Проклятые. Книга 2. Притязания на раба

Иван Гончаров

Проклятые. Книга 2. Притязания на раба

Пролог

Книга 2

Притязания на раба.

Властитель слабый и лукавый,

Плешивый щеголь, враг труда,

Нечаянно пригретый славой,

Над нами царствовал тогда.

(Александр Сергеевич Пушкин)

Часть 1

Пролог

Темница замка. На сколько мрачное может быть место, где таятся секреты короля? Неугодные короне люди, находят против своей воли скверное пристанище. Место, где может разойтись на широкую ногу тайная канцелярия. Где недомолвки превращаются в быль, и стираются границы личностных мнений.

Казематы столицы Рандонара, не были исключением. Не стоит думать, что существуют короли, при которых подобные места пустуют гулким эхом. Нет таких людей, которые не пользуются скрытыми от людских глаз камерами и развилочными коридорами, в которых так легко заблудиться. Однако, при правлении Круствала Непреклонного, сюда захаживали не часто. Государственные изменники, шпионы и прочие соглядатаи имели место быть в любой стране. Им требовалось отведённое помещение.

Узурпатор, взявший власть силой, свергнувший кровного наследника, и занявший его трон, правил железной рукой. Справедливо и гордо! Однако, всё сильно поменялось, когда тело короля было лишено его головы. Это место стало куда популярнее. Теперь у Рандонара новый властитель. Ему не потребовалось иметь прямого наследия, не приходилось поднимать восстание и сражаться лично в десятках вооружённых столкновений. Достаточно было сделать пару взмахов дымчатым кинжалом, согласиться на несколько медовых фраз и немного запачкаться в чужой крови. Как итог: бывший барон, Оттер Ак Даполрат – смог водрузить своё широкое седалище на кресло, что повелевает судьбами жителей страны.

И чтобы удержать свою новоиспечённую власть, казематы стали очень удобным местом. Где, как ни здесь, можно укрыть умников, решившись противиться гласу их нового владыки? Или более того – выдвигать свои правила, и что-то от него требовать? Где можно поговорить с глазу на глаз, с будущим глашатаем на рыночной площади? Который ещё вчера был против воли короля, а сегодня уже восхваляет его – прекрасно понимая – как на него смотрят из-за угла новые приспешники Его Величества.

Некоторые методы лишают силы воли, заставляя идти навстречу своим «новым друзьям», ведь не хочется стать подобно тем, менее удачным сокамерником, которые ревут и стонут в соседней комнате.

И всё же, в подобных местах скрывают не только противников короны, но и других людей. Знать о существовании которых, никому не требуется.

На нижних ярусах, до куда не доходят мольбы о пощаде, и даже тьма становиться гуще, есть несколько дверей. Запертые печатью мага, сквозь которые не пробраться даже самым назойливым ворам. Именно в одной из этих камер, Дапалрат держал свою самую любимую узницу, изредка позволяя себе её навещать.

Но в этот раз напротив личной камеры, стоял не король собственной персоной. А тот, кто однажды уже потерял свою жизнь, и смог обрести её вновь. Никто иной как, прямой наследник трона – Олам Паркальский. Без лишней суеты, спокойно подошёл к двери и приложил к ней свою исхудавшую ладонь. Круг, соединённый множеством линий, вспыхнул зелёным светом, медленно по контуру начал тлеть чёрным испаринами. Вскоре печать исчезла. За дверью щёлкнул засов, и она со скрипом поползла в сторону.

Его взгляд не взирая на непроглядную темень мог спокойно видеть просторное помещение, часть которого была отведена под ветхий комод в углу камеры, и трухлявый стол со стулом. Напротив, огороженная железными прутьями небольшая площадь камеры.

– Кто здесь? – раздался уставший голос, по ту сторону решётки.

По периметру висели давно потухшие факелы. Наследник страны, не теряя своей простоты, медленно обошёл комнату, притронулся к одному из них, заставляя его вальяжно разгораться, разгоняя тусклый свет.

К прутьям кинулась женщина. Она была в ужасном состоянии. Мешки под глазами, бледное лицо, сальные волосы, грязное платье, ставшее уже больше похожим на половую тряпку. Тошнотворный, режущий глаза запах, не свойственный этой благородной персоне. Только, юноше с перерезанным горлом и дырой в сердце было плевать на подобные мелочи.

