Полная версия
– Хорошо. Я понял. Пить хочется…
– Терпи. Ты только что пил. Бутылки не выбрасывай. Молись. Чтобы пошел дождь – он тебя спасет. Отрежь горлышки, чтобы увеличить диаметр. Жди дождь. Молись, чтобы он пошел. Собирай воду. Если нет… Если нет – пей мочу. Сколько будет. Люблю тебя.
– Что? Я…
***
Очнулся. Ой, какой приятный холодок! Это долбанное солнце наконец-то скрылось за краем воронки и подул освежающий ветер. Ой, как хорошо! Еще! Еще! Что там бабуля говорила – следить за солнцем? А как, если из ямы ничего больше не видно? Только по яркости как-то ориентироваться…
Стоп. Бабуля? Что это было? Отключка? Глюк? Что-то приснилось? Бабуля звонила? Как? Телефон рядом продолжал play dead и не подавал ни малейших признаков жизни. Ха-ха! Дружище, мы с тобой сейчас на пару играем в трупаков! Ха! Кто более убедителен? Ха-ха-ха!
Смешно. Так, что это было? Глюки? Потряс телефон, присмотрелся к дисплею – не, мертвый – кнопки не реагируют на нажатия.
Вода… Да, рядом. Три четверти бутылки. Хорошо. Пока хорошо. Надо сделать еще один глоток. Антибиотик? Не, попозже… или сейчас?
Черт… Бабуля… Как же хотелось, чтобы это, действительно была она… Долбаный глюк… Перележал на солнце и подтек – вон, целая лужа под обрубком… Да, мозг начинает сбоить… Точно… Жаль… А что жаль? Лежим, ждем и молимся. А почему бы и нет – хуже точно не будет.
Так, вторая пустая бутылка. Где она? А, вот же ж… Иди к папочке! Аккуратно ножницами отсечь горлышко… под горлышко! Ха-ха-ха! Шутка на шутке сегодня! Прям, в ударе. Так, отставляем в сторону. Надо еще достать автомат… Сука, кажется, боль начинает возвращаться – постреливает в левой половине. Млять, терпеть! Терпеть, млять! Ай, сука…
Млять, кажется, подтекаю… Лужа под обрубком стала больше… Или нет? Сука, пить хочется. Нет, нельзя. Так, автомат… Да, автомат? Так, аккуратно убрать с него всю землю по-максимуму… Аккуратно… Тихонечко… Еще чуток… А, сука! Вот он – затвор! Еще чуть-чуть счищаем и ставим… и ставим… и ставим… на предохранитель, мля! Готово! Все, сука, ты не преде! Ха-ха! Теперь можно спокойно дернуть да ствол и полностью вытащить из-под комьев земли. Иди к папе! Так патрон в патроннике. Зажимаем под мышкой и проверяем магазин – ага, полна коробочка. Все в ажуре! Уф…
Как же хочется пить… Надо еще термоодеяло достать – бабуля же говорила… Ха! Какая бабуля? Глюк наркотический? Ха-ха! Ладно, термоодеяло все же лучше достать… Хотя по такой-то жаре… Не, лучше достать, ага…
***
О, кажись, уже сумерки. Сколько, интересно, провалялся в отключке? Как же хочется пить… Млять, и что так больно? Где промидол? Последний? Или еще что-то есть? Был же еще где-то нефопам – тоже сойдет… Зато тепло. Тепло под термоодеялом.
Сука, культя какая-то страшная стала… Мля, меня, вообще кто-то найдет? Или все забили? Забыли? Вы что, забыли про меня? Вы что? Вы? Где вы? Мля! Где все? Мля! А! Ааааааа! Мля!!! Сука! Нет, я не хочу умирать! Сука! 25 лет! Умирать! Сейчас уже ночь скоро! Все болт положили! Кому, на хер, нужно меня вытаскивать? Кому? Аааааа…..
