
Полная версия
Срочно требуется невеста для царевича!
Царевич слез с кровати, придерживая простыню, прошёл в ванную. Вскоре оттуда послышался шум воды, фырканье. «Адриан, кинь мне одежду. Она в шкафу, а то выйду в народ как есть – объясняй потом, что это новая мода!», – крикнул из-за закрытой двери.
Спустя какое-то время Стефан вернулся. Его волосы блестели от влаги. Кожа на груди была красной, вероятно, царевич принимал холодный душ, а потом растёрся полотенцем. На бёдрах болтались широкие джинсовые шорты, явно не предназначенные для официальных приёмов.
– Ты в этом собрался за обеденный стол? – Адриан спросил с усмешкой. – Ты хочешь, чтобы вся барская семья надолго запомнила твои татуировки от ежевики?
Вместо ответа царевич шагнул к шкафу, нырнул туда, как опытный ныряльщик в поисках затонувших сокровищ. Вынырнул с победным видом, зажав в руках свой трофей – бордовую с рисунком шелковую рубашку, неприлично яркую и ляписную: «Самое то для барского стола».
– Я бы так не сказал. Если ещё и Фиона будет во вчерашней гардине, вы точно станете парой сезона, так сказать: а-ля лепота. Лучше белую надень. Так ты расскажешь, чего так долго спал?
Царевич натянул на себя выбранную им рубашку. Посмотрел на своё отражение с видом модельера, запустившего в мир новый тренд сезона.
Он честно пытался проснуться, но получалось не очень.
– Чёрт, спать-то, как хочется. Фиона за столом? – Адриан ответил утвердительно. – Маленькая дрянь. Вчера Фиона назначила мне свидание на заднем дворе в беседке. Я пришёл, принёс бутылку шампанского, бокалы. Вдруг услышал голоса: мужской и хихикающий женский. «Вот, – думаю, – она ещё кого-то позвала. Массовик-затейница, блин-оладушка». Я решил спрятаться. Там, в беседке, есть ларь-скамейка. Я в ларь-то и нырнул. А это оказался барин. Девица хоть и хихикала, но просила пощадить. «Милая, ты можешь уйти, но тогда не жди, чтобы я вам долг простил…»
Адриан выругался.
– Ага, мне тоже хотелось вылезти и в морду ему дать. Да только он на ларе её тискал. Но, похоже, молодые тела ему не в помощь. Потискал-потискал, наорал потом на неё, что у него не получилось ничего да и ушёл. А девица осталась. Плакала она. Пришлось ещё потерпеть. Потом и она ушла.
Ты бы видел, в какой позе я вылезал из этого самого ларя: будто дугу проглотил. Спина разгибаться не хотела. Дошёл до барского дома, а входная дверь оказалась заперта. Пришлось покружить. Смотрю, в одном из окон на первом этаже свет горит. Я камешек кинул. Выглянула девушка. Она-то меня и впустила. Не сразу, правда, пришлось ей долго рассказывать байку о том, как на свидание ходил, да не могу к себе попасть.
По голосу я узнал её. Это была та самая, кого барин сегодня тискал. Она посоветовала мне спросить у барина про подземелье. А ещё сказала, что Ясмина существует. Барин давно на неё глаз положил, только повод найти не может. Сказала, что Ясмину давно никто не видел. Мог барин девушку в подземелье закрыть.
Адриан, думай, как нам барина спровоцировать, чтобы он нам подземелье это самое показал.
***
Ясмина проснулась поздно. Она лежала на спине, смотрела в потолок и улыбалась своим мыслям.
Вчера вечером она дождалась, пока отец заснёт, выскользнула в окно и побежала к барскому дому. Ей хотелось ещё раз посмотреть на царевича. Вряд ли Его Величество помнит девочку и то большое, красное с прозрачной шкуркой и золотыми прожилками яблоко.
Она не помнила, сколько ей было лет, но в те времена мама жила ещё с ними. Фантазия ли дорисовала воспоминания или действительно так всё было, картинка эта нет-нет, да и всплывёт в её памяти.
