Сказки на опушке

Феликс Ратавнин

Сказки на опушке

Часть I

ШИШОК И ДЕДОК

Как приятно бегать по берегу реки Серебрянки! Солнышко светит, волны теплые, травинки бархатистые…

Сняла маленькая Юленька свои ботиночки, носочки со смешными вышитыми рожицами и шлёп-шлёп по воде босиком. Совсем не заметила она, как один носочек выпал из рук в воду и поплыл. Искала его потом Юленька, да не нашла.

А носочек все плыл и плыл дальше по речке. Набивались в него, как рыбы в невод, песчинки разные, семена цветов и трав, ил и глина. Когда же носочек растолстел, наконец, пузырем этаким стал, повернула его река на излучине, завязала узлом и выбросила на берег.

Пригрело тот носочек-мешочек солнышко, разулыбалась веселая рожица, вышитая на нем. А на макушке земляного колобка травка-волосики проросли, корешки как ножки-ручки появились. Чихнул колобок, привстал на тоненьких ножках и – открыл глаза.

– Здравствуй, новый мир! – сказал он радостно и побежал к лесу строить себе домик.

Домик получился милый, и зажил в нем земляной колобок счастливо. Лесные жители сразу же обратили на него внимание. А смешливые белки углядели в нем сходство с сосновой шишкой, за то и прозвали Шишком.

Однажды утром проснулся Шишок раньше обычного и забеспокоился:

– Что-то захолодало…

Лето прошло, осень тоже заканчивалась. Вот уже иней улегся на веточки деревьев. И решил Шишок поискать себе место для зимовки. Он долго бродил по лесу, пока не оказался на широкой просеке, усыпанной гравием. По той просеке тянулась, уходя к горизонту, железная дорога. Пошел Шишок вдоль неё и к станции вышел. А там забрался незаметно в вагон электрички.

– Электропоезд следует до Москвы! – услышал Шишок голос машиниста.

Кто же про Москву не слыхал! Шишок обрадовался, что едет в большой и тёплый город.

Поездка была недолгой. Правда, в Москве Шишок полез в метро и там заблудился. Однако быстро выбрался по эскалатору вверх и оказался на чудесной людной улице с красивыми старинными фонарями. Эта улица называлась Арбат.

Шишок осторожно пробирался вдоль стен диковинных зданий, и его, малыша, никто не замечал. Лишь одна немигающая дама, портрет которой рисовал художник, взвизгнула, указывая на него пальцем:

– Смотрите, крыса!

Шишок фыркнул от смеха и со всех ног бросился к приоткрытой дверце маленького торгового киоска. Пролез в щель и устроился под витриной, рядом с обогревателем. Пригрелся и, уставший с дороги, заснул.

– Это ещё кто такой?!

Шишок хотел бежать, но было поздно. Его цепко держал в руках продавец киоска, парень с длинными волосами, собранными в хвостик. Звали парня почему-то Вован. Шишок зажмурил глаза.

– Хм, – хмыкнул Вован, – игрушка какая-то.

Торговец заботился больше о деньгах, чем о разных сюрпризах. Недолго думая, он повесил на Шишка бирку с ценой, посадил его в красивую коробку, на нос-кнопочку проволочные очки нацепил. Такого, глядишь, и купят.

И правда, первый же покупатель – бородач в очках – купил Шишка-игрушку, и, засунув коробку за пазуху, побежал к машине. Бородача звали Игорь, от него пахло красками, как и положено настоящему художнику. А в машине его ждала дочка Юля, которая мечтала о необычном подарке от папы на день рождения.

Мама Юленьки тоже оказалась художницей. Она полила Шишка тёплой водой и поставила на широкий подоконник. Хорошо жилось Шишку у художников. Вот он и расцвёл. Глаз радовал своей зелёной причёской в зимние вечера, когда за окном белым-бело и с неба тихо падает воздушное мороженое…

А когда пришла весна, Шишок загрустил по своему лесу. Даже травка у него на макушке желтеть стала от тоски-печали. И однажды ночью, когда все спали, Шишок тихонько пробрался по комнатам, шепнул хозяевам на ухо «спасибо», поцеловал в щёчку Юленьку и – убежал. Юркнул в метро.

Знакомый запах трёх вокзалов, и вот уже Шишок мчится на электричке в родное Подмосковье. Вышел на станции Пушкино и направился к Куровскому болоту.

– На болоте, – рассуждал Шишок по дороге, – жить будет неплохо. Ягоды много, влажновато, безлюдно. А коль заметят и поймать захотят – есть где спрятаться, да и кочкой болотной притвориться можно.