Пить! Все, хочу пить! Экономить воду? Да на хер? Все равно сдохну здесь один! Так хоть не буду от жажды мучиться! Где бутылка? А, вот ты где – иди сюда к папочке! Давай – все в топку! Ах, как вкусно! Вкусно! Вкусно…
Сука… Что же наделал… Воды больше нет… Ни капли… Ни. Единой. Капли. Вообще. Сука. Что наделал. Долбоящер… Что ты творишь? Жить хочешь? Да ты же выжрал всю, сука, воду! Ее больше нет! Нисколько! Ни капли! Нет! Сука…
***
Голова раскалывается. Прям, уже совсем вечер или как? Не, вроде, еще не закат. Пить хочется… Как же хочется пить… Но тепло… Тепло, да…Надо будет еще обезбол вколоть… И антибиотик… Но сначала – пить… А что? Ты же, сука, выжрал всю воду? Мляяяяя! Аааааа! Сука! Дебила кусок! Сука! Поссать! Точно, надо поссать и выпить! Мля, как противно – да, по херу – надо поссать и выпить! Иначе не выжить! Ну, давай! Тужься! Давай, надо постараться! Напряги, сука, свой долбанный мочевой пузырь или что там напрягают! Нам нужна моча! Ха-ха-ха! Очень нужно слить, чтобы обратно сразу же и залить! Ха-ха-ха! Охеренная шутка! Ха-ха! Сейчас живот от смеха заболит!
А, лучше вода! А, сука, где же взять воду? Вода! Вода! Как там поется в песне, которой его в детстве научил троюродный брат с Сумщины?
Несе Галя воду
Коромисло гнеться
За нею Іванко
Як барвінок, в'ється
Галю, ж моя Галю
Дай води напиться
Ти така хороша
Дай хоч подивиться.
Дай! Дай, Галя, воды напиться! Ну дай же! Ну! Аааа, мля! Ну! Воды! Ну! Сукаааааааааа…
Сверху что-то зашуршало. Ощущение, что по полю кто-то шел. И скрип. Срип. Как уключины весел на лодке. Или… или коромысло? Над краем воронки показалась девичья фигура. Протер глаза. Дивчина стояла и смотрела. Прямо на него. Ладная фигурка, красивые серые глаза и темные волосы, заплетенные в косу, венок из полевых цветов и светлая блузка с темной юбкой. На плечах… На плечах коромысло. Ведра покачивались. При каждом движении из них выплескивалась вода. Вода… С самого дня воронки он ощущал свежесть студеной прохладной влаги. Вода…
Вода у ставочку
Той піди напийся
Я буду в садочку
Прийди подивися.
Галя… или как тебя? Галя, дай попить! Галя! Дай! Вода! Вода… Как же хочется пить…
Девушка улыбнулась и, продолжая удерживать на плечах коромысло, обеими руками накренила ведра – их них полилась вода… Прямо на землю. Вода! Вода! Почему на землю? Зачем? Зачем, Галя? На меня! На меня лей! Галя!
– Хочеш пити?
– Да!!!
Внезапно почувствовал, как капли влаги попали на лицо. Тут же слизал их горячим распухшим языком. Какое блаженство! Еще! Еще! Еще капли! Теперь они не капают, а сплошным потоком льются на лицо и обмундирование! Они льются! Потоком! Открыл рот! Аааааа, какой счастье! Все деньги, все деньги этого гребанного мира могут отправляться в топку! Ничто не сравнится с этой чистейшей живительной влагой! Вода! Вода! Вода… Да, Галя, еще! Еще, Галя! Да! Давай…
***
Открыл глаза. На гребне воронки никого не было. Небо потемнело и с него нескончаемым потоком, плотной стеной шел ливень. Как будто кто-то там, не небесах, набрал в ведро воды и выплеснул все вниз на эту грешную пропитанную кровью многих поколений землю.
Ливень. Вода. Будем жить. Будем жить! Будем! Жить! Да! Жить! Вода! Счастье! Какое же это счастье!