– Олам… – судорожно хватая воздух произнесла женщина. – Ты жив!?

– Не совсем, – ровным тоном ответил мёртвый принц, не обращая внимания на маленькую капельку, текущую из краешка глаза женщины.

– Мальчик мой, – зажав рот ладонью, она завороженно оглядела сына. – Ты жив, Олам?!

Пускай и при таких скверных обстоятельствах, но всевышние боги услышали её мольбы.

Олам промолчал, предоставляя женщине время собраться с мыслями. Ровно до тех пор, пока не понял, как её взгляд зацепился на его смертельных ранениях и бледной впалой во многих местах коже.

– С тобой всё хорошо? – радостный блеск в глазах начал быстро таять, сменяясь на тревогу и смятение.

– Приветствую вас, Лиссиана Паркальская! – шершавый голос, заставил девушку сделать шаг назад от железных прутьев.

Мёртвый юноша смотрел некоторое время в глаза своей матери, затем подошёл к решетке, протянул руку к замку. С его ладони слетели те же клубы чёрного дыма, которыми он снял печать с двери. Замок заскрежетал, и калитка открылась.

Измождённая женщина ещё некоторое время колебалась, но долгожданное воссоединение смело все немыслимые преграды. Она открыла калитку, и набросилась на него с объятиями.

– Что с тобой, ты холодный, ты болен? – схватив за щёки она посмотрела в его налитые чёрным глаза и ужаснувшись отпрянула. – Ты…

– Позже… – он вытянул руку останавливая переживания матери. Подошёл к комоду. Достал оттуда старый металлический канделябр, сбросил догоревшие свечи на каменный пол.

– Родить короля очень сложно. Ещё сложнее, его воспитать. Надо потратить на это очень много сил и времени.

– О чём… ты говоришь?

Хриплый голос девушки лениво распространялся по стенам камеры. Едва ли усерднее того, единственного факела, что освещал помещение.

Олам повернулся к ней и посмотрел на исхудавшую, повидавшую ужасы заточения женщину.

– Я вас понимаю. Как вам было сложно родить и воспитать своё дитя?! Нужно было столь многому его научить, – не обращая внимание на вопрос Лиссианы, он покачал головой и продолжил: – считать и писать, разумно и рационально мыслить. Нужно, чтобы он познал мир, в котором мы живём. На словах это может и просто, но на деле…

– Ты не мой сын! – дрожащим голосом произнесла узница.

– Это правда, – Олам подошёл ближе. – Прошу меня простить, что приношу матери такую печальную весть, но ваш сын безвозвратно отправился за забытые границы!

– Это ложь! – взвизгнула бывшая королева, прикрывая рукой рот. Горькие слёзы нахлынули с новой силой, устремляясь вниз, оставляя за собой мокрые дорожки.

– Не буду просить вас прекратить плакать. Сердце матери никогда не смириться со столь страшной утратой.

– Но ты же…

– Я не он, – мертвец приподнял подбородок, показывая гниющий разрез на шее. Затем вскинул рубаху, показывая щелку от клинка ножа на груди.

Женщина не смогла стойко принять увиденное и всхлипывая рухнула на колени, закрывая лицо руками.

Он постоял некоторое время, дав шанс убитой горем женщине, принять дурную весть.

Присел перед ней на одно колено.

– И всё же, я не просто так пришёл к вам именно в этом обличии. Мне нужна ваша помощь. Вашего сына хладнокровно убили. И я знаю, чья рука принесла вам горе. Взамен на вашу справедливую месть, я хочу, чтобы вы кое-что сделали для меня.

– Кто вы? – шепотом превозмогая себя спросила рыдающая женщина.

– Мы с вами очень похожи. Вы заточены здесь, без возможности освободиться. Я, заточён в другом месте, разве, что чуточку дольше вашего. Однако, здесь вы можете, дышать, спать и кушать. Вы можете намного больше, чем могу я. Моих возможностей хватает, разве что на такие фокусы, как вновь подарить вам лик вашего ребёнка. Думаю, любая мать отдаст многое, чтобы ещё хоть раз, повидаться со своим чадом. И это, – он схватил руки, прикрывающие плачущее лицо матери и развёл в стороны, – мой вам подарок. Вы можете проститься с сыном, не томясь в неведении о его существовании. А также я смогу вам предоставить шанс расквитаться с обидчиками. С этими безжалостными ублюдками, посмевшими сотворить такое. Если вы, конечно, согласитесь мне помочь.