Весело шагает Шишок по деревенской тропинке, проходит мимо ладного бревенчатого домика, а возле дома-то сидит дед на завалинке, курит, по сторонам посматривает. Сразу заприметил он Шишка – взгляд, видать, охотничий, острый. Машет ему так запросто рукой – поди, мол, сюда.

Не струсил наш герой, подошел.

– Ты что ж за зверь такой? Или фикус какой? – спрашивает дед.

– Я не зверь, не растение, я – Шишок.

– Ну а я не мальчик, не зайчик, я – Дедок. Михал Михалыч, – засмеялся старик. – Садись рядом, не обижу. Чаем тебя сладким полить?

– Ага.

Очень уж Шишки любят, когда их чаем сладким поливают.

Вот уселись они рядом и «за жизнь» заговорили. А что у нас всех за жизнь-то? Правильно, сказка. Вот и рассказывает дед Миша байки разные, а Шишок сидит слушает, от чая разомлев.

– Жила тут у нас неподалёку, в Новой Деревне, а может, и сейчас живет ещё, бабушка Катя.

– Про неё, что ли, сказка? – перебивает Шишок.

СКАЗКА ПРО ТО, КАК ЧЁРТ ЗА ДЕНЬГАМИ ХОДИЛ

Жила бабка в ту пору одна-одинёшенька. Маленький домик её стоял сиротливо на самом краю деревни, на отшибе. Соседи нечасто навещали старушку, у каждого много своих дел. Так, изредка, заглянет кто-нибудь ненадолго, наведается – жива ли? И опять никого. Только птички и веселят старую, да кот Тарас, блудливый и ласковый, ходит за ней, песни поёт, в глаза смотрит, вкусненького просит. А что в доме вкусненького-то? Ни коровы, ни овечки нет, значит, нет и мяса с молоком.

Но сегодня у них – у бабки и кота – праздник. Получила баба Катя пенсию, ужин вкусный приготовила, сама поела, Тараса угощает:

– Ешь, Тарасик!

Наелся кот, потёрся, довольный, о бабкины ноги и спать пошёл. И бабушка тоже, помолившись, на свою лежанку отправилась. Не помнит, как заснула, да и заснула ли… Только открыла глаза и видит – стоит перед её лежанкой… чёрт. Живой, настоящий, с рогами, и шерстью покрытый. У бабы Кати аж дыхание перехватило.

– Не пугайся, бабка, – гнусаво говорит чёрт человеческим голосом, – ничего я с тобой не сделаю, убивать не буду, сама, чай, скоро помрешь. Годков-то тебе сколько? Восемьдесят? То-то и оно. Я, бабка, за пенсией пришёл. Давай-ка деньги и живи себе сколько хочешь.

Хотела баба Катя спросить, зачем чёрту деньги, да язык не слушается. Открывает она рот, шевелит губами, а сказать ничего не может. Впервые ведь с чёртом встретиться довелось.

Чёрт торопит.

– Ну что рот раскрыла, как рыба на льду? Где деньги?

Повела баба Катя рукой в сторону стола. Догадался чёрт, подошёл к столу, приподнял скатерть – вот они, денежки, аккуратненько положенные.

Взял чёрт деньги и приказал бабке:

– Смотри, божий одуванчик, не болтай, а то в следующий раз приду…

Не расслышала баба Катя, что сказал ей чёрт. Только когда дверь захлопнулась, опомнилась немного, перекрестилась, кота позвала.

– Тарас, Тарас, где ты?

А кот спит в своём уголке, и никакой чёрт ему не страшен.

День проходит после чёртова посещения, два, неделя. Заглянула соседка.

– Жива, баба Катя? Ну и хорошо. Вот тебе принесла кое-что: яичек, маслица. Ешь на здоровье! Ну, побегу, некогда.

Баба Катя хотела остановить её, про чёрта рассказать, да не успела, соседки и след простыл.

Время пенсии приближалось. Придёт ли чёрт за деньгами, или нет?

И вот наступил этот день. Получила баба Катя деньги, опять на стол, под скатерть спрятала. Куда ж ещё? От чёрта не утаишь.

Помолилась она на ночь, спать укладывается. Двери, углы перекрестила – авось, чёрт испугается – и на лежанку полезла. Только задремала, как дверь тихонько открывается и чёрт голову свою рогатую просовывает.

– Здравствуй, бабка, – вежливо говорит. – Деньги на месте?

А сам уже к столу идет, копытцами постукивает. Приподнял скатерть – лежат рубли-пятёрочки аккуратненько.

– Молодец, бабка, – похвалил чёрт. – Жди, через месяц опять приду.