Стоп! Пока идет дождь надо срочно набрать воды! Быстро – поставить бутылку и зажать ее под мышкой, чтобы не упала! У второй отрезать горлышко тактическими ножницами – и примостить под второй подмышкой! Все, готово! Открыть рот – ловить, ловить эти божественные животворящие капли! Ловить! Ловить! Ловить… Капли…
***
Сознание включилось. Вместе с ним включилась и боль. Сука, какая же это боль! Млять, от такой боли не на стенку можно залезть, а на небеса! Сука! Почему так больно! Млять! Чуть не уронил бутылку! Сука! Терпеть! Млять! Больно! Ебана… Сука! Где промидол? Он последний? Или его больше нет? Сука, почему не послушал бабулю и не выгреб из ранца все, что есть? А что там? Нефопам? Тоже сойдет. Да пох уже! Млять! Бооооольно! Ааааа! Сукааааа! Млять, колоть быстрее! Сука! Сука! Сука! Сука… сука… су… уже легче… Вода…Переставить чуть дальше. Упереть в стену. Устойчиво? Вроде, да. Млять, на дне воронки – сплошная лужа. Пловец, мля! Охереть! Ну, хоть не придется пить мочу! Хе-хе…
Млять… что-то захотелось ссать… Млять, как же вовремя… А куда? Прямо под себя, в лужу? А потом же из нее, если что, придется пить… Млять, что делать? Ссать хочется, как раньше хотелось пить… Мочи нет терпеть… Щас сорвет резьбу… Сука, куда? Да, по херу уже – под себя. По херу… по херу… Открывай краник… Сука… Сука… млять, все, пошло, пошло… как горячо… чего она такая горячая? Моча, моча, мля… Ну, хули – потом это и будем пить. Да, млять, никуда не денешься – захочешь выжить – будешь, сука пить! Мочу, мля! Свою, сука, не чью-то! Будешь, мля! Чтобы! Выжить! Понял, мля! Мочу! Выжить!
Выжить? А где наши? Они, вообще, ищут? Они найдут? Или забили? Кто-то, вообще, знает, что он здесь? Где, мля, эвакуационная группа? Аааа, сука! Где, мля, все? Скоро ночь! Ночь, мля! Где? Где все? Сука! Как же страшно! Как же страшно здесь одному… Умирать… Умирать? Нет, нет… Нет! НЕТ! НЕТ! НЕТ!
***
Сука, как же становится холодно – термоодеяло не помогает. Конечно, мля, как оно поможет, когда тут плаваешь в луже воды и… собственной моче?
Холодно… Холодно… Надо согреться… Сука… Сука… Холодно… Млять, ну найдет меня кто? Не? Что, мля, никому не надо? Дрыхните, поди, все? А я здесь подыхаю?! Ааааааа… Сука! Сука… Сука…
Надо попить воды. Несколько глотков. Две бутылки полные на треть примерно – уже неплохо… С наружи холод, внутри – пустыня… Мля, как же хочется пить… Сука! Нет! Нет! НЕТ! НЕТ! Пока был в отключке уронил одну бутылку – сука, она пустая! Сууукаааа… Осталась одна – там сколько? Миллилитров 100-150… Надо выпить половину… Да, еще оставить… половину, да…
Вторую… вторую бутылку надо набрать из лужи, пока она не высохла и не впиталась. Так… Так… сука, грязь какая-то мутная… что же – ее и пить? А хули делать? Да, млять – пить, мля, и причмокивать от удовольствия. А зараза… зараза, мля… Так, надо вогнать себе антибиотик. Да, точно… Надо… Вколоть… Да…
Кто-то потряс за плечо. Открыл глаза. Во рту все также – Сахара, сука, бесконечная. Хочется пить… Боль вернулась. Надо колоть обезбол. Солнце давно не видно. Уже почти темно… Сколько это? Восемь, девять…? Или уже десять часов… ХЗ… да пох уже… Обезбол и антибиотик… Да…
Снова потрясли за плечо. Рядом на корточках сидел пацанчик в кепке и спортивном костюме. Кто-то знакомый. Чирий? Леха Чирий?