В тот день она с мамой поехали в город, на рынок. Они шли между фруктовыми рядами, когда с одного лотка упало большое круглое жёлто-красное яблоко с прозрачной кожицей. Ясмина всегда была шустрым ребёнком. Она бросилась за яблоком и схватила его, столкнувшись лбом с мальчиком, который хотел тоже схватить яблоко.
Девочка поднялась, обтёрла яблоко о подол платьишка и с победным видом посмотрела на неудачливого соперника.
– Отдай, это моё яблоко, – грозно приказал мальчик и протянул руку. Он был года на два старше девочки.
– Это почему ещё? Я его первая взяла.
– Потому что я царевич, и мне все должны всё отдавать!
– Даже… – девочка покрутила головой в поисках ответа. Потом победно улыбнулась: – даже то? – она показала на кучу лошадиного навоза.
Пока мальчик смотрел, куда показывает девочка, она вонзилась зубами в яблоко. Мальчик повернул голову и увидел, как девочка кусает яблоко. Это его возмутило до глубины души. Да как она посмела! Тогда он протянул руку и дёрнул яблоко на себя и тут же поднёс его ко рту.
Тем временем Ясмина прожевала свой кусок и теперь была её очередь отнимать яблоко. Так они стояли друг против друга и откусывали от яблока по очереди.
– Ваше Величество, Ваше Величество, – послышался где-то голос, – вы где?
– Ты что, правда, царевич? – громким шёпотом спросила Ясмина.
– Да, побежали? – Стефан схватил девочку за руку и потащил её за собой. Им во что бы ни стало надо было доесть это яблоко. А оно было таким огромным и всё никак не заканчивалось.
Дети спрятались под навесом с початками кукурузы, и там, сидя на корточках, торопясь, ели яблоко.
– А ты знаешь, что теперь должен на мне жениться? – спросила Ясмина, заканчивая последний кусок.
– Почему?
– Потому что мы с тобой разделили пищу. Меня зовут Ясмина. А тебя как? Царевич?
– Стефан, – мальчик замолчал, прислушиваясь. Голоса приближались. Засвистел недалеко полицейский свисток. – Я побежал, а то тебя накажут. Вот, держи, – он сдёрнул с шеи цепочку с кулоном в виде летящей птицы. – Когда я выросту, найду тебя и женюсь.
– А не обманешь? – Ясмина зажала в руке его подарок.
Стефан вылез из-под навеса, теперь были видны только его ноги, которые быстро удалялись от девочки.
– Ясмина, дочка, ты где? – совсем рядом раздался голос мамы.
Было ли это правдой или сном, никто Ясмине не мог сказать. Мама исчезла вскоре после того события, а отец лишь отмахивался: «Сама подумай, чего царевичу в нашей провинции делать?». Цепочку с кулоном Ясмина зарыла в саду вместе со своими сокровищами, да и со временем позабыла про них.
И лишь когда царевич приехал в их провинцию, вспомнила.
Ясмина видела, как царевич и его адъютанты полетели в кусты ежевики, умирала от смеха, когда их оттуда вызволяли. Видела она и как он крался к беседке, держа в одной руке бутылку с шампанским, а в другой шоколад.
Девушка вздохнула и побежала к дому, горько усмехаясь своим воспоминаниям. Существовал в их землях обычай: кто яблоко на двоих съест – те друг другу судьбой предназначены. И даже игры устраивали: резали много яблок на две половинки, помечали их специальными знаками. И смотрели, кто из молодых какую половинку возьмёт.
Нет, не за ней он приехал. Тогда зачем? Откуда он про неё знает? Почему Ясмину ищет? А вдруг есть другая Ясмина, и он не знает, что это она – его суженная.
На середине пути девушка остановилась и топнула: «Да пусть катится! С чего она взяла, что обязательно на ней женится? Принцессы все перевелись, что ли?»
