Солист

Ресторанчик был небольшой, уютный, внутри отделанный альпийской сосной, отчего в нем стоял устойчивый запах горного леса. Небольшое количество столиков было разгорожено низенькими перегородками. У стены, в дальнем «отсеке» сидел господин Мартов, с аппетитом кушал яичко « oeuf poche», сваренное по-французски без скорлупы.

Мартов слегка кивнул в знак приветствия, предложил и полковнику заказать такой же завтрак. Солист ненавидел пашот, предпочитал обычную яичницу, но спорить не стал, присовокупив к заказу кофе и круассаны с апельсиновым кремом.

Докушав яичко, Мартов вытер салфеткой губы, спросил:

–Ну что, господин полковник, удостоверились ночью, что Казимира отправили на тот свет не мы, его соратники? Да и зачем нам надо было бы? Сам виноват, предупреждали его не раз.

Полковника слова Юлия Осиповича будто прибили гвоздями. Но он старался не показать растерянности – настоящий контрразведчик выдержит любые удары и повороты. Но он ведь в душе в первую очередь журналист и теперь в раздрай пришла имена эта его сущность.

Ох, не прост меньшевик Мартов, вот такие всевидящие, всепроникающие тарантулы травят своим революционным ядом Россию. Прав военный чиновник Кошкин, все они, социалисты одним миром мазаны. Но как узнал?!

Да, Солист был ночью на квартире покойного Яхновского. В этом ему помог Леонард, имеющий знакомых, по его словам, чуть ли во всем Цюрихе. Софья лишь сказала, что Казимир жил на Линденхоф, точного адреса не назвала. Мейер зашел в местный кантон, сказал, что русский эмигрант задолжал ему крупную сумму за поездки, и он хочет её с него стребовать. Ему сообщили, что господин Яхновский погиб – утоп в реке. Вроде бы самоубийство, но на голове утопленника были обнаружены рваные раны. Возможно, ударился о что-нибудь, перед тем, как прыгнуть в Лиммат. В любом случае, полиция расследованием заниматься не будет, так как судьба эмигрантов ее не интересует. Тело находится в морге муниципальной больницы «Triemli Hospital», если в течение трех дней оно не будет востребовано, его захоронят в общей могиле. Хозяину-рантье, арендованной Яхновским квартиры, находящемуся в Женеве, дана телеграмма. Прибудет на днях. Дом у пристани, номер такой-то, квартира крайняя справа от лестницы.

Этажность в Цюрихе была немецкой – первый у нас этаж, это у них нулевой. Поднялись на пятый этаж, Мейер указал пальцем выше. Дверь была белой, с медным глазком.

Они пришли в дом на набережной Шанценграбен глубокой ночью, пешком. Город был совершенно пустой и ни одного полицейского/жандарма. Нет, один прохаживался вдоль причала, потом скрылся вдали. Леонард сказал, что вернется он лишь через час.

Квартира была не заперта, что не удивило Мейера. По его словам двери в Цюрихе запирают лишь для одного – чтобы они не открывались от ветра или сквозняка.

Для ночной вылазки полковник приобрел карманный немецкий фонарик «Daimon». Квартира, состоящая из двух маленьких смежных комнат, была узкой, захламленной. Повсюду вещи, коробки, пустые бутылки. На стенах красные пятна и полосы. Поднес фонарик. Ему ли не знать что это. Кровь. Значит, Яхновского убили здесь, на квартире, а потом оттащили ночью к реке, сбросили в воду, где его и обнаружил кюре Августин.

На письменном столе с открытыми ящиками, под лампой с зеленым абажуром – сложенный вчетверо лист бумаги. Неужели предсмертное письмо?

Однако на листе были только буквы и напротив них цифры, некоторые с тремя нулями. Что это могло значить, полковнику контрразведки стало ясно после того, как в столе он нашел несколько колод распечатанных и еще нетронутых колод карт.

Несколько карт: десятка треф, бубновая дама, туз червей валялись у дивана. Там же скомканный лист, край которого был в запекшейся крови.

–Тихо, кажется, дверь наверху хлопнула,– предупредил Мейер.

Полковник машинально сунул скомканный лист в карман.

Пора было уходить. И так стало ясно, что Казимир пристрастился к картам. Возможно, не только. Странно, раньше Бабочкин склонности Яхновского к азартным играм не замечал. Более того, Казимир не раз говорил, что презирает игроков, подсевших на карты или рулетку, они словно наркоманы, запавшие на марафет, пропащие люди.

И что теперь делать, продолжать блефовать, с чего и начал, порушив все планы чиновника Кошкина? С Мартовым непременно нужно встретиться, это даже не обсуждается, рассуждал полковник. Не исключено, главному меньшевику каким-то образом стало известно о настоящей цели поездки Солиста в Цюрих. Иначе не прислал бы он к нему очаровательную и прозорливую Артемиду – Софью. Возможно, кто-то из штаба фронта передал сведения о плане дезинформации Верховного командования эмигрантам-социалистам. Только ли одному Мартову передал? Ленин, говорят, каждый день в немецкое посольство бегает. Он бОльший заинтересант в «свинье», чем Мартов. Почему же Кошкин тогда выбрал именно меньшевика?