– Что вам нужно?

– Как я вам уже сказал, мы с вами очень похожи. У меня тоже есть сын, и мне нужно всё подготовить к его возвращению. Он тоже будущий король. И его враги тесно связаны с вашими.

– Кто вы? – девушка повторила свой вопрос уже совсем другим тоном.

– Это не имеет значения. Моё имя вам ничего не скажет, как и многое другое. Для вас, куда важнее знать, что посмевшие сделать непоправимое с вашей семьёй, умоются кровью, куда сильнее чем досталось вашим любимым!

– Я ни в чём не виновата, прошу вас… – сквозь стоны, взмолилась мать.

– Справедливость восторжествует – я вам это обещаю! Мы сможет помочь друг другу – вот увидите! Но, вы должны пообещать мне, делать всё, что я вам скажу, даже те вещи, о которых вы не могли ранее и подумать. Месть – это всегда сложно. Но разве можно стерпеть ту обиду и печаль, которую вам причинили злые умы? Взгляните в лицо своего мёртвого сына и скажите, способны ли вы это стерпеть?

– Не-е-т…

– Я помогу вам, и буду счастлив это сделать. Это будет нелегко, у меня уже есть план, и по его свершению вы будете счастливы, как и возымеют спокойствие души ваших близких. Но, до тех пор! Повторяю, до тех пор! Только моя воля должна будет вами руководить, и ничья более. Вы согласны?

– Кто? Кто… их убил? – она взглянула на него умоляющим выражением лица.

– Не сейчас, во избежание необдуманных вами действий, я не могу сказать этого. Ваши своевольные решения, в порыве эмоций и гнева могут привести к обратному эффекту. Как только моё дитя придёт домой, в это место. Это может занять долгое время, но будьте уверенны, он явиться! И явиться до того, как вашему терпению придёт конец. И тогда, я скажу, чьё чернильное сердце должно остановиться. И вы сможете быть удовлетворённой местью сполна. Верь мне, и не забывай – одна ошибка, одно неосторожное действие может порушить все ожидания.

Лиссиана понятливо кивнула головой.

– Отлично, – Олам ударил канделябром о пол, и куски воска разлетелись в стороны, оголяя острые шипы, на которые ставят свечи.

– Повернись.

Девушка непонимающе уставилась своими красными глазами.

– Не беспокойся, маленький ритуал, даст мне возможность общаться с тобой будучи находясь на расстоянии. К тому же, я уже говорил. Ты должна слушать меня беспрекословно.

На последних словах он распорол себе ладонь острым концом подсвечника. После чего спокойно стал ждать исполнения его воли.

Женщина на трясущихся ногах поднялась, напоследок посмотрела на своего мёртвого сына, и сняла тряпку, служившую ей одеждой, оголяя своё исхудавшее тело.

– Возьмись за прутья, будет немного больно.

Он разорвал в районе поясницы тряпку. Притронулся к коже своей рукой, с которой стекала чёрная как смола жижа.

Утратившая всех своих близких девушка закричала от боли. На пояснице, в том месте, где он прикоснулся, под ладонью равномерно в стороны расползался наливной синяк, даруя не самые приятные ощущения. Будь они в другом месте, на крик сбежались бы люди. Однако они были там, где крики утопают в безмолвии и тишине. Там, где крики это, что-то нормальное и естественное. Где крики, никто не слышит и куда не спускаются, даже если есть причина.

В какой-то момент девушка потеряла сознание, и рухнула на холодный каменный пол.

Глаза она открыла, когда в камере уже никого не было. Факел на стене медленно гас, возвращая мрачную атмосферу. Тяжело дыша, она медленно, держась за прутья решётки поднялась. Сознание плыло, и не спешило восстанавливаться. Словно кто-то вторгся в голову, оставляя после себя погром и разруху.

Девушка простояла так несколько долгих мгновений, пока голова не перестала кружиться. Выпрямилась, огляделась. Она стояла в луже некой тёмной субстанции, очень похожей на кровь. Очень тёплой и густой. Потрогала поясницу, и ничего не почувствовала. Как и в принципе, она более не чувствовала холода, голода, грусти и тоски. Будто кто-то выдернул из неё лишние эмоции и взамен оставил, что-то своё. И это «своё» как ясный отпечаток, отражалось эхом в голове. Где-то глубоко внутри. Нашептывало и подсказывало.