Остальной путь она проделала очень медленно. А в голове назойливой мухой жужжали вопросы: «Почему Ясмина? Какая Ясмина? Зачем он ищет Ясмину?» – и робкая надежда снова приподнимала свою голову.
Вернувшись, девушка пошла в сад, присела на корточки около старой яблони и стала разгребать землю. Где-то здесь она зарывала сокровища. Но пальцы натыкались лишь на камешки.
«Точно, родители пересаживали деревья. Вряд ли сохранились сокровища. А вдруг они ушли глубоко в землю?»
Она поднялась, решив, что утром или у отца спросит, или попытается лопатой покопать. Кто знает, вдруг и правда до сих пор в земле лежит тот самый кулончик, который она спрятала от всех.
Уснула Ясмина не сразу. Долго ворочалась, не находила себе место. Сердце стучало, словно конь мчался галопом. Девушка то и дело подскакивала, подходила к столу, наливала себе воды, снова укладывалась. Принималась считать баранов, а вместе с ними и пастухов. Вначале отара выстраивалась в линию, потом по парам, следом шеренги по три, четыре, пять. После баранов начала составлять планы на завтра, послезавтра и лишь на планах на воскресенье её глаза сомкнулись и она провалилась в глубокий, крепкий сон. Такой крепкий, что ни громкоголосый петух, ни яркое солнце не смогли её разбудить.
Когда Ясмина проснулась, отца уже дома не было. Девушка зевнула, почесала голову, взлохматила волосы, протёрла глаза и подошла к зеркалу.
– Да пошёл он, буду я ещё из-за него тосковать. Сейчас как наведу марафет, умрёт от зависти, – поднимала она сама себе настроение. – Надо бы позавтракать.
Ясмина открыла холодильник и достала оттуда стакан кефира, горчицу. Вылила кефир в небольшую кастрюльку. Поставила на плиту, слегка подогрела. Добавила мёд, ложку горчицы, капнула растительное масло, всё перемешала, поставила на табурет тазик и склонилась над ним. Вскоре на голове девушки волосы напоминали мочалку после десяти лет службы: пряди непонятного цвета торчали во все стороны.
– Теперь займёмся лицом. Чего бы придумать? – Ясмина открыла шкафчик на кухне и стала перебирать баночки. Через некоторое время на столешнице стояла банка с овсяными хлопьями, мёд, растительное масло. А в чашечке красовался желток.
***
Ясмина только собралась позавтракать, когда в дверь громко забарабанили.
– Кто там? Некогда мне, я ем, – крикнула она, с трудом вставая: в ноге, подложенной под себя, сновали туда-сюда муравьи. Ковыляя словно старая утка, в бесформенной заляпанной длинной сорочке, специально предназначенной для таких минут красоты, с торчащей подсохшей паклей на голове и коростами на лице она пошла открывать дверь.
Перед ней стоял красивый молодой офицер царского эскорта. Ему было велено привезти в барский дом девицу-красавицу.
– Ясмина дома? – спросил он, вытягивая шею и заглядывая за плечо девушки.
Девушка быстрым движением языка затолкала непрожёванный кусок за щеку:
– Нету, – нагло соврала она, крупно сглотнув, ибо слюна заполнила рот.
– Где она? – офицер напирал. – Мне надо войти.
– Нету, сказала, уходи, – слюна скатилась с края губы и капнула на сорочку, добавив шарма наряду.
– Где она?
Девушка пожала плечами.
– А ты кто?
– Тётка ейная. Ушла она, в горы ушла, так и передай, ушла и больше нет.
Хлеб за щекой размяк, и девушка активно заработала челюстями. Маска на лице пришла движение. Подсохшие пластинки посыпались.
– Больная? – брезгливо морщась, поинтересовался офицер отступая.
– Смертельно и заразно, – подтвердила девушка. – При смерти. Ясмина за попом пошла. Оставайся, будем отпевать.
– Кого отпевать? – офицер пятился назад, чтобы не соприкоснуться со страшилищем.