Ладно, встреча с Юлием Осиповичем многое прояснит.

–Да, карты, вероятно, подвели Казимира,– сказал Солист. – На листе – не иначе его долги.

Полковник показал бумагу с буквами и цифрами. Мартов на нее взглянул лишь мельком.

–Не удивленны, что я посетил жилище покойного Казимира Львовича? – спросил Бабочкин.

–Ничуть. Вы же господа контрразведчики, чрезвычайно любопытны. А тут ваш друг умер.

–Коллега. Друзьями мы с Казимиром никогда не были, хотя иногда вместе и делали забеги по злачным местам.

–Да, молодо-зелено. Были времена… Почему не интересуетесь, откуда мне известно о вашем посещении жилища Яхновского?

–Зачем спрашивать очевидное. Леонард Мейер.

–Он. Хороший парень, наш человек, племенник швейцарского социал-демократа Курта Лемке.

–Но я же сам сел в его такси.

Мартов махнул рукой.

–Думаете, только ваша военная контрразведка на что-то способна? У нас тут своя служба безопасности неплохая. – Он кивнул на двух филеров, топтавшихся за окном. – Леонард стоял у выхода с вокзала, такой молодой, улыбающийся, сразу привлек ваше внимание. К тому же мои люди подстраховывали, другие шоферы вас бы не посадили к себе.

–Вам что же, мою внешность описали?

–Приблизительно.

–А как же заметка в газете о дискуссии в Народном доме?

Мартов покачал головой:

– Случайное совпадение. Просто так вышло, что вы наткнулись на объявление в газете. Иначе Мейер сам бы вам сказал о дискуссии русских эмигрантов в Народном доме. Выглядело бы топорно, но всё же. Кстати, как вам предложение Софьи Палеолог? Подходящий я ей псевдоним придумал, не правда ли?

–Да, настоящая Артемида. Над предложением я пока думаю. У меня ведь есть задание Главного штаба Ставки, насколько вы, оказывается, знаете, но оно не подразумевает вступление в ваши ряды.

–Импровизация, мой друг. Хороший контрразведчик всегда импровизирует. Но осторожно. Как вы теперь, ха-ха. Подгоревшую свинью нужно непременно подсунуть немцам. Ваша теория «освободительной гвардии» мне очень понравилась. Войну нужно выиграть, чтобы монархия в результате проиграла. Прелестно.

Сомнений не оставалось – Мартов действительно зрит в корень. Он, а не Софья.

Мысли гудели, как пчелы в растревоженном улье, но одна была выбрана сразу:

–Вы, все верно поняли, уважаемый Юлий Осипович. Моя теория освободительной гвардии, как вы выразились, действительно имеет под собой твердую историческую основу. Я как журналист…

–В данном случае, контрразведывательную основу, полковник, – перебил Мартов.– Давайте начистоту, господин Бабочкин. Если конечно, вы действительно бывший журналист Бабочкин. Впрочем, неважно.

Если идет «слив» из штаба фронта или даже выше, ломать комедию не имеет смысла, решил Бабочкин. Нужно лишь держать ситуацию в своих руках. Узнай о том, что сейчас происходит в Цюрихе, военный чиновник Главного штаба Кошкин от гнева и удивления бы лопнул. Или не лопнул… Не исключено, что предупреждение Мартова о его приезде в Цюрих, часть его игры. Сложная шахматная партия, с выходом на реальных покупателей дезинформации. Только, кто они? Время ведь не терпит.

Спросил в лоб:

–Вы ждали именно меня в Швейцарии?

–Не вас лично, но информацию я имел о прибытии некоего агента контрразведки Русской императорской армии. Ну и повторяю, приблизительное описание внешности. Она у вас запоминающаяся: этакий лихой, статный варяг-русак с небольшим боевым шрамом на правой щеке. Высок, строен, всегда чисто выбрит. Вы сразу решили заявить на дискуссии о себе. Правильно. Я этого и ожидал.

Спрашивать от кого конкретно поступила к Мартову информация, было бессмысленно. Но вопрос «зачем?» так и просился с языка.

Юлий Осипович опередил Солиста:

–Видите ли, мы меньшевики, в РСДРП не самостоятельная партия, всего лишь крыло, так сказать. Но рано или поздно мы станем отдельной партией. Единой, неделимой. Пока же и у нас внутри нет полного согласия. Господа Чхеидзе, Плеханов и иже с ними, считают, что Россия должна победить в войне, так как эта война оборонительная. Но они не зашли так далеко с теорией «освободительной гвардии», как вы, господин полковник, ха-ха. Ума, видно, не хватило.

Заказав себе еще пашот, Мартов продолжил. Ему нравилось, что полковник не перебивает его и не задает лишних вопросов. Он вообще не терпел, когда нарушают его течение мысли.

