, ты наверняка их тоже продал. Кому? Или оставил себе?

– А… это… – он нервно облизнул губы и продолжил сбивчиво объяснять, что было почти год назад. – Маршалл… да был такой… Сицилия тогда объявилась в последний раз, сказала, что это её подарок. А Эйвери… её я не видел с тех пор, как тебя и её тогда продал Сицилии. Маршалла я продал – Колину Аткенсу! Всё!

Тогда я на мгновения подумал, что он врет. Но какой смысл?

– Я только слышал, что Сицилия встречалась сразу же после меня с Дэрилом… тот, который лидер каннибалов, – продолжил говорить тогда Князь, по всей видимости, видя мой взгляд.

Дэрил. Тот ещё мерзкий ублюдок с такой же примерзкой сестрицей.

В прошлом я пересекался с ними несколько раз. И все разы они мешались мне, поэтому однажды я сделал Дэрилу сюрприз. Подослал к нему ту, которая забрала у него кусочек плоти, то, что любит так делать он. Девушка уже была мертва на тот момент, но если бы она отказалась, то её ждала смерть похуже. Поэтому она и согласилась.

В этом мире стоит запомнить одно – у жестокости нет пола, как и у тех, кто её заслуживает.

Она успела передать Дэрилу привет от меня, поэтому позже я более не видел ублюдка. Кроме того дня на торгах. Будь у него больше кафоликона, то он также попытался бы меня выкупить, но он знал, что не победит, поэтому даже не пробовал.

Для чего Сицилии потребовалось встречаться с Дэрилом?

Тогда я не знал ответа на этот вопрос, но узнал позже.

– Где Сицилия?

– Не знаю… Правда, клянусь собственной жизнью, Ашер, не знаю…

Он продолжил умолять и уверять, что не знает так убедительно, что я ему поверил. Правда, это всё равно ничего для Князя не изменило.

Я встал со стула и медленно приблизился к нему, присев на корточки и развязав одну из его рук.

– Знаешь, за столько лет ношения формы ликторов я отвык от многих вещей, – заговорил тихо с ним, беря один из пальцев в свои руки и начав его сжимать, внимательно наблюдая за каждым изменением в нем. – Например, я не привык касаться кого-то без перчаток. Я даже трахался в большинстве случаев в форме, избегая любых прикосновений, словно они яд. – Он завопил, а капли пота стекли по его лицу, когда я раскрошил ему кость фаланги пальца. Взял другой палец. – Поэтому сейчас я ко всему этому… к обычным прикосновениям заново привыкаю. Правда, как видишь, не очень выходит, – на этот раз просто дернул палец на себя, чувствуя щелчок и то, как кость оторвалась от другой кости. Третий палец. – И видишь мои шрамы? Да, да, вот эти, – взгляд Князя упал на мои руки, – иногда они болят, словно руки без перчаток не могут нормально функционировать. – Этот выкрутил, когда Князь начал умолять меня остановиться. Четвертый. – Возможно, это психологическая травма или последствия физической раны. Не знаю, да и наплевать мне честно. Если что я всегда могу надеть перчатки, вернуть их, что не скажешь о твоих конечностях.

Мои губы растянулись в улыбку, и я встал, опуская его руку, наблюдая за тем, как слезы мужчины перемешались вместе со слюнями и соплями.

Я протянул руку и схватил его за горло, смотря на то, как зрачок начал расширяться. В глазах появилось отчаяние, паника и понимание того, что последует дальше.

Из его горла вырвались хрипы, когда я едва склонил голову набок, продолжая всё также внимательно смотреть.

– Знаешь, почему-то многие думают, что я не рассчитываю силу, что убиваю с одного удара, а дальше просто наслаждаюсь, продолжая бесцельно бить. Вероятно, ты также задавался подобными вопросами. Так вот, – сосуды в его глазах лопнули и кровавым цветом заволокли белок, – перед твоей смертью я открою тебе секрет. Я всегда рассчитываю свою силу, каждый удар, какой бы не совершал. Иногда просто убиваю с первого раза, теряя всякий интерес, а иногда… как сейчас, наслаждаюсь и не тороплюсь.