Она вытянулась стрункой, звонко прохрустев затёкшими суставами, вытерла лицо грязными руками откинув длинные волосы за спину. Зашла внутрь решётки, прикрыв за собой дверь. Присела в углу, с нездоровым блеском в глазах, уставилась на медленно угасающий факел. И чем меньше было в нём огня, тем явственнее она понимала, что от неё требовалось, дабы отомстить за безжизненные руки своего сына, за прорезь на его шеи, и за дыру в его груди.

Пламя тускнело, погружая всё во мрак. Во мрак, который по собственной воле впустила в свою душу отчаявшаяся женщина, утратившая всё, что она могла называть родным.

– Я всё сделаю…

Последний лучик света потух, возвращая королеву во тьму, которой она больше не страшилась.

* * *

Бывший барон был в очень скверном настроении. Когда он садился на трон, был воодушевлён и полон решимости. Но на деле всё оказалось, не так как он себе представлял. Блеск злата, всегда манил. Он чарует. И будет всегда желанен. Но злато! Не идёт ни в какое сравнение с властью. Власть – как наркотик: дурманит, прельщает, расслабляет, окрыляет, восторгает и удивляет. Но держать её в руках, словно воды набрать в ладони.

Как только власть поменялась, из всех щелей повылезали приверженцы, агитаторы, революционеры, либералы, как и прочие отщепенцы народных масс, которые играли на нервозных струнах его души. Землепашцы отказывались работать, ремесленники отказывали в налогах, торговые гильдии раскладывали на доске политики свою версию. Как Дапалрат не пытался довести до их тщеславных умов, что после нападения, эти завышенные налоги – необходимость. Каждый искал свои выгоды, рыская в поисках новых доходов. И это только внутренняя политика. С внешней, дела обстояли совсем плохо. Если не ещё хуже. Альпард наотрез отказывается сотрудничать, все старые договора подлежат новому осмотру, Рилд указывает на то, что Рандонар присвоил себе их рудники, и теперь требует их обратно. Тьялм, едва ли не войной хочет идти. Между ними всегда были напряжённые отношение, но Круствал всегда находил способы разрешить все неурядицы. Но с его смертью, эти выводки кардсаля словно с цепи сорвались. А принять сражение в таком положении страны практически невозможно. Одна отрада – гильдия магов на его стороне. Хотя чего-то существенного от них ожидать не стоит. Пускай гильдийцы и клялись поддерживать его, пока его цели сопутствуют с целями гильдии, но от этих высокопарных ублюдков всего можно ожидать. Сегодня они друзья, завтра клятые враги. И всё же стоит признать, без их поддержки ему было бы совсем худо. В особенности, помогло их умение убирать ненужных людей и затыкать рты.

Кто сказал, что метод силы и давления – не действенен? Более чем… и намного практичнее!

Барону как-то удалось видеть то, что вытворяли с телами своих мучеников при помощи магии. Способ добычи некой «алой руды». Даже врагу не пожелаешь. Посидит очередной умник, посмотрит на этот процесс пару смен, с участием его верного товарища и дело за малым… Правильно вбить в голову нужные мысли и весомый посыл вчерашнему противнику, как мнение человека меняется кардинально. А для уверенности, можно добавить вслух имена его жены и детей. И вот, уже сегодня, он полностью поддерживает благостное стремление нового короля и его рвение построить новый мир на руинах утраченного.

Страх – это тоже магия. Неказистая, но весьма убедительная. Проблема в том, что пользоваться этим чувством можно только при наличии силы. Которой у него не было… Потому роль магов он ценил и принимал. А также понимал, что рано или поздно придётся платить по счетам.

Но это потом…

Сейчас куда важнее утрясти все неровности и переварить захваченное. Ну… или «честно заработанное», кому как удобнее.

Одна отрада – Лиссиана. Ему было больно видеть её мучения. Из-за того, что он скрыл её от гильдии магов, как и от всех других глаз, ему требовалось некоторое время, пока всё уляжется. А самое главное, пока её сила воли не будет сломлена, и она сможет принять его в качестве нового короля. Говорят – время лечит, но в данном случае, оно работает совсем наоборот. Рано или поздно девушка сдастся, и примкнёт к нему. Она увидит в нём своего спасителя. Она увидит в нём своего близкого, и ещё одно давнее желание сбудется.