– Кого? – Ясмина подняла брови. Её лицо мгновенно преобразовалось в маску смерти. – Тебя.
Девушка сделала ещё один шаг по направлению к офицеру. Тот, не заметив, что очутился на краю, полетел спиной на землю, взмахивая руками, словно мельничными крыльями.
– Куда же ты? А кутью отведать? – девушка понизила голос до баса. – Больно? Да? Иди сюда, подую!
Но офицер подскочил, сморщился от боли: «Передай Ясмине, что если не придёт сама, ещё раз приду!»
– Всегда гостям рада. Будем на раздевашку в кости играть! – девушка не стала задерживаться на крыльце. Она вернулась в дом и развернула бурную деятельность. Ясмина отдавала себе отчёт в том, что царский офицер не может знать о количестве жильцов этого дома. Но барину-то прекрасно известно, что здесь нет никакой тётки. А та, которая есть, живёт далеко и вряд ли смогла приехать без господского ведома.
Ясмина вымыла голову, смыла с лица маску, натянула брюки, широкую рубашку, собрала с собой торбочку и выскользнула из дома. С тоской посмотрела на яблоньку, у корней которой когда-то хранилось её сокровище.
Чтобы уйти сейчас из поселения, и речи не могло быть. Мост на тот берег разрушен. Девушка решила спрятаться под берегом. Там река вымыла пещеру. Видно эту пещеру было только с другого берега. Сейчас вода отступила, и в пещере было сухо.
Она успела вовремя, ибо послышалось лошадиное ржание да лай собак. Это барин послал за Ясминой своих людей. Ей не было видно, как барские слуги выбили дверь, переворошили всё внутри их дома. Одного она опасалась: собак. Те подбежали к берегу и, стоя прямо над ней, тявкали на воду.
– Неужели вплавь? – спросил один мужской голос.
– Утопла? Течение сильное. Куда девке вплавь через такую реку? – ответил другой.
– Сам знаешь, Атол и его дочка – чокнутые. Всё давно к барину на поклон ходят, а эти гордые.
– Допрыгался Атол.
– Да, сильно барин за них взялся.
Мужики забрали собак и ушли, а Ясмина осталась рассуждать, стоит ли так уж убиваться по царевичу, если методы его от барских не сильно отличаются.
Глава 5
Царевич пребывал в задумчивости, стоя на просторной лоджии и опершись на вытянутых руках о деревянные перила. Слишком жаркое для мая солнце вытапливало из полированных досок пахучую смолу, отчего казалось, что дерево плачет янтарными слезами.
Первые проснувшиеся робкие пчёлы летели на зов ароматного тепла. Но яркие герани в подвесных кашпо, которыми была украшена лоджия, не позаботились о сладком нектаре. И лохматые полосатые труженицы, не найдя ничего вкусненького, направлялись в деревню, где сады уже подёрнулись нежно-белой дымкой расцветающей черешни.
– А, вот вы где! Сегодня за обедом вы были таким мрачным, – Стефан подёргал носом, словно уловил запах прокислой лести. – Ваше Величество, вы обиделись на меня? Молодой человек не должен обижаться на девушку. Понимаете, мой папа…
Фиона недоговорила, что такого невероятного натворил её папа, и не успела ничего произнести в своё оправдание. Стефан резко развернулся, схватил девушку за плечи и почти рывком усадил в плетёное кресло, стоящее около стены.
– Почему же вы назначили свидание там, где ваш ДОРОГОЙ ПАПА, – слово «папа» он не просто выделил, он его выплюнул, будто ему было неприятно его произносить, – тискает ваших служанок? Вы хотели показать мне вашего ПАПУ? Или, может, ликбез устроить? Чтобы я вас так же? Так будьте уверены, у меня без него достаточно и практики, и теории.
– Нет. Я не знала, – Фиона покраснела, и Стефану она показалась отвратительно страшной. Глаза девушки забегали.