– Кир, алло, чувак? Хер ли ты тут разлегся?
– А?
– Пацаны за пивом погнали. Одного утырка на гопстопе подловили – разжились баблом. Будет «Жигулевское»?
– Что?
– Ты чё, братан? Оглох что ли? Жигулевское свежее с пеной да под тараньку будешь, говорю? Не?
– Я… я… да, да… Да! Буду! БУДУ! Мне две! Нет -три! Три мне сразу! Дай! Где?
***
Открыл глаза. Воды больше нет. Лужа почти высохла – одна грязь. Пить хочется… Полцарство за стакан воды… Какой, в жопу, конь?! Вода! Что делать? Что-что, мля? Лакай давай грязь с остатками водички… Языком, мля, как собачка! Давай, хули! Жить хочешь? Лакай! Ну, мля!
Жужжание в воздухе. Уже плохо видно. Кто там у нас? «Комик» к гости пожаловал? Что, млять, мало крови сегодня пролилось? Все никак не напьешься? Все жажда мучает? На, сука, пей мою! Не хочу больше притворяться! НЕ ХОЧУ! НЕ БУДУ! Давай, лети сюда – я тебе покажу, млять, приветственный знак! Вот тебе, сука, средний палец! На, мля! Видишь! Еблан! На, мля, отсоси! На, сука! Сука!.. Это ж все, писец… Сука, как же умирать не хочется…НЕТ! Жить. ЖИТЬ! ХОЧУ! Ааааа…
Дрон приблизился. Под брюхом у него что-то прицеплено… Темно уже. Ни хера не видно. Что это? ВОГ? Да, мля, кажись, ВОГ… Давай, сука, сбрасывай! Давай, посмотришь, как умирает настоящий… Сука!!!! Сбросил…
Продолговатый предмет отцепился от дрона и рухнул вниз. Через секунду раздался чмокающий удар о грязь. Тишина. Дрон взмыл и улетел. Как же так? Там же взрыватель ударный? Осечка? Не сработал? Повезло? Что это? Где ты, сука? Где ты, долбанный ВОГ? Иди сюда…
Рука пошарила в грязи и вытащила… Что это? Что, мля, это? ЭТО? ЧТО? Бутылка… заляпанная грязью бутылка… воды… замотанная в какую-то бумагу… воды… Бутылка воды! Это вода! Сука! Вода! Вода! Вода! Пить, пить, пить…
Что это? Глюк или я реально пью? Что это? Боже, Боже, пожалуйста, только не глюк! Пусть это будет вода! Какой… какое блаженство…
Бумага. Что это за листок такой? Надо размотать? Вдруг, там что ценное? А что там может быть ценным? Да пох. Ну-ка… Ну-ка… Млять, порвалась… Сука, долбанная резинка никак не хочет сниматься! А, вот – отцепилась! Так, разворачиваем – что это, буквы? Темно… а, нет – видно! Ага, читаем…
«ДИРЖИС БРАТ»
Диржис брат… Держись, Брат? Брат? Держись?
Сука… слезы полились ручьем… вся морда стала мокрой… сопли, слюни, слезы… вода из всех отверстий… Сукаааааа! Сука!!!! Какое счастье! Два слова… Всего два слова… С ошибками… но какие… Какие слова! Это лучшее, что читал в своей никчемной жизни! Млять, хули ты рыдаешь как целочка? Возьми себя… Держис брат! ААААА, сука…. Да, Брат, да – я держусь! Держусь! Я! Свои! Свои не бросили! Русские на войне своих не бросают! Вытащат! Вытащат! Будем жить! Да, мля, жить! ЖИТЬ! БУДЕМ! ЖИТЬ!