Король подошёл к двери, достал из кармана куртки амулет, приложил к двери. Печать загорелась изумрудным светом и быстро потухла. Однако в этот раз он не услышал характерного щелчка.

Дапалрат нахмурил брови.

Аккуратно приоткрыл дверь, брезгливо всматриваясь внутрь.

– Лиссиана? – напряжённый голос утонул во мраке камеры.

– Оттер, это ты? – спустя несколько томительных ожиданий раздался женский голос. – Я думала, ты про меня забыл.

– Прости. Было много дел. Как только освободился, сразу к тебе.

– Я не сержусь. Уже устала злиться.

Дапалрат зашёл внутрь, освещая камеру ярким светом огня, исходящего от факела. Подошёл к старому комоду, усердно в нём поковырялся, достал тюк тряпок и тару с животным жиром.

– Что это за пятно на полу? – он краешком глаза увидел лужу перед решёткой.

– Здесь холодно и сыро. Уверенна, я подхватила не одну болезнь.

– Ещё раз прошу простить меня.

Девушка подошла к решетке. Измученным взглядом посмотрела на спину барона, который непринужденно наматывал пропитанную ткань на набалдашник факела.

– Как долго ты ещё будешь меня здесь держать?

– Я уже говорил, как только опасность минует вас.

– Опасность, о которой ты не говоришь мне! Я способна о себе позаботиться!

– Знаю, – он повернулся к своей королеве, – а также я знаю, что это не ваша задача. Вы должны понимать, что я, как барон этой страны, озабочен её целостностью и безопасностью. А вы являетесь одним из этих факторов. Первой ступенью, на которой всё держится, и без которой всё рухнет. Наберитесь терпения, уверяю вас, я делаю всё необходимое для того, чтобы вновь показать вас свету.

Лиссиана зло взглянула на барона, подогнув губы, отошла от железных прутьев, и принялась выхаживать по дозволенной ей маленькой территории камеры.

– Посмею заметить, вы сегодня выглядите намного лучше, – Оттер водрузил на стену, новый факел взамен старого.

– Я всегда была собой хороша, – губы изогнулись в лукавой улыбке, но от взгляда Дапалрата не ускользнула нотка раздражения.

Девушка вела себя совсем иначе. Крики и ругань испарились, как и её требования вытащить из этой вонючей камеры. Любой может свыкнуться с этой темницей, но не королева! Та, кто была ближе всех к первому мужчине страны и принимала все его привилегии.

– Не посмею с этим спорить.

– Я уже спрашивала, и спрошу ещё раз: неужели не нашлось никакого другого места, чтобы защитить меня?

Это правда. Девушка каждый раз задавалась этим вопросом. Но каждый раз, это была истерика, не желающая слушать. Сейчас всё иначе.

– Магия способна на многое, и только критические решения способны с ней тягаться.

– Хватит! Не делай из меня дуру!

– Судя по всему, вы до сих пор обозлены, – он слегка скривился. – Загляну вечером, принесу вам еды и ещё тёплых вещей.

– Стой! – властный голос Лиссианы ненароком заставил напрячься барона.

– Я же сказала, не делай из мена дуру! В этих стенах у меня было много времени, чтобы всё обдумать. Мой муж, вероятнее всего мёртв. Ты пытаешься меня укрыть от гильдии магов.

Девушка прильнула к решётке, и впилась в своего собеседника самым милостивым взглядом:

– Прошу тебя, отведи меня в купальню, дай мне вновь почувствовать себя человеком.

Мужчина выдохнул, напрягая свои ноздри, что-то обдумал. После вернулся к шкафу, и достал оттуда кувшин с водой на верхней полке. Налил в стакан и поднёс узнице.

Королева, не отворачивая своего взгляда от глаз барона сделала жадный глоток. Затем схватила его за край куртки и потянула на себя.

– Ты ведь хочешь вновь увидеть меня доброй?

Дапалрат усердно перебирал в мыслях, что заставило девушку так сильно поменяться. Она нынешняя, разительно отличалась, от себя прошлой. Он задумчиво прищёлкнул пальцами.

– Я не глупая… – грустно сказала она, – позволь мне быть доброй.

Говорят, девушки умеют разговаривать глазами. Подобно хорошему актёру они могут вызвать внутри мужчины жалость и восхищение. Умело играя на мужском достоинстве и мальчишеской гордости. Предубеждая влечение и страсть, защиту и покорность. Схожее чувство в её глазах больно ущипнуло и его.