Некоторые посчитают меня больным, и они будут правы. Только дело в том, что каждый из нас болен. Просто кто-то больше, а кто-то меньше.

Его лицо покраснело.

– Больно, да? – спросил у него тихо, когда его губы задрожали. – Знаешь, именно боль проявляет то, что скрыто глубоко внутри, то, что человек тщательно прячет от самого себя. Боль обнажает страх, отчаяние, слабость, – я совсем едва ослабил хватку, чтобы он не отключился раньше времени. – Мне всегда интересно за этим наблюдать. Я ищу тот самый момент, когда человек, находящийся на грани, откроет свою истинную сущность. И знаешь, что самое интересное? – вновь усилил хватку, когда очередной капилляр лопнул в его глазу. – Очень часто люди разочаровывают. Большинство ломаются, превращаются в жалких, трусливых существ, прямо, как и ты сейчас.

После этого я прекратил его мучения, раз и навсегда. Легким движением свернул шею Князя и опустил руки.

В последующие месяцы мы вновь разделились.

Я с Хантом добрались до Аткенса, кому Князь продал Маршалла. Лизи отправилась пока просто наблюдать за О’Нилом, а Дэни и Ноа связались с людьми, которые работали с Маркусом.

Аткенс добровольно отдал Маршалла, когда увидел Дэни и понял, кто он, вернее, кем он был. Мы припасли форму ликторов, как раз для таких случаев. Иногда она играет на руку.

Достать Маршалла – оказалось самым простым шагом. Правда, его за этот год с небольшим успело потрепать. Это я понял, когда увидел, что у него нет левого глаза.

– С каких это пор я стал видеть мертвецов? – вот, что он тогда у меня спросил.

– Видимо, с тех пор, как лишился глаза.

– Ты всегда плохо шутил.

– Это просто у тебя, что раньше, что сейчас нет чувства юмора.

Маршалл криво улыбнулся, как и я.

Именно от него мы и узнали все детали произошедшего в тот день. Все догадки подтвердились. Кроме одной. То, что Сицилия и не планировала отдавать Эйвери Князю. Она отдала девушку Дэрилу.

Примерно в то же время выяснилось, что О’Нил покинул Анклав, отправившись вместе с Тобиасом Ридом в район Фрейзхола. Зейн отправился с ними.

Мальчишка оказался везучим, раз выжил после введения сыворотки. О’Нил давно искал подходящую кандидатуру и нашел.

Я велел Лизи следовать за ними, но опять же просто наблюдать. О’Нил не убил бы мальчишку, не в то и не в ближайшее время.

С правительственной верхушкой всегда разбираться тяжелее, чем с обычными людьми. Поэтому пока Дэни с другими медленно выяснили, кто поддерживает Сицилию, чтобы начать их устранять, то я и Маршалл сосредоточились на Эйвери.

Маршалл каждый день говорил о ней, и я даже успел пожалеть, что вообще вытащил его.

Мы не были точно уверены, что Эйвери до сих пор у него, как и не были уверены в том, что она жива.

Я никогда не тешил себя ложными надеждами. Если Эйвери действительно попала к Дэрилу и провела там всё это время, то она могла не выжить.

Проникнуть к нему в общину было также проблематично, даже если бы это сделал Маршалл. Поэтому мы просто дождались, пока он сам её покинет, отправившись на одно мероприятие.

Достать туда пригласительное тоже оказалось нелегко. Мне пришлось остаться, а Маршаллу зайти внутрь. Мы должны были просто выяснить действительно ли Эйвери жива и находится в общине у Дэрила.

Кое-что пошло не плану, и Маршалл даже врезал Дэрилу, не сдержавшись. И именно это в дальнейшем сыграло против нас.

Мы выяснили, что Эйвери действительно в той общине и начали обдумывать дальнейший план. Правда, уже вскоре Дэрил покинул общину, полностью уничтожив её.

Эта крыса почувствовала опасность и сбежала. Мы не успели всего на несколько часов. Позже мы обнаружили подземелье, где этот ублюдок держал людей, судя по сгоревшим трупам.