***
Кто-то гладил по лицу, размазывая по обгоревшей на солнце коже сопли и слюни.
– Кирюша, Кирюша, мальчик мой…
Открыл глаза. Ба сидела рядом прямо в грязи. Маленькая, чуть сгорбленная фигура с седыми волосами, забранными в два смешных как у школьницы «хвостика», и, почему-то, в белом сарафане. Карие глаза смотрели с нежностью и твердостью одновременно.
– Бабуль?
– Да, мой хороший, да…
– Ба, я устал…
– Знаю, мой родной, знаю. Помощь идет. Свои уже рядом. Надо продержаться. Стиснуть зубы и продержаться. И не смей мне тут умереть! Слышишь меня!
Суровая оплеуха старческой сморщенной ладонью впечаталась в правую щеку. Голова мотнулась от удара.
– Больно, Ба!
– Знаю! Знаю… Не смей умирать! Не раскисай. Ты почти дотерпел. Осталось чуть. Совсем чуть. Соберись. Соберись и жди.
Старческие, но такие теплые и нежные руки снова начали гладить по лицу, счищая грязь и вытирая слезы.
– Чувствуешь мои ладони? Через них в тебя заходит вся сила рода. Родители, деды, прадеды… Александр Федорович, Борись Ильич, Нина Николаевна, Галина Александровна, Георгий Борисович, Валерий Иванович… Все стоят за моим плечом и дотягиваются до тебя. В тебе – сила рода. Всего рода. Будь сильным, мой мальчик! Сила всех предков в тебе. Сила тех, кто шел в Брусиловский прорыв и брал на штык Кёнигсберг. Дух русских кирасир под Бородино и тех чудо-богатырей, которые переходили с Суворовым через Альпы. Они все – в тебе. Сейчас свернись калачиком, в позу эмбриона, насколько нога позволит, и жди. Почувствую в себе всю силу. Всю силу своего рода. Она с тобой. В тебе. Она поможет. Сила рода. Ты не можешь проиграть. Тебе еще рано на ту сторону. Теперь ты – продолжатель рода. И обязан всю силу передать по наследству. Живи, мой мальчик, живи. Держись.
– Да, Ба, да…
– А помнишь, в детстве ходил на рыбалку? Чтобы ни случилось поправок на леске всегда держится на поверхности. Ничто не может его утопить. Волны накрывают его, а он всплывает. Снова накрывают, а он продолжает держаться на поверхности. Так и ты теперь – поплавок. Ты – поплавок, в котором живет сила рода. Ничто не может тебя убить, пока ты сам не сдашься. Ты – поплавок и качаешься на бушующих волнах. Но они ничего тебе не сделают, пока в тебе живет сила рода. До тех пор ты – живой. Храни. Береги. Живи. Люблю тебя, моя кровиночка…
***
Глаза открывать не хотелось. Вокруг были какие-то люди. Что-то говорят… Что? Устал. Не важно. На каком хоть языке? Русский? Да, точно, вроде, русский… Точно, русский. С сильным кавказским акцентом. Свои. Свои! Русские!
– Диржис Брат!
– Держусь, Брат! Спасибо, Брат! Спасибо, что пришел… Спасибо… Свои… Свои…
Последнее, что отпечаталось в сознании, это как несколько пар крепких братских рук аккуратно подняли и вытащили со дна грязной, но ставшей такой родной, ямы. Как из материнской утробы. Заново родился.
Сила рода. Поплавок. Нельзя победить того, кто не сдается.
***
Солнце. И снова солнце. Но на сей раз такое слабенькое и бледное. Казалось, оно даже светит как-то так – робко что ли. Тихонечко, будто боясь обжечь. Ну а каким еще может быть солнце зимой? Хорошо, что вообще, хотя бы иногда на сером свинцовом декабрьском небосклоне появляется солнце. Нет, не так. Солнышко. Солнышко!