– Я же и мои сторонники призываем к заключению мира без аннексий и контрибуций. Нас осуждают, что мы, мол, встали на позицию пораженчества. Но это не так – интернациональный демократический мир не может быть поражением. Кстати, нас еще обвиняют в том, что мы якобы призываем к гражданской войне, как Ленин. Называют пораженцами. Это полная чушь и провокация, с целью очернить наше течение. Мы против братоубийственной бойни, мы только за безболезненные реформы. Теперь, надеюсь, вам понятно для чего нам требуется контрразведывательная информация из России и не только. Для самозащиты. Царская империя на грани гибели. Но не Россия. И от того, кто возьмет в ней власть после кончины монархии, будет зависеть судьба страны. Сторонники социал-демократических идей, в том числе наши единомышленники, есть везде, в том числе и в Ставке императора Николая. Большевики окрестили его «Кровавым» после известного «воскресенья» и за то, что ввязался в войну, уничтожая тысячи россиян. Я тоже считаю, что царь наделал массу невероятных глупостей, поставил Россию на край пропасти. Наша задача ее удержать от падения.

Словно иглой кольнуло Солиста – военный чиновник Кошкин использует в своих играх социалистов в Ставке императора. А он лишь шестерка в его колоде и вовсе не козырная. Какого конкретного хода ждет от него Мартов? Ясно, что он не прочь подсунуть «подгоревшую свинью немецкому командованию. Исходя из своего оригинального, мягко говоря, патриотизма? Вряд ли.

После некоторой паузы, Мартов пристально взглянул на Бабочкина:

–Ну, давайте, задавайте интересующие вас вопросы.

– У меня нет вопросов, Юлий Осипович, – ответил полковник, не опуская взгляда под просвечивающими, словно прожекторами на линии фронта, глазами «интернационалиста». – Кроме одного: зачем и кому понадобилось убивать Казимира Львовича? Карточные долги давайте оставим в стороне.

Докушав пашот, Мартов ответил:

– Вы слишком усложняете дело, господин полковник. – Повторяю: игрок-с. Его давно обуяла сия страсть. От нее трудно отделаться, как от болезни. Об этом еще Федор Михайлович Достоевский писал. Читали его «Игрока»? Впрочем, чего я спрашиваю маститого журналиста. Я ведь и ваши статьи когда-то почитывал. Да, да, автор – Феликс Бабочкин, помню. Вы всегда отличались оригинальностью ума. Ха-ха. Видно, Казимир, здорово проигрался, а отдавать нечем. Циферки на листе – его долги. Упокой, душу… У меня к вам предложение.

–Софья Палеолог уже предложила мне стать членом вашего социал-демократического крыла, даже придумала партийный псевдоним – Стилист.

–А что, дельно. Вы действительно выглядите шикарно, по последней моде, стильно. Она вообще умница. Дочь камердинера императорского двора. И вот видите, встала на здравый социал-демократический путь. Теперь к делу. Мне необходимо знать, какова на вкус ваша «подгоревшая свинина» для немцев, что она такое собой представляет.

–Я уже изложил основную суть Софье…

–Николаевне. Вы с ней тезки по батюшкам. Прекрасно. Так вот, чтобы свинка не протухла, так сказать, её нужно вовремя применить. Выкладывайте, голубчик, полную легенду, с которой вас прислали в Швейцарию. Вы же понимаете, что пашот в Цюрихе готовится моментально.

Это была явная угроза. Полковник сделал вид, что пропустил её мимо ушей. Что ж требуете легенду, пожалуйста, получите. Еще неизвестно кто из кого приготовит пашот.

9

Солист рассказал Мартову всё «как на духу», кроме двух основных «деталей»: наступление начнется в середине июня, а не в начале месяца, и не в центре войсками Юго-Западного и Западного фронтов Брусилова и Эверта, а Северным фронтом под командованием генерала Куропаткина. Затем в движение придут все фронты на протяжении 350 километров, а союзники начнут наступление на Французском фронте. Германия вынуждена будет перебросить под Луцк 34 дивизии, тем самым, как считает Ставка, утратит стратегическую инициативу на севере и в войне наступит перелом в пользу Антанты.

–Очень интересно, – сказал, выслушав полковника Мартов. – Вкусную свинку приготовила ваша контрразведка германцам. – Итак, середина июня, Северный фронт. А как на самом деле? Впрочем, с меня и этого достаточно. Как говорил царь Соломон: « Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь». Напрасно вы полковник, все же не кушаете пашот, он очень полезен для желудка.

Мартов извинился, сказал, что отлучится на минуту.

За спиной полковника выросли три жандарма в серо-зеленых шинелях и квадратных фуражках. Двое были с шашками на широких ремнях, один с винтовкой на плече. Попросили паспорт, а полистав его, предложили пройти с ними. Юлий Осипович больше не появлялся. Не видно было ни Мейера, ни двух «шпиков» у входа в ресторан.