– Хватит врать! Я получил уже годовой запас вранья! Лапша на ушах не держится, все контейнеры заполнены. Ах да, как я мог забыть! Враньё – вторая натура вашего семейства: ни дня без вранья! – процедил он, скривив губы в усмешке. Царевич с таким усердием вцепился в подлокотники кресла, будто собирался переставить кресло вместе с девушкой. – Я ещё подумаю, а стоит ли мне брать тебя на этот бал невест? Ты ведь, разумеется, мечтаешь там оказаться, правда? Будешь неотразимой… – «лгуньей» он добавил мысленно, но не произнёс ибо краем глаза заметил мать девушки. Стефан склонился так, что почти касался своими губами щеки девушки, и прошептал: – Твоим родителям совсем необязательно знать, не правда ли?
Со стороны могло показаться, что он собирается поцеловать Фиону. Фиора, которая замерла на некоторое время перед входом на лоджию, не могла услышать его последних слов. Сделав вид, что она не заметила «поцелуя», барыня кашлянула, а потом громко воскликнула:
– Бал невест! Доченька, не отказывайся! Ваше Величество, вы оказываете нам такую милость. Если я не ошибаюсь, этот бал состоится уже через неделю, в следующие выходные. Ваше Величество, я похищаю вашу спутницу. Ей срочно надо в город. У неё весь гардероб для провинции. Верно, вы хотите представить мою дочь как свою невесту. Нам, наверно, дешевле заказать свадебное платье здесь. Дешевле будет! Ах, для нас это такая честь. Я буду рада вас сопровождать. Дочка, ты будешь самой прекрасной невестой сезона. Ваше Величество, вы не пожалеете!
Фиора выдала всю эту тираду на едином дыхании, соединив ладони на груди, подняв глаза к небу, приоткрыв рот. Так радуется девочка, увидевшая впервые в жизни куклу, которая умеет разговаривать.
Стефан выпрямился. На его лице появилось выражение, которое бывает у человека, задумавшего пакость.
– А вы хорошо осведомлены про бал, – протянул он, едва заметно усмехаясь. – Не стоит так беспокоиться о нарядах. Мои родители хотят, чтобы все приглашённые девушки одеты придворными стилистами: платья у всех будут практически одинаковые. Подберите бальный гардероб только для себя, а для Фионы нужна одежда на повседневку. Не будет же она ходить в бальном платье повсеместно, – он замолчал, потёр виски, словно пытался что-то вспомнить. – Ах да, надо будет написать родителям, чтобы для вас они подготовили комнату. Вы знаете, что там будет не только знать? Все семьи, которые смогли купить себе билет на бал, будут представлять своих отпрысков с целью найти невесту. Как знать, вдруг ваша дочь, да и вы, барыня, – и он игриво качнул головой, – окажетесь предметом пристального интереса.
– Как? Разве моя дочь не будет представлена вами? – Фиора растерянно посмотрела на Фиону. Та сидела в кресле, опустив глаза и рассматривая свои руки. – А что тогда сейчас было?
– Что вы имеете в виду? – Стефан слегка качнул головой и приподнял одну бровь, как человек, который не понимает, что ему пытаются инкриминировать.
– Перед тем как я вышла на лоджию. Разве вы не целовали мою дочь? Если вы не намерены её взять в жёны, вы не должны были это делать, – барыня покрылась пунцовыми пятнами. Она едва сдерживалась от того, чтобы не повысить голос.
– Я не понимаю, о чём вы. Фиона, ты понимаешь? – девушка, не поднимая глаз, пожала плечами. – Может статься, что ваша дочь найдёт кого-то более достойного, чем я. Она умна и благочестива, а главное, кристально правдива. Вчера, то есть сегодня, во время моей обработки, – он мельком глянул на девушку. Та замерла, сжалась, задержала дыхание. Однако, услышав следующие слова, облегчённо выдохнула: – Я пригласил вашу дочь на свидание в беседку. Я никогда не знал отказа, любая бежала ко мне по щелчку пальца, и этим они меня раздражали. Фиона мне отказала. Вечером мне стало скучно, и я решил прогуляться. Проходя мимо беседки на заднем дворе, услышал голоса, которые показались мне знакомыми: девичий и мужской. Во мне всё вспыхнуло от гнева. Я подошёл поближе, чтобы всё высказать негоднице: могла бы сразу сказать, что у неё есть другой, – царевич замолчал. Он подошёл к небольшому столику, стоявшему в простенке между этим и другим входом на лоджию. Взял там чистый стакан, налил в него из графина немного воды, отпил.
Стефан умело держал паузу. Он наблюдал.
– Фиона?! – в голосе барыни послышалось недоумение. Её грудь вздымалась, что говорило о сильном волнении, в котором пребывала Фиора. – Как ты могла нас опозорить? Что скажет отец? – под последними словами читалось: «Я обречена жить в этой дыре с этим идиотом!»
Барыня резко развернулась и намеревалась покинуть лоджию, как следующие слова царевича её остановили:
– Нет, это была не Фиона. Фиона не пришла. Пришла другая, как я полагаю, из домовых работниц. Она прислуживала во время бала, вот поэтому её голос мне и показался знакомым. Нашему Фабьяну глазки строила.
– А кто был? Ну, тот мужчина, кто он? – барыня напряглась. – Фабьян? Ваш адъютант? – Фиора подалась чуть вперёд. Ей так хотелось получить утвердительный ответ на свой вопрос.
– Нет, моих адъютантов там не было. Это был… – Стефан нахмурился и потёр лоб, словно пытался вспомнить. – Один из ваших, – акцент на «ваших» мог означать только одно: муж или любовник.
– Ну да, кто был тот мужчина? Вы его рассмотрели? Он был высок? Голос с хрипотцой? Или же низок и басоват? Какой же он? Не пытайтесь скрыть от меня, не надо меня щадить, я накажу подлеца!
Барыня отошла к перилам. Не поворачиваясь к царевичу, она вдруг выплеснула: «Боже, как я устала! Как устала пристраивать этих брюхатых девок! Каждый месяц! Почти каждый месяц! У нас в деревне нет ни одной совершеннолетней девственницы. Только восемнадцать лет исполнится, так кто-нибудь да попортит».
– А почему полиция ничего не делает? Изнасилование относится к тяжким преступлениям, – Стефан скрестил руки на груди. Его тон был обжигающе холодным. – Вы в курсе, что являетесь соучастницей, ибо скрывали следы…
– Они сами идут. Их не принуждают. Физически не принуждают. Их гонят семьи: списать долг, получить разрешение, да мало ли чего, – барыня повернулась спиной к перилам и подошла к Стефану. Заглядывая в лицо царевича, она заискивающим тоном произнесла: «Это не мой супруг. Нет-нет. И не управляющий. Я не знаю, кто это. Какие-то господа по соседству или состоятельные горожане. Они за это девкам платят. Те, дурочки, сами предлагают. Нет-нет, и я преувеличила. Такое случается, но редко, очень редко. А я что, добрая, все пользуются моей добротой. Так уже было: нашла хорошего жениха для девушки, а она оказалась не беременной. Обманула меня. Просто замуж хотела удачно выйти».
– Не переживайте! Я – молчок, – ему уже успели нашептать, что барин развод не даёт, вот барыня его и «топит». – Сам девочек люблю, – он подмигнул. – По правде сказать, с девственницами дел не имел. Кстати, а вы знаете такую по имени Ясмина?
Лицо барыни побагровело так, что царевич испугался, не хватил бы барыню удар: «Мерзкая подлая девка! Она против нашего дома всякие пакости плетёт. Вся в мать пошла, такая же развратная!»
– Мать у Ясмины? Я слышал, что она живёт с отцом.
– Ну да, потому что мать бросила их. Уехала с кем-то проезжим. Говорят, что видели её в городе. Вся в золоте и бриллиантах. Видимо, дорогая содержанка. А эти едва концы с концами сводят. А зачем она вам? Не верьте этой семейке!
Со двора, куда выходила лоджия, раздалось лошадиное ржание. Стефан резко утратил внимание к информации. Да и какая это информация: ведро помоев. Он повернулся к перилам и стал всматриваться во всадников, возвращавшихся из деревни. Его сердце стучало настолько громко, что он не расслышал, когда на лоджию вошёл барин. Робкое прикосновение напугало царевича. Он развернулся и не смог скрыть своего разочарования.
– Ваше Величество, дома у Атола нет никого. Мои люди всё проверили. Они прочесали весь огород и пристройки. Думают, что она пыталась перебраться вплавь на тот берег и утонула.
– Прикажите вашим людям обследовать берег.
– Нет смысла. Вдоль берега растянуты огороды. Если бы тело прибило к кому-нибудь, мы бы уже знали.
– Нельзя утонуть платонически. Отправьте своих людей на другой берег. Вдруг её прибило туда.
Барин замялся: «Понимаете, там… вдоль берега… заросли таки…»
– Хорошо, едем на мост, – решительно проговорил царевич. – Как раз я его и проинспектирую. Счётная палата давно ждёт от меня отчёт.
– Была же инспекция. Мы все отправили!
– Всё верно, она была во время закупки материалов. А сам мост никто не видел. Встретимся внизу. Я за адъютантами. Мы сразу на месте сделаем скрин для установки антенно-мачтовых сооружений. Все давно с сотовой связью, одни вы работаете по старинке.
– Горы, я же писал. Невозможно установить, горы сигналы будут гасить. Ваше Величество, а как же мельница? Я обещал мельнику, что приедем на крестины его дочери.
– Крестины? – Стефан удивлённо посмотрел на Ахея: – А мне казалось, что вчера ты говорил про день рождения. Или я неправильно понял?
– Да. То есть, нет. Поняли. Не так сказал я. Мельник точно ждёт. Там и пастухи будут. Попробуете нашу продукцию. У нас такие колбасы и молоко. А на мост завтра. Утром встанем, возьмём удочки и на мост.
– Удочки? На рыбалку, значит. Тоже дело. Я пошёл! – царевич хлопнул ладонью по спине барина. На пороге обернулся, подмигнул: «У меня есть идея получше. Сегодня пойдём на мост. На охоту. Кто там у вас? Зайцы вплавь перебираются? Вот за зайцами и пойдём. После мельницы, разумеется!»
Лицо Ахея пошло бурыми пятнами: «Поздно будет. Солнце сядет и темно станет. В горах темнеет рано».
– Ах, какая жалость. Придётся охотиться на слух.
Стефан стремительно ушёл с лоджии, а Ахей остался.
– Фиора, что делать? – он беспомощно посмотрел на супругу. Под мышками на его рубашке появились тёмные пятна. Лоб был покрыт мелкими бисеринами пота.
– Что? Что? Не знаю. Надеюсь, после визита монументального сооружения в виде снесённых опор царевич бросит тебя в твоё же подземелье. Так тебе старому развратнику и надо, – Фиора деланно рассмеялась.
– Фиона! Ты должна была ему вскружить голову, чтобы он забыл и про мост, и про сотовую связь, – набросился барин на дочь. – Ты привязать его к себе должна была. Почему вчера ты не оказалась в его спальне? Я говорил тебе, что мы прижали бы его, и он просто обязан был бы на тебе жениться. Вот чем была бы занята его голова, а не мостом и этой чёртовой Ясминой. Зачем она ему? Откуда он её знает?
– Ты обязан был Ясмину давно уже убрать. Я говорила тебе. Теперь остаётся надеяться на чудо, что он не встретится с этой девкой и не передумает везти нашу дочь во дворец, – барыня понятия не имела, для чего царевич искал Ясмину, но ей было приятно видеть, как нервничает её супруг.