Снял шапку и с нескрываемым удовольствием подставил зимнему солнцу всю голову. Зажмурился от удовольствия. Свети, солнышко, свети!
Далеко позади осталась эвакуация в желтую зону. Стабилизация. Зеленая зона. Повторная ампутация. Интенсивная терапия. От ноги осталось почти все – бедро и половину голени удалось сохранить. Врачи говорят, хорошо – под протез просто отлично, удобно будет ходить. А вот рука… В общем пальцев осталось ровно половина – аж 10 штук. Он уже решил, что вместо кисти закажет себе кулак. Хотя… Вот ведь, как удобно – теперь у него может быть сменная рука: хочешь кулак, а хочешь – просто ладонь, или любой жест из пальцев… под настроение, короче – хоть каждый день меняй и ходи с новой рукой. Улыбнулся. Не то, чтобы смешно, но забавно. А что делать – жизнь-то продолжается.
Достал из кармана ту самую перчатку с левой руки, которая валялась в снарядной воронке, когда очнулся в самый первый раз. Кто-то из эвакуационной группы зачем-то прихватил ее с собой и засунул ему в лямку молли на броннике. Г – Р – О – … Г. Последняя буква подтерлась, но все же ясно читается – ГРОГ. Ром, вода, тростниковый сахар и специи. Горячий напиток для тех, кто в море. Для настоящих мужчин. Что с ней делать сейчас с этой перчаткой? Зачем она? Выбросить или…? Пожалуй, лучше оставить. Да. И носить на протезе, как напоминание о том жарком августовском дне.
У вас проблемы на работе? Неадекватный начальник? Дома не понимают и не ценят? Не хватает денег на отпуск? Банк отказал в кредите? Принимаете антидепрессанты? Что, блин, серьезно? Все настолько плохо в вашей жизни? Достаточно принять 18-часовую грязевую «лечебную» ванну, лежа в снарядной воронке с оторванными конечностями в собственной моче под прицелом у «комиков»… Хорошее такое лекарство – сразу выбьет всю дурь из головы. Кто заступил ногой на тот свет, на этот начинает смотреть в ином… свете.
Заступил… да. Кстати, а вот с ногой… Раньше по фильмам и книгам всегда думал, что потерял человек ногу, допустим – делают ему протез и все – он на нем и пошел себе спокойно. Ни хера… То есть, ничего подобного. Современные многофункциональные и супернавороченные протезы стоят космических денег. И хотя от МинОбороны по госпрограмме ему полагался бионический протез, на первое время, все равно, выдадут обычный. А на простой болванке, как оказалось, нужно потратить кучу времени, чтобы хотя бы просто научиться ровно стоять. А ходить… В общем, это как в детстве – ходить придется учиться заново… Месяцами. Все непросто. Совсем непросто. Как оказалось.
А пока можно сидеть в кресле-каталке в скверике военного госпиталя и наслаждаться солнышком. Скоро придет медсестра и увезет обратно в палату. Лечение, реабилитация, восстановление… Сколько с ним мучились военные психологи – не понимали, бедные, что, если в ком живет сила рода, тому не нужно лечить мозги. Сила рода. Она внутри. Потрясающее, непередаваемое ощущение. Ты не один. Ты больше не один. Вся сила рода с тобой.
Погладил правой рукой левую. Фантомные боли. Временами кажется, что болят пальцы. А их нет. А они болят. Вот так. И холодно. Рука замерзла. Точнее, кисть. Которой нет. Как смог натянул перчатку на культю. Грог. ГРОГ! Почему-то стало теплее.