Если бы не его влюблённость в эту девушку, подобный фокус возможно не сработал на его меркантильной натуре. Однако, всё было совсем наоборот. А если сложить и его утомлённое терпение, результат не заставил себя ждать.

– Я постараюсь всё устроить.

Она протянула свою ладонь и ласково притронулась к его пухлой щеке.

В этот раз, её взгляд был совсем другим, но не менее сильным, её милая улыбка, взгляд полный доверия. Перед которым ни один мужчина не устоит.

Стоит ли удивляться тому, с какой щепетильностью мужчина выполнил просьбу? Как только Руэс покинул зенит, Дапалрат явился в темницу, в сопровождении четырёх человек в балахонах, на головы которых были накинуты синие капюшоны. Король Рандонара подошёл к решетке, всунул ключ, но провернуть его не смог. Замок был сломан, а дверь открыта. Он прищуром посмотрел на удивленное лицо Лиссианы, но смолчал.

Некоторое время они так смотрели друг на друга, но затем Оттер улыбнулся, сделал вид проворачиваемого по кругу ключа, подалбливая им стенки замка и открыл дверь.

– Прошу тебя, одень это, – протянул балахон идентичный тем, что были надеты на его сопровождающих.

Большую часть пути они шли молча. Лиссиана довольствовалась свежим ночным воздухом, о котором она так мечтала, и смотрела на звёздное небо.

– Как же давно я его не видела? – сама у себя спросила шепотом. – Они отобрали у меня всё!

– Что говоришь? – спросил барон.

– А-а? Нет, ничего! Мысли вслух. Небо мне кажется, стало красивее, с тех самых пор как я оказалась погребённой во тьме казематов.

– Тебе кажется, дорогая моя. Разве что погода нас радует. Ни единого облачка.

Оттер посмотрел вверх, затем огляделся на Лиссиану, высматривая эмоции на лице.

– Погода? – на мгновение задумалась, – может, ты и прав.

Вскоре шестеро достигли дворцовых бань, что находились на первом этаже замка. Дапалрат предусмотрительно оставил своих подчинённых за дверью, а сам вместе с девушкой зашёл внутрь. В лицо сразу ударил тёплый воздух, ароматы цветов и запах вкусных блюд.

– Я приказал накрыть пышный стол. Сегодня можешь довольствоваться всеми изысками, которые пожелаешь.

Слуги, копошащиеся над приготовлениями понурив головы, выбежали. Остались только две смуглые девушки, в накинутых простынях.

– Ты очень добр ко мне, – произнесла Лисси, вскользь притронувшись ладонью к его локтю. – Я только заметила: в замке стало безлюдно. Нам никто не попался на пути.

– Я об этом позаботился. Здесь только наиближайшие слуги.

– Понятно, – она скинула капюшон, плечи халата скатились с её тощих, похудевших рук.

– Ты так и останешься наблюдать?

– Прошу меня простить, с вами останутся слуги. На этом я вас покидаю, – неохотно отводя взгляд бросил барон.

– Оттер… останься. Я слишком долго была одна в заточении. Мне не хватает общения. Желательно с теми, кого я знаю. А с ними, мне будет сложно найти общий язык. Зная тебя, они не проронят ни слова. – Она слегка изогнутой чёрточкой губ посмотрела из-за спины.

– Пожалуй, я должен убедиться лично, что с вами будет всё в порядке… – подобного он не ожидал. Сглотнув внезапно ставший ком в горле, из-за чего его ответ звучал не твёрдо.

Бывший барон щёлкнул пальцами и махнул головой оставшимся слугам, приказал покинуть купальню.

– Как поживает твоя жена? – спросила королева, до конца скидывая с себя тряпки вслед за балахоном, оставляя худое, грязное тело обнажённым.

– Боюсь, что она не смогла пережить те ужасы, что пришли в наш дом. Вскоре после нападения на Горанд, Уллария покончила с собой.

– Какой ужас… – толика наигранности затесалась в голосе девушки, и в который раз это смог заметить Дапалрат.

Взамен весьма понятной злости и ненависти, она вела себя совершенно по-другому. Так, словно они были близкими друзьями с самого детства, и ничего пред рассудительного между ними никогда и ничего не было. Данный факт, заставлял его нервничать.