Опознать кого-то было практически нереально.

Найти Дэрила ещё раз оказалось сложнее, потому что он затаился.

Общину он перенес в другое место, местоположение которой удалось вычислить через пару месяцев.

Нам даже удалось незаметно пробраться туда, чтобы убедиться, что Эйвери там нет.

Правда даже после этого мы продолжили наблюдать за тем местом, и так я заметил, что Дэрил частенько выезжает за пределы общины и едет в одно и то же место, что находилось в тридцати милях от его общины.

Там оказалось лишь здание с кучей охраны, где более ничего не было. Единственная дорога, по которой можно проехать, вела в общину к Дэрилу.

Нам нужно было понять, что там и подготовиться.

Мы уехали, чтобы собрать всё необходимое, также продолжить слежку за общиной Дэрила, а именно за его сестрой Селин, которая начала что-то подозревать. Было принято решение разделиться с Маршаллом.

Он остался у общины, а я отправился обратно к тому зданию.

В тот день моё внимание привлек лай собак, и когда я подошел, то понял, что что-то не так.

Когда я добрался до здания, то там кроме четырех человек никого не оказалось.

Я быстро разобрался с ними и зашел внутрь, проходя и понимая, что там было в основном пусто. Лишь несколько коек за одной из двери, пока я не увидел следы крови на полу и не пошел по ним.

Открыв дверь, на ручке которой также оказались капли крови, увидел мертвого Дэрила и осколок зеркала, которым его и убили. Вернее, не просто убили, а с определенной жестокостью.

Я увидел и матрас, и цепи, и ведро, помимо одной сплошной крови.

Присел рядом с ублюдком и коснулся его, понимая, что он ещё теплый.

Эйвери была здесь. И это сделала она.

Я понял это также ясно, как и то, что Дэрил держал её здесь.

Её безумие, оно было выжжено на каждой капле крови, на каждом клочке ткани, на каждом намеке, оставленном здесь.

Я поднялся, чувствуя, как волна ярости окатывает меня с головы до ног. Не было смысла задерживаться здесь, поэтому поспешил прочь отсюда, доставая ножи и отправляясь вслед за теми, кто погнался за ней.

Я ориентировался по лаю собак и каплям крови, после добрался до первых людей, встретившихся на пути и разобравшись с ними.

Убил всех, потратив на это время и упустив след девушки возле обрыва.

Глядя тогда вниз, я думал о том, что она не могла спрыгнуть. А если она всё-таки сделала это, то могла умереть.

Я спустился вниз и пошел по течению вниз, разыскивая её тело глазами, но ничего.

Лишь спустя больше половины дня пути обнаружил первые следы, понимая, что ей удалось выбраться.

Дальше я её выслеживал до тех пор, пока её след вновь не оборвался, словно она внезапно научилась летать.

Пришлось потратить два дня, чтобы понять, что, по всей видимости, её кто-то забрал и этот кто-то практически не оставляет следов. Это означало только одно, что этот кто-то обладает не только отличными навыками, но и может быть опасен.

Следующую неделю я продолжал находить редкие следы, понимая, что только удаляюсь в глубину леса, где нет поблизости ничего, кроме деревьев.

И вот, оказавшись сейчас здесь, я понял, что уже близко.

Одни назовут это предчувствием, другие – логическим заключением, основанным на крохах информации, собранных за последние дни.

Я начал замечать первые ловушки, что только подтверждает мои догадки.

Эйвери, Эйвери, Эйвери…

Что же я увидел в ней такого, что оказался сейчас здесь? Я, человек, которому, по большей степени, наплевать на других.

Ничего. Сначала я ничего в ней не увидел. Лишь ещё одно красивое личико, не более.

Я про неё и забыл до тех пор, пока не понял, что Зейн врет мне. Изначально у меня закрались подозрения, что мистер Холт мог о чем-то догадываться, но не понимал, что ему делать в доме Зарины. Поэтому я и проследил, узнав, что он не избавился от девчонки. Анклав – не место для таких, как она. Ты либо ложишься под ликтора, либо годишься на что-то другое. Она же ни на что из этого не годилась.