И что ж, пришёл. Только перед этим рассказала бабушка Катя историю про чёрта соседке,

– Да ты что, баб Кать! – рассмеялась та. – Какой ещё чёрт? Я своему Ивану скажу…

И опять заспешила, заговорила что-то на ходу. Не понять бабе Кате, не расслышать старыми ушами.

Так вот. Пришел через месяц чёрт и – сразу к столу. Бабка молчит. Что говорить-то?

Взял чёрт деньги, и к двери. А навстречу ему муж соседкин, Иван. Чёрт-то хоть и широкий, да низкий, Иван – и в плечах широк, и ростом высок.

– Ух ты! – удивился Иван, разглядывая чёрта. – Ну-ка, покажись, чёртушка, во всей красе!

Чёрт – бежать, на кота чуть не наступил, но Иван, соседкин муж, схватил его ловко за шкуру, а шкура-то и снялась.

Смотрит Иван, баба Катя смотрит – и глазам своим не верят: под телячьей шкурой почтальон их сельский обнаружился, Борис. Тот, что пенсию старикам и старушкам каждый месяц разносит.

– Ишь, как обличье-то меняет, – мелькнуло в бабкиной голове. – Добрым человеком прикидывается…

Не поверила баба Катя, что это и впрямь почтальон, а никакой не чёрт.

А Иван захохотал во все горло:

– Вот это чёрт так чёрт!

Повалился тут почтальон Борис на колени.

– Не губи, Иван, никому не рассказывай! Все деньги бабкины верну, век тебя не забуду!

– Эх, провести бы тебя по улице в шкуре этой, людям показать! Смеху-то сколько было бы! Подлец ты, дядя, какой же ты подлец!

Взял Иван «чёрта» за шиворот и выбросил за дверь.

И только тут до бабы Кати дошла истина, и она засмеялась тонким старушечьим смехом.

***

– А что же кот? – спросил Шишок.

– Что кот? Умывался кот, – насупился вдруг дед Миша, мастеря самокрутку. А потом вдруг подобрел. – Примета такая есть. Если кот умывается, значит гости будут. Гостей, говорят, намывает. Только были с тех пор гости у бабы Кати добрые, зла ей не причиняли.

Дедок и Шишок помолчали…

– А я когда первое лето в лесу жил, видел, как в речку к нам рыбы прилетали, – решил Шишок продолжить разговор.

– Ты в каком лесу-то жил, африканском, что ли? – заинтересовался дед. – Там рядом, в океане, говорят, летают рыбы.

– Да нет. Это обычные, наши, рыбы-селёдочки.

– Ну-ка, расскажи, – кивнул дед Миша.

ПТИЦА ИЗ РЫБЫ

В озёрах селёдки не живут. Но в Круглом озере, похожем издали на голубую тарелочку, жили три рыбы-подружки, три селёдочки. Были они умом не обделены и, как все рыбы, молчаливы. Рыбаков на том озере раньше много сидело, но селёдочек поймать они не могли. Закинут леску с самым жирным червяком, а умные рыбки приманку осторожно снимут, съедят, крючок голым оставят. Ловили рыбаки лишь наивных пучеглазых пескарей.

Долго жили те селёдки в озере, лет тридцать, да ещё года три. Но однажды пришлось им туго. Нет, не из-за рыбаков, которых они умели перехитрить, а из-за химического завода, что построили на берегу. Завод в озеро трубу опустил, отходы производства сливать стал. Вот трубу-то эту рыбы очень невзлюбили, селёдочки особенно.

Ядовитая жидкость из неё льется, глаза рыбьи щиплет, чешую жжёт. Как от неё избавиться? Крепко задумались селёдочки.

Пробовали трубу водорослями заткнуть. Закупорили было, да с завода сразу ремонтники с инструментами набежали, трубу прочистили. И снова полилась грязная жидкость, засоряя Круглое озеро. «Что делать, как здесь дальше жить? – размышляли рыбки. – Не перелетишь же отсюда в речку, хоть и неподалёку она…»

А что? Может, и вправду поучиться летать? Плавники, как крылья, только маленькие…

И вот что придумали смекалистые селёдочки-подружки.

Подплыли две селёдки с боков к третьей, самой старшей, сильной, ухватили её ртами за плавники, одна за правый, другая за левый, и ну хвостами махать, что есть силы. Словно птица из трёх рыбок получилась. И что вы думаете? Дело у них пошло. Поначалу эта птица-рыба всего метр над водой пролетала. Но в каждом деле тренировка нужна. И вот научились селёдочки, планируя в воздухе, долетать от одного берега до другого. Пора в путь!