Единственное, что не успел сделать за все это время – так это позвонить бабушке. Вообще не включал за последние месяцы телефон. Ни с кем не хотел говорить. А зачем? Родителей не было. Звонить друзьям? Для чего? Сказать – привет, братан, а я теперь инвалид? О чем говорить? Он не поймет их, а им не о чем разговаривать с ним. Или это, просто, он о них так плохо думает и они совсем другие? А какая разница? Звонить все равно не хотелось. Никому. Но Ба надо позвонить. Сейчас уже можно, когда со всем справился и все пережил. Когда уже можно сказать – да, я сделал это. Именно теперь можно звонить, а не тогда месяцы назад, когда в истерике катался по больничной койке, оплакивая свои потерянные конечности. Сейчас можно. Именно сейчас. Когда справился. Смог. Родился мужчиной – будь мужчиной – веди себя как мужчина. Да, надо позвонить. И сказать «спасибо». Если бы не Ба… Если бы не она…
Достал из кармана телефон. Все тот же кнопочный боевой телефон, который тогда на передке никак не хотел включаться. Другого все равно не было. Погладил прорезиненные кнопки пальцами. Спасибо медсестре – зарядила на днях. Сказала: «Пусть будет. А вдруг решите кому-нибудь позвонить?». Да. А вдруг. Вот и решил.
Нажал кнопку включения. На этот раз все завелось с «полпинка». Телефон моментально ожил и, радостно моргая, стал высвечивать на дисплее данные загрузки. Хорошо, что не смартфон. Загрузился за считанные секунды – благо «мозгов» там практически нет – простая звонилка. Сеть есть. Полная. Хорошо.
В адресной книге было пусто. Если бы «труба» попала по враждебные руки, то, явно, начали бы названивать по списку контактов и кошмарить близких и друзей. Которых было мало. Почти не было. Поэтому и все номера записывал просто в память – в собственную память, на подкорку. Просто запоминал. Так надежнее. И безопаснее. Для всех.
Пальцы по памяти набрали знакомый домашний номер. С легким трепетом приложил ухо к динамику. Гудок… Еще гудок… Снова гудок… Еще…
– Алло! Алло!
– Ба! Бабуля! Я…
– Ой, а это – наверное, Кирилл, да? А это – баба Нюра, соседка ваша из дома напротив.
– Ой, баба Нюра, не узнал – богатой будете… А можно бабушку к телефону позвать? Она там где-то недалеко?
– Так это… Кирюша… А ты разве не знаешь? Тебе не сказали еще?
– Что? Что не сказали?
– Так это… Бабушка-то твоя, Тамара Александровна, это… Так померла она. Летом еще. Как сейчас помню, жарища стояла страшная – скотина вся по сараям попряталась. А она пришла тогда в сарафане белом, зачем-то, и со своими двумя «хвостиками» – ей все нравилось, не хотели ни стричься коротко, ни укладку какую делать. Вот пришла и говорит: «Кирилл в беде. Не выбраться ему. Вытекает он. Сегодня кто-то должен уйти. Так предначертано. Сына в свое время не сберегла. Так внука сохраню. Кто-то должен уйти. Пришла попрощаться». Вот так-то… А, и все еще повторяла фразу какую-то заморскую непонятную – она ж ученая была, медик, латынь хорошо знала… А, вот, и все повторяла: “Quid pro quo. Quid pro quo”. А потом встала и ушла. И… и ушла. Совсем ушла. У меня до сих пор это “quid pro quo” в ушах стоит…
– Quid pro quo… Одно заместо другого… Кто-то за другого…
– … Вот, а я тут и прихожу иногда, раз в месяц, пыль убрать да проветрить – благо Тамара Санна ключи оставила. Дом ждет тебя, Кирюш… Алло, Кирилл, алло! Что-то связь плохая – не слышно ничего. Алло!..
Слезы текли из внешних уголков глаз – говорят, так могут плакать только мужчины. Два тоненьких ручейка казались нескончаемыми. И только зимнее солнышко робкими слабыми лучиками нежно гладило по белой после госпиталя коже и подсушивало собравшуюся в отросшей бороде влагу. Так могут плакать только мужчины. Родился мужчиной – будь мужчиной – веди себя как мужчина.
Дом ждет тебя.
***