Весна воды

– Я тебе щетку завел, – сказал очередным утром Никита, и Тая решила, что пора заканчивать.

Но соседка по квартире – тихонькая и тоненькая до прозрачности Леся – по утрам жарила умопомрачительные сырники, а вечером все население совместной жилплощади выползало на кухню смотреть киношки на проекторе. Никита попадал на них редко – впахивал в баре до закрытия, а Тая уходила оттуда пораньше, переодевалась в пижаму и в компании малознакомых, но приятных людей смотрела тупые ромкомы, где он и она обязательно остаются жить долго и счастливо, а город красиво переливается в закатных лучах.

– И где это ты пропадаешь? – спросила ее Груня, когда календарная зима уступила место календарной же весне, но, по сути, мало что изменилось.

Они пересеклись в прихожей, пока Тая разувалась, обдумывая, на какую одежду поменять грязную, которую она стабильно приносила от Никиты домой. Потому что устраивать общий день стирки – совсем уже отношения и зашквар. Тая хотела огрызнуться, но посмотрела на Груню и передумала. У той был вид человека, который и так уже лежит, пинать смысла не осталось.

– У парня, – ответила Тая и быстро сменила тему: – Ты сама как?

– У парня, значит? – Вопрос Груня проигнорировала. – Интересно. Расскажешь?

В прихожей светила только одна лампочка – внутри распахнутого шкафа, но и этого света хватило, чтобы обрисовать темные провалы под глазами Груни. Тая бросила сумку с вещами на банкетку, присела рядом. Глянула на Груню снизу вверх:

– Бармен в винном рестике, бородатый, руки теплые, тебе бы понравился, отцу – нет. Хватит на первый раз?

– Вполне. Теплые руки сейчас, знаешь ли, достаточный аргумент для совместной зимовки.

Тая растянула губы в улыбку:

– Теперь твоя очередь.

Груня забрала у Таи пуховик, повесила на плечики и спрятала в шкаф. В прихожей стало совсем темно. Из этой темноты голос Груни прозвучал глухо:

– Ну, молодого любовника с теплыми руками я не завела, если ты об этом.

– Не об этом. Нам бы синхронизироваться, короче. А то отец со мной так и не разговаривает толком, ты дома не бываешь.

– Кто бы говорил.

– В общем, как вы? Я и так переживаю, а тут ты – краше в гроб кладут, если уж честно…

– Пойдем поговорим, – перебила ее Груня, и Тая послушно поплелась за ней.

В квартире было тихо. Хрустящая чистота места, в котором никто по-настоящему не живет. Зато пыль регулярно протирают.

– Я думала уехать, – все так же глухо призналась Груня и тяжело осела на кожаный диван, тот скрипнул в ответ. – Даже вещи уже собрала. Думала, успею, пока Игорь на сборище своем. Но он как почувствовал, примчался, начал кричать, что я предательница… Что я как эти все, не вижу, как он…

– Нас всех спасает, – откликнулась Тая.

В голове шумело, не нужно было вчера допивать тот орандж, черт бы с ним, но кто же знал, что здесь такие страсти, а?

– Тебе тоже о спасении затирал? – Груня откинулась на спинку дивана, устало прикрыла глаза.

– Типа того. И я поняла, что надо отсюда рвать когти.

В голове само собой сложилось, раньше она как-то не сподобилась понять, что вот где причина, почему Никита – весь такой понятный и теплый, так надолго прижился. Точнее, она у него. Ничего себе степень потребительства, дорогая Тая, ничего себе.

– Умно, – похвалила ее Груня. – А я не смогла.

– Ты что же? – Тая аж подскочила. – Веришь в это его говно холодовское?..

– Твой папа очень болен, – проговорила Груня, не открывая глаз.

– Это я заметила.

– Нет, ты не поняла, – Груня раздраженно поморщилась. – Он тогда сначала орал, а потом посерел весь, на бок завалился…

Сперва информацию обработало тело – в животе сжалось холодное, сцепило горло, захотелось вскочить рывком, побежать куда-то, начать судорожно гуглить симптомы, но Тая осталась сидеть, вцепившись взглядом в Груню, а та говорила – глухо и монотонно:

– Я закричала, прибежал Лева, мы вместе уложили Игоря на диван, вот сюда, – она провела рукой рядом с собой. – У Левы был какой-то шприц, он сделал укол, Игорь перестал хрипеть и затих, даже уснул, кажется…

– Когда это было? – спросила Тая и удивилась, каким шершавым стал голос.

– Месяца полтора назад.

– Почему сразу не позвонили мне? Я бы приехала.

– Игорь запретил. Сказал, что сам тебе расскажет.

– Расскажет что?

– У твоего папы ишемическая болезнь, это когда сердечной мышце не хватает питательных веществ…

Тая раздраженно дернула плечом:

– Спасибо, я потом сама погуглю. Врачи что говорят? Это неопасно?

Груня повернула к ней голову. Строгий пробор сбился, седых волос прибавилось.

– Если соблюдать режим, не нервничать, с Лысиным чертовым коньяк не лакать каждый вечер, то да, неопасно.

– А он именно так и не делает, да?

Груня слабо улыбнулась.

– Угадала. Лева за ним ходит как пришитый, еще и звеня ампулами. Пока помогает. Но это не панацея, конечно. Нужно плановое лечение. Госпитализация, в конце концов. А Игорь все приступы на ногах переносит. Между совещаниями своими.

– Так почему вы его до сих пор в больницу не положили?

– Кто мы? – устало спросила Груня. – Его возрастная пассия и мальчик на побегушках? Пока родная дочь слиняла, чтобы семейные проблемы глаза не мозолили.

Тая бы вспылила в ответ, но сил не нашлось. Они помолчали.

– Извини, – наконец проговорила Груня. – Ты не обязана за ним носиться. Это он твой родитель, а не наоборот, – вздохнула, оттолкнулась от дивана и встала. – Не хочет Игорь в больницу, отказывается слушать врачей. Говорит, чем быстрее объявят полномасштабное зимовье, тем быстрее это все перестанет быть проблемой.

Тая пригладила волосы вспотевшими ладонями, привычным движением собрала их в пучок.

– Он с ума сошел, да? Ну, по-настоящему. Мания какая-то. Может, его дееспособности лишить?

Груня посмотрела на нее как на младенца, снявшего подгузник посреди улицы.

– Твоего отца-то? Ведущего идеолога зимовья? Основателя нового национального пути? Ну попробуй, что уж.

– Но ведь это же все объяснит!.. – Тая поискала слова. – Он же просто не понимает, что делает. Вся эта хрень с зимой – она ведь абсурдная. Отец заболел, а вокруг никто не заметил. Они же привыкли, что он умнее всех, а он…

Груня потянулась и смахнула с лица Таи выпавшую из пучка кудряшку.

– А он, даже крышей поехавший, все равно в разы их умней и хитрей.

Тая перехватила ее ладонь. Сжала. Груня потянула ее к себе, помогая подняться. Диван был слишком мягкий и скрипучий, абсолютно не подходящий для комфортной жизни. Как и весь дом. Как и все они. Просто картинка, ничего живого. Таю мутило от голода и мыслей. Даже голова кружилась.

– И мы что, теперь будем просто смотреть, как он умирает?

Груня отступила на шаг.

– Или как убивает все живое вокруг.

Эта фраза повисла между ними, сгустилась, как отравленный дым, – не отмахнуться, но и вдохнуть глубже нет никакой возможности, тело сигнализирует, что нельзя, аларм, спасайся кто может. Тая еще могла. Она обошла Груню по широкой дуге, вернулась к сумке с грязными шмотками, вывалила их на пол в спальне, не разбираясь толком, сгребла что-то чистое с полки и выскочила из квартиры, на ходу влезая в пуховик. Груня ее не окликнула.

Тая шагала от громады дома, в лицо дул морозный ветер с мелкой колючей крошкой, но Тая его не чувствовала, так горели щеки. Она несла в себе литры кипятка, как несут его в черпачке, осторожно и плавно, лишь бы не плеснуть себе на ноги. Несла и думала, что обязательно разрыдается, но чуть попозже, когда окажется одна. И не в этом блядском морозе, на котором ее нутряной кипяток изойдется на пар. А ей нужно, чтобы был поток ослепительно горячий и ревущий. Чтобы смел и зимовье, и отца, и болезнь, и последние слова Груни, и ее изможденный вид. Только бы добраться до комнаты, закрыться и лечь лицом в пол.

– Ты чего как на пожар?

Никита сидел на кресле у окна, держа на коленях ноутбук. Весь такой сонный и лохматый. Даже на щеке еще не разошелся залом от подушки.

– А ты чего не на смене? – спросила Тая в ответ, захлебываясь своим кипятком.

– Так вечером же, – Никита виновато улыбнулся. – Заспался, жесть. И не завтракал еще, а ты?

Тая планировала подъесть что-нибудь мажорное из родительского холодильника, а может, и с собой принести баночку мудреного паштета, сыра с благородной плесенью и самое дорогое – нарезку свежих овощей, чтобы сладкий перчик хрустел во рту. Расстелить на кровати покрывало, сварить кофе и валяться так до вечера. Пикник для тех, кто застрял в зимовье. Но вернулась с кипятком и ворохом вещей, часть из которых, кажется, даже не ее, а Левина, наверное, тетушка из клининга перепутала. Тая сменила перепотевшую футболку на чистую. Пока вылезала из воротника, словила заинтересованный взгляд Никиты, в ответ кольнуло не возбуждение, а раздражение. И сразу страх. Если сейчас закончить, то придется возвращаться домой. Вот тебе и независимость. Приехали.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Курт Кобейн «Lithium», песня группы Nirvana. (Здесь и далее примеч. ред.)

2

Курт Кобейн «Rape me», песня группы Nirvana.

3

Цитата из мультипликационного фильма «101 